Читать книгу Пламенный лед - Татьяна Минаева - Страница 19

Словакия, Братислава, январь 2016 года

Лиза стояла на верхней ступени пьедестала и не знала, куда деть руки. Она – чемпионка Европы. Она – чемпионка Европы! Верилось с трудом, но, тем не менее, это было действительно так. Свою произвольную она откатала так же блестяще, как и короткую, не допустив ни одной ошибки. Даже последний стартовый номер не помешал ей, даже ехидные замечания брата утром, во время завтрака, даже Самойлов, поймавший ее за руку, когда она направлялась в раздевалку после разминки перед выступлениями последней группы участниц чемпионата. Она так до конца и не поняла, чего он хотел. Смерил ее раздраженным взглядом, усмехнулся и отпустил. Она решила, что подумает обо всем позже. Впрочем, вряд ли ей удастся понять его, так что какой смысл ломать себе голову?

Оказавшись на льду, Лиза обвела взглядом трибуны, посмотрела в сторону Стефана, пришедшего сегодня специально, чтобы поддержать ее. Сам он завоевал бронзовую медаль, став третьим. Соревнования у мужчин закончились еще вчера, и теперь Стефану оставалось только дожидаться показательных выступлений, коротая время в ее компании.

Миронов и Ксюша стояли возле борта. Взглянув на них, Лиза улыбнулась и почувствовала в себе уверенность, неведомую ей ранее. Она каталась для тех, кто верит в нее, для болельщиков, влюбленных в фигурное катание и, прежде всего, для себя самой.

И, стоя на верхней ступени, она все еще не могла поверить в случившееся. Не могла поверить, что это в ее честь играет гимн России, что золотая медаль, которую вручили ей несколько минут назад, подтверждает ее титул чемпионки Европы. В уголке слез и поцелуев она плакала от счастья в объятьях тренера, эмоций было слишком много для того, чтобы она могла сдержать их. Стать первой на чемпионате Европы… Да она даже мечтать об этом боялась!

– Мы еще на Олимпиаде всем покажем, – браво усмехался Миронов, поглаживая свою спортсменку по плечам. А Лиза только и могла улыбаться, смахивая с ресниц снова и снова наворачивающиеся слезы.

***

В последний соревновательный день Сергей с самого утра пребывал не в лучшем расположении духа. После проката короткой программы они с Вивианой отставали от ближайших соперников на три балла, и это несмотря на то, что в целом их выступление получилось удачным. Все бы ничего, но этими ближайшими соперниками являлись Максимилиан Самойлов и Алиса Решетникова, и Сергей был готов на что угодно, лишь бы не лицезреть довольную ухмылку бывшего друга. Еще и Лиза… Меркулов испытывал противоречивые чувства. С одной стороны, он был рад ее победе, а с другой… Теперь у него появилась еще одна причина для того, чтобы завоевать золотую медаль. Потому что уступить сестре он не мог. И сложно сказать, что было для него важнее – обойти Макса или не опуститься ниже Лизы. А планку она задрала очень и очень высоко.

Сергей понимал, что от проката произвольной для них с Вивианой зависит очень многое. Хотя для него – в большей степени. Если для его партнерши это были пусть и очень важные, но всего лишь состязания, у него на первом месте стояли личные амбиции.

Произвольная программа спортивных пар закрывала соревнования, Вивиана немного устала, Меркулов это чувствовал. Причем усталость была не физической, а скорее моральной. Много событий, много впечатлений, много переживаний… К тому же так или иначе, но им постоянно приходилось сталкиваться с Самойловым, а, что уж и говорить, спокойствия эти встречи не прибавляли. После стычки, случившейся еще перед началом чемпионата, они больше не разговаривали, однако даже взглядов было вполне достаточно, чтобы стало ясно, насколько сильна взаимная неприязнь между мужчинами.

– А моя сестра молодец, правда?

Макс оторвался от шнуровки конька и посмотрел на Меркулова. Тот сидел напротив, откинувшись на стену, и поигрывал наушниками от плеера. Еще двое спортсменов расположились на противоположном конце скамьи, не обращая на них никакого внимания.

