Читать книгу Пламенный лед - Татьяна Минаева - Страница 11

Москва, ноябрь 2015 года

Макс немного задержался в спортивном зале и появился на катке, когда вечерняя тренировка уже началась. Он подошел к тренеру и встал рядом с ним возле бортика, наблюдая за двумя абсолютно разными девушками, скользящими по льду. Одна – маленькая шатенка с длинными вьющимися волосами, забранными в хвост, а вторая – блондинка в сером спортивном костюме. Юниорская пара, подающая неплохие надежды, интересовала Макса примерно вполовину меньше музыки, звучащей фоном, поэтому в их сторону он бросил лишь короткий взгляд и снова переключился на девушек.

– Любуешься? – Миронов пристально смотрел за своими спортсменами, цепким взором опытного наставника улавливая каждое их движение.

– И как она?

– Алиска-то твоя?

– Лиза, – ответил Самойлов, не выпуская из вида белокурую девчонку.

Меркулова только утром вернулась из Казани, куда ездила выступать на четвертый этап Кубка России, и он знал лишь то, что заняла она на этих соревнованиях первое место. Лиза почти неделю пролежала с гриппом. В какой-то момент у Миронова даже сомнения возникли насчет ее участия в соревнованиях, но она категорично заявила, что старт не пропустит. И не пропустила ведь… Пять дней назад Лиза появилась на тренировке уставшая и бледная, но полная решимости откатать свои программы так, чтобы никто и не подумал, что она только-только поднялась с постели после болезни. Макс сказал ей что-то вроде «ты свалишься на первом же тулупе». Она молча прыгнула тройной, посмотрела на него с неприкрытым вызовом и переключила все свое внимание на тренера. Больше Самойлов ее не трогал, только время от времени одаривал взглядами, от которых Лизе становилось не по себе, но в открытую не цеплял. Теперь же Макс и сам не мог объяснить, почему вдруг спросил Женю о ней. Просто увидел и не смог не спросить. Почти как тогда, когда он повез ее, больную, домой.

– Она боец, – не без гордости отозвался Евгений. – Трудности были, конечно, не без этого. Кубок России у Лизы какой-то проблемный в этом сезоне. Вначале спина, теперь грипп этот. Ну ничего, будем надеяться, что дальше все сложится лучше. Главное для нее сейчас достойно выступить в Лужниках.

– Насколько я понял, она в произвольной с флипа упала? – Макс все-таки отвел взгляд ото льда. – Я хотел посмотреть трансляцию, но как-то не сложилось. Может, сегодня гляну.

– Ей произвольная вообще очень тяжело далась. – Миронов нахмурился, заметив, что юниоры в который раз разошлись на вращении. – Полина опять торопится, – с досадой сказал он, качнув головой, и открыл дверцу. – Так, Самойлов, давайте-ка прокатайте заключительную часть короткой. Мне не нравится, что у вас возникают проблемы с заходом на поддержку.

Бросив еще один секундный взгляд на Лизу, Макс снял чехлы и выехал на лед. Миронов же покатил к юниорам, по пути окрикнув Полину.

Соревнования российского этапа Гран-при начинались через три дня. В том, что они с Алисой готовы, Макс не сомневался. Да, с заходом на поддержку в самом деле следовало еще поработать, порой тут возникали небольшие шероховатости, но в остальном все было отточено до блеска. Откатают так же ярко, как и в Братиславе – перегнать их не сможет никто. А нацелены они именно на победу: слова «главное участие» здесь не уместны. Что же касалось Лизы… У нее оставалось три дня, чтобы восстановить потраченные силы и войти в форму. Самойлов сам себе не мог объяснить, что он испытывает по отношению к ней. Это была какая-то адская смесь злорадства и некого волнения. Он всем сердцем желал ей провалиться на предстоящих соревнованиях и вместе с тем думал о том, что три дня – слишком мало, чтобы она успела нормально подготовиться к важному старту.

Лиза плелась к метро, когда возле нее резко затормозил BMW Самойлова. Девушка, погруженная в свои мысли, испуганно отшатнулась, но поняв, что это Макс, остановилась. С ее стороны опустилось стекло.

– Садись, до метро подброшу, – предложил мужчина.

Меркулова замешкалась. Было уже около девяти вечера, она устала и хотела есть. Обычно после соревнований Миронов давал своим подопечным день-другой, чтобы восстановить силы, но сейчас приходилось в срочном порядке готовиться к Лужникам и времени на отдых не оставалось. К тому же на улице стоял дикий холод, а она, как назло, куда-то подевала перчатки. Но ехать с Самойловым… Впрочем, вряд ли будет лучше если она замерзнет и снова схватит простуду.

