Читать книгу Загоняя овец - Теверовские М. и Е. - Страница 3

Затянутое тучами чёрное ночное небо разрезала молния, на долю секунды осветив часть коридора из проёма, ведущего в комнату, в которой, судя по доносившимся звукам, бешено бились незакрытые створки окон. Сержант полиции Гройсон резко дёрнулся, наставив дуло, поблёскивающее в одиноком, до следующего разряда молнии, луче света фонарика — ему показалось, что в проёме он увидел тёмный силуэт. Что это было? Крепкое сердце сержанта слегка увеличило ритм, но, тем не менее, ровно отстукивало такты. Игра света, обман зрения? Или же…

— Чёрт возьми, это всё не по протоколу, — процедил шёпотом сквозь зубы сержант.

Конечно, он был прав, действовать в одиночку на вызове всегда опасно. Никогда не угадаешь, что несёт за собой поступивший звонок в службу спасения — бред спятившей старухи, которой в каждом встречном видится убийца, педофил или же вообще сам сатана, при этом в своём первородном обличье. Или же по-настоящему произошло преступление, вследствие которого, возможно, нельзя медлить, ведь каждая секунда промедления будет стоить жизни какому-нибудь бедолаге, которому не повезло оказаться не в том месте и не в то время. Всё, впрочем, как и всегда получилось сумбурно: по сути, у сержанта не было выбора, если не брать выбор между долгом службы и желанием быстрее лечь в тёплую постель к жене, чтобы на утро быть пробужденным пораньше прибежавшими дочкой с сыном, которые так сильно соскучились по своему папочке, отсутствовавшему весь прошлый день. Конечно, столь раннее пробуждение после утомительного рабочего дня и половины ночи, нельзя назвать приятным, но вот в такие моменты на работе сержант Гройсон понимал, что лучше иметь хотя бы такую возможность проснуться, чем обрабатываться скрюченным, с длинными узловатыми пальцами стариком-патологоанатомом в морге. Поступи вызов на пять минуток пораньше и его спину прикрывал бы его совсем зелёный подопечный Эрик Далтон, хоть и слега нервноватый и дерганный юнец, но, тем не менее, с двумя глазами, двумя ушами и, что самое, пожалуй, главное — с пистолетом модели Glock. А вышло всё так, что почти как только он отпустил подопечного домой, буквально на пятнадцать минут раньше окончания смены — всё же Эрику нужно было на следующий день сдавать экзамены на юрфаке, для второго высшего образования, и сержант решил войти в положение юноши. Как ему на рацию поступил этот самый треклятый вызов.

Итак, как сообщила сержанту оператор: позвонила женщина лет шестидесяти, уверявшая что слышала странный шум от соседей сверху, после которого последовал короткий женский вскрик, затем странный тяжёлый стук, словно набитый мешок упал на пол, как заявила звонившая, после чего череда звуков борьбы, ещё тяжелый стук и… всё затихло. Дежурная смена ещё не явилась, а брать с собой тех, кого они называли «бумажными кротами» сержант просто-напросто не видел смысла. Да и ещё несколько минут назад ему казалось, что вызов именно из того варианта ворчливой, просыпающейся от любого шороха старухи, а значит, он только всё проверит и поедет домой спать. Без происшествий.

Но уже на месте, едва приблизившись к указанной оператором двери, сержант обнаружил, что она не заперта, а толкнув её и осветив фонариком коридор, он увидел то, что и привело его в весьма неспокойное состояние — полосу крови, ведущую дальше, скорее всего, в ванную.

— Штаб, приём, это сержант Гройсон. Код 10—38, запрашиваю подкрепление.

— Это штаб, 10—4. Подробности, приём.

— Вижу след крови, признаков выживших или преступника пока не обнаружил. Захожу в квартиру. Пришлите бригаду медиков на всякий случай.

Наступила звенящая от напряжения тишина. Медлить было больше нельзя. Разрезая лучом фонарика темноту, сержант резко переступил порог квартиры, держа пистолет наготове. Локтем он щёлкнул выключателем, и тусклая лампа залила коридор тёплым светом.

— Полиция! Предупреждаю, я вооружён, — стальным голосом предупредил сержант, прижимаясь спиной к ближайшей стене, после чего сразу же одним прыжком влетел в комнату.

