Читать книгу Корбо. Водяная Луна. Возвращение - Татьяна Милях - Страница 7

Несколько дней пути отделяло сеньору де Дюран от Пуэрто-Бельо. Когда зелёный берег злосчастного острова скрылся за горизонтом, душа Эстель отказывалась верить, что всё что с ней произошло это реальность, а не страшный сон и она больше никогда не увидит любимого мужчину. Ей не хотелось мириться с подобной мыслью, хотя разум убеждал графиню в очевидности подобного факта. Во время плаванья адмирал не досаждал женщине своим присутствием, надеясь, что она успокоится и смириться с положением вдовы, а потому у пленницы было достаточно времени подумать, как ей быть дальше. Вскоре показались очертания земли, и сердце сеньоры тревожно вздрогнуло.

Отправляясь в путешествие из Франции, Эстель мечтала показать сыну место, где провела детство, и вот спустя семь лет она переступила порог знакомого дома. Уезжая отсюда, полная девичьих фантазий сеньорита дель Маркос, думала, что никогда больше не вернётся в испанскую колонию. Но теперь она вновь оказалась в Пуэрто-Бельо в своём родном особняке, но совсем не так представляла Эстель своё возвращение. Графиня заметила, что сеньор Альканис несколько преобразил дом, украсив его соответственно своему вкусу дорогими безделушками, картинами и скульптурами, но всё это не радовало Эстель.

– Мама, ты раньше здесь жила? – любопытно оглядываясь, спросил Тэо.

– Да, мой милый, – вздохнула она.

Крепко удерживая ручонку сынишки, сеньора зашла в свою бывшую комнату. Здесь тоже всё изменилось, из девичьей спальни сделали гостевую комнату и от детской обстановки не осталось и следа. Адмирал разрешил пожить мальчику в комнате матери, пока маркиз договаривается с настоятелем монастыря, и Эстель радовалась каждой минуте, проведённой с сыном, не переставая тревожно ожидать предстоящую разлуку.

Сеньор Альканис не успев толком передохнуть от плаванья, поспешил наведаться в дом губернатора. Адмиралу не терпелось похвастаться перед приятелем своим триумфом и сообщить о захвате пиратского корабля. Сеньор Дельгато радушно встретил именитого господина и от души поздравил его с блистательной победой.

– Дон Хосе, до меня дошли любопытные слухи, – игриво взглянул на гостя губернатор. – Говорят, в вашем доме поселилась девушка, как две капли похожая на сеньориту с портрета, с которым вы не расставались. Это правда?

– Как быстро разлетаются сплетни, – не без удовольствия хмыкнул адмирал. – Не успела женщина переступить порог моего скромного жилища, как это уже всем известно, – поджал губы Альканис и тут же добавил. – Я собираюсь провести приём в честь моей победы, куда планирую пригласить весь цвет города. На празднике я намерен познакомить общество с моей будущей женой, – самодовольно сообщил сеньор.

– Так вы намерены, женится на вдове пирата? – искренне удивился Дельгато.

– На очень богатой вдове пирата! – сделал существенное уточнение адмирал. – И на этот раз я не позволю, что бы какой-либо ушлый сеньор опередил меня, – засмеялся он.

– Я тоже наслышан о богатстве её мужа. Вдова де Дюран завидная невеста, – с завистью отметил губернатор. – И как же она согласилась? – не преставал удивляться сеньор.

– Женщины на всё пойдут ради своих детей, – скривился дель Альканис. – Просто она побоялась, что я сверну шею её воронёнку, – цинично пояснил адмирал.

– Да, маркиз, вы всегда могли найти убедительные доводы! – хихикнул сеньор, даже не думая осуждать недостойное поведение дворянина. – И когда состоится приём? – заинтересовано спросил он. – Не терпится увидеть прекрасную сеньору, так сказать живьём, а не на полотне.

– Думаю недели через две. Этого времени хватит, чтобы всё подготовить, – размышлял адмирал. – Я хочу объединить моё торжество с проводами флота, который на этот раз поведёт мой племянник Диего. Наверное, это будет в субботу. Не беспокойтесь сеньор Дельгато, я пришлю вам официальное приглашение, – любезно пообещал дель Альканис.