– Спасибо. – Девушка нырнула в теплый салон и кинула сумку себе под ноги. Машина тут же сорвалась с места.

– Пристегнись, – не глядя на спутницу, бросил Макс.

Лиза послушно перекинула ремень безопасности, а затем поднесла замерзшие пальцы к струе теплого воздуха. Дико хотелось спать, осознание того, что дома она окажется не раньше, чем через полтора часа, просто убивало. Пока поужинает, пока сходит в душ… Ослабший за время болезни организм требовал полноценного отдыха, но позволить себе расслабиться Лиза не могла. И это притом, что предыдущую ночь она провела в поезде, а через три дня у нее серьезные соревнования.

– Неважно выглядишь, – когда они остановились на светофоре, заметил Самойлов.

– Устала.

У Лизы не было сил на колкости. Да и прав он был – выглядела она так, что самой на себя противно в зеркало было смотреть. Только что волосы чистые, а в остальном ее внешний вид оставлял желать лучшего.

– Слышал, в Казани ты была в своем репертуаре. – Цвет светофора сменился, и Макс нажал на газ. – Опять зад перевесил?

– Перевесил, – тихо сказала она и отвернулась.

Лучше бы она пешком пошла, пусть бы пальцы в льдинки превратились, зато не выслушивала бы сейчас от него всякие гадости. Лиза вообще не знала, как собрала себя на произвольную. Короткая программа отняла слишком много сил, произвольную она выкатала только на морально-волевых. Да, упала, да, сделала в недокрут второй прыжок в каскаде, но все-таки сумела закончить выступление достойно. Ушла со льда под громкие аплодисменты, вымученно улыбалась в уголке слез и поцелуев, а в гостинице как подкошенная рухнула на постель и не вставала с нее до самого утра. Хорошо хоть Миронов поесть в номер принес – сама она спуститься к ужину была просто не в состоянии.

– Вот и твое метро, – когда они поравнялись с входом в подземку, нарушил молчание Самойлов. – Не хочешь поблагодарить?

– Спасибо. – Лиза взялась за ручку двери, но Макс придержал девушку за локоть.

– Не так.

Он отстегнул свой ремень и, запустив пальцы в Лизкины волосы, накрыл ее рот своим.

Девушка сделала судорожный глоток воздуха и тут же почувствовала, как язык Макса сплетается с ее языком. По телу пробежала волна мурашек, внизу живота мигом появилось тянущее тепло, пускающее паутинку возбуждения к груди, к бедрам, сбивающее с толку, доводящее до отчаянья. Она не должна так реагировать на него. Не должна…

– Нет. – Попробовала отвернуться.

Макс не позволил – обхватил ее лицо ладонью и стал целовать жестче. Лиза не отвечала, но и оттолкнуть его не могла. Просто не могла. Она будто оцепенела. Чувствовала только, как откликается ее нутро на каждое движение его языка, как сердце бьется быстрее, а пальцы впиваются в обивку кресла. А потом она ощутила его руку под своим свитером. Он гладил ее напряженный живот, пробираясь под ремень джинсов, и с этим девушка тоже не могла ничего сделать. Наверное, не могла…

Его пальцы забрались под резинку ее трусиков и коснулись самого чувствительного местечка на теле. Лиза резко свела ноги и протестующее накрыла руку Самойлова своими ладонями, останавливая его.

– Ну что ты артачишься? – бархатным, немного сиплым голосом проговорил Макс, поглаживая грудь девушки через куртку. – Не строй из себя недотрогу.

– Нет, Макс… нет. – Она судорожными движениями открыла дверь и буквально вывалилась из машины. Холодный воздух обжег разгоряченное лицо. Лиза метнулась к метро, на ходу одергивая куртку, и только когда оказалась в нескольких метрах от входа, поняла, что сумка осталась в машине Макса… которой уже и след простыл. Пошарила по карманам. Ключи от дома, телефон и проездной, который она по счастливой случайности утром второпях сунула в задний карман джинсов. Коньки остались в сумке… Девушка едва не расплакалась от злости на саму себя, Самойлова и ощущения полнейшего поражения. Какую же власть должен иметь над ней этот мужчина, чтобы она сейчас вот так, в полной растерянности стояла посреди улицы и чувствовала себя жалкой идиоткой, которую он снова унизил самым примитивным способом!