– Видимо, она просто устала елозить по льду своей пятой точкой. – Макс снова взялся за шнуровку. – Ничего, впереди еще Мир, думаю, там успеет наверстать.

– Знаешь… я ведь раньше ее недооценивал. – Меркулов отлепился от стены и уперся локтями в колени, зажав плеер между ладонями. – Моя сестра – чемпионка в одиночном катании, а мы с Вивианой среди пар. Как тебе?

– Ну-ну. – Бросив на бывшего друга беглый насмешливый взгляд, Макс принялся шнуровать второй ботинок. – Можешь помечтать, только это тебе и остается. Ты и с Лилькой-то не мог показать ничего приличного, а с этой…

– А ты считаешь, что твоя сестра была гениальной? – Сергей сильнее сжал плеер, а затем отложил его на скамью. В его серо-голубых глазах стали заметны ледяные искорки.

– Нет, не считаю, – процедил Макс. Разговоры о сестре всегда были для него болезненными, слишком болезненными, чтобы он мог оставаться хладнокровным. – Но она могла достичь многого. А ты лишил ее всего.

– Твоя сестра сама лишила себя всего.

Сергей прямым взглядом смотрел Максу в глаза. Да, разговоры о сестре явно задевали его, и Меркулова это устраивало. На лед нужно выходить с холодной головой и горячим сердцем. Если Макс выйдет из себя, это может пойти им с Вивианой на руку, и пусть прием не слишком честный, Сергей не сомневался – со своей совестью он как-нибудь справится.

– Ты бросил ее, когда она больше всего в тебе нуждалась!

Самойлов сжал руки в кулаки. Сергей, казалось, вовсе не раскаивался, тогда как сам Макс не мог забыть грустные глаза сестры в их последнюю с ней встречу.

Москва, октябрь 2011 года

– Ну как ты? – Мужчина присел на постель возле Лили и погладил ее по руке.

– Никак, – безучастно отозвалась девушка, равнодушно глядя на руку брата.

– Мама сказала, что ты плохо ешь. Лиль…

– Мне все равно, что сказала мама. – Она выдернула свою ладонь и, потерев ее второй рукой, спрятала под одеяло. Потом посмотрела на Макса и проговорила: – У меня ничего не осталось. Ни фигурного катания, ни будущего… Я даже на улицу выйти не могу. У меня больше ничего нет, Макс.

– Неправда. – Самойлов взял другую ладошку сестры в свои руки. – Скоро ты поедешь в Германию. Нужно верить, что операция пройдет хорошо, и все получится. Лиль… ну что ты нос повесила?

– Если пройдет хорошо… – Она горько усмехнулась и покачала головой. Ее взгляд был полон печали. – Даже если она пройдет хорошо, на лед я не вернусь уже никогда. Даже в шоу.

– Не вернешься, – со вздохом согласился Максимилиан. Приговор врачей звучал однозначно: спортом Лиля заниматься не сможет. А вероятнее всего и ходить не будет. Никогда. По крайней мере, нормально. Оставалось надеяться только на лечение заграницей, включающее в себя несколько сложных операций на позвоночнике и последующий курс длительной реабилитации, однако никаких гарантий никто не давал и тут. – Но ведь можно найти что-то еще, помимо спорта.

– Что? – Она посмотрела на брата так, будто он издевался над ней. – Я не смогу кататься. Что-то еще… Я даже детей иметь теперь не могу. Макс… – Она помолчала, а потом все-таки спросила: – А Сережа… он… ты с ним больше не разговаривал?

– Нет, – ответил Макс и сжал ее кисть. Больше сказать сестре ему было нечего.

– Ясно, – прошептала она и, кивнув, замолчала.

Словакия, Братислава, январь 2016 года

– Да, бросил. – Сергей встал и подошел к Максу. Тот тоже поднялся, теперь мужчины стояли на расстоянии вытянутой руки и все так же буравили друг друга взглядами. – Но и ты не лучше.

