Читать книгу Пылающая гора. Часть 2 - Татьяна Милях - Страница 4

Спустя три дня де Круа зашёл проверить, как идет ремонт в его доме. Надо отдать должное, мастера действительно торопились, и работа заметно продвинулась. Решив всё-таки разобраться, чего теперь ожидать на выходе Анри попросил архитектора заново показать, что же он перед отъездом не глядя подмахнул. Итальянец с азартом показывал чертежи и зарисовки, затем провёл хозяина в гостиную, где уже наносили фреску на центральную стену, и рассказал какая фреска должна появиться на потолке. Граф ответил, что и одной более чем достаточно, а остальные стены, пусть оставит в покое:

– Если уж очень понадобится, повесим картины, а на по потолке не стоит ангелов городить. Это дом, а не храм, – проворчал де Круа.

Архитектор запротестовал:

– Потолок тогда будет казаться пустым, и нарушит задуманную мной композицию!

В результате сошлись на облаках по периметру, но только, с условием, что это не задержит сроки окончания ремонта. В итоге, когда Анри понял замысел итальянца, он согласился: – действительно интерьер будет изысканным и Шарлотте скорее всего понравится. Своим одобрением граф бесконечно порадовал Марио и итальянец, сверкая глазами раскланялся.

Раздумывая стоит ли искать жильё или лучше немного подождать и привезти жену уже в новый дом, де Круа неожиданно понял: – он не сможет вырваться даже на три дня, а вместе с супругой может получиться ещё дольше. Пусть Шарлотта и великолепная наездница, но вряд ли девушке понравиться больше суток трястись в седле почти без отдыха, и Анри решил: – наверное, придётся подождать. Кроме того, графу необходимо было разобраться с делами, и всё равно молодой супруге пришлось бы целыми днями сидеть одной, подруг здесь у неё нет, а в замке у родителей продолжала гостить Луиза и жене там будет веселее, предположил де Круа.

Предупредив мастеров, что станет регулярно заходить и проверять выполнение работ, Анри вышел на улицу, и на выходе, столкнулся с виконтом де Безьером. Граф очень обрадовался встрече.

– Мне вчера сказали, что ты приехал, – воскликнул Рене. – Вот и решил навестить тебя с утра, – пояснил он. – Ты, что в дом не пригласишь? Боишься, что сглажу твою молодую жену? – засмеялся виконт.

– Шарлотта со мной не приехала, – сообщил граф. – И если ты зайдёшь внутрь, – кивнул Анри головой в сторону двери, – то поймешь, почему, – и чтобы друг не задавал вопросов, вернулся с приятелем в дом.

Оценив масштаб разрухи, устроенный итальянцем Рене только присвистнул:

– Ну, брат, я думал, ты только кровать поменяешь. А тут! – хмыкнул он.

– Я тоже так думал. Но пред отъездом взял и подписал всё, что подсунул мне этот проходимец и вот видишь… – вздохнул де Круа.

Вспомнив, насколько граф был рассеян перед свадьбой приятель не удивился, а только захохотал:

– Да Анри, ты тогда был явно не в себе. Мы с Гильёмом это заметили. Ну что ж, раз ты один, ждём тебя вечером в «Весёлой кобыле».

– Не знаю, – не уверенно ответил де Круа. – Все словно взбесились, пишут и пишут: – просьбы, жалобы, доносы. С этим делом об отравлениях все друг на друга строчат без устали, и всё это попадает ко мне. Я скоро мозоли на пальцах натру отписывая рапорты к письмам, – раздражённо пожаловался граф.

– Да, Париж напуган, – согласился виконт. – Боком выходят повсеместно принятые браки по расчёту. Но думаю тебя эта участь минует. Помню, какими глазами Шарлотта смотрела на тебя, поэтому вряд ли она захочет травить супруга. Разве, что твоих любовниц, – засмеялся друг.

– Или мои любовницы её, – задумчиво проговорил Анри, вспомнив о пропажи письма. Буквально накануне к нему заходила Диана. Граф снова вежливо выставил женщину: – «Может это она стянула письмо? Но зачем?» У де Круа пока ничего не складывалось с исчезновением документа, и это его раздражало.

– Нет, мы всё же ждём тебя в «Весёлой кобыле»! Ничего не случится, если твои дела пару часов подождут. Мы столько не виделись, – не отставал друг.

Пообещав подумать, Анри отправился ко двору разбираться с посланиями. Надо сказать, это получалось у графа довольно быстро. Он уже научился просматривать лист наискосок выделяя самое главное и, если его ни чего его не привлекало, тут же отдавал письмо Жерому или Леону. Жером, в присутствии патрона, стал более уверенным и уже, по-хорошему, включился в работу и живо дописывал рапорты к каждому прошению и обращению. Отбракованные письма отправлялись на стол к Леону, которые парень проворно разносил по инстанциям или просто выбрасывал совершенно уж бестолковые. Мечтая, наконец, поесть по-человечески Анри решил, что действительно стоит вечером встретиться с друзьями, и направился в любимый трактир.

