Читать книгу Тучи и солнце - Татьяна Викторовна Нартова - Страница 6

Ты не веришь в приметы и знаки, в очертание дымки речной,

Ты не пишешь на старой бумаге чей-то облик приятно – простой.

Ты не ходишь на свадьбы и пляски, у ромашки не рвешь лепестки.

Не играешь кокетливо в прядки, отраженья не любишь свои.

На простынке следы твои четки, и расчетлив в рисунках узор.

Не выносишь ты ссоры метелкой, только пыль канцелярий и сор.

Говорят про тебя, что железо, что в душе только формул штрихи.

Для тебя все наверно полезно, что неважным считают они.

Пожимаешь плечами на письма, над любовью смеешься чужой.

Но затянуты раны от жизни черной, слезной несчастий смолой.

И найдется ли тот, кто разденет твою нежность опять до гола?

Кто изучит по клеточкам тела все мечты, всю тоску, все слова?

Ты не веришь в приметы и знаки, ты не споришь, и, в общем, права.

Ты холодная, светлая тайна. Ты как пуля – пряма и трезва.

Ты не веришь в поверия древних, в жажды жизни неверный закон.

Может, все это кто-то изменит, кто с тобою пока незнаком?

Может, кто-то раскроет всю прелесть горьковатой твоей остроты?

Может, кто-то под ноги постелет золотые, как радость цветы?

А пока ты не веришь, не помнишь, ты не учишь, и вновь не ведешь.

Вновь узоры простые рисуешь… и кого-то одетая ждешь.

10 апреля 2012, вторник.

– Я никому не признавалась, но мне очень нравится, есть мороженое деревянными палочками. Не ложками, не грызть его или лизать, а потихоньку зачерпывать кончиком палочки и посасывать вместе с деревяшкой.

– Знаешь, – Глеб откусил краешек вафельного стаканчика и со смешком продолжил, – твои признания звучат…

– Как порнография, знаю, – рассмеялась Аня. – Но это правда! Такое впечатление, что производители пропитывают эти палочки чем-то эдаким. Сиропом, например. Причем темные палочки намного вкуснее, у них такой карамельный привкус… м-м-м…

– А мороженое? Или оно совсем не важно?

Парочка как раз дошла до перекрестка и теперь терпеливо дожидалась зеленого сигнала. Основной поток машин проехал, и пешеходы было ломанулись через переход. Аня сделала шаг вперед, но Глеб поймал ее за локоть:

– Не будь овцой среди баранов. Стадный инстинкт никогда не доводил до добра.

– Быть отличным ото всех тоже обычно не выгодно, – парировала девушка, но включила заднюю передачу. – Хотя с точки зрения эволюции именно отличные особи являются необходимой движущей силой для появления более узкоспециализированных популяций и видов.

– Чего?

– Да так. Кстати, вкусное мороженое. Но я больше шоколадное люблю. Или фисташковое. Ура, мы дождались зеленых человечков!

Светофор переключился со «стой» на «иди», и ребята двинулись вперед. Они уже два часа слонялись по городу, постоянно останавливаясь, чтобы зайти в какой-нибудь магазинчик или сфотографироваться на фоне красивого здания. И сейчас их прогулка, похоже, подходила к концу. До остановки, с которой можно уехать домой оставалось не более трехсот метров. Аня искренне надеялась, что парень «пропустит» ее и еще пятнадцать, а то и двадцать минут они побудут вместе.

Глеб оказался почти таким, каким она его представляла, выслушивая Димкино задание. Ироничным, но добрым. Берущим все под свой контроль. Ей нравилось с ним спорить и постоянно припираться по любому поводу, как парадоксально это бы не прозвучало. Но Глеб умел вовремя отступать и идти на компромиссы. Он слушал Аню со всем вниманием, совершенно не показывая, что ему скучно. Хотя порой самой девушке хотелось надавать себе подзатыльников за некоторые откровения. Глеб держал дистанцию, как в переносном, так и в прямом смысле. Не пытался взять за руку, не пыхтел над ухом и не старался заглядывать в лицо, обгоняя собеседницу на шаг. Аня знала и таких парней.

А еще ей нравилось, как горят его волосы в редких лучах апрельского солнца. Зрелище напоминало так любимый Анной танец костра. И почему-то казалось, что на ощупь пряди буду очень мягкими и теплыми.

– Ты не знал, что нас уже давно захватили? – продолжала развивать тему девушка. – Да-да, зеленые и красные человечки давно контролируют нашу жизнь!

– У тебя очень богатая фантазия.

– А у тебя? – Все-таки удовольствие удовольствием, а задание никто не отменял.

– Скажем так: мне особенно некогда ее тренировать. На работе все понятно и ясно. Есть платы, драйверы, программы. Просто следуешь определенному алгоритму и получаешь ожидаемый результат. А больше и негде проявить свои способности.

– Я начинаю бояться. Ты, случайно, не робот? Фантазии нет, хобби не имеешь, – с поддельным испугом поежилась Аня. При этом она старалась уделять достаточное внимание холодному лакомству. Которое, кстати, начало капать.

– Нет, Ань. Я просто очень невезучий человек. – В отличие от соседки, Глеб давно расправился со своим крем-брюле.

– Серьезно? И ты рассказываешь про невезение мне? Мне не повезло уже потому, что я родилась.

– Ты говоришь ужасные вещи.

– Только прошу, не надо меня увещевать. Типа: любая жизнь – это великий дар, мы должны благодарить Бога, высшие силы, природу (нужное подчеркнуть) за него. Мне подобной лапши на третьем курсе хватило. Нам еще про нечастных свиней рассказывали, как их током убивают на свинофермах и суп из человеческих эмбрионов.