– Если ты про свою сестрицу, то можешь не беспокоиться, она осталась довольна, – едко ухмыльнулся Самойлов.

Он хотел уже было пойти к двери, как Сергей произнес:

– А ты в курсе, что она залетела от тебя?

Слова Меркулова заставили Макса остановиться. Он одарил бывшего друга тяжелым взглядом. Серега не скалился и выглядел совершенно серьезным. Вначале у Макса возникла мысль, что это очередная уловка, чтобы разозлить его, но потом в голову закралось сомнение. Он тогда не предохранялся и, вполне возможно, кончил в девчонку. В тот вечер им двигало чувство мести и, может быть, желание, подпитанное алкоголем. Иначе тощая сестра Меркулова вряд ли вызвала бы в нем хоть какие-то эмоции.

– Что ты несешь? – процедил Макс сквозь зубы, не сводя гневного взгляда с Сергея.

– У тебя осечка вышла, Самойлов, – в лицо ему проговорил Меркулов. – Моей сестре из-за тебя пришлось делать аборт.

– Врешь, – прорычал Макс.

Выходя на лед, Макс никак не мог сосредоточиться на прокате. На напутственные слова Миронова он лишь кивнул. Лиза сделала аборт. Он не очень-то понимал, какие чувства в нем это вызывает, но однозначно ему было не все равно. Хотелось прижать Лизу к стене и, глядя ей в глаза, заставить все рассказать. И пусть не сомневается – отмолчаться он ей не даст! Он душу из нее вытрясет. А если попробует соврать… Ей же хуже.

Первый же параллельный прыжок закончился для Макса падением, причем настолько досадным, что он чуть не зарычал. Перехватил злой взгляд партнерши и сам рассвирепел еще больше. Последующий выброс тоже оказался неудачным, и тоже по его вине – Макс так сильно кинул Алису, что та не устояла на ногах. Если после падения шансы вытянуть программу у них еще оставались, то срыв второго элемента на золотой медали фактически ставил крест. Самойлов это понимал. Разве что последующие три пары соперников прокатают еще хуже, но надеяться на это не стоило. Тем более что в числе фигуристов, которым на лед еще только предстояло выйти, были и Сергей Меркулов с Вивианой Сизерон. Оставшуюся часть программы Макс и Алиса откатали без ошибок… и без настроения. Cидя в уголке слез и поцелуев в ожидании оценок, Макс только вздохнул и удрученно свесил голову. Алиса же, увидев итоговую оценку, вскочила на ноги и, не взглянув на него, поспешно пошла прочь. Макс знал, что сейчас ее лучше не трогать: кроме криков и обвинений все равно ничего не дождешься. Да и что он мог сказать ей?

– Вот ответь мне, Максимилиан, где была твоя голова во время проката?

Миронов тоже, мягко говоря, был не слишком доволен. И не удивительно, уж от кого от кого, а от них с Алисой он ожидал куда более достойного выступления.

– Не знаю.

Макс врал. Он прекрасно знал, где была его голова, и о чем он думал. Лиза, черт бы ее побрал!

Сергей и Вивиана свою программу откатали практически без ошибок. Небольшая помарка на параллельном прыжке не испортила впечатления от выступления и на итоговую оценку повлияла незначительно. А итоговая оценка сделала французских фигуристов победителями чемпионата Европы с большим отрывом от основных соперников, то есть от Макса и Алисы. Вивиана, поняв, что они заняли первое место, радостно вскрикнула и повисла на шее у Сергея. Она смеялась, и ее мелодичный смех доставлял ему ни с чем несравнимое удовольствие. Этакий бонус к золотой медали. Бесценный бонус. Подхватив девушку, Меркулов легко поднял ее на руки, а потом, опустив, поцеловал в лоб. Ее большие серые глаза сияли восторгом, выбившаяся из укладки прядка волос спадала на лицо. Вся она была похожа на фарфоровую куколку: маленькую, хрупкую и невероятно изящную.

– Ты просто прелесть, – улыбнулся Сережа, придерживая Вивиану за талию. – Спасибо, что согласилась кататься со мной.