Телефон пикнул, извещая о входящем сообщении. Лиза открыла смску и прочла: «Сумку привезу завтра в школу. У тебя деньги есть?». Лизе очень хотелось позвонить ему и сказать, что она о нем думает, но она сдержалась. «Не волнуйся, шлюха в такое время легко может заработать. Ты подонок.» набрала и, отправив, сжала телефон в руке. Ждала, что Самойлов позвонит или хотя бы напишет что-то еще, однако вскоре стало понятно – делать он этого не собирается. Лиза сунула мобильный в карман и, сжав ладошку, впилась короткими ноготками в кожу. Нырнула в теплый вестибюль столичной подземки. На душе было как-то… погано, к глазам подступали слезы. Девушка сделала глубокий вдох, запрещая себе расклеиваться, и пошла на эскалатор. Какая же он все-таки скотина! И как же сильно он ненавидит ее. Наверное, даже больше, чем она думала.

Москва, Лужники, 3 дня спустя

Лиза сидела в раздевалке в ожидании своего выхода на лед. На российском этапе Гран-при ей предстояло закрывать первую разминку в короткой программе у женщин. Ожидание выматывало. Выступать крайней для Меркуловой, как и для многих фигуристов, всегда было нелегко, а сегодня и подавно. Борясь с волнением, девушка сделала глубокий вдох и посмотрела на себя в зеркало. Она была уже полностью готова к выходу на лед. Макияж, умело нанесенный Ксюшей, скрывал бледноту и небольшие круги под глазами – последствия перенесенного гриппа и недостатка отдыха. Льняные волосы девушки, уложенные в аккуратную ракушку, блестели, платье тоже сидело, как надо. Спортсменка, выступающая перед Лизой, только-только покинула раздевалку, оставив свою соперницу в одиночестве, и теперь Лиза пыталась настроиться на прокат. Выйти, откатать, помня все наставления тренера, и все. Она должна справиться.

– Смотрю, ты уже готова? – погруженная в свои мысли, Лиза не заметила, как дверь открылась, и в раздевалку зашел Самойлов.

Девушка напряглась. Вот только его ей сейчас и не хватает. Они-то с Алисой уже откатались, причем откатались очень хорошо. В том, что Самойлов и Решетникова поедут в Барселону, у Лизы сомнений не было. Впереди у них еще оставалась произвольная программа, но вряд ли это могло что-то изменить. Даже если в результате они окажутся только третьими, путевка в Испанию им гарантирована.

– Готова. – Подсознательно пытаясь защититься, фигуристка закинула ногу на ногу и сложила крестом руки на коленках.

Не помогло: Макс подошел ближе и опустился рядом на скамейку.

Посмотрел на ее ноги, затем на ладони и усмехнулся. Лиза поджала губы. Взгляд мужчины пробирал ее насквозь, становилось не по себе. Ей хотелось отодвинуться от него подальше, но, понимая, как это будет нелепо выглядеть, она осталась сидеть на месте. И зря: через мгновение рука Макса опустилась на ее колено и поползла вверх.

– Прекрати! – Она вцепилась в его запястье. – Ты что делаешь?! Совсем с ума сошел?!

– Да ладно тебе. – Он обхватил ее за плечи второй рукой и притянул к себе. – С тебя не убудет, – ухмыльнулся в самые губы и впился в ее рот.

Девушка забилась в его руках, пытаясь высвободиться, но Макс лишь крепче прижал ее к себе. Забрался рукой под подол платья, гладя по бедрам и продолжая грубо, настырно ласкать губы.

– Отпусти меня, – прохрипела Лиза, уворачиваясь, упираясь ему в плечи.

– Одним больше, одним меньше, тебе не все ли равно?

Пятерней он обхватил затылок девушки, напористо проник в рот, совершенно не придавая значения ее сопротивлению. Жестко, намеренно причиняя боль, смял грудь, заставив Лизу вскрикнуть сквозь поцелуй. Через тонкую ткань платья она ощущала каждое его касание: его рука опять оказалась под юбкой, пальцы, пройдясь по внутренней стороне бедра, ощупали ее через трусики. Лиза протестующее замычала и принялась отпихивать Самойлова с еще большей силой, но он и не думал прекращать все это. Укусил за губу, шаря между ее ног, ухмыльнулся. Напоследок грубо, нарочито пренебрежительно сжав промежность девушки, он все-таки выпустил ее. Посмотрел с насмешкой и ликованием.

– Кажется, тебя на лед приглашают, – проговорил он, изучая Лизу оценивающим взглядом.