Она была пуста, но расслабляться было рано — оставалось последнее помещение, напротив комнаты. Дверь была чуть приоткрыта и, поскрипывая в такт оконным створкам, медленно подрагивала от порывов ветра. Именно в неё вел кровавый след, ярко отливающий в свете лампы. За окном блеснул новый разряд витиеватой молнии.

Сержант резким движением распахнул эту дверь и отскочил назад в кухню, опасаясь возможно поджидаюшего его там в засаде, преступника. Но никого не обнаружил. Живого, покрайней мере, как показалось на первый взгляд. Фонариком провёл из-за двери, приоткрывая новые тайны этой проклятой квартиры. На полу небольшой ванной комнаты лежали два тела — их было сложно рассмотреть в тонком лучике фонарика и едва заполняющем небольшой кусочек команты из-за угла свете тусклой коридорной лампы. Сержант осторожно проверил все углы, после чего щёлкнул выключателем, который располагался внутри прямо над стиральной машиной у ближней к выходу стены.

— М-да… — сумел выдавить из себя сержант, снимая фуражку и протирая лицо рукой.

С улицы откуда-то издалека уже доносилась сирена скорой помощи, но было ли кому помогать? На полу действительно было два тела — сержант не ошибся. Явно молодые, лет двадцати-двадцати пяти, парень и девушка. Парень прижимал к себе тело девушки, шея которой была в неестественном положении, а холодная синяя кожа имела красные пятна лишь там, где была залита кровью из многочисленных ран по всему телу, отмеченных кровавыми подтёками и лоскутами некогда белого халата, который был на ней в эту роковую ночь.

— П…п…п-омо… помогите… — глаза юноши на мгновение распахнулись и с надеждой посмотрели на сержанта. После чего в следующий же миг его голова безвольно упала на плечо обнимаемого им тела девушки.

Сержант Гройсон потянулся к рации, но помощь была уже близко. Через открытое окно в квартиру доносился всё ближе и ближе приближающийся вой сирен скорой помощи.

Буквально через двадцать минут на место преступления, на ходу поправляя свою кожаную курту и проверяя кобуру с пистолетом, прибыл офицер полиции, старший детектив Рик Роунс. Вытащенный в это проклятое ночное время из своей тёплой постели, слегка помятый — он явно был не совсем доволен происходящим. Но недовольным он был совсем не по этим причинам.

— У вас тут спецзадание под кодовым названием «заметём все следы»? — раздражённо спросил он у встретившего его на общей лестничной площадке сержанта Гройсона.

— Никак нет, — спокойно ответил тот, — парень выжил, думаю, преступник уже совершил ошибку.

— Сержант, преступник всегда совершает ошибки, в любом случае, — нужно только отличать те ошибки, которые он хотел совершать от тех, которые являются по-настоящему его упущением.

Они помолчали, наблюдая за бригадой медиков, которая после оказания первой помощи, вывозила на медицинской каталке едва дышащего парня. Детектив взглядом проводил всю эту процессию.

— Как только придёт в себя, сообщите мне. Второе тело пока не трогать, я должен взглянуть на место преступления. И да, через пару часов в больницу заедет эксперт, чтобы снять отпечатки пальцев, в том числе у сотрудников бригады скорой.

После того, как Рик Роунс выслушал короткий доклад сержанта, он заглянул в злополучную квартиру через порог. Если какие-то следы преступника и были в коридоре или ванной, они уже все затоптаны. Всё делалось как-то не так — отряд экспертов должен был подъехать с минуты на минуты, но только должен был; судмедкэсперт же докуривал сигарету внизу, ожидая, пока врачи скорой помощи, наконец, покинут помещение в полном составе.