Весь трактир шумно приветствовал графа, радуясь его возвращению. Приятели обсудили волнующие события, а Анри рассказал, как он проводил время в поместье и о деревенской свадьбе. За разговором приятели не заметили, как остальные посетители заведения дошли до нужной кондиции и начали петь и завели «Таверну». Слова песни про выпивку неизменно поднимали настроение завсегдатаям кабака и мужчины истошно орали «Хей!», чокаясь кружками. Песня закончилась, и, графу вдруг сделалось грустно. Он вспомнил, Шарлотту и как хорошо было ему с любимой там, в деревне, и сердце мужчины охватила тоска. Заметив состояние друга, Рене похлопал его по плечу и предложил:

– Давай выпьем за твою жену, – господа это с удовольствием подняли бокалы, а Гиьём как всегда бесцеремонно поинтересовался:

– Я тут подумал, Анри, может ты специально не привёз жену в Париж? Боишься, что половина рогоносцев, которые стали таковыми по твоей вине, захотят отплатить тебе той же монетой? – засмеялся он.

Рене осуждающе взглянул на друга: – маркиз, как всегда не подумав подначивает. Виконт сразу заметил, что несмотря на беззаботный вид глаза Анри, оставались печальными. Услышав предположение Гильёма граф усмехнулся. Подобная мысль приходила в голову де Круа, но он знал, его жена не похожа на многих женщин при дворе, и доверял ей. Но так, же Анри понимал, насколько Шарлотта доверчива, а потому вполне может попасть в ловушку ловко расставленную дворцовыми интриганами. Вот этого он действительно боялся. Правда признаваться в своих чувствах к супруге де Круа даже друзьям не собирался. Анри полагал, что так он становится слабее.

Ближе к полуночи господа засобирались по домам, но поскольку графу было не куда идти, и никто его не ждал Гильём предложил Анри переночевать у него. Друг согласился, но в доме у маркиза де Круа долго не мог уснуть, образ Шарлотты не покидал воображение графа, его сердце сжималось от тоски и обнимая подушку, Анри проклинал итальянца с его ремонтом, и себя, почему он сразу не забрал супругу с собой в Париж. После этого вечера де Круа не желая страдать от разлуки уже не расслаблялся, а с головой ушёл в работу, и ложился спать, кода уже валился с ног от усталости. Правда мысли о любимой часто посещали его, и Анри оставалось утешаться тем, что каждый минувший день приближает их встречу.

Через неделю в Париж неожиданно нагрянул отец. Маркиз привёз сыну письмо от жены. Анри несколько раз перечитал послание, и душа мужчины наполнилась счастьем и тоской одновременно. Шарлотта писала, что скучает и мечтает вновь увидеться. Для графа это признание звучало приятней музыки: – она тоскует по нему! Анри слышал голос любимой, видел печальные огромные глаза и ему хотелось обнять супругу, но у мужчины не было возможности сделать это, и он печально вздохнул. Де Круа ещё раз взглянул на листок, покрытый ровными, изящными строчками и поинтересовался у отца почему он не привёз Шарлотту с собой, но Генрих недоумённо пожал плечами:

– Я как-то не подумал об этом. Да и чего ей здесь делать? У нас в замке девочке гораздо лучше, чем в вашем душном Париже. Они с Луизой прекрасно проводят время!

С грустью вздохнув Анри поднёс письмо к лицу, вдыхая аромат духов жены и аккуратно сложив, спрятал листок в нагрудный карман: – пусть греет его сердце.

Генрих де Круа приехал в столицу полный решимости осуществить задуманный им план и ожидал встречи с Кольбером. Анри выполнил желание отца и проводил его к министру. Вернувшись, Генрих просто сиял, по-видимому, господа обо всём договорились.

– Через три дня при дворе намечается большой бал, и я намерен остаться, – довольный собой доложил отец. – Кольбер обещал свести меня с нужными людьми.

– Отец, не слишком ли ты торопишь события? – снова забеспокоился сын.

– Ничуть. Я всё делаю аккуратно и пока только забрасываю наживку, пусть обсасывают и привыкают к ней, – хихикнул маркиз. – А уж потом будем действовать наверняка.

– А где ты собираешься жить? Видел, что творится в моём доме? – растеряно спросил Анри.

– Не беспокойся. Я уже устроился недалеко от дворца, в номерах. Кстати, я рассчитываю и тебя видеть на балу, – безапелляционно заявил Генрих.