– Это тебе спасибо, – снова засмеялась она. – Спасибо! – Взяла за руку тренера и наградила его очаровательной улыбкой.

Стоя на верхней ступени подиума, Сергей держал партнершу за руку. Ее маленькая аккуратная кисть легко помещалась в его ладони, пальчики были длинными и тонкими. Чувствовать себя победителем было… приятно. Приятно настолько, что Сергей не мог сравнить это ощущение ни с чем другим. В данный момент даже тот факт, что Самойлов остался с носом, потерял значимость, главным для Сергея было, что именно он завоевал золото, что он первый, он и его партнерша.

Для Макса же все обстояло совершенно иначе. И, случись им с Алисой уступить какой-то другой паре, он испытывал бы несколько иные чувства. Это спорт, тут есть место и победам, и поражениям, от этого никуда не деться. Да, было бы обидно, и злость бы тоже была, но как-то… иначе. Стоя на второй ступени, Макс только что зубами не скрипел. Губы его были плотно сжаты, взгляд наполнен холодной сталью. С Алисой они не сказали друг другу ни слова, но сейчас о своей партнерше Макс не думал. С ней он разберется потом.

***

Лиза с непониманием уставилась на Макса, влетевшего в номер. Следом за ним прошла Мила, по выражению лица которой было ясно, что она тоже понятия не имеет, что ему потребовалось тут в десять часов вечера. Когда минутой ранее в дверь их комнаты громко постучали, они и предположить не могли, что это Самойлов. И, судя по всему, пришел он не с визитом вежливости.

– Выйди, – не сводя взгляда с Меркуловой, процедил Макс, обращаясь к Миле.

Девушка не двинулась с места. Неуверенно посмотрела на соседку, пытаясь понять, что ей делать. Лиза, подумав несколько секунд, кивнула. Еще раз с сомнением взглянув на явно взбешенного чем-то Макса, Мила все-таки набросила поверх футболки кофту и ушла, напоследок сказав, что спустится вниз выпить сока.

Едва дождавшись, пока за ней захлопнется дверь, Самойлов запер номер на ключ. В два шага преодолел расстояние, разделяющее их с Лизой и, сжав ее руку в районе локтя, прошипел в лицо:

– Не хочешь мне ничего рассказать?

– А что я должна тебе рассказать?

Ее пугал лихорадочный блеск его глаз. Было видно, что Макс не просто зол, он в ярости. Конечно же, Лиза знала о победе брата, но если Самойлов и здесь решил винить ее… Она даже их с Алисой выступление не смотрела, равно, как и выступление Сережи. Только от Милы узнала, что брат с Вивианой заняли первое место, а Самойлов и Решетникова стали вторыми. И если Лиза и испытала чувство радости, то скорее не за Сергея, а за Вивиану, потому что партнерша брата ей очень нравилась.

– Разве нечего? – криво усмехнулся мужчина. – Подумай, Лолита.

– Во-первых, отпусти меня. – Лиза дернула руку, но он и не подумал разжать пальцы. Лиза сощурилась и сжала губы. – Я не твоя собственность, – выговорила она, глядя Максу в глаза. – И в твоих неудачах я не виновата.

– А вот тут ты ошибаешься. – Он сдавил ее руку так крепко, что Лиза болезненно поморщилась, и Макс почувствовал от этого какое-то нездоровое, садистское удовольствие. Усмехнулся, с трудом сдерживая желание сжать пальцы еще крепче. – Твой братец рассказал мне кое-что интересное. Не догадываешься, что именно?

– Понятия не имею, – сквозь зубы процедила девушка.

– Как ты там в Екатеринбурге мне сказала? – Тряхнул ее, будто куклу. – На крайний случай есть другие методы, так? Ну, так?! – рявкнул Лизе в лицо.