– Из вас точно биологов делают, а не маньяков? – хмыкнул Глеб, однако, было заметно, как от слов Ани ему стало не по себе. Она тут же спохватилась и куда более мягко продолжила:

– Уже и сама сомневаться начинаю. Я не жалуюсь. Моя жизнь намного лучше, чем у большинства людей. Обо мне заботятся, у меня есть крыша над головой, еда и теплая постель. Есть родители, есть настоящая подруга. Я учусь там, где всегда хотела. Если бы обо мне писали в какой-нибудь «Википедии», то заголовок статьи мог бы звучать так: «Идеальная жизнь» или «Замечательная судьба». Но такие статейки создают люди, а им свойственно все упрощать и идеализировать. В химии и физике полно так называемых идеальных условий, идеальных систем, абстракций, не имеющих ничего общего с реальностью. И если копнуть глубже, половина формул просто не работает, а моя судьба оказывается не такой уж замечательной. Скорее даже посредственной.

– Тогда, следуя твоим рассуждениям, моя жизнь – полное дерьмо, – вздохнул Глеб.

– Не расскажешь, почему? – Осторожный заброс сети в надежде поймать золотую рыбку. Но рыбка в последний момент ускользает:

– Не сейчас. Такой замечательный день, не хочется портить его своими рассказами. Тебе, кстати, домой не пора?

– Хочешь отделаться? – с сожалением уточнила Аня.

– Наоборот. Хотел пройтись дальше. Не очень люблю транспорт ловить. Ты не устала?

– Да нет, – как можно легкомысленнее откликнулась девушка, хотя у нее начала побаливать поясница. А это был первый признак того, что еще несколько метров, и Аня отдаст все за возможность хоть минуту посидеть. – Погода, и правда, отличная. Я уже и не надеялась увидеть голый асфальт под ногами.

– Не любишь зиму? – Кажется, Глеб задал этот вопрос просто потому, что надо было что-то сказать. Тишина пока угнетала обоих.

– Ненавижу. Холод… лучше сорокаградусная жара. Хорошо… это так же паршиво. Но именно холод вызывает во мне страх. Знаешь, какое мое самое ужасное воспоминание? Я проехала свою остановку, потому что просто-напросто не смогла выйти из битком набитого автобуса. С моими габаритами растолкать здоровенных дядек и закутанных в шубы теток не так просто, сам понимаешь. И мне пришлось больше получаса добираться пешком до универа. Был мороз под тридцать и снег по колено… А еще темно, несмотря на фонари. От страха я едва не заблудилась на знакомом пятачке. Мне казалось, я просто упаду в сугроб и замерзну, как ямщик в степи, а мои слезы превратятся в сосульки.

– Да ладно, – представив подобную картину, хохотнул Глеб.

– Тебе смешно, а мне знаешь, каково было?! Если существует ад, то в нем нет никаких раскаленных сковородок. В моем аду бесконечное снежное поле и ночь. Безлунная и беззвездная. Холод и мрак. И никаких ориентиров.

Анна обхватила себя руками и сглотнула слюну. Словно готовилась к неминуемому нападению. Или к смерти. Шутка, едва родившись, слетела с языка парня. Если человек себя так ведет, шутить не стоит.

Разговор определенно не хотел становиться оптимистичнее. К счастью, Аня быстро очнулась от накатившего на нее ведения. И бойко продолжила:

– А у тебя есть какой-нибудь рейтинг? Не знаю, ну там «топ пять любимых блюд» или «горячая тридцатка песен»? У меня, например, есть что-то вроде коллекции лучших дней. Правда, самый-самый из них выявить не выходит.

Лицо девушки немедленно преобразилось. Оно, вообще, отличалось живостью. Аня то поджимала губы, то хмурила лоб, из-за чего тот прочерчивали морщинки, то вскидывала бровь. Да уж, брови Ани больше напоминали хвост собаки: она могла их мимолетным движением выразить такое множество чувств! Ирония, презрение, удивление, сомнение сменяли друг друга, только успевай ловить.

– Пожалуй, и у меня нечто подобное найдется, – задумался Глеб. – Первый день в школе. Не первое сентября, мы тогда не учились. А именно первый учебный день. Меня вызвали к доске, а потом поставили пятерку. Я очень гордился ею, всем показывал. А потом взял и вырезал тот кусочек бумаги, чтобы вставить в рамку. Испортил тетрадь… Тогда меня впервые выпороли.

– У меня тоже была такая особая пятерка. По географии в шестом классе. С надписью: «молодец!» До сих пор помню, что рассказывала про цунами, – похвастала Аня. – Я тот год особенно хорошо запомнила…

– Окей, – Глеб бросил на соседку несколько подозрительный взгляд. – Еще был день, когда я спас щенка от хулиганов.

– Ого, настоящий герой!

– Ага, потом неделю дома валялся с сотрясением мозга. Но мне запомнились не побои, нет. Я до сих пор вспоминаю, как мы с братом сидели на старых ящиках. Вдвоем против всего мира, настоящая команда. И я понимал, что всегда могу на него положиться, что всегда будет человек, готовый защитить меня от врагов.

– Глеб, ты так говоришь, будто он… умер?

– Нет. Он жив. Просто теперь не в состоянии меня защитить, – грустно улыбнулся парень. – Эта история тоже не очень подходит к сегодняшней погоде.

Словно в опровержение его слов на нос Ане опустилась холодная капля. Пока они ползли к очередной остановке, солнце скрылось за тучами, а ветер усилился. Девушка этого даже не заметила, так она была поглощена Глебом. То есть, их разговором, конечно же.

– А у меня в качестве защитника Катя. У нас в классе была парочка девиц, которая отчего-то решила, что я влюблена в одного из мальчишек. Мы с ним неплохо ладили, вот и все. Но они просто извели меня своими грязными намеками. Самые жестокие на свете существа – люди, а самые мерзкие из них – подростки. Они даже не осознают, как больно ранят своими словами. В общем, Кэт быстро их на место поставила. Пара хороших трепок, и девочки больше ничего не говорили.