Меркулова в панике метнулась к двери. Над стадионом и правда разносился голос диктора: «На лед приглашается Елизавета Меркулова. Россия».

Лиза едва успела занять стартовую позицию, как заиграла музыка для ее короткой программы. На лицо падала прядка волос, выбившаяся из прически, остатки помады девушка успела стереть рукой, пока бежала к катку, ноги подгибались, будто ватные. Лиза понимала, что она дрожит. Судейская трибуна, болельщики – все было словно в какой-то дымке, собственный хаотичный пульс отдавался гулом в ушах. Она на автомате откатала первые секунды программы и зашла на аксель. Еще даже не оттолкнувшись ото льда поняла, что прыжок не выполнит, и точно – вместо элемента получилась бабочка. Споткнулась на дорожке шагов, вместо тройного лутца в каскаде сделала лишь двойной, риттбергер тоже вышел с сильным недокрутом, а на выезде Лиза упала. Она понимала, что программа разваливается, но как ни пыталась, сделать с этим ничего не могла. Единственным, что ей удалось кое-как вытянуть, было вращение. На глаза наворачивались слезы, было стыдно и обидно. Она представляла, как выглядит со стороны, и это окончательно добивало. Вместо сальхова, стоящего в конце программы, тоже получилась лишь бабочка. Когда музыка закончилась, фигуристка закрыла глаза и сделала глубокий вдох. Медленно повернулась к тренеру. Тот смотрел на нее в упор, губы его были сжаты в тонкую линию, вся поза говорила о напряжении. Рядом стояла растерянная Ксюша. Опустив голову, Лиза поехала к бортику.

– Простите, – только и смогла выдавить она, когда очутилась возле Синициной и Евгения.

– Это что было, Лиз? – тихо спросила Ксюша.

Миронов молчал. У него просто слов не находилось. По крайней мере, приличных. Его подопечная прятала глаза, а он ей даже сказать ничего не мог. А что тут скажешь?

На вопрос Ксюши девушка мотнула головой и неопределенно пожала плечами. Виновато взглянула на Миронова и поплелась в уголок слез и поцелуев. В камеру она не смотрела, уставилась на свои дрожащие руки, сложенные на коленях, пытаясь скрыть мокрые глаза.

«Елизавета Меркулова за короткую программу получает сорок четыре целых, восемьдесят три сотых балла. На данный момент это шестой результат».

– Ну все, Лиза, успокойся. – Синицина, обнимая белокурую девушку, ласково гладила ее по голове.

Когда Лиза оказалась вдали от камер и взглядов болельщиков, слезы сдерживать она больше не смогла. Она пыталась утирать мокрые щеки, но из груди рвались рыдания, а слезы снова и снова появлялись у нее на глазах.

– Сейчас ты поедешь домой и отдохнешь, – проговорил стоящий рядом тренер. – Завтра у тебя произвольная. Тебе нужно собраться. Я понимаю, что сложно, но это нужно сделать.

– Я п-поеду в школу, – запинаясь и глотая слезы, проговорила фигуристка и отстранилась от Ксюши. – Буду трен-нироваться.

– Нет, ты поедешь домой, – категорично заявил Евгений. – Поедешь домой, съешь что-нибудь вкусное и ляжешь спать. Ты меня поняла?

Лиза кивнула, утирая лицо рукавом олимпийки.

– Все потом. – Ксения взяла Меркулову за руки и крепко сжала ее кисти. – Главное – не сдавайся. Завтра ты должна выступить.

Лиза снова кивнула и надрывисто выдохнула, пытаясь сдержать новый поток слез.

– Иди переодевайся. – Миронов обнял девушку и погладил ее по плечу. – Все будет хорошо. Не надо плакать.

Когда Лиза поплелась к раздевалке, Ксюша посмотрела на Евгения и проговорила:

– Вряд ли сейчас может быть что-то хорошо.

– Ничего. На Россию она так и так попадает. Лиза девочка с характером, только бы руки завтра не опустила.

– Я не могу понять, что случилось, Жень. И молчит, не говорит ничего.

– А что она может сказать?

– Хотя бы почему на лед выскочила в последний момент, – сказала Ксения с недоумением.

– Это да… – Миронов задумался, а потом качнул головой.

Боковым зрением Ксюша заметила направляющегося к ним Макса и тут же обернулась к нему. Шальная мысль проскользнула по краю сознания Ксении, заставляя ее вглядеться в лицо Самойлова, но спортсмен был хмурым. Ксюша потерла лоб ладошкой, прогоняя закравшиеся подозрения, и снова посмотрела на фигуриста. Нет, радостным или довольным он однозначно не выглядел.