Домой адмирал вернулся в прекрасном расположении духа и почти безотлагательно начал подготовку к празднеству. Примерно через неделю господину вручили письмо от настоятеля монастыря, к которому маркиз отправлял посыльного с просьбой принять сироту. Развернув бумагу и прочитав её, дон Хосе улыбнулся: – в послании сообщалось, что монахи готовы принять мальчика на воспитание и предоставить несчастному сироте кров и стол, тем более раз за него печётся такой благочестивый господин, как сеньор Альканис, который не раз жертвовал приличные суммы на содержание скромной обители. Маркиз позвал слугу и приказал готовить мальчишку к отправке в приют. Услышав о скором расставании с сыном, бедная мать проплакала всю ночь и последующие два дня ходила бледная словно полотно, тяжело и безутешно вздыхая. Утром назначенного дня адмирал поднялся в комнату Эстель.

– Ну что ж сеньора, прощайтесь. Мои люди ждут, – безжалостно сообщил он.

Несчастная женщина обняла и расцеловала Тэо, а мальчик был серьёзен и слёз не лил.

– Я провожу его, – потребовала мать и вышла за дверь, дон Альканис не стал противился.

Малыш залез в повозку, в которой уже сидел Жермон де Дюпре со связанными руками.

– Трое испанцев боятся одного француза? – усмехнулась графиня, оглядывая сопровождающих сына людей.

– Я решил перестраховаться, сеньора, – ядовито усмехнувшись, ответил дон Хосе. – Вдруг пирату взбредёт в голову удрать и украсть мальчишку, – пояснил адмирал, и Эстель нахмурилась, именно на это она и рассчитывала, выбирая сопровождающего для ребёнка. Графиня помнила, с какой изобретательностью барон находил слова, когда так ловко, «переводил» ворчанье псевдо Дюрана и надеялась на его сообразительность.

– Месье де Дюпре должен вернуться и лично сообщить мне, что с моим сыном всё в порядке, – требовательно заявила женщина. – В противном случае я не дам согласия на брак, и вы не получите состояние моего мужа, – пригрозила она.

– Не смейте беспокоиться моя дорогая Эстель, – улыбнулся сеньор. – Но не надейтесь, что месье сможет сообщить вам, в какой монастырь отдали ребёнка. Ему завяжут глаза, что бы у вас не появилось желание забрать его оттуда, – словно издеваясь, сообщил дель Альканис.

«Маркиз всё предусмотрел и подобную возможность тоже», – с раздражением подумала сеньора.

– У меня больше поводов не доверять вам, адмирал, – презрительно ответила Эстель, стараясь не показывать своей досады.

Мать ещё раз обняла сына, и повозка тронулась. Женщина, провожая глазами сына еле сдерживаясь, чтобы в голос не разрыдаться и тихо утирала слёзы, но не успела телега скрыться за поворотом, как маркиз заявил:

– Дорогая, в субботу я устраиваю приём, на котором намерен объявить о нашей помолвке.

Эстель сморщилась от фривольного обращения мужчины и гневно ответила:

– Вам не кажется, адмирал, что вы слишком торопите события? Вы предлагаете мне развлекаться на балу, когда я ещё не успела оплакать мужа? Это нарушает элементарные приличия и переходит все границы! – взбунтовалась она. – Траур по мужу следует носить не менее года, – напомнила вдова общепринятые правила.

– Общество поймёт, – холодно усмехнулся сеньор. – И вам придётся присутствовать на балу. Я ведь могу и передумать насчёт вашего воронёнка, – зловеще процедил он.

– Теперь вы всю жизнь будете шантажировать меня сыном? – возмущённо вскинула подбородок графиня.

– Если вы будете вести себя благоразумно, то нет, – высокомерно ответил сеньор. – Я привык, что бы мне подчинялись, а потому советую быть ласковой и послушной, – добавил адмирал.