– Совсем? Она их убила?

– Глеб! – Аня не удержалась и сама слегка двинула парня в бок.

– Ладно-ладно, успокойся. Твоя подруга, и правда, слегка агрессивна.

– Она просто впечатлительная. У нее тонкая, ранимая организация. Это мы с тобой толстокожие, а Катюша похожа на редкий цветок из джунглей… лизихитон американский, скажем.

– Это что за зверь такой? – Глеб совершенно не разбирался во всяческой ботве.

– Такое растение, похожее на каллы, только желтое. Воняет скунсом. – На последних словах Аня не выдержала и расхохоталась. – Я знаю, что плохо такое говорить о человеке, но Катя иногда бывает просто невыносима. На самом деле, я совершенно не понимаю, почему мы до сих пор дружим? Хотя, нет. Прекрасно понимаю… Кажется, дождь начинается!

Аня и Глеб как раз приближались к знакомому зеленому ларьку, когда небу надоело сдерживать свои порывы, и оно выпустило молнию. Вслед за вспышкой последовало недовольное ворчание грома, и землю начали атаковать крупные капли. Рыжий рванул к укрытию, но девушка осталась на месте.

– Эй, сюда, промокнешь же!

– И что? Я люблю дождь, – пожала плечами Аня. – К тому же у меня непромокаемая куртка.

Тем временем, словно дождавшись разрешения мелкой, капли зачастили, в считанные секунды превращаясь в настоящий ливень. Но та лишь раскинула руки, словно собираясь взлететь, и счастливо улыбнулась.

– Не дури, замерзнешь! – Глебу пришлось выскочить обратно, но силком тащить соседку он не решался.

– Нет, не замерзну.

– А молнии, ты их совсем не боишься?

– Молнии ударяют в высокие деревья и здания. А я маленькая, меня с вышины совсем не видно. Глеб, оставь в покое. Это же первая весенняя гроза! Просто вдохни воздух, чувствуешь, какой он свежий? И вода, она все смывает, обновляет тебя.

– Ты ненормальная, – только и смог выдать парень.

Холодные ручейки щекотали его шею, а теплый свитер превращался в тяжеленные латы. Ничего хорошего в дожде Глеб не находил. Но Аня была так убедительна, что он не посмел снова спрятаться под козырек.

– Ага, – не стала отрицать девушка. – Надо же, у тебя волосы совсем темные стали, и не похоже, что они рыжие.

Она была сейчас переполнена энергией, словно часть витавшего в воздухе электричества впиталось вместе с водой. Аня готова была вращаться на месте и, подобно пьяной, распевать песни. Такое нелепое состояние, почти эйфория.

Анна не заметила, как протянула руку и коснулась мокрых кудряшек Глеба. И почти сразу отдернула, будто они, и правда, были горячими. Она сама ненавидела, когда к ней прикасались без веской причины. Но искушение было слишком сильным.

А волосы, действительно, оказались мягкими. Не такими тонкими и воздушными, как у самой Анны, а похожими на шелковые нити.

Глеб же вдруг замер, как мышь под веником, и совершенно неожиданно протянул свою ладонь. Пальцы остановились в нескольких миллиметрах от головы девушки, а потом убрали назад вылезшую на лоб прядку.

– И все же, думаю, нам надо домой. Тебя, может, дождик и любит, а я через пару минут точно простужусь.

– Да… – неуверенно прошептала Аня.

Молнии, говорите? Не поражают ее, говорите? А чего же ее так трясет, словно через тело пропустили все двести двадцать вольт? Почему вдруг стало жарко так, будто не вода на нее льется, а лава?

«Нет, нет, нет! Только этого не хватало! – прошипела про себя Анна. – Я вовсе не влюбляюсь в эту рыжую каланчу. Обычная нехватка мужского внимания плохо сказывается на женской психике».

Но ехидные колокольчики снова зазвенели.

19 декабря 2002, четверг.

Уж если говорить о самых нелюбимых минутах в жизни Анны, то к ним можно спокойно отнести и время, потраченное на пустое сидение в физкультурном зале. Завучи, словно сговорившись, из года в год ставили уроки физкультуры посреди дня, не давая ни поспать лишние полчаса, ни уйти из школы пораньше. Так что девочке приходилось отбывать наказание вместе с остальными освобожденными. Но если для других учеников оно было временным, то Аня уж точно никогда не присоединиться к играющим в вышибалы или пионербол ученикам.

Кстати, о мячах. Если говорить о самых распространённых фобиях, их список окажется не таким уж длинным: темнота, высота, пауки, змеи, возможно, всяческие вирусы и бактерии, а также полеты на самолетах. Все они, так или иначе, продиктованы инстинктом выживания. Самолеты иногда падают, инфекции до изобретения антибиотиков выкашивали десятки, а то и сотни тысяч человек. В темноте в далекие времена прятались хищники, а высота… что ж, чем выше поднялся, тем больнее падать. В прямом смысле.

Аня же отличалась от стандартного параноика. Самым страшным предметом на земле для девочки был не нож, и не пистолет, а обыкновенный волейбольный мяч. Все сорок минут, пока одноклассники с веселым гиканьем носились по залу, Аня напряженно следила за его полетом, всякий раз нервно вздрагивая, когда тот ударялся о стену или пол.

Так что когда прозвенел звонок, и шестиклассников, наконец, отпустили, девочка с облегчением первой покинула зал. Катя догнала подругу уже на лестнице:

– Видела, как я Тоше зарядила! – Раскрасневшаяся Кэт едва дышала и была мокрой, как мышь. Аня лишь коротко кивнула. – В следующий раз у нас эстафета будет, здорово, да?!

– Наверно.

– О, водичка!