– Вообще-то я не собирался идти, – возмутился сын и пояснил. – У меня накопилось много дел, и я до поздна занимаюсь только работой.

– Я не заставляю тебя отплясывать на балу весь вечер. Как раз наоборот тебе предстоит представиться нужным людям, – настаивал отец.

– Меня и так все знают, – фыркнул Анри.

– Это совсем другое, дорогой. В таком деле требуется лично переговорить с каждым человеком и договорится с господами о дальнейшем взаимодействии. Не переживай это не займёт много времени, а потом можешь спокойно оставить бал и вернуться к своим делам, – миролюбиво сообщил маркиз и сыну пришлось согласился.

Накануне бала, граф де Круа получил письмо от Бореля. Сыщик сообщал, что оба де Маси не собираются отказываться от идеи заполучить внучку герцогини д Амбуаз в жёны Шарлю. Луи де Маси нанял новых головорезов и ждёт удобного случая для нападения. Матье был уверен, что в замке де Круа есть человек, который снабжает барона информацией, но он не может пока выяснить кто это. Сыщик заверял, что Адель неотступно следует за Шарлоттой, не позволяя госпоже одной углубляться в парк, не то, чтобы отправляться на прогулку в лес, поэтому графу не следует сильно беспокоится, поскольку его жена находится под бдительным присмотром служанки, а бандиты вряд ли решаться напасть на знатную даму в пределах замка.

Прочитав послание, де Круа несмотря на все заверения Бореля ужасно разволновался. Сердце мужчины сжалось от беспокойства и понимая: – он не простит себе, если с любимой что-то случится, его охватило желание всё бросить и отправиться к супруге. Но здравый смысл сдерживал графа. Он убеждал себя, что в замке Шарлотта в безопасности, а ему необходимо закончить работу. Кроме того, Анри понимал, насколько разозлится отец, если сейчас он покинет Париж: – маркиз же старается ради него. Де Круа взял себя в руки и вновь занялся разбором посланий, но беспокойные мысли постоянно возвращали его к девушке.

Балы при дворе проводились с регулярным постоянством. Практически каждую неделю знатная публика собиралась на светские приёмы. Королю-Солнцу приходилось чем-то занимать мучающуюся от безделья свору дворян дабы аристократы, увлёкшись танцами и любовными интригами не имели свободного времени для интриг дворцовых и заговоров против него самого, поскольку каждый бал требовал тщательной подготовки. Желая произвести фурор вельможи заказывали наряды и украшения, закладывали блистательные экипажи, заботились приобретением модных аксессуаров, таких как шляпы, веера, табакерки и прочие дорогостоящие безделушки, без которых не могли обойтись высоко светские щёголи. Никому не хотелось «ударить в грязь лицом», и дворцовых снобов заботило лишь впечатление, которое они произведут на окружающих. Господа не желали получить осуждения от охочей до сплетен знати, а также стать объектом придирчивой критики не менее наблюдательных парижан. Придворные разучивали танцы и постигали «тайные» знаки, томились в ожидании любовных похождений и обсуждали очередной адюльтер известного господина либо дамы. В результате головы аристократов, радеющих лишь о нарочитой показухе, были забиты мыслями о сопутствующей очередному празднику мишуре. Сумасшедший водоворот тщеславия захватив родовитую публику, цепко держал господ в жадных объятиях, не позволяя выбраться из него и трезво взглянуть на себя со стороны. Увлечённое швырянием золотой пыли в глаза, заносчивое сборище опускалось всё глубже в пучину плотских и алчных утех, и совершенно не задумывалось, какой ценой обходятся королевские развлечения, нещадно обираемому и задушенному налогами народу. Для удовлетворения своей непомерной гордыни придворные спускали целые состояния, когда остальное население страны страдало от нищеты и голода.

