Читать книгу Воздух, смерть и корень - Татьяна Вольпе - Страница 4

Преодолев половину пути до города, Гай вдруг почувствовал тревогу. Дома что-то случилось. Нет, не с Гиз, храни ее Азарий от зла, – это бы он сразу понял. Но происходило нечто, что требовало его присутствия, и Гай прибавил ходу.

Не задев ни одной колючки, он пробрался сквозь заросли кошачьей рябины, по осени безопасной, утратившей до первого тепла способность усыплять свою жертву и пить ее кровь; легко перебежал через топкое место, где в прошлом году прикончил молодого выродка, увязшего в болоте и совершенного выбившегося из сил; нырнул под низко нависшие ветви старого дуба и там, под слоем синего мха нащупал стальное кольцо и откинул крышку люка. Открылся вход в шахту. Пророк Азарий, изображенный на крышке изнутри, обычно взирал на входящих спокойно и строго, но сегодня он показался Гаю встревоженным. Гай не удивился. Он давно привык к тому, что портреты Всевидящего всякий раз выглядят по-иному. Цепляясь за вделанные в стену скобы, Гай стал быстро спускаться.

Небесный свет сюда не проникал, но Гаю вполне достаточно было бледного свечения плесени, растущей в шахте. Достигнув дна, Гай продолжил свой путь под землей. Выродок или же просто чужак, окажись он здесь, не сделал бы в этом туннеле ни шагу. В полу были открытые колодцы, что вели на уровень или на два ниже. Гай, с детства ходивший этим путем, перепрыгивал их, не задумываясь.

Он знал, что над его головой – с полсотни локтей земли, а выше – заросли кошачьей рябины, посаженные его предками в древности, должно быть, сразу после Исхода, и за долгие годы образовавшие непролазную чащу. Попасть в Азарум с этой стороны можно было только по туннелю, с прочих – по болоту, где наводились наплавные мосты, день и ночь под охраной бдительных Хараш. Незамеченным и непрошенным в город было не проникнуть.

Добежав до круглого подземного зала под площадью Пророка, Гай остановился. Страж был давний знакомец – Хараш по имени Чет, изувеченный в бою с выродками, потерявший одну ногу, но все еще достаточно сильный, чтобы приводить в движение открывающий дверь механизм. Он отлично знал Гая, но как предписывали правила, тщательно его осмотрел и обнюхал, прежде чем пропустить.

Наконец, Чет повернул колесо, и над головой у Гая бесшумно отворился люк. Бледное пятно вечернего света, ослабленного расстоянием, легло на земляной пол. Этот люк и весь механизм были ровесниками города, но, как и все изделия древних, до сих пор работали превосходно.

Через несколько вдохов Гай был уже на поверхности.

Он оказался на площади, откуда шесть проспектов вели к Домам шести Родов. Здесь же помещалась клепсидра, в два роста Гая высотой. Вода, перетекая из одной чаши в другую, задавала ритм жизни всей общины. До вечерней трапезы оставалось менее четверти чаши. Гай вихрем понесся к Дому Арав.

Дом Арав, как и все прочие Дома за годы существования Азарума превратился в бесчисленное множество жилых и хозяйственных построек. Род Гая был многочисленным и плодовитым, и, по мнению Гая, да и не только его, самым полезным после Скирра.

Разумеется, все выполняют свое предназначение, все способствуют процветанию общины. Скирра говорят с Азарием и передают другим детям Пророка волю его. А еще они изобретают полезные механизмы и лекарства, наблюдают движение небесных тел, предсказывают погоду, распределяют работу. Все что делается в общине самого важного, все что делается нового, делают они. А если наступает время общей беды, когда нужно сражаться – никто не сравнится со Скирра. Сила Скирра – сила горного потока или урагана, ярость Скирра невообразимо страшна, смелость Скирра такова, что один Скирра может обратить в бегство стаю свирепых гжамырей. Но лучше этого не допускать – мудрые Скирра немногочисленны, они редко приносят потомство, и в возраст зрелости вступают нескоро, так что каждый Скирра в общине – сокровище, которое следует неустанно беречь.

Хараш полезны по-иному. Говорят они скудно и непонятно, сложные затеи – не для них. Но нет охотников и сторожей лучше Хараш. Никто не сравнится с ними в остроте зрения, в тонкости нюха. А еще они необычайно быстры, и если нужен вестник, то пусть это будет Хараш. В отряде Защитников Хараш и Арав было поровну, и без Хараш Гаю и его соплеменникам на Рубеже пришлось бы трудно.

Арав не так мудры, как Скирра, не так сильны и быстры, как Хараш, зато они умеют приспосабливаться к любым обстоятельствам, не боятся никакой работы, легко исцеляются от ран и болезней и менее прочих подвержены действию ядов. Когда Скирра повелевают, именно Арав знают, как объединить усилия детей Пророка из разных Домов, чтобы исполнить их волю.