Чувствуя, как в её душе поднимается гордое упрямство, Эстель смерила мужчину презрительным взглядом. «Смирится и сдаться такому негодяю? Ну, нет дон Альканис, я никогда не прощу тебя ни за мужа, ни за сына! Устрою я тебе помолвку!» – злорадно подумала девушка, и ядовито улыбнувшись, проговорила:

– Я постараюсь, сеньор, – и, сделав реверанс изобразила покорность. – Но для бала мне необходимо купить платье, – сообщила Эстель. – В моём гардеробе нет подходящего. В плаванье я не брала много нарядов, поскольку не собиралась развлекаться на балах, – пояснила графиня.

– Хорошо я разрешу вам посетить магазины, – согласился дон Хосе. – Но только не надейтесь сбежать. – предупредил он. – Вас повсюду будут сопровождать слуги и личный телохранитель, и не забывайте: – все корабли в Пуэрто-Бельо подчиняются мне, – прищурился адмирал, не поверив в искреннее смирение пленницы.

Ещё раз сделав реверанс, графиня величественно удалилась. Сеньор проводил женщину пристальным взглядом, невольно восхищаясь её красотой. «Ни чего пусть поупрямится и позлится, – усмехнулся он, – Зато теперь она будет моя», – приятно согревала сладкая мысль душу гордеца.

В день приёма особняк сеньора дель Альканиса освещённый тысячью свечей, радушно распахнул двери, встречая именитых гостей. К главному входу стекались господа со всего города, и даже из его окрестностей, но особо порадовал маркиза приезд губернатора Панамы.

В испанском обществе царил этикет, во многом навязанный строгой церковной инквизицией. Выражение радостных чувств, считалось неприличным и даже порочным, а потому во всей Европе не было, наверное, более скучного двора, чем испанский. И если бы не огромное количество народных праздников, на которых аристократы, спрятавшись под тёмными плащами и вуалями, могли придаться всеобщему веселью и разгулу, то их жизнь была бы одной сплошной чередой печального и чопорного церемониала. Но колониальные владения были далеки от двора, и здесь условности этикета менее тяготили знатных господ, а потому гости чувствовали себя непринуждённо и планировали от души поразвлечься на празднике устроенным богатым адмиралом.

Местная аристократия спешила выразить восхищение отваге, доблести, уму и гостеприимству сеньора дель Альканиса, рассыпаясь восторженными эпитетами перед хозяином дома. Оказавшись в особняке маркиза господа с любопытством оглядывались, разыскивая глазами главный предмет слухов последних дней. Больше всего публику интересовал привезённый из последнего похода необычный трофей адмирала. Рассказы о красавице жене поверженного пирата, расползлись по городу, словно тараканы и сплетни звучали одни невероятнее других. Одни говорили, что девушка была наложницей пирата, а благородный сеньор дель Альканис освободил её из томительного плена. Другие заявляли, что удачливый корсар захватил ее, желая породниться со знатным испанским родом и силой заставил согласиться на брак. Но оба эти предположения льстиво согревали тщеславные души испанских аристократов, мнящих себя центром вселенной. Но нашлись и такие, кто слышал более или менее правдоподобную историю о замужестве сеньориты дель Маркос, полную драматизма и не лишённую романтичности. Эти сведущие господа охотно делились рассказом о любви опасного французского пирата и благородной испанской сеньориты. Но все досужие разговоры только ещё больше разжигали любопытство господ, и всем не терпелось взглянуть на столь удивительную женщину, ставшую яблоком раздора между высокородным адмиралом и морским разбойником.

Любезно улыбаясь, сеньор дель Альканис встречал знатных гостей, но вскоре маркиз непроизвольно начал волноваться: – дом уже был полон народа, а графиня де Дюран всё ещё не покидала своей комнаты. Дон Хосе продолжал важно раскланиваться, как подобает грозному адмиралу и гостеприимному хозяину, но всё чаще сеньор с тревогой поглядывал на лестницу, которая вела на женскую половину. Встретив последнего господина, которому адмирал хотел выразить особое почтение, дель Альканис старательно поддерживал всеобщее веселье, попутно размышляя, как незаметно удалиться, чтобы привести строптивую пленницу к гостям. Но неожиданно публика притихла и недоумённо уставилась за его спину. Дон Хосе почуял неладное, озабоченно развернулся и увидел Эстель.