Роунс размышлял над тем, что ожидает его теперь в этом расследовании. Это было непохожее на привычное для их маленького, не слишком привыкшего к маньякам и психопатам городка, совершенно типовое бытовое убийство. Обычно убийства происходили по неосторожности: например, неожиданно мог скончаться неверный муж или неверная жена, а также любовник или любовница в придачу, по пьяной ссоре в совокупности с ревностью. Здесь же сразу чувствовалось, что в этом деле замешано нечто более извращённое, более зловещее. Нападение на молодых людей, весьма жестокое убийство девушки с этим «немереным количеством ран», по словам сержанта. И как же выжил юноша? Если убийца действовал столь наверняка, то почему же произошла эта осечка? Живой очевидец преступления — это неплохой козырь в рукаве следствия, даже если преступник так и задумывал. Но зачем? В чём Роунс был уверен на все сто процентов, так это в том, что на следующий день все газеты, статьи в интернете и выпуски новостей будут пестреть громкими заголовками о новом серийном маньяке в их маленьком городке, а для более сочных статей ему, как назначенному главным детективом по этому делу, стоит ожидать притока множества гостей, желающих узнать подробности из первых рук. «В принципе, за некоторую плату, можно будет дать пару безобидных интервью, кроме официальных заявлений, разумеется… — подумал детектив, потирая пальцами виски, — не слишком профессионально конечно, но… но, что поделать».

— Детектив, сэр, — сержант Гройсон вырвал Роунса из опутывавших его мыслей, — я пробежался по квартирам соседей, тут всё эм-м… не очень хорошо, сэр.

— В каком плане?

— Сверху квартира судя по всему пустует, в соседней по этажу боковой и напротив живут в одной семья с тремя детьми, в другой… как бы помягче… эм-м… в общем в сожительстве двое, не очень сопротивляющиеся алкоголю. И этой ночью они тоже не смогли, в общем, сопротивляться — судя по их словам. Ну и ниже квартирой та самая женщина, которая звонила.

— Я поговорю со всеми, спасибо за вашу работу, сержант. Ваша смена давно закончилась, думаю, ваша помощь здесь больше не нужна, — детектив посмотрел на дверь злополучной квартиры. — Передайте только кому-нибудь из полицейских, чтобы оцепили площадку, а также ни в коем случае не начинали без меня. Ни в коем случае! И да, нужно, чтобы кто-нибудь ещё обошёл дальние этажи, может там кто-нибудь заметил что-то подозрительное.

— Так точно!

Роунс отправился опрашивать доставшихся ему по его же решению обитателей ближайших квартир этого дома, рассуждая о том, что надо было это сделать как можно скорее, пока их светлые головы не придумали тысячу вариантов событий, приукрашенных собственным воображением. Райончик, в котором довелось всему этому произойти, был весьма бедным. По сути, обычный спальный район небольшого тихого городка, от которого до более-менее крупного города ехать пару часов по автостраде, уж точно не меньше. Потрескавшиеся, облупленные стены были расписаны различными надписями и граффити, половину которых было не расшифровать, а другую — хотелось забыть сразу же, что прочитал, чтобы не расстраиваться в совсем уж падении местных гениев, научившихся в школе писать, хотя скорее правильно будет вырзаится, вырисовывать каракули, состоящие лишь из определённого набора символов. Затхлый воздух наполнялся также ароматом забитого мусоропровода — дня четыре никто не вывозил его в лучшем случае. «Тишина и благодать, ну что за милый домишко», — подумал детектив, дожидаясь под дверью соседа из квартиры напротив.