Многочисленнее прочих род Барас, потому что Барас очень плодовиты. Живут они недолго, но быстро входят в возраст. Едят они много, но в еде очень неприхотливы – если есть каша и мясо, хорошо, а если нет – будут есть траву и жуков. Говорят они лучше, чем Хараш, но приказы понимают только самые простые. Зато они сильны, исполнительны и за любое дело умеют взяться дружно. Нужно ли вспахать и засеять поле, построить дом или дорогу, прорыть канал – Барас справятся со всем. Главное – растолковать им, что надо делать, и присматривать за ними, чтобы, увлекшись, не наделали вреда себе и другим.

Род Альмас Гай глубоко уважал, но без надобности никогда не входил с ними в сношения. И дело тут было не в принципе Целесообразности – просто Гаю рядом с Альмас становилось не по себе. Это было глупо и неразумно, он это знал – но ничего не мог с собой поделать. Все знания человечества, вся история рода людского, все, что было пережито, придумано, услышано и увидено детьми Пророка – все хранилось в огромных головах Альмас. Они никогда ничего не забывали. Сами обеспечить себя укрытием и пищей Альмас не умели – о них заботились другие дети Пророка: кормили их, согревали, защищали. У многих Альмас ни рук, ни ног не было, или же были, но крошечные. Всякий Альмас – прежде всего голова, а остальное – только приложение к ней. И Гай, если уж на то пошло, понятия не имел, откуда берутся новые Альмас. Просто в какой-то момент рядом с большим находили еще одного, маленького. Гай как-то спросил об этом Наместника, но тот сказал, что Гаю этого знать не нужно – и Гай больше не спрашивал.

И был еще один род. Скайла. Но про них никто никогда не говорил. Никто никогда не ходил к их Дому. Никому никогда не удавалось рассмотреть их как следует – да и не хотелось. Когда приходит твой срок, являются Скайла и разлучают душу с телом, а затем решают – проводить ее к Пророку и умершим праведным или же оставить блуждать в пустоте. Вот и все, что следует знать о них.

Гай свернул на проспект Арав. У главного входа в Дом в теплом бревенчатом домике жил Эммануил из рода Альмас – Голос Дома. К нему и поспешил Гай.

– Есть что для меня, Эммануил? – спросил он, сунув голову в окошечко.

– Тебя ждет Наместник, отправляйся немедленно, – голос у Эммануила был пронзительный как дудка. Таких Альмас в Азаруме было мало – они обычно еле шептали. Хорошо, что есть Эммануил, который всех помнит, передает сообщения и говорит громко.

– Еще что-нибудь для меня?

– Нет.

– Понял. Я иду к Наместнику, а ты, если увидишь Гиз, скажи ей, что я вернулся.

– Принял.

Наверное, это было лишним, а всякое излишество суть нарушение принципа Необходимости. Но Гай не удержался. Он знал – Гиз тревожится, когда его долго нет, а Гай хотел, чтобы она была спокойна и счастлива.

Он встретил ее в Сфератуме, в прошлом году, когда сопровождал туда Наместника. Именно там с ним случилось то, что должно было однажды случиться – Сопряжение.

Всякое дитя Пророка, выйдя из детского возраста, обретает способность видеть в соплеменниках будущих партнеров для продолжения рода. Произвести на свет потомство можно почти с любой женщиной, если ты здоров, и она здорова, и возраст подходящий – но так делаю животные, а не люди. Люди, чтущие Принципы, ищут Сопряжения. А его можно познать, только встретив свою истинную пару. Только Сопряженные так дополняют друг друга, чтобы в будущих поколениях свести на нет свои недостатки и усилить достоинства. Только с Сопряженным можно производить на свет детей в соответствии с Принципами. Только в Сопряжении Арав может познать высшее счастье полного служения Общине.

Свое пребывание в Сфератуме Гай помнил неясно – в голове его клубился счастливый туман. С удивительным равнодушием слушал он, как Наместники городов решают, где жить сопряженным – в Сфератуме или в Азаруме. Ему было почти все равно. Лишь бы с ней, а где – неважно. Наконец, решили, что Гиз отпустят с Гаем – на Рубеже он был незаменим.

Так благодаря Гиз Гай обрел все, о чем может мечтать человек. Ее присутствие наполняло его существование смыслом даже более высоким, чем охрана границ Чистой земли. Гай в душе благодарил Пророка за то, что встретил свою пару уже после того, как впервые пересек Рубеж. Если бы вышло иначе, как знать, решился бы он рискнуть своим счастьем и отправиться в Проклятую землю, или не хватило бы смелости?

Телесность Гиз как пары Гая была безупречна. Что же касается душевного устройства, Гай знал – она старается во всем руководствоваться Принципами, хотя и не всегда справляется. Гиз часто тревожилась попусту, а еще случались у нее приступы неразумного, бессмысленного упрямства. Но Гай был так счастлив, что иногда потакал слабостям своей пары, стараясь в остальном вести жизнь праведную.

Гай пересек площадь и свернул на проспект Скирра. В отличие от Дома Арав, что с каждым годом устремлялся все выше к небу, надстраивая этаж за этажом, Дом Скирра, напротив, уходил все глубже под землю. Старшие Дети Пророка не любили солнечного света и, если долг не призывал их к обратному, предпочитали днем скрываться в своих жилищах, в темноте и тишине.