Версаль вовсю шумел весельем, когда в огромный зал пожаловали отец и сын де Круа. Появление Анри вызвало некоторое недоумение в обществе. Господа жаждали оценить юную супругу графа и отсутствие при нём жены вызвало радостно-ядовитые кривотолки среди публики. Когда же Генрих де Круа завёл разговоры о возможности для Анри заседать в палате пэров вместо будущего малолетнего внука, всем и вовсе стала понятна истинная причина столь неожиданной свадьбы известного светского повесы и богатого холостяка. Придворных изначально удивлял подобный брак, никто не видел в нём выгоды для де Круа. Разговоры о том, что Анри вынужден был жениться дабы не пострадала его дворянская честь, развлекали господ, но по большому счету никто не осудил бы графа, если бы тот отказался жениться на опозоренной девушке. «Сама виновата», – сказали бы многие и от души посмеялись над глупышкой. А теперь задуманная отцом многоходовая комбинация стала очевидна и снискала уважение среди дворян гораздо большее, чем если бы они посчитали причиной женитьбы большую любовь. Подобный вывод знати самого Анри вполне устраивал. Таким образом мужчина надеялся обезопасить свои чувства к Шарлотте от врагов. Убедив себя в ничтожности значения для графа его жены дамы, делавшие ставку на де Круа, моментально оживились. Но Анри откровенно скучал и не проявлял интереса к изворотливым особам, посылающим ему призывные знаки и в том числе не замечал ни томные взгляды Франсуазы, ни пылкие Дианы. Графу давно порядком надоели бесконечные рауты с их жалкой суетой и мелкими интригами, и он покорно танцевал с дамами, назначенными ему церемониймейстером. Все танцы при дворе следовали по определённым правилам и от этого становилось ещё скучнее, и Анри с нетерпением ждал момента, когда отец позволит ему удалиться. В перерыве между танцами де Круа заметил Гильёма и Рене. Сразу повеселев он направился к друзьям. Генрих де Круа уже успел заручится поддержкой в продвижении сына у отца Гильёма – герцога д Эсенваля. Не оставил маркиз без внимания и отца Рене, надеясь на помощь дальнего родственника короля.

– Анри, я не ожидал, что ты решишься подняться на столько высоко, – удивлённо произнёс виконт.

– Я и сам не ожидал этого, – поморщившись, ответил граф. – Потому отец так обрадовался моему выбору, и сразу ухватился за помолвку с Шарлоттой, – пояснил он.

Рене понимающе взглянул на друга и поддержал:

– В этом нет ни чего плохого. Ты больше других заслуживаешь продвижения и лучше многих пэров сможешь решать дела государства.

– Ты скажи это королю, – не желая быть услышанным посторонними тихо проронил Гильём. – Наш монарх не любит людей, превосходящих его в чём-либо: – в уме, таланте, деньгах и даже в любви, – ухмыльнулся маркиз. – Толковые люди Людовику достались по наследству. А новых, он особо не продвигает и не заботиться, что оставит после себя.

Согласившись с мнением маркиза, друзья, заговорчески переглянулись, но тут объявили новый танец, и кавалерам пришлось направиться к девушкам, объявленным церемониймейстером. На этот раз Анри досталась Сюзанна де Додвиль. Девица радостно скакала возле графа попутно посылая торжествующие взгляды Франсуазе, оставшейся стоять у стены. Тут де Круа заметил, Шарля, важно направляющегося к мадмуазель де Ловаль. «Выполз гусь» – зло подумал граф, зная о заговоре, который готовит барон с отцом против него и его жены.

По окончании танца Генрих де Круа представил сына двум родовитым господам. Желая угодить отцу и стараясь произвести хорошее впечатление Анри переговорил с каждым. Так за вечер графу несколько раз приходилось разговаривать с нужными людьми по желанию де Круа старшего. Маркиз, похоже, был в ударе и ближе к ночи, развалившись в кабинете сына и счастливо потягивая вино, рисовал радужные картины будущего. Анри безучастно слушал отца. Душа графа находилась рядом с Шарлоттой, и ему не терпелось встретится с супругой. Когда маркиз наконец закончил монолог Анри попросил отца, как только он вернётся в замок отправить Шарлотту в сопровождении Пьера де Форше в Париж. Но как оказалось Генрих не торопился домой, а планировал остаться в столице, целенаправленно продвигая свою идею в жизнь. Тогда Анри не выдержал:

– Для исполнения задуманного, нам нужен ребёнок! А как скажи мы получим его если я не могу спать со своей женой? – в конце концов разозлился сын.

– Так вот что тебя заботит! – понимающе засмеялся отец. – Ты прав, нужно, как-то привести Шарлотту сюда. Но с другой стороны: – неделей раньше, неделей позже – это погоду не делает, – спокойно ответил Генрих.

Зло взглянув на отца, граф направился к своему столу и ему ничего не оставалось делать, как снова заняться работой.

Пошла четвертая неделя разлуки супругов. Генрих де Круа так и не собирался возвращаться обратно, а Анри всё не мог разобраться с делами. Отделка дома была далека от завершения, хотя срок, поставленный де Круа, подходил к исходу. Граф становился всё более раздражительным, порой его просто трясло от злости. Нервное состояние патрона заметили и его подчиненные. Молодые люди старались лишний раз не тревожить господина, но де Круа начинал орать из-за любой провинности, чего раньше за ним не водилось. Жером и Леон никак не могли взять в толк подобное поведение графа, а Анри продолжал беситься не зная, как ему быть, чтобы встретиться с любимой.