Не обращая внимания на кислый вид подружки, Катя бросилась к питьевому фонтанчику. Работал он с перебоями, но был единственным источником влаги для исстрадавшихся детей. Правда, детишки не слишком ценили муниципальное имущество, забрызгивая водой потолки и пытаясь раскурочить очередную трубу. Так что фонтанчиков осталось всего два. И вот же удача, один из них располагался рядом с кабинетом математики, где у Кати с Аней проходил следующий урок.

– Блаженство, – смачивая лицо и вспотевшую шею, выдохнула Кэт.

Дверь распахнулась, и оттуда повалили знакомые ребята. Девочки как по команде отступили от фонтанчика, освобождая место для остальных страждущих. А сами осторожно заглянули в класс.

– Знаешь, я почему-то так и думала… – шепотом произнесла Аня.

Вранье, конечно. Ничего она не думала, но очень уж хотелось развеять сгустившееся между подругами напряжение.

– Первая парта, значит. А на ботаника совсем не похож, – в ответ прокомментировала Катя.

Он сидел почти у самого выхода. Как всегда в хорошем расположении духа, словно решение интегралов и функций – самое большое удовольствие в мире. Рядом сидела миниатюрная блондинка. Короткое платье, изящная фигура, этакая мисс совершенство. Парень сгреб последний учебник с парты и с улыбкой повернулся к соседке.

– Так бы и удавила, – прошипела Катя. – Ты заметила, как она крутится вокруг Него? Думаешь, они жених с невестой?

– Не знаю. Это не наше дело, – покачала головой Аня.

У них-то точно нет никаких шансов. Эх, и почему ей всего одиннадцать? Будь девочки на пару-тройку лет старше, можно было бы хоть заговорить с Ним. А так… Хотя блондиночка и ее бесила. Аня несколько раз замечала, как молодые люди о чем-то воркуют на переменах, а иногда не двусмысленно касаются друг друга. «Неприлично», как считала сама девочка.

Тем временем старшеклассники один за другим покидали кабинет, и шустрая мелочь просачивалась на опустевшие места. Он вышел одним из последних, пропустив блондинку вперед. Та что-то обронила напоследок и унеслась, оставляя парня одного.

– У меня появилась идея, – как только Он скрылся за поворотом коридора, оживленно начала Катя. – Мы можем отправить Ему записку. Ну, с признанием.

– И как ты это себе представляешь?

– Зайдем в кабинет, оставим записку на парте и быстро выйдем.

– А если ее найдет кто-то еще? – Аню всегда одолевали какие-то сомнения. А еще очень не хотелось становиться посмешищем для всей школы. О чем та рассказала Кэт.

– Тогда отправим ее анонимно. Не будем подписываться, и все.

– И где смысл? Мы же собираемся признаваться, чтобы, не знаю…

«Чтобы что? – Фантазия упорно отказывалась помогать. – Чтобы Он с нами заговорил? Подружился? Бред какой-то. Он слишком взрослый, выбросит записку, а потом будет с друзьями над нами смеяться».

– Дело не в нас, – парировала Катя. – Он должен знать, что кто-то его любит. Любой человек в праве об этом знать. Да и нам станет легче, вот увидишь. А то я чувствую себя так, словно у меня в груди камень. И пока я его не превращу в слова, он никуда не денется.

– Не знаю. По-моему, Ему от наших признаний будет ни горячо, ни холодно. У Него, наверно, девчонок не меньше десятка, – вздохнула Аня.

Впрочем, в одном подружка была права: им надо было что-то сделать. Девочки словно застопорились на одном месте, а сердце жаждало хоть какого-то продолжения. Еще немного, и будет уже не важно – какого.

– Хорошо. Давай подумаем над тестом.

– А чего тут думать? – удивилась Катя. Они, наконец, сели на место и стали раскладывать вещи. – «Я тебя люблю».

– В единственном числе или во множественном?

– Можно и во множественном… Чем ты опять недовольна?

– Как-то это больше на розыгрыш похоже. Если мне такую записку прислали, я бы сначала проверила, не установлена ли рядом скрытая камера, – пожала плечами Аня. – У нас будет один шанс, и мы должны использовать его по максимуму. Написать, как впервые Его увидели, что чувствуем, что Он значит для нас. А просто: «Я тебя люблю», – это как-то… по-дурацки.

– Вот ты и будешь писать, – недовольно хмыкнула Катя.

– А вот и напишу, – отчего-то разозлилась Аня. – И даже сама на парту положу.

– Ого, какая решительность.

– Девочки, я вам не мешаю? Звонок уже прозвенел, – раздался голос учительницы. Словно застигнутые на месте преступления воришки, подружки одновременно залепетали: «Нет-нет», – и замолкли.

Больше они о записке разговоров в тот день не вели.

13 апреля 2012, пятница.

Глеб едва успел отскочить, прежде чем входная дверь едва не врезалась ему в лоб. Кажется, ругань парня слышал весь подъезд. А вот выскочивший на площадку Тема словно и не заметил рыжего «слона».

– Твою мать, Темыч, куда ты летишь?

– Опа! – не отвечая на вопрос, обрадовался друг. – Пойдем скорее, нас уже ждут.

– Кто? Куда? – опешил Глеб.

– Что значит «куда»? На день рождения Аньки. Катя вчера мне позвонила, предупредила, чтобы к половине шестого мы были как штык. Иначе, как выразилась Катюха, она смертельно оскорбится. А оскорбленная Верди, хочу тебе доложить, это явление опаснее урагана «Катрина».

– Это она сама так сказала? – уточнил рыжий.

– Нет. Анька. Так, чего стоишь, давай лифт вызывай, а я пока квартиру замкну, – для большей мотивации подтолкнул Артем друга в спину. Потом, кажется, до него кое-что дошло, и Тема спросил: – Погоди, а тебе что, девчонки ничего не говорили?

– Нет.