Самойлов и в самом деле не ощущал никакой радости от провала Лизы. И вроде бы должен был, а ничего схожего не чувствовал. Он видел ее прокат практически целиком: и неудачный каскад, и неуверенную дорожку, и бабочку вместо акселя. Видел, какой потерянной была Лиза, ее взгляд. Видел, как она, опустив голову, ушла со льда. Некстати вспомнилось, как выкладывалась она на тренировках, как изматывала себя в последние дни.

Посмотрев на Миронова, Макс ощутил внутренний укор: тренер тоже был подавлен, расстроен. Женя всегда делил со своими спортсменами и победы, и поражения, радовался вместе с ними, падал и вставал. Сейчас Миронов переживал за Лизу, и удачный прокат Макса с Алисой никак не скрадывал его мрачного настроения. И если до Лизы Самойлову дела фактически не было, она словно кость застряла у него в горле, то к тренеру он испытывал искреннее уважение.

– Алиса уехала? – спросил Женя у Макса, когда тот подошел совсем близко.

– Давно уже.

– Ты на машине? Сможешь Лизу до дома довезти?

– Я как раз хотел это предложить, – с готовностью ответил Самойлов.

– Она сейчас не в том состоянии, чтобы о себе как следует позаботиться, – проговорил Миронов с горечью. – Только вези ее домой. Если будет рваться в школу, скажи, что я запретил.

– Ты бы сам ей это сказал. Вряд ли она меня послушает.

– Я сказал. – Евгений посмотрел на дверь раздевалки, откуда должна была выйти его подопечная. – Дождись ее. Пойдем, Ксюш, я тебя довезу, – обратился он к Синициной и пошел по коридору.

Ксения еще раз взглянула на Макса и направилась следом за мужчиной. И все-таки не все так просто между этими двумя, Ксюша это чувствовала.

Выйдя из раздевалки, ни Миронова, ни Ксюши Лиза не увидела. Зато не увидеть Самойлова шансов у нее не было, потому что Макс стоял у противоположной стены, прямо напротив двери. Первым желанием девушки было вернуться обратно в раздевалку и сидеть там до тех пор, пока он не окажется где-нибудь… хотя бы дома. Или не дома, а еще где-то, только подальше от нее.

– Добился, чего хотел? – Меркулова все-таки подошла к нему.

– Не хотел я. – Он взялся за ручку сумки, стягивая ту с плеча девушки. – Пойдем, я тебя подвезу.

– Не хотел? – с горьким сарказмом усмехнулась Лиза. – Где Евгений Александрович? – Она ухватилась за ручку с другой стороны.

– Уехал с Ксюшей.

– Отлично! – Дернула сумку на себя. – Если ты думаешь, что я куда-то поеду с тобой, Максимилиан, то ты ошибаешься!

– Миронов сказал отвезти тебя домой. – Макс все-таки выхватил сумку у девушки. – Заканчивай дурью маяться, и поехали.

– А я сказала тебе, что никуда с тобой не поеду! – крикнула спортсменка, ощущая, как ее снова начинает колотить. Едва высохшие слезы опять застилали глаза. Мало он получил?! Нужно совсем ее доконать?!

– А я сказал, что поедешь.

Мужчина взял Лизу за локоть и потянул к служебному выходу. Она только зубы сжала. На них уже косо посматривали, и лишь поэтому она пыталась сдерживаться. К тому же Лиза чувствовала, что каждое новое слово приближает ее к истерике. И этот спокойный взгляд Макса… Как будто ничего не случилось, как будто бы она по его вине не завалила старт, к которому готовилась с таким трудом. Злость и обида, бушевавшие в душе Лизы, были ничем по сравнению с ощущением растерянности, опустошенности, затягивающими ее в черную воронку. Она так ждала этого проката, а что в итоге? А в итоге ничего… в итоге последнее место и полнейшее непонимание всего случившегося. Хотя что тут непонятного? Все как раз предельно четко и ясно.

– И что теперь? – когда они остановились на парковке возле автомобиля, спросила Лиза. – Запихнешь меня силой? А-а-а, нет, знаю, в багажник. – Она криво ухмыльнулась, не скрывая глаз, блестящих печальной насмешкой.

– Именно так я и сделаю. – Самойлов открыл машину и убрал сумку на заднее сиденье так, чтобы у Лизы не было возможности перехватить ее. – Садись. – Он обошел BMW и открыл переднюю дверцу со стороны пассажира.