Первые попытки выудить информацию у свидетелей оказались трудны и уж совсем разочаровывающе скудны на результаты. Опрашиваемые долго мялись, явно размышляли, что стоит говорить, а что — ни в коем случае, чтобы не навлечь не себя беду в виде повестки в суд в качестве свидетеля, а ещё хуже — кто знает, на данный момент по крайней мере, кто преступник и какова вероятность, что он будет мстить тем, из-за кого у него возникнут проблемы? Роунс всё это понимал, разумеется, но пустая трата времени на все эти терзания и муки совести не могли не выводить из себя. Он грубо напоминал жильцам, что сокрытие информации или ложь может быть приравнена пособничеству убийце. Хрен конечно это докажешь, только если адвокат ответчика забежит в зал сразу же после последнего урока в средней школе — иначе любым другим, хотя бы чуть-чуть подкованным адвокатом такие заявления могут быть в секунду разбиты в пух и прах, а полиция потеряет рейтинг и доверие вероятных в будущем присяжных. Если, конечно, прокурор не пошлёт их раньше с таким предложением выдвинуть дело на основании обвинения в таком идиотском духе. Но такой метод иногда действовал и, в конце концов, он опросил почти всех, кроме последнего свидетеля. Той самой женщины, которая уж точно должна была пойти на контакт, раз сама лично не побоялась позвонить в полицию… Не побоялась или же ей всё так сильно мешало, что происходило в квартире сверху? У Роунса появились следующие заметки в блокнотике, с которым он никогда не расставался в рабочее время, а иногда и вне его: 1) Отец семейства из квартиры напротив заявил, что в районе 3 часов ночи в коридоре был некий шум, а именно — открытие железной двери, которое разбудило его младшего ребёнка и была его очередь укладывать чадо снова спать, поэтому он и успел услышать как хлопнула дверь закрываясь, но звука поворотов замка, по словам мужчины, не было и/или он не расслышал. А также ему кажется, что он слышал торопливые шаги, удаляющиеся вниз по лестнице. 2) Соседи-алкоголики из боковой квартиры, а также соседи из дальней квартиры по лестничной клетке не слышали совершенно ничего. 3) Этажом выше квартира пуста, а в соседствующих с ней по лестничной клетке никто ничего не слышал. Дальняя квартира по лестничной клетке, видимо, также пуста — никто не ответил ни на звонки, ни на стуки в дверь.

С такими скудными знаниями, детектив спускался по лестнице на этаж ниже квартиры, в которой произошло убийство. Сама квартира располагалась на восьмом этаже из девяти, по четыре квартиры на площадку — ну должен же был кто-нибудь ещё что-нибудь да слышать. Около самой квартиры детектив обнаружил одного из своих помощников, Ника Чойса — он почти всегда успевал оказаться на месте быстрее остальных, не смотря на свой достаточно высокий рост, в районе ста девяноста сантиметров и весьма грузную, хоть и не слишком полную фигуру. С другой стороны, он весьма неплохо сохранился для шестидесяти одного года — по выслуге лет ему была положена пенсия, но он был полон сил и готовности продолжать работать, иначе, как он сам говорил, лучше уж сразу лечь и сдохнуть, чем мариноваться попеременно то в кровати, то в очереди в поликлинике, разбавляя это всё только стучанием клюшкой по мячу вечерами по субботам, переходя от лунки к лунке с кряхтением и брюзжанием на всех и всё.

Чойс сообщил старшему детективу, что узнав поручение, данное одному из офицеров полиции, он присоединился к нему и обошёл пару этажей ниже, но никаких новостей — офицер продолжил обход, а сам Ник решил присоединиться к Роунсу для опроса звонившей в участок женщины.

На звонок дверь и слова «Откройте, полиция!» почти сразу же дверь приоткрылась на максимальную длину цепочки. В щёлочку детектив и его помощник увидели часть лица женщины. Роунс хоть и обладал крепкими нервами, да и в жизни повидал не мало, но что-то в мелькнувшем лице ему сильно не понравилось, из-за чего он почувствовал себя как-то неуютно. У него промелькнула мысль, что словно скелет взглянул на них из-за двери. Чойс как-то слегка поёжился и в тот же момент сделал вид, что разминает свою больную спину.

— Могу увидеть ваши документики?

Прохрипела женщина завуалированное требование из-за двери строгим и не терпящим возражений тоном, звучавшим наполовину с нарочитой елейностью. Увидев удостоверения офицеров полиции, цепочка была тут же снята и дверь настежь распахнулась. В проёме стояла женщина — по переданным данным оператора ей было пятьдесят четыре года, но Роунс скорее удивился этому числу, он дал бы ей минимум лет семьдесят. Морщинистая бледная кожа лица, с опускавшимися на лоб постриженными по плечи жидкими седыми волосами, словно обтягивала череп. Да и сама женщина была тонкая, словно любой ветерок способен переломить её как спичку. Длинные узловатые пальцы вцепились в дверной косяк, казалось, так крепко, словно женщина опасается как раз таки того самого нежданного ветерка.

— Миссис Джонсон, верно?

— Уже мисс, но всё также Джонсон, господа офицеры, — женщина улыбнулась, показав ряд на удивление целых остреньких зубов, не идеально белых, но вполне в неплохом состоянии.