– Странно. Я думал, тебя сама Анька пригласит. Вы с ней вроде, последнее время довольно тесно общаетесь, – справившись с замком, подмигнул Артем. – Или тебя уже в отставку отправили? Знаешь, Хлебушка, я одно средство знаю….

– Заткнись, – коротко оборвал друга Глеб. – Хотя, это, действительно, странно. Аня ничего мне не говорила про свой день рождения. Даже не намекнула.

– Может, она думала, что Катя и тебе позвонит? А та на меня понадеялась. Ну, ты знаешь этих девчонок. Они могут думать о десяти вещах одновременно, чтобы девять из них тут же забыть.

– Слушай, наверное, надо было подарок купить… – входя в лифт вслед за Темой, сообразил рыжий. Приятель только выразительно постучал по коробке, торчащей разноцветным боком из пакета. – Голова, ценю!

– Это у тебя голова, Хлеб, – словно довольный кот протянул Артем. – А у меня – кладезь жизненной мудрости. Каждая нервная клеточка в ней работает, как проклятый раб на галерах.

– Еще скажи, что они такие же черные, – хмыкнул Глеб.

– Нет, мой юный подаван, они серые… но каждая в очках и с докторской степенью.

– Вот п***бол! Ты даже диплом магистра не получил.

– Но-но, не надо оскорблений! Откуда ты знаешь, какой у меня потенциал? А вдруг я будущий Нобелевский лауреат? Глебка, Глебка… ты вечно недооцениваешь людей. И в том твой главный изъян.

– Слушай, а Аня что, празднует где-то в кафе или…? – продолжил допрос рыжий, когда они выбрались из лязгающей кабинки.

Лифт был почти новым, буквально год назад его меняли, но уже сейчас становилось ясно: едва конструкция дотянет до своего гарантийного срока.

– Не-а, они у Кати собираются. Предупреждая твой приступ любопытства, сразу скажу: я не знаю, кто еще приглашен. Катя дала предельно точные инструкции. А детали, видимо, нас касаться не должны.

Молодые люди пересекли двор, сейчас тонущий в первых закатных лучах.       Синева еще царила в небе, но воздух уже наполнился предвкушением ночи. Прохлада уселась в тени деревьев, попивая коктейль из юной зелени и первых цветов, постукивая невесомым каблучком в такт весеннего блюза.

Словно подхваченные этой грустной мелодией, друзья поднялись на пятый этаж. Дверь была приоткрыта, и блюз стал слышнее. Как и голоса собравшихся гостей.

– Заходите, быстрее! – рявкнула Катя, вынырнув из проема, как касатка из волн. И таким же стремительным движением затянула парней в прихожую. – Разуйтесь и марш в зал!

– А ты куда? – Оставив жертв в покое, девушка тут же накинула на себя ветровку и легкий шарфик.

– Мне надо кое-что купить. Я быстро.

– Ладно, – пожал плечами Глеб, когда путь к отступлению был отрезан.

Найдя свободный крючок на вешалке, он аккуратно повесил свою куртку и, выдохнув, решительно зашел в комнату. Глеб никогда раньше не бывал у Кати, и сейчас прежде всего обратил внимание на обстановку, а потом уже окинул взглядом находящихся в комнате людей.

– Привет! – ни к кому конкретно не обращаясь, поприветствовал рыжий собравшихся. Ему вдруг стало жаль, что карманы брюк слишком маленькие, а майка и вовсе никаких карманов не имела. Руки казались совершенно лишними, так что пришлось спрятать их за спину.

– Привет! – из глубины комнаты откликнулась Аня. Ее не было видно за широкой спиной парня, к которому буквально бросился Тема:

– Димон!

– Темыч!

Взаимные объятия и похлопывания по спине слегка развеяли напряженную обстановку. Однокурсники напоминали двух медведей, пытающихся сломать друг другу как можно больше ребер, но при этом оба лучились от радости.

– Мужчины…– хихикнула справа высокая брюнетка. Потом заметила, как Глеб на нее смотрит, и протянула руку. – Даша.

– Глеб.

– Очень приятно.

– И мне, – ничуть не солгав, улыбнулся рыжий.

Уже по одному ее движению стало понятно, что девушка не лишена грации. Стараясь слишком не палиться, Глеб прошелся взглядом от темных глаз Дарьи до ее стройных ног. И почти на автомате отметить: с такой красоткой он бы не прочь был встретиться еще разок.

– Анька, поздравляю! – отвлек его от созерцания девичьих прелестей Тема. Приятель бесцеремонно сграбастал именинницу с кресла, а уже потом опомнился, и ослабил хватку.

«Да уж. Вот ее точно не потискаешь. Синяки потом у обоих будут!» – с некоторой досадой подумал Глеб.

– Так, отлично, все в сборе! – в комнату ворвалась Катя. – Инна, помоги-ка мне! Дим, на, открой.

М-да, что касается точности определений, Аня была на высоте. Ее подруга, и правда, сейчас больше всего напоминала тайфун. Сунула в руки Димке бутылку вина, и тут же понеслась к стенке – вытаскивать рюмки.

– Кать, а штопор? Я что, зубами открывать должен?

– Сейчас, не-не, зубами не надо. Потом из пробки их вынимать замучаемся. Блин, ребята, куда-нибудь сядьте уже! – Это уже она обратилась к торчащим посреди зала друзьям. Тема, как послушная собачка, тут же плюхнулся на ближайший стул. А вот Глебу пришлось поискать место. Оное оказалось на пуфике рядом с Аней. Еще было свободно кресло, но мелкая недвусмысленно показала глазами на Катю.

Ничего, рыжего сейчас бы устроил и коврик на полу. Сегодня работы было так много, что ему пришлось пропустить обед, и теперь виски ныли, а мышцы отказывались сокращаться. «Глюкозы!» – молил организм. Но вместо вкусного бутерброда с буженинкой или горячего супчика парню достался кусок обезжиренного сыра.

