Читать книгу Девочки играли в апокалипсис - Татьяна Ясникова - Страница 8

Крышечкина могла быть кем угодно: исследователем Арктики, огородницей-капустницей, космонавтом. Она не могла быть делопроизводителем, строителем, юристом.

Для очередного ее путешествия сделаем ее поэтом. Или пиитом? Пиит – и пиетет – слова взаимообъясняющие, и не показывающие при этом, как пиет мог превратиться в поэта. Первый был близок богам, сочинял священные гимны, для чего и нужен был пиетет. Но время шло, и сочинительство стихов стало доступно всем, чем они и занялись.

Занялась этим и Крышечкина. Поэты своим взглядом обнимают весь мир. Ближе всего к ним стоим мы, прозаики, потом облака, травы, цветы. И так вплоть до танков и пушек.

И вот, Крышечкина села на вечерний поезд. Ее пригласили выступить в одном городе, очень напоминающем древние Афины. В нем множество статуй и святилищ на холме, музыка и фонтан там же. В таком городе поэты всегда востребованы. И чтобы они не в книгах выступали, а наяву.

Крышечкина выехала с попутчиком. Он сформировался из воздуха, неожиданно, как мечта, и она поняла, что он скоро исчезнет. Она подумала: «Успеет ли он стать человеком?» Ей показалось, что нет.

В вагоне 24 они недолго поговорили о том, о сем. Потом Крышечкина забралась на вторую полку согласно билету. Попутчик уснул на первой, и спали они до утра.

Сойдя с поезда в городе, который мы назовем Афины-2, они первым делом купили Крышечкиной билет на 4 часа пополудни, неважно, успеет Крышечкина встретиться с любителями поэзии, или нет. Потом Крышечкина и попутчик доехали до квартиры на улице Же-ва, от которой у него были ключи. Он тоже был иногородний и мог счесть, что это Крышечкина его попутчица, а не наоборот. Попутчик накормил Крышечкину сосисками, напоил соком. А она его ничем.

Приглядевшись, она поняла, что квартира ей знакома. Она ей снилась во сне. В ней было чисто, торжественно, спокойно. На полках стояли знакомые книги: Пушкин, библиотека Всемирной литературы. В вазе знакомые розы, высохшие, отчего их можно было назвать чайными. На стене знакомая картина над знакомым диваном. И даже широкая кровать под золотистым покрывалом была знакома ей.

Попутчик нафыркал на Крышечкину своим одеколоном, так что получился у них один общий приятный запах, и они покинули дом. Кругом все было знакомое, вплоть до супермаркета «Тиран», юридической конторы «Паллада» и обувной мастерской «Гермес». Знакомым был и маршрут микроавтобуса, довезшего их до официальной части Афин-2. Попутчик все не исчезал.

Крышечкина никогда не знала, нужным ли делом она занимается. Проще водителю автобуса, повару, врачу, даже президенту. Даже прозаику. Стихи стали вещью ненужной большей части населения. И только в Афинах-2 они находят понимание. Город живет, не замыкаясь на мелочах.

Если подумать, то человеческий мир, люди являются излишеством вселенной. Катятся в пространстве шары звезд и планет, громыхают в ложах своих путей, не в силах свернуть куда-либо. Непредсказуемое и загадочное окружает их – поэзия. Она пронизывает все и тонким налетом пыли ложится повсеместно.

Люди, столь точно обсчитанные и выверенные неумолимой цифирью, складывались в существа долго, пока не сложились неизвестно для чего. Для поэзии. И это поэзия. Но в первую очередь люди решили избавиться именно от нее, такой невесомой, не мешающей жить, не убийственной. Еще одна загадка!

Там, где лежат плотные слои денег, поэзии точно не просунуться. Однако, в городе Афины-2 замечательная нищета. Это любимый город Крышечкиной.

Сначала ее и ее спутника приветствовали струи фонтана разной длины и направленности. С высокой крыши псевдопериптера слева Аполлон на квадриге благословил лавровым венком. Справа порадовала анфиладная каменная беседка, утверждающая значимость классических пропорций и торжество величия.

Попутчик стал спутником, и они вошли под своды библиотеки. Часть надписей в ней была не на русском и английском, а на древнегреческом. Их приветствовала надпись «ТАТА». Девушки за стойкой встретили спутника Крышечкиной, как более крупную особь, а Крышечкину – как более мелкую. Если бы на ней был феерический наряд, было бы все наоборот. Отчего она его не надела – это загадка ее души, томимой невидностью.

Человеческая душа, увеличившаяся до размеров тела, доставляет много хлопот другим душам, ей всегда хочется изначальной невидимостью достигнуть очередного витка видимой известности. Если тело не доставляет душе необходимых наслаждений, оно умирает.

На стене актового зала висел огромный плакат, изображающий спутника Крышечкиной во всем артистическом великолепии артиста. Крышечкиной дали слово после одной женщины. Было заметно, что она питается и живет хорошо, не страдая. Пару спутнику Коышечкиной она составить не могла.

Крышечкина подошла к микрофону и сказала:

– Мой спутник – это само великолепие и блеск.

Затем дали слово спутнику. Он произнес прекрасную речь, раздал автографы и, наконец-то, исчез. Крышечкина осталась одна и вспомнила о поэзии.

Словно вихрь ворвалась она в свою аудиторию – зал деловых встреч. Там было все великолепно. Молодежь заполнила все пространство. Зал был переполнен. По краям его за столами сидели любители литературы, занявшие место с самого утра, едва Крышечкина сошла с поезда.

Крышечкина поняла, что она радует всех. После того афиняне-2 задали ей множество вопросов. Подарили ей альбом «Афины-2» пригласили непременно приезжать еще. Почти бегом кинулась Крышечкина через площадь, виадук к поезду №№, вагон 24…

Один из вопросов, заданных ей из зала, был: «А знакома ли она с господином Ч.?» Она задумалась, а потом сказала:

– От Афин-2 до Рима-4 нет лица боле загадочного, чем господин Ч. И мне, одной мне доверена эта загадка. Он слишком часто говорит правду, а зачем, этого понять не может никто.