Лиза побелела. Глаза расширились, во рту пересохло в одно мгновение. Она больше не чувствовала ни пальцев Макса, стискивающих ее локоть, ни злости на то, что он позволяет себе такое поведение по отношению к ней. Она видела только его искаженное гневом лицо, слышала обрывки слов, которые он произносил, ощущала обжигающее дыхание на коже. А внутри не было ничего. Словно из нее мигом вынули все: сердце, легкие, даже душу. Почему-то еще остался страх, от которого она покрывалась мурашками, страх, сковывающий все тело, заставляющий дрожать онемевшие пальцы. И боялась Лиза не Макса. Может быть, и его тоже, но далеко не так сильно, как… как правды.

– Ну, что молчишь?! – Он опять тряхнул ее, да так, что у нее голова закружилась. А Лиза продолжала смотреть на него, хотела что-то ответить, но язык как будто не шевелился, а горло сковало спазмом. Она сглотнула и, немного придя в себя, сделала очередную попытку высвободиться.

– Значит, все-таки правда. – Холодная язвительная усмешка скривила губы Самойлова. – Твой гаденыш братец молчал пять лет, а сейчас вдруг решил выложить все. Знал, сука… знал, когда это сделать.

– Послушай… – Взгляд девушки заскользил по его лицу. – Макс, послушай, я…

– Это ты послушай! – Он схватил ее за подбородок и с силой сдавил. – Я думал, что ты все-таки лучше своего братца. Но ты… – из его горла вырвался короткий глухой смешок, – ты еще хуже. И ты молчала… ты даже не сказала ничего, – рычал он сквозь зубы, все сильнее сдавливая ее подбородок. – Зато как ловко разыграла оскорбленную невинность. Актриса из тебя и правда хорошая.

– Я не…

– Замолчи! – Его голос эхом отлетел от стен. – Заткнись!

От крика Макса Лиза зажмурилась. Ей казалось, что если он сейчас уберет от нее свои руки, она осядет на пол. Но рук он не убрал: через секунду Меркулова ощутила, как Макс дернул с плеч тоненькие бретельки ее пижамной майки. Майка тут же съехала, практически обнажив грудь, и Лиза, вздрогнув, отшатнулась. Удерживая ткань на груди, одной рукой попробовала натянуть лямки обратно, но Макс не позволил, толкнул на кровать и, не дав ей опомниться, стянул бретельки до локтей, оставив майку болтаться под грудью.

– Хватит, Макс! – вскрикнула Лиза, судорожно пытаясь прикрыться руками.

Ее попытку встать Макс оборвал, отшвырнув девушку обратно на постель. Сам уперся коленом в край матраца и принялся расстегивать ремень.

– Считай себя моим утешительным призом. – Он дернул штаны Лизы вниз, прихватив с ними и ее трусики. – Тварь ты, Лиза.

Пресекая попытки увернуться, в очередной раз отбросил на кровать, сдавил ее горло, а потом, спустив руку ниже, сжал грудь. Лиза испуганно глотнула воздух.

– Пусти меня! – Она еще не успела отойти от мысли о том, что Макс все знает, в голове все путалось. Она отдавала себе отчет, что происходит, но эмоциональное потрясение настолько выбило ее из равновесия, что Лиза даже не могла толком сопротивляться. Жалкие попытки оттолкнуть Макса заканчивались тем, что он еще сильнее мял ее грудь, а когда она вцепилась в его руку ногтями, замахнулся и сильно ударил ее по лицу. Лиза вскрикнула, сжалась. Она понимала, что он не остановится, а справиться с ним у нее просто не хватит сил. Щека горела, на сердце осталась болезненная, кровоточащая ссадина. Внутри что-то трескалось, рушилось, Лиза чувствовала, как ее заваливает обломками, в легкие проникала призрачная пыль, дышать становилось трудно. В душе расплывалась пустота, затягивая в болото отчаянья все светлое, живое, оставляя только холод и мрак. Лиза громко всхлипнула, пытаясь остановить, оттолкнуть Макса, и тот опять замахнулся. Съежившись, она зажмурилась, готовясь к тому, что на ее лицо снова опустится тяжелая мужская ладонь, но Макс впечатал кулак рядом с ее головой, прошипев: «Тварь». Потом он содрал с Лизы штаны вместе с бельем и навалился сверху. Она плакала, просила, все еще пытаясь образумить его, но Макс и не думал останавливаться. Ощутив грубое и болезненное проникновение, Лиза замычала и сжала в кулаках ткань пододеяльника. Из глаз побежали слезы, вслед за всхлипом с губ сорвался жалобный стон. Она изогнулась, стремясь вывернуться из-под мужчины, но он схватил ее за плечо и пригвоздил к постели. Он двигался быстро и резко, не обращая внимания на ее жалкие поскуливания и судорожное надрывистое дыхание, в этот миг он ненавидел Лизу так сильно, что, казалось, ненависть эта заглушает в нем все остальные чувства. И ее мокрые щеки не вызывали в нем ничего, кроме злости, он ненавидел ее дрожащие ресницы, ее искусанные до крови губы, ненавидел ее белесые волосы, в беспорядке рассыпавшиеся вокруг головы.