Там были спальни и рабочие помещения, кузницы и склады, а еще – Большой Зал, где Гай со сверстниками в свое время постигал основы Принципов. Большой Зал – это Гай знал наверняка – был первым строением в Азаруме и когда-то принял под свои своды всех поселенцев. Там они переждали долгую страшную зиму, а весной вышли на поверхность и принялись за обустройство Чистой земли, на которой им суждено было узнать новую жизнь – непростую, но разумную и счастливую. Их руками был построен город, названный в честь Пророка – первый плод труда людей, родившихся в рабстве, а затем познавших свободу. Годы спустя, когда люди расселились широко и основали новые поселения, Азарум оставался их крепостью, форпостом на границе Чистой Земли. В случае нападения выродков ему предстояло первым испытать на себе их ярость. Поэтому именно здесь, в непосредственной близости от Рубежа, Проклятых изучали внимательнее и глубже, чем где бы то ни было.

Изображение Пророка, также одно из первых в Азаруме, украшало входную дверь. Зеленый глаз Азария взирал на потомков строго, синий – ласково, белоснежные крылья осеняли собравшихся. Весь вид Пророка говорил каждому: помни Принципы, и пусть община процветает.

Сотни раз, еще будучи учеником, Гай благоговейно взирал на это изображение и говорил себе – да, я сделаю все, что смогу. Ты остался один, Азарий, выродки истребили весь твой род, но ты не сломался. Ты вывел людей из рабства, в котором они томились, ты был хитрее хитрых и сильнее сильных, и потому победил. Ты отдал жизнь за общину.

Слушая рокочущий голос Наместника, Гай силился представить себе весь ужас положения Пророка. Потерять все, лишиться своей пары, остаться единственным, последним в роду – возможно ли пережить такое и сохранить рассудок? Разумеется, как и всякий человек, взыскующий праведности, Гай делал, что мог, для блага общины. Но свой род значил для него больше прочих, и это нельзя было изменить. Ему не дано было подняться до тех вершин беспристрастности, на которых пребывал Азарий, и к которым вплотную приблизились его Сподвижники. Гаю оставалось только благоговейно склониться перед тем, кто сказал: «Когда был истреблен мой род, я умер тоже. Умер для себя, но воскрес для других, и отныне себе не принадлежу, и род мой – все вы, и вас нареку Детьми моими».

Боясь пропустить хоть слово, Гай и другие молодые Арав слушали рассказ о том, как Пророк готовил Исход, как он один остался в Проклятой земле, чтобы прикрыть убегающих оттуда людей. Каждый представлял себя на его месте. Пророк стоял на невысоком холме – Гай видел этот холм во время своих блужданий в Проклятой земле и благоговейно прикасался к нему – а люди бежали мимо. Вот уже последний пересек Рубеж. Но этого мало. Нужно дать им время уйти подальше, а силы на исходе. Какая это ответственность – и какое счастье… Пророк, используя свой беспримерный дар, сколько мог внушал выродкам, что ничего особенного не происходит, что их рабы по-прежнему на своих местах. И только когда беглецы оказались на безопасном расстоянии, Азарий, обессилев, позволил Проклятым увидеть правду, и те в ярости растерзали его.

– Они погубили Пророка, – говорил Серапион, и зал молчал. Многие потихоньку плакали. – Да, потеря наша была горька. Он погиб – последний из рода Кабу. Рода, обладавшего способностью влиять на мысли Проклятых, и потому истребленного выродками с неслыханной жестокостью. Принесена была жертва, великая и необходимая. Но, – торжествующе восклицал Серапион, воздевая руки, – хотя сам Пророк погиб, его Сподвижники остались живы. Они возглавили шесть уцелевших родов, они дали нам Принципы, чтобы мы процветали. Сделайте все, чтобы оказаться достойными их, дети мои! Клянетесь?

– Да! – выкрикивал Гай вместе со всеми, и ему казалось, что его голос многократно умножается, становится громовым. – Да!

– Когда мы исполним свое предназначение или погибнем, исполняя его, прах наш ляжет в Чистую землю и приумножит ее силу или же сгорит в печах наших домов и даст живым тепло. А дух, вечный дух, заслужит бессмертие! Он присоединится к Пророку, Сподвижникам и всем умершим праведным, чтобы вместе с ними поддерживать чистоту нашей земли. Следуйте, дети мои, Принципам, во всем и всегда! Иначе вас ждет страшная участь – умереть зря. И тогда души ваши останутся блуждать в пустоте и одиночестве… – почти шепотом заканчивал Серапион.

Гай настолько погрузился в воспоминания, что чуть было не пропустил появление Наместника. Серапион был встревожен, но собран и целеустремлен, как и подобает тому, на ком лежит огромная ответственность. Глаза Наместника горели желтым огнем силы духа и разума. Он несколько раз прошелся взад-вперед, разминая поочередно каждую пару рук – могучую нижнюю, ловкую среднюю и искуснейшую верхнюю.

– Кастор пропал, – сказал наместник просто и буднично. – Похоже, выродки захватили его живым и увезли с собой.