– Ты серьезно думаешь, что я поеду с тобой после сегодняшнего? – с недоумением воскликнула Меркулова, отступая назад. – Вначале ты делаешь все, чтобы унизить меня, с грязью смешать, а потом любезно предлагаешь до дома подбросить?! – в ее голосе послышались истеричные нотки. – Успокойся ты уже! Все, достаточно!

– Я действительно не хотел, чтобы сегодня так вышло.

– А чего ты хотел?! – Она нервно пожала плечами. На глазах появились слезы. – Или, может, ты пришел пожелать мне удачного старта? Или дать пару наставлений? Чего ты хотел, а?!

– Садись в машину, Лиз.

По сути, она была права. Макс мог бы ей возразить, но выглядело бы это слишком фальшиво даже для него самого. О ее выступлении он не задумывался, просто понял, что Лиза находится в раздевалке одна, и… не смог удержаться. А если бы знал, что все так получится… вряд ли бы его это остановило. Точно бы не остановило. Но сейчас, глядя на ее припухшие от слез веки, он испытывал сожаление.

– Ты же сам спортсмен. Ты же знаешь, как все тяжело дается! – Лиза всхлипнула. – Ты же понимаешь, как трудно. За что ты меня так ненавидишь, Макс?! Я же ни в чем не виновата!

– Садись в машину! – процедил он, мрачно глядя на девушку и, поняв, что подчиняться она не собирается, силой впихнул в салон.

Сам застегнул ремень безопасности и, быстро обойдя автомобиль, уселся за руль. Заблокировал двери. Лиза только усмехнулась сквозь слезы и, отвернувшись от мужчины, вытерло лицо ладошкой. И почему рядом с ним она превращается в какое-то подобие марионетки?! Безвольная, бессловесная кукла. Он делает все, что хочет, а она и ответить толком ему не может.

До дома ехали в полной тишине. Макс даже радио не включил, старался не отрывать взгляда от дороги, хотя его то и дело тянуло посмотреть на сидящую рядом девушку. Остановившись возле ее дома, он все так же молча разблокировал двери. Лиза, не говоря ни слова, вышла из машины, забрала с заднего сиденья сумку и, не прощаясь, захлопнула дверцу. Через несколько секунд она скрылась в подъезде. Мужчина проводил ее взглядом и, простояв возле дома еще с пару минут, поехал к себе. Еще час назад он с явным удовольствием думал о том, что проведет эту ночь с Алисой, а сейчас это желание куда-то подевалось. Даже эйфория от удачного выступления рассеялась. Теперь Максу хотелось просто выспаться и ничего более.

***

– Жень, тебе не кажется, что между Максом и Лизой что-то происходит? – Ксюша нашла в сумке гигиеническую помаду и, не глядя в зеркало, провела по губам.

– Не знаю. – Миронов был молчалив. С того момента, как они уехали со стадиона, он произнес всего несколько фраз. У Синициной  желания разговаривать тоже не было. Лиза ей очень нравилась и как спортсменка, и как человек. Пусть они и не были близко знакомы, Ксюша чувствовала к ней симпатию. – А ты считаешь, что между ними что-то происходит?

– Я тоже не знаю. – Девушка вздохнула. – Может, мне это только кажется.

– Отношения у них так себе. – Женя свернул на улицу, где жила Ксения. – Но в целом…

– Макс ее иногда задевает. – Ксюша вытащила из сумочки ключи от дома и переложила их в карман куртки. – И не говори, что ты не в курсе этого, все равно не поверю.

– В курсе, конечно. – Сбавив скорость, Евгений свернул во двор. – Но он, скорее, по мелочи к ней придирается: то музыка ему не нравится Лизкина, то еще что-нибудь в подобном ключе.  Да и Лиза вроде в долгу не остается. А так вон Макс сам ее домой повез, когда она заболела. Считаешь, стал бы он с ней возиться, если бы все так плохо было?

– Ну да, – поразмыслив, согласилась Синицина. – За лекарствами ходил, насколько я знаю.

– Ты думаешь, сегодня они поцапались, и поэтому Лиза всю программу завалила? – Миронов серьезно посмотрел на девушку.

– Без понятия, – честно призналась та.

Машина остановилась возле одного из подъездов, и оба замолчали. Минуту просидели в тишине, а потом Ксюша тихо произнесла:

– Ну я пойду?..

– Да… – Женя замешкался.

Ксения подняла на него глаза. Встретившись с взглядом его внимательных карих глаз, отвернулась и взялась за ручку двери.