Когда штопор был найден и вкручен почти на половину, Анна требовательно протянула руку к бутылке:

– Дай посмотреть. «Черный лекарь». Катя, как ты его нашла? Я все магазины в округе обошла, даже в том, где на розлив продают. Все, что угодно есть: «Кагор», «Массандра», «Молоко любимой женщины», а «Лекаря» нет, – восхищенно залепетала она.

– Секрет фирмы. Я же помню, как оно тебе в тот раз понравилось.

– Кать, боюсь, одной бутылки нам не хватит! – вмешался сидящий у самого окна гость.

– Конич, а кто сказал, что «Лекарь» для вас? – не без злорадства протянула Катя, садясь рядом с комодом на колени. Ящик с тихим шелестом выдвинулся, являя собранию несколько банных полотенец и простыни. Девушка сунула между ними руку, извлекая на свет одну за другой пол-литровые емкости с водкой. – Это для Димыча с Лериком. – К ряду присоединился пузатый коньячок. – А это для остальных.

– Мать, да ты запаслива! – довольно потирая руки, пробормотал еще один парень. Кажется, его звали Александром. – А закуска?

– Е-мое, народ, не хамите! Мы пить собрались или Аньку поздравлять? В конце концов, человеку сегодня двадцать один стукнет. Еще месячишко, и стану такой же старой, как она…

– Кэт! – Аня страдальчески закатила глаза.

– Ладно-ладно, такой же взрослой и мудрой! – пошла на попятную брюнетка. – Так, у нас сегодня двое новеньких. Сразу представлю их, чтобы потом мы не отвлекались на всякую ерунду. Тема, Глеб!

– Да мы знакомы! – пробасил Димка. Получив обратно вино, он теперь неторопливо раскачивал пробку. – Темка со мной учится.

– Кто знаком, а кто – нет. Валера! – поднялся с табурета медноволосый молодой человек.

– Джин! – следующим откликнулся худой парень. Он был весь татуирован, а волосы были осветлены почти до снежной белизны. – В миру Игорь.

– Конич, – помахал от окна уже знакомый Глебу шатен. – Это и фамилия, и диагноз. А это моя жена – Лиза.

Сидящая рядышком с Коничем девушка таинственно улыбнулась. Она была немногим выше Анны, но обладала гораздо более привлекательными изгибами. Косая светлая челка постоянно лезла Елизавете в глаза, и мадам Конич отбрасывала ее небрежным, но доведенным до автоматизма жестом.

– Инна, – в свою очередь представилась глазастая девица, сидящая слева от Глеба. – А это моя астральная сестра – Дашка.

– Мы уже познакомились, – слишком поспешно, как ему показалось, вставила красотка.

– На том официальную часть мероприятия будем считать закрытой! – хлопнула в ладоши Катя. И тут же снова подхватилась куда-то, понеслась, вернувшись уже с несколькими тарелками нарезки.

– Давай я помогу! – вызвалась Аня.

– Сиди-сиди! – буквально втолкнула ее обратно в кресло подруга. – Сегодня твой день, наслаждайся!

– Ань…

– Да, Глеб?

– Почему ты мне ничего не сказала? Про день рождения. Я бы подготовился, отдельный подарок купил. А то получается как-то не по-людски.

– Брось! – махнула рукой соседка. – Я и не собиралась никого приглашать. Подобные сборища совершенно не по мне. Это все Катя. Решила организовать мне праздник, ребят притащила. Честно говоря, я бы предпочла просто пройтись по магазинам, перекусить в каком-нибудь кафе или в кино бы отправилась. Но эта сумасшедшая женщина подготовила сюрприз. Только я домой вернулась с занятий, пришла смс. Мол, тащи ко мне свой зад, поздравлять буду. Я прихожу, а тут уже целый митинг.

– Надо же! – Глебу даже завидно стало. – Она тебя очень любит.

– Возможно. Но иногда мне кажется, что у ее любви есть второе дно, – поджала губы Анна. – Знаешь, как мы с ней познакомились? Нас посадили вместе за парту в первом классе. Катя была очень недовольна и сказала: «Я не буду сидеть с этой бледной поганкой!» Первый месяц она только шипела, а на столешнице все время рисовала границу. И если мой локоть попадал случайно на ее половину, Катя начинала возмущаться, что я совсем обнаглела.

– Боже мой! И как же вы подружились?

– Постепенно. У Кэт были вечные проблемы с правописанием, а я была в младших классах отличницей. А может, подействовали проповеди ее матери. Из серии: «Инвалидов обижать нехорошо, они и так обижены по жизни». Так или иначе, но к концу второй четверти граница исчезла. И на парте, и в наших отношениях, – закончила Анна.

Праздник покатился по привычному сценарию. Первый тост, как и положено, подняли за именинницу. Второй – за ее здоровье и долголетие (Аня иронично вскинула бровь, но от комментариев воздержалась). Но уже через десять минут собравшиеся начали потихоньку забывать, зачем, собственно, собрались.

Студент – существо, близкое по своей природе впадающим в спячку животным, вроде сурков. Большую часть года он старается наесться, едва выпадает возможность добраться до съестного. А уж когда наелся, больше всего на свете студенту хочется впасть в спячку.

Глебу категорически не хотелось пить, но общество продолжало толкать рыжего на путь порока:

– Не-не, так не годится! За женщин надо пить до дна! – Сашка от души плеснул в бокал Глеба коньяку. Он был как раз в той стадии, когда хочется поделиться своими проблемами со всеми, но еще не дошел до сакраментального: «А, гори оно все синим пламенем, один раз живем!». – Ты лимончиком, лимончиком закусывай!

Пришлось рыжему подчиниться. Коньяк был весьма неплох, но излишняя поспешность в его принятии сыграла злую шутку, так что парень едва не подавился.