Лиза пыталась расслабиться, но у нее не получалось, в каждом движении Макса сквозила ярость, жестокость, и тело ее откликалось болью. Она никогда не знала его нежности, но сейчас быстрые, резкие толчки вовсе напоминали удары, призванные растерзать, уничтожить. Даже в прошлый раз он относился к ней бережнее, хотя и тогда все происходило совсем не так, как бы она хотела. А сейчас она не хотела. Вообще не хотела. Сейчас он просто имел ее, как свою собственность, как вещь. Эта мысль, как и его жесткие движения, причиняла боль. Потому что Лиза не была вещью, потому что ей хотелось, чтобы ее любили, а то, что происходило сейчас, совсем не походило на любовь. И с каждым новым движением Макса она ощущала, как душа наполняется горечью, как слезы все резвее текут по вискам, как из груди все чаще вырываются всхлипы.

Когда все закончилось, Макс поднялся и посмотрел на Лизу. Она лежала на постели, закрыв глаза, и молчала. Майка ее так и болталась в районе живота, а на груди и бедрах виднелись красные пятна – следы его грубых прикосновений. Желаемого облегчения Макс не испытал, ярость все так же бурлила в его крови, и сейчас, когда он видел заплаканное лицо Лизы, ее худые ноги и напряженный живот, она только усиливалась. Лиза открыла глаза и, затравленно посмотрев на него, всхлипнула. Прикрыла грудь дрожащими руками, а потом глухо заплакала, как-то… жалобно, давясь слезами. Он не мог смотреть на нее. Сам не знал почему, но не мог. Поднял с пола Лизины штаны, кинул рядом с ней на постель и, больше не оборачиваясь, вылетел из номера.

А, оказавшись у себя в комнате, со всего размаху стукнул кулаком о стену. И на кого он злился сейчас больше – на Лизу ли, за то, что молчала пять лет, на ее брата, так мастерски подгадившего ему перед стартом или на себя, Макс не знал. Но одно Самойлов понимал точно: он жалеет о том, что сделал, действительно жалеет.

Сергей едва успел открыть дверь, как тут же стало ясно – сестра пришла не затем, чтобы поздравить его с победой. Она, не дожидаясь приглашения войти, буквально оттолкнула брата и тут же обернулась к нему.

– Зачем ты ему все рассказал?! – истерично вскрикнула она. – Зачем?!

– Лиз… – Меркулов закрыл дверь и кинул взгляд в сторону своего соседа по комнате. Тот, поняв намек, тут же обулся и вышел. – Ты про Самойлова?

– Да, я про Самойлова! – Ее взгляд впился в лицо Сергея. – Как ты мог, Сережа?! Для чего?!

– Это случайно получилось.

– Случайно?! – Она нервно засмеялась. Потом резко замолчала и выпалила: – Ты ничего не делаешь случайно. Я тебя слишком хорошо знаю. Но это не касалось тебя! Я пришла к тебе только потому, что не знала, к кому мне идти еще! Я тебя никогда ни о чем не просила, только один… один единственный раз! И что? – Две слезинки потекли по щекам. Лиза всхлипнула. Следом сорвались еще две капельки, а за ними еще и еще.