– Я пойду, – повторила она. – Спасибо.

– Завтра я за тобой заеду. – В инстинктивном порыве задержать Ксюшу еще на мгновение, Женя накрыл ее руку своей ладонью. Ксюша обернулась на него и, прежде чем успела подумать о чем-либо, почувствовала, как ее щеки коснулись его губы. – До завтра. – Он выпустил ладошку и отстранился.

Ксюша кивнула и вышла из машины. У подъезда обернулась и помахала мужчине рукой, затем набрала код домофона. Она слышала, как автомобиль двинулся с места, как зашуршали по асфальту шины. Зайдя в подъезд, девушка дотронулась пальцами до щеки и вздохнула.

***

Произвольную программу Лизе предстояло катать первой. Она стояла в ожидании приглашения на лед и не думала ни о чем. Вообще не думала. Миронов говорил ей что-то про то, что она должна собраться, не оглядываться на вчерашний день, выступить легко и свободно, будто это и не Гран-при вовсе, просто показать то, что она умеет, и все. Она вроде бы слышала его и в то же время совершенно не улавливала сути. Ксюша взяла ее за руку и, заглянув в глаза, негромко сказала:

– У тебя все получится. Верь в себя.

Лизе же было все равно. После того как она накануне вечером прорыдала несколько часов, уткнувшись в подушку, на нее напала такая эмоциональная апатия, что даже говорить не хотелось. Она знала, что сейчас выйдет на лед и будет просто кататься. Сегодня Макс ее не трогал. То ли вчерашнего ему хватило, то ли что еще. Хотя, скорее, просто не до нее ему было – радовался победе. Они с Алисой заняли первое место среди спортивных пар, и теперь их ждала Барселона. С полчаса назад Лиза столкнулась с Самойловым в коридоре. Макс внимательно посмотрел на нее, а Лиза отвернулась. Конечно же он заметил ее опухшие глаза…

Во время разминки Меркулова уверенно исполнила каскад три-три-два, прыгнула аксель и сделала вращение, переходящее в вертикальный шпагат. Она и сама не понимала, злится ли или это что-то другое, просто нужно было деть куда-то все то, что тлело у нее внутри. И она штамповала элементы. Японская фигуристка отшатнулась, когда Лиза на бешеной скорости пронеслась мимо нее.

Когда надо льдом раздался голос диктора, оповещающий о том, что ее приглашают на лед, Лиза выехала в центр катка. Минута на подготовку, и вот уже девушка в белом струящемся платье сливается с пронзительной мелодией. Сложный заход на флип, чистый выезд, изумительно-красивая спираль, дорожка шагов, вращение с прыжка. Сегодня в ее катании не было той искренности, которую Ксения так любила в этой девочке, это было безупречное с технической точки зрения выступление. Каскад три-три-три вызвал у зрителей бурные аплодисменты, вращение с заклоном было безупречно. Единственное, что не смогла сделать фигуристка, так это заставить себя улыбаться.

– Ты отлично справилась. – Ксюша обняла спортсменку, стоило той оказаться за бортиком. – Лиз, ну улыбнись, – заглянула в глаза. – Ну…

– Не хочется мне улыбаться, – выдохнула Лиза.

Дыхание ее было тяжелым, сердце стучало так, что даже Ксюша чувствовала быстрые удары.

– Не все так плохо. – Миронов протянул фигуристке чехлы. – Вот увидишь, ты еще в пятерку попадешь.

В уголке слез и поцелуев Лиза не произнесла ни слова. Сложив руки на коленях, ждала оценок и, как только объявили ее результат, ушла. Даже в камеру не улыбнулась.

После того как откатались все девочки, стало ясно, что по произвольной она вторая. Миронов понимал, что если бы программу его подопечная катала с настроением, обойти бы ее не смог никто. Но требовать от Лизы чего-то большего, чем она сделала, было несправедливо. Она собралась после вчерашнего катастрофического проката, и Женя прекрасно знал, что далось это ей ой как непросто.

По сумме результатов Лиза заняла четвертое место. До пьедестала не хватило совсем немного. Взглянув на итоговую табличку, девушка поджала губы. Если бы она откатала короткую программу хотя бы немного лучше… Только в спорте не может быть «если бы», и лучше она уже не откатает.

– Опять глаза на мокром месте? – Миронов с укором посмотрел на свою спортсменку.

– Нет, Евгений Александрович, – бесцветным голосом произнесла она. – Четвертое место это неплохо.