– Ничего, ничего. Вторая всегда легче идет, – снисходительно похлопал Глеба по спине Конич. От окна он каким-то неведомым образом переместился на место Ани, а девушка и вовсе куда-то пропала.

– А между первой и второй, сам знаешь, перерывчик небольшой, – поддержал приятеля Сашка.

– Эй, алкоголики! – спасая рыжего от очередной порции горячительного, вмешалась Катя. – Тут Инка поиграть предлагает.

– Во что?

– В «правда или ложь».

– А не рано для таких игр? – усомнился Глеб.

– Отлично! – словно не слыша его, поддержал Кэт Димка. – А на что играть будем? Давайте на желание.

– Интим не предлагать! – рассмеялась Даша, при этом отчего-то взгляд ее был обращен к Глебу.

Тот невольно подобрался и сам потянулся за бутылкой. Девушка раскраснелась, ей определенно было жарко, так что верхняя кофточка перекочевала на колени. Под ней осталась лишь тонкая майка с глубоким вырезом. Во рту стало сухо, как в пустыне, зато ладони мгновенно вспотели. Захотелось последовать примеру Дарьи и самому снять надоевший свитер. Останавливало лишь то, что под ним больше ничего не было.

– Все в пределах разумного. Но всякие там кукареканья под столом и щелбаны тоже не принимаются, – начала инструктаж Катя. – Итак, надеюсь, правила все помнят. Мы рассказываем историю из жизни, а наш соперник пытается угадать: правда это, или ложь. Или что из рассказанного, действительно было, а что игрок придумал сам.

– Однажды, когда я была маленькой девочкой, ко мне подошел богато одетый господин и угостил мороженым… ⁶– театрально заламывая руки и хлопая ресницами, начала Лиза.

– Но-но, святое руками не трогать! – предупредительно погрозила пальцем Аня. Она как раз входила с кусочком торта в комнату. – Там одна музыка чего стоит. У меня каждый раз холодок по спине проходит, когда я ее слышу.

Глеб заядлым киноманом не был. Однако его личная коллекция насчитывала не менее полусотни фильмов. Прежде всего, благодаря Артему и коллегам с работы. Парень сначала покачал головой. Он не любил подобные розовые сопли. Но после фразы Даши: «Ой, не говори. Я «Мемуары», наверное, раз десять смотрела!», – Глеб сделал зарубку на подкорке.

– Давайте начнем с новеньких! Глеб, расскажи нам что-нибудь! – распорядился Димка.

Насколько успел понять рыжий, он был кем-то вроде формального лидера. Во всяком случае, ему уж точно никто бы не стал так бесцеремонно подливать.

– А я попробую угадать: правда или ложь, – вызвалась Даша. – Проиграешь, пойдешь со мной на свидание.

– Ого, ничего себе! – заржал Джин. – На твоем месте, Глеб, я бы поддался…

– Хорошо. А если ты проиграешь… – рыжий хотел было продолжить: «То поцелуешь меня», но внутренний стопор не позволил такое сказать. – Если проиграешь, то в следующий выходной придешь на наш киносеанс. Принесешь свои «Мемуары».

– По рукам. Только не мои мемуары, а гейши, – поддержала пари Дарья.

– И всех остальных мы тоже приглашаем! – Обвел всех присутствующих широким жестом Артем, едва не расплескав половину рюмки. – Адрес я потом скину!

– Принято к сведению, – подытожил Димка. – Ладно, давай, трави свои байки!

И вот теперь Глеб задумался. Непривычно было чувствовать себя в центре внимания, да и рассказчик из него был так себе. Нет, парень не был косноязычен, не картавил и не запинался в разговоре. Но взять и вот так, с ходу что-то придумать Глеб не мог. Поэтому начало вышло не слишком удачным:

– Что ж… Я вообще-то родился не здесь. Переехал, когда поступал в институт и остался. Мой родной городок совсем маленький. Скорее, он больше похож на поселок городского типа. Двухэтажные домики, кое у кого даже огородики есть. Однажды мне пришлось поехать в другой корпус Политеха, не помню уже, зачем. В общем, туда я добрался без проблем, а потом решил пройтись и заблудился… С тех пор я всегда беру с собой карту города. Сначала она была бумажной, а теперь вот все в телефоне помещается. Так что из этого правда?

– Хм, дайка подумать… – для большей убедительности почесала лоб Даша. Потом прикрыла рукой рот и зашептала: – Анька, выручай! Он, правда, с картой ходит?

– Эй-эй, не жульничать! – замахала руками Катя.

– Между прочим, даже на экзаменах некоторые учителя разрешают пользоваться словарями и таблицами. А Анька у нас – настоящая энциклопедия по Глебу, – заявила в ответ красотка.

– В смысле? – не понял рыжий.

– Конечно, она ведь тебя изучает уже полтора месяца, – как ни в чем не бывало подтвердила Лиза. – Погоди, ты что, не знал?

– Нет.

– А ну, цыц! Значит, дело тут такое. У нас с ребятами что-то вроде кружка по интересам. Или Клуба. Мы изучаем человеческую природу, психологию. Пытаемся, так сказать, влезть в чужую шкуру, понять, какие тараканы водятся у других людей. Ну, и для этого выполняем некоторые задания. Например, познакомиться с кем-то, узнать его вкусы, привычки и перенять их. Не знаю…. Молоко перед сном, любимые духи… Что угодно. Так вот, Аннушке досталась твоя кандидатура. Я когда узнал, что ты – ее сосед, сразу понял: ага, отлично! Анька у нас человечек своеобразный, сам понимаешь… а тут объект исследований в двух шагах.