– Прекрати реветь. – О том, что он будет говорить сестре, когда их с Самойловым диалог всплывет наружу, Сергей подумать еще не успел. И появление Лизы у себя так быстро он не ожидал. Они с Вивианой только-только вернулись с катка, где, после церемонии награждения, давали интервью и фотографировались с болельщиками. – Ему полезно было узнать.

– А обо мне ты подумал?! – Голос Лизы дрожал. Она смотрела на брата и видела, что он даже угрызений совести не испытывает. Будто бы все так легко и просто. Будто она вот так же, как он, переступила и забыла. – Ты подумал, хочу ли я, чтобы он когда-нибудь узнал?! Хочу ли я, чтобы мне напоминали об этом проклятом аборте?!

– Самойлов приходил к тебе? – Сергей пристально посмотрел на сестру. В глубине его глаз блеснул нехороший огонек. – Что он тебе сказал? Он тебя обидел?

– Дело не в том, что сказал он! – Лиза оттолкнула руку брата, когда тот хотел дотронуться до нее. – Дело в том, что сделал ты! Ты поклялся, что никогда никому не скажешь! Я же… – Она шмыгнула носом, качая головой. – Я поверила тебе. Тебе на меня всегда было похрен, тебе было похрен на мои чувства! Конечно, ты же у нас любимчик, все для тебя. А я… – Судорожно вдохнув, Лиза с болью посмотрела брату в глаза. – Ты меня предал, Сережа, ты мне нож в спину воткнул. Знаешь, каково было мне, когда я поняла, что Макс знает все?! Знает от тебя! Знаешь, каково… Да ни черта ты не знаешь! – в истерике закричала она. Сергей, не выдержав больше, поймал сестру в кольцо своих рук. Ощутив его хватку, Лиза заплакала еще сильнее. Попыталась высвободиться, а когда ей это не удалось, просто повисла у брата в руках. – Ты ничего не знаешь… – всхлипнула она еще раз.

– Тсс… – Меркулов погладил Лизу по спине. – Всё, спокойно.

Вздохнул, слыша, как тихо всхлипывает девушка. Выражение его лица было угрюмым, в глазах стояла решимость. Почувствовав, что Лиза опять пытается выбраться из его рук, Сергей отпустил ее. Она больше не сказала ему ни слова, только взглянула с укором и обидой и вышла за дверь.

Она плохо соображала, что делает. Разговор с братом отнял последние душевные силы. Практически бегом преодолев расстояние до номера Стефана, Лиза постучала в дверь и, когда та открылась, бросилась к другу. Обняла его и, зарыдав, уткнулась в грудь. Он никогда не причинял ей боли, с ним она чувствовала себя в безопасности, ощущала, что кому-то нужна.

– Эй-эй. – Стефан провел ладонью по ее волосам. – Ты что?

– Ничего, – просипела Лиза, не поднимая головы. – Можно я… можно я немного побуду с тобой.

– Конечно. – Он прижал Лизу к себе, теряясь в мыслях, что могло довести ее до такого состояния.

Через пять минут они все-таки прошли в комнату, и Стефан, усадив подругу на кровать, укрыл ее босые ноги одеялом. Если в предыдущие дни он немного огорчался, оттого что его сосед по комнате получил за короткую программу слишком низкие баллы и, не отобравшись для участия во втором соревновательном дне, уехал домой, то сейчас этот факт его радовал. Лиза сидела, опустив голову, и не поднимала глаз. Вцепилась пальцами в край одеяла и молчала. Потом шмыгнула носом и все-таки посмотрела на друга.

– Ты меня не спрашивай ни о чем, ладно? – Взгляд ее был молящим.

Она протянула руку к Стефану, и тот, взяв ее ладошку, нежно сжал.

– Не буду. – Он нахмурился.

Лиза спрятала глаза за челкой и прошептала:

– Прости.

Мужчина вздохнул. Он бы голову оторвал тому, кто довел ее до слез. Морду бы набил не задумываясь, это уж точно.