Девушка спускалась по лестнице, облачённая в строгое чёрное платье, полностью закрывающее и грудь, и шею. Туго собранные волосы, прикрывала чёрная мантилья, спадая на плечи плотным кружевом. Глаза молодой сеньоры бесстрастно смотрели на господ, а лицо, выражающее скорбную печаль, казалось образцом католического целомудрия и испанского воспитания. Но несмотря ни на что девушка оставалась изумительно красивой, её бледное лицо подчёркивал чёрный наряд, а тёмно-синие глаза напоминали море, в котором погиб отчаянный пират. Разодетые в яркие костюмы франты и их дамы, с бесстыдно обнажёнными плечами, в присутствии вдовы почувствовали себя несколько неловко и замолчали. Господа понимали, графине не подобает веселиться и плясать, когда не прошло и месяца, со дня смерти её мужа. Подобное было неприлично как в Новом, так и в Старом свете и гости растеряно переглядывались, не зная, как себя вести, а Эстель грациозно вышла в зал. Адмирал, галантно поклонившись и еле сдерживая нахлынувшее раздражение, взял женщину под руку:

– Сеньора, что за маскарад вы здесь устроили? – зло зашипел он.

– Маскарад устроили вы, дон Хосе, – невозмутимо возразила она. – А я веду себя, как добропорядочная испанка и католичка.

Ощущая досаду и понимая, что графиня права, адмирал сердито фыркнул, но повёл Эстель знакомится с гостями. Господа восхищённо разглядывали девушку, целовали ей руки, но ни чего кроме соболезнований не высказывали, поскольку говорить комплименты в подобной ситуации было неудобно и нетактично. Некоторые мужчины, знавшие отца Эстель, деликатно интересовались здоровьем барона дель Маркоса, графиня вежливо отвечала, но ни разу за весь вечер даже не улыбнулась. Сеньор Альканис осознавая, что в такой обстановке объявлять о помолвке было более чем абсурдно со злостью догадался – плутовка его переиграла. Но несмотря ни на что, увидев, какое благоприятное впечатление произвела Эстель на местное светское общество адмирал почувствовал удовлетворение и торжествующе ловил заинтересованные и завистливые взгляды сеньоров. Ничего он подождёт ещё немного, всё равно упрямице некуда деваться, – размышлял дель Альканис и продолжал в душе праздновать победу.

Когда адмирал обошёл всех нужных гостей и представил спутницу, вдова де Дюран устроилась в уголке, стараясь не привлекать к себе внимание и не участвовала в развлечении господ, а хозяину дома пришлось обхаживать аристократов в одиночку. В самый разгар веселья на пороге зала появился Жермон де Дюпре, сопровождаемый людьми адмирала и сеньор Альканис подвёл барона к графине.

– Пожалуйста, сеньора, ваш человек подтвердит, что с вашим сыном всё в порядке, – сообщил он.

– Я бы хотела это услышать от него, – ответила Эстель, и взглянув на запястья француза, возмутилась. – В конце концов, развяжите ему руки! Ваш дом, адмирал, охраняют десятки слуг, неужели вы думаете, что барон сможет пройти мимо них? Да и что скажут гости, заметив связанного дворянина? – строго взглянула на маркиза женщина.

Адмирал решил, действительно это может привлечь внимание господ, подал знак и де Дюпре тут же развязали. Жермон с благодарностью посмотрел на миледи, удовлетворённо растирая затёкшие запястья.

– Хосе, разрешите мне поговорить с бароном без вашего присутствия, – мягко попросила Эстель и миролюбиво взглянула на маркиза. Она специально назвала его по имени, так обращаются только к близкому человеку. – Если всё так, как вы говорите, чего вам бояться? – еле заметно улыбнулась сеньора.

Подобное обращение приятно согрело самолюбие адмирала и секунду подумав он согласился. Дель Альканис отошёл в сторону, но не спуская глаз с девушки обратился к своим молодчикам:

– Диас, утром поедешь обратно и заберёшь мальчишку, – приказал он. – Настоятелю скажешь, что я решил определить его в другой монастырь. Пусть не деспокоится деньги назад я не потребую, – уточнил он. – Отправитесь все трое. Я не хочу, чтобы Воронёнок находился поблизости. Наверняка графиня начнёт разыскивать его и пытаться встретиться с сыном, – строго посмотрел адмирал на слуг.