Пока Димка говорил, рыжий переходил из одного состояния к другому. Оторопь, раздражение, злость, а потом парню стало просто-напросто смешно. И ведь для них это все совершенно серьезно! Они пытаются понять природу…. Влезть в шкуру… Господи, ребятам явно не хватает реальных проблем в жизни. Или мозгов, чтобы уяснить: нет ни единого способа полностью понять другого человека. Только родиться им. Даже близнецы, организмы со сто процентным совпадением в ДНК, выросшие в одной семье и те, чаще всего, совершенно не похожи по характеру. А уж совершенно незнакомый парень из соседней квартиры…

– Детский сад какой-то! – только и смог выдавить рыжий.

– Глеб, прости, надо было тебе сразу рассказать…

Аня выглядела ужасно подавленной. Девушка даже смотреть не могла на него. Щеки ее пылали, а нижняя челюсть дрожала, словно Анна вот-вот собиралась зарыдать.

– Да ничего, – с преувеличенным безразличием отозвался Глеб. – Надеюсь только, я был интересным объектом.

– Скорее сложным, – все-таки шмыгнула носом Анна. – Слушай, дело не только в исследовании. Мне просто приятно с тобой общаться… Все, что я говорила – чистая правда.

– Так, все нормально, поняла? – парень в упор посмотрел на мелкую.

Обижать ее совершенно не хотелось. Ребенок, чистый ребенок, что с него взять? Для Аньки этот Клуб, наверное, единственная возможность получить хоть какой-то жизненный опыт. Пусть таким, извращенным, способом. Конечно, некоторый осадок остался, но то был не гнев, а скорее, досада.

О да, Глеб с удовольствием поделился бы с ними со всеми. И своим детством без родителей, и преследовавшим его в кошмарах запахом дезинфектора, которым пропахла палата Гриши. Он бы посмотрел, захотели бы Джин или Лиза занять его место. Выловить всех его тараканов, замерить, выпотрошить нутро парня, добравшись до гниющей сердцевины. До страха перед поездками в автомобиле, до постоянных подсчетов и пересчетов денег, которых никогда не хватает.

Глеб нервно ухмыльнулся и… поймал взгляд Анны.

«… ты вечно недооцениваешь людей. И в том твой главный изъян…» – вспомнил рыжий недавние слова Темки.

Он уже не раз ошибался с этой девчонкой. Приняв ее сначала за приставучую девицу, которая просто клюнула на его внешность. Потом за ненормальную, обиженную судьбой затворницу. А вдруг, и этот инфантильный ребенок – всего лишь очередная маска, придуманная самим Глебом?

– Знаете, а мне интересно стало. Ну-ка, Дим, расскажи все подробнее…

– Народ, давайте отложим подобные разговоры на другое время! – на сей раз влез Конич. – Люди не трезвы, кони распряжены… Короче, все равно ты ничего не поймешь. Я тебе сам все потом досконально… это… по полочкам, по баночкам, со всеми графиками и выкладками. А лучше приходи к нам на собрание, во!

Темно-синие глаза блестели и никак не могли сфокусироваться в одной точке.

Пьяный заяц, пришло в голову Глеба сравнение. Он невольно задумался о том, способен ли заяц столько выпить. И если да, то как будет потом выглядеть? Как Конич сейчас, или как-то иначе?

– Глеб, – отвлекла рыжего от размышлений о братьях наших меньших Даша. – Ты еще здесь или уже там?

– Где это «там»? – ступил парень.

– В нирване, – прыснула Лиза. – Как в том стишке: «Бродил по охотничьим тропам, пытаясь достигнуть нирваны. Споткнулся – и мордой об камень»⁷.

– Ладно, хватит вам, – вступилась за Глеба именинница. – Пристали к человеку.

– Во-во, – поддакнула Дашка. – Значит, так. Думаю, насчет своего города ты не врешь. Может, он и не такой маленький, но его ты знаешь вдоль и поперек. А вот Воронеж… насчет карты что-то не чисто. Ты уже сколько здесь живешь? Лет шесть? Нет, карту ты не носишь. Но вот все остальное похоже на правду. Я угадала?

– Ну, ты почти угадала. Карта у меня есть, висит в комнате. Правда, в нее я заглядывал очень давно. А блуждал по городу я очень долго. Времени особенно не было на изучение географии, так что приходилось двигаться только по проверенным маршрутам. Но после того, как я два часа шастал по лесу в поисках институтского корпуса мне стало совсем не до смеха.

– Никогда бы не подумала, что такой большой мальчик способен в трех соснах потеряться! – усмехнулась Катя. – Это называется топографический кретинизм. У нашей Аньки та же болезнь.

– Зато теперь я могу экскурсии проводить, – щегольнул Глеб. – За каждым достижением стоит какая-то потеря.

– Так выпьем же за то, чтобы потери были несравненно меньше достижений! – На манер кавказского тамады поднял палец вверх Сашка. – И, кстати, что мы решим-то? Кто победил?

– Думаю, что Даша. Согласен, Глеб? – повернулась к рыжему Инна.

– Конечно, он согласен! – Темка попытался заговорщически подмигнуть, но вместо подмигивания вышло моргание.

Глебу ничего не оставалось, как пожать плечами. В общем-то, ему было все равно. Парень в любом случае оставался в выигрыше, да и Дарья, судя по ее улыбке, в накладе не осталась.

– Так-так, и кто следующий?

– Давайте я! – предложила Катя.

– А кто будет угадывать?

– Ань, не хочешь поучаствовать? Все-таки сегодня – твой день! – окликнул девушку Димка. Та едва заметно поморщилась. Видимо, она уже жалела, что с утра не забаррикадировалась в своей квартире.

– Попробую.

– Когда-то давно… – начала ее подруга.

– До нашей эры, – тихонько заржал Лерик, но на него тут же зашикали.

– …был один человек. Он появился в моей жизни совершенно незаметно. Без фанфар, ярких фейерверков… даже без привычного представления и рукопожатия. Просто однажды он выделился из толпы и заполнил собой все пространство, все мысли, все желания…