– Но это не медаль. – Он внимательно наблюдал за фигуристкой.

– Не медаль, – с сожалением согласилась Лиза.

– Но это и не поражение, – заметил тренер. – Запомни, Лиза, бывает, что победа над собой оказывается гораздо ценнее медали. Сегодня ты не сдалась, ты вышла и показала то, на что ты действительно способна. Ты справилась с собой, не позволила себе сломаться. И, поверь, я горжусь тобой.

– Спасибо. – Девушка с благодарностью посмотрела на наставника. – Мне важно, чтобы Вы в меня верили.

– Я в тебя верю, Лиза. И вот еще что… – Он сделал секундную паузу и, улыбнувшись, проговорил: – Завтра ты участвуешь в показательных. Так что давай заканчивай разводить сырость.

Москва, ноябрь 2010 года

«За произвольную программу Елизавета Меркулова получает восемьдесят девять целых, пятьдесят шесть сотых балла, и это на данный момент девятый результат».

Лиза сидела на диванчике в уголке слез и поцелуев рядом с Йоханом и не сдерживала слез. Всего каких-то восемь месяцев назад она была первой на чемпионате мира среди юниоров, а теперь… теперь впереди выступление еще двух сильных девочек, которые неминуемо откинут ее в самый конец турнирной таблицы. Хуже уже некуда.

Смотреть в глаза тренеру было стыдно – она, казалось, сорвала в своей произвольной программе все, что только могла. Из прыжков сделала лишь один, три раза упала, о каскадах и говорить не стоило…

Вот так она воспользовалась возможностью выступать на взрослых этапах Гран-при. Российский этап она только что провалила, впереди была еще Япония.

Ссутулившись, Лиза прошла за тренером под трибуны и лишь там подняла на него полные слез глаза. Вчера, после слабого проката короткой программы, казалось, что хотя бы что-то еще можно спасти, а теперь…

– Думаю, ты и сама все понимаешь. – Мужчина говорил негромко, с каким-то ненормальным спокойствием, от которого Лизе становилось страшно, взгляд его был суровым. Он вздохнул и, оглядев спортсменку, покачал головой.

– Понимаю… – выдохнула Лиза, сжимая в руках олимпийку. Тренер, который обычно накидывал ее ей на плечи после проката, сегодня этого не сделал. Было видно, насколько он разочарован выступлением.

– Ты должна больше заниматься в зале, – Сказал Йохан. Взгляд, которым он снова скользнул по девушке, одетой в нежно-лиловое платье, на этот раз был мимолетным. – Ты поправилась. Я понимаю, что сейчас у тебя трудный возраст, но если ты не хочешь совсем растерять прыжки, ты должна следить за своим весом. С завтрашнего дня будешь заниматься в зале на час дольше, а там посмотрим.

– Я и так стараюсь. – Лиза сделала судорожный вдох, борясь со слезами, и вытерла мокрые щеки тыльной стороной ладони.

– Значит, надо стараться лучше, Елизавета. – Мужчина забрал из рук Меркуловой толстовку и накинул-таки ее на плечи фигуристки.

Вечером, заперевшись у себя в комнате, Лиза упала на кровать, накрыла лицо ладонями и тихо заплакала. Казалось, что она находится в ловушке, стены которой медленно сдвигаются, и выхода из этой ловушки нет. Она не знала, что ей делать. Было страшно. Вся ее жизнь, подчиненная одному лишь фигурному катанию, рушилась. С того момента, как родители привели Лизу на каток, другого пути у нее просто не было, не могло быть.

Лиза еще раз всхлипнула и, собравшись с духом, отправила смс единственному человеку, к которому она сейчас могла обратиться – брату. Сегодня он тоже присутствовал на соревнованиях, но поговорить им не удалось. Сергею, как всегда, было не до нее. Вначале он готовился к собственному прокату, а потом… потом у него снова не было времени. До чемпионата России, который должен был состояться в конце декабря, Лизе с тренером предстояло жить и тренироваться в Москве. Бернаскони считал, что ей это пойдет на пользу, поможет набраться опыта. Что же касалось самой Лизы… сейчас она мало думала о тренировках, просто не могла думать об этом. Все, чего она хотела, это увидеться с братом, поговорить с ним.

Москва, ноябрь 2015 года

Лиза вздохнула и, встав с постели, подошла к окну. Немного приоткрыла форточку и вдохнула холодный ночной воздух. Москва, Лужники… Все это вызывало воспоминания. Ненужные, болезненные воспоминания. Пять лет прошло, а до сих пор болит в груди.