— Простите, мисс. Вы не будете против, если мы уточним у вас пару вопросов по поводу происшествия в квартире этажом выше, над вами?

— В тридцать второй? Я сразу поняла, что там что-то не так… все эти звуки…

— Именно. Мы располагаем верной информацией о том, что вы позвонили в участок приблизительно в три часа ночи? — Чойс приготовился записывать, Роунс также щёлкнул ручкой.

Женщина подняла глаза к потолку и почесала неподстриженным обкусанным ногтем указательного пальца подбородок, как будто пыталась что-то вспомнить.

— В два часа сорок пять минут… — ещё немного подумав, она добавила, — думаю где-то в районе сорока пяти минут третьего часа ночи, да.

Роунс не повёл бровью, но такая точность одновременно слегка удивила и порадовала его. Оператор сообщил, что звонок был зарегистрирован в 2:48 ночи — пара минут не в счёт — это говорило о том, что если «скелету» не взбредёт в голову фантазировать, то они могут почерпнуть из её слов много важной информации и весьма точно совпадающей по времени с действительно происходившиму в эту ночь событиями.

— Дело в том, что, видимо, из-за проклятой погоды, будь она не ладна, я плохо спала и примерно в два часа тридцать минут вновь проснулась — встала с постели налить воду моей кошечке, а заодно тоже глотнуть водички… покрепче, — в этот момент мисс Джонсон кокетливо подмигнула, из-за чего у Роунса закралась мысль, что сейчас морщинистая кожа на лбу уж точно лопнет. Но этого не произошло, на благо нервов детективов. — И как раз в этот момент я услышала голос, сказавший что-то возбуждённо, потом короткий вскрик девушки, после чего странный звук, смешивающийся с чёртовыми створками хлопающих окон и после — как будто кто-то упал. Я несколько раз просила Лизу закрывать окна, иначе я слышу всё, что происходит у неё в квартире, а эти хлопанья самих створок! Уж если жить как распутница, то хотя бы другим не мешать!

Щёки женщины налились пунцовой краской, казалось, она вот-вот сплюнет прямо на пол под ноги детективам от негодования. Но она сдержалась. А Роунс тем временем сделал несколько дополнительных пометок: 1) Открытые окна = слышимость, но зачем было распахивать окна? 2) Возможный мотив недовольства соседкой, мисс Джонсон = убийца? менее 1% (он имел ввиду вероятность такой теории). Тем временем она продолжала:

— Дальше стало совсем страшно. Я услышала испуганный голос юноши, который сказал что-то вроде: «Что за! Что ты делаешь, что за фигня!». Дословно не помню, но общая суть такая вот — он явно был испуган. После чего ещё один голос, словно из-за маски, очень спокойный и какой-то более грубый и глубокий, я бы не расслышала, если бы не прошлась по квартире и не слушала уже из ванной у вентиляции. Он сказал что-то вроде: «Твоё время ещё не пришло», после чего добавил «смотри и запоминай». Были звуки борьбы, возня, потом череда странных, очень странных звуков. Я побежала к телефону и позвонила в полицию. После чего легла ещё поспать.

«Железные нервы, — подумал Роунс. — Если выживет вторая жертва нападения, будет очень полезно сравнить показания».

— Странные звуки? Что вы имеете в виду? — тем временем подал голос Чойс.

— Хм-м. Как бы их описать… как будто резкие удары с чавкающим звуком…

— Хорошо, а после? Вы не слышали ничего после, до момента приезда бригады скорой помощи?

— Услышала в районе трёх с половиной часов осторожные шаги наверху, они меня снова разбудили. Хотела уже звонить в полицию ещё раз, на всякий случай, но услышала предупреждение, что «Полиция» и что «Я вооружён». Я решила, что это как раз приехавший полицейский и не стала звонить.

— А в районе трёх часов? Какие-нибудь шаги по лестнице? Или ещё что-нибудь? — уточнил Роунс.

— Нет, могу же я, как честная гражданка, всегда честно платившая налоги поспать в своей постели?! — резко заявила мисс Джонсон.

— Разумеется, — спокойным тоном ответил детектив. — А вы ничего не знаете о том, был ли кто-нибудь, кто мог быть негативно настроен по отношению к проживающим в тридцать второй квартире?