– За что?

– За то, что… – Она придвинулась ближе и прильнула к Стефану. – Мой брат… он сделал то, чего не должен был делать. И мне больно. А еще Макс…

Услышав про ее брата и Самойлова, Стефан выругался сквозь сжатые зубы. Желание раскрасить физиономии обоим стало еще острее. Он обхватил Лизу за плечи и прижал к себе настолько крепко, насколько только мог. Тронул губами ее макушку, выдохнул в волосы.

– Почему ты не хочешь, чтобы я врезал им?

– Потому что ничего хорошего из этого все равно не выйдет. – Она уютнее устроилась в его руках. – И потому что…

– Потому что ты любишь и того, и другого, – закончил Стефан за нее.

Лиза промолчала. Провела пальцами по рисунку на его футболке. Он не нуждался в ее ответе, он и так все прекрасно понимал.

– Стефан… – позвала девушка через несколько минут.

– Что?

– Поцелуй меня.

– Зачем, Лиз? – Стефан отстранил ее от себя и посмотрел в глаза.

– Я так соскучилась по нежности… – Ее глаза были совсем грустными, а голос полон безнадежности. – Пожалуйста… просто поцелуй.

Стефан убрал волосы с ее щек и ласково коснулся губ губами. Легко, почти невесомо. Лиза рвано выдохнула и ответила ему. Ей опять хотелось плакать.

– Если хочешь, можешь остаться у меня на ночь, – проговорил он, когда Лиза снова устроилась у него в руках. – Вторая кровать все равно свободна.

– Хочу, – честно призналась Меркулова.

Она знала, что между ними ничего не будет.

Знал это и Стефан. Он хотел только, чтобы слезы на щеках Лизы высохли, а из глаз пропало это выражение бесконечной грусти.

– Что ты сказал моей сестре?! – Сергей буквально ворвался в номер Самойлова. – Почему она пришла ко мне в слезах?!

Макс, и без того пребывавший далеко не в лучшем расположении духа, хмуро усмехнулся. Если Меркулов спрашивает, почему Лиза пришла в слезах, значит, подробностей не знает. Да Макс и не сомневался, что брату она ничего не расскажет. Иначе пришлось бы, к примеру, рассказать еще и про их интересную ночь во время чемпионата России. А вообще, Максу было все равно, что там знает или не знает Меркулов. Ему собственная совесть нервы портила, а на братца Лизы, гневно сверкающего глазами, ему было плевать.

– Ничего такого, чего бы ты не сказал мне. – Оперевшись о стену плечом, Самойлов сложил руки на груди.

– А ты мразь, Самойлов! – Сжал Сергей кулаки. – Она же по твоей вине залетела. Так что, ты решил, что ей мало? До слез довел и радуешься?

– Так утри ей сопли, – рыкнул Макс. Он снова начинал заводиться. Чёртовы Меркуловы! Чёртова Лиза!

– Не приближайся к моей сестре.

Сергей сделал шаг вперед. Теперь они стояли нос к носу и сверлили друг друга взглядами. По скулам обоих ходили желваки, воздух словно искрился напряжением.

– Команды раздавать будешь в другом месте!

Самойлов пихнул Сергея плечом, собираясь открыть дверь, чтобы выпроводить его восвояси, но Меркулов ухватил его и развернул к себе. Реакция Макса не заставила себя ждать. Через секунду они уже сцепились, так и норовя заехать друг другу в челюсть. И, если бы не бросившийся тут же разнимать их сосед Макса, этим бы все и закончилось.

Когда Сергей, напоследок грохнув дверью, вышел в коридор, спортсмен посмотрел на Макса и проговорил:

– Держал бы ты себя в руках, Макс. Понимаю, что он для тебя, как красная тряпка для быка, да еще и сестра его постоянно перед глазами мельтешит, но место и время для того, чтобы морды друг другу бить, вы выбрали неподходящее. В конце концов, завтра еще показательные.

– Да знаю я, – буркнул Макс и пошел в комнату.