— Что вы имеете в виду?

— Какие-нибудь агрессивные люди не ходили к ним? Не нарушали покой криками? Или какие-нибудь слухи? — уточнил Ник Чойс.

— Дайте-ка подумать, — женщина нахмурилась, делая вид, будто она максимально сосредоточена на воспоминаниях. — К ней только вроде молодой человек этот ходил и всё, больше так не припомню. Чтобы крики, агрессия — я бы ещё тогда полицию вызвала, а то упаси Господь: крики, ругань — зачем это всё нам здесь.

— Хорошо, если что-нибудь ещё вспомните или услышите там, увидите странное, прошу вас незамедлительно сообщить.

— Конечно-конечно. Я всегда на стороне закона и готова помогать всеми силами!

— Это прекрасно, благодарим вас.

— Ох, жаль владелицу квартиры — столько проблем теперь не оберешься… бедная-бедная Элизабет, за что ей это… Но я верю, что полиция со всем разберётся!

После череды продолжительных благодарственных и активно-социальных напыщенных фраз, детективы поднялись по лестнице вновь, к уже оцепленной квартире. Они некоторое время стояли молча, размышляя над той информацией, что им сообщила женщина, перечитывая и дополняя заметки, после чего обменялись записями и перекинулись парой фраз на тему того, насколько в словах женщины много фантазии или же всё целиком правда.

Наконец, когда вся необходимая группа экспертов-криминалистов собралась, они зашли за оцеплённую на всякий случай от возможных любопытных глаз ограждающей лентой часть лестничной площадки, и началась стандартная процедура. Милимметр за миллиметром проходил поиск возможных улик и делались фотографии, понемногу продвигаясь вглубь квартиры, у пятен и полосы крови ставились маркеры, как и у предметов, которые могли быть не на своих местах и перемещены преступником, а не толпой бригады скорой помощи. Помощники Роунса — Ник Чойс и присоединившийся к ним Том Зоредж, позёвывая и разминаясь, переступая с ноги на ногу, чтобы не уснуть, зарисовывали и записывали приходившие им на ум замечания. Детектив Роунс также с блокнотом делал пометки, но, к своему расстройству, немногочисленные. Убийство было явно сделано хоть и продуманно, но очень просто, из-за чего следов было не так много. Конечно, многие надежды возлагались на тонкого, словно угорь, с вытянутым длинным носом эксперта по дактилоскопической экспертизе Фрэнка Морриса, офицера тридцати девяти лет. Когда он низко наклонялся над осматриваемым участком, едва не касаясь его носом, Роунсу казалось, что он пытается вынюхать преступника, словно охотничья ищейка. С их оборудованием, возможно лучше бы так и было — Роунс не верил в эти фокусы, особенно с аппаратурой минимум пятилетней давности, хрен знает, что там работает как надо. Но, когда его называли динозавром, он слегка обижался. Хотя, с его нелюдимостью, нельзя сказать, что это было лишь «слегка».

Наконец, детектив заглянул в ванную, аккуратно приоткрыв дверь рукой в перчатке, после того, как Моррис снял с неё отпечатки. Тело девушки, разумеется, было передвинуто для оказания помощи парню. Детектив отметил неестественное положение шеи и множество колотых ран, нанесённых по передней части тела. Если конкретнее — Роунс насчитат их двадцать две. Он не мог не делать огромных ставок на вторую жертву нападения. Если парень выживет, можно будет узнать многие подробности, если же нет — останется масса вопросов. На всякий случай тело всё равно обвели, сделали фото с различных ракурсов, после чего позволили медикам забрать тело. Осталось теперь ожидать результаты вскрытия от паталогоанатома, доктора Шоу.

После проведения всех необходимых действий, детектив вышел на улицу. Накрапывал мелкий весенний дождик, но это его не тревожило — капли стекали по его толстой кожаной куртке, изрядно потёртой, но, тем не менее, всё столь же крепкой. Он достал сигарету и, чиркнув спичкой, закурил, смакуя каждую затяжку — нужно было успокоить нервы. Почёсывая двухдневную щетину, он начал перебирать все возможные варианты в голове, но мысли рассыпались, не желая собраться в целое и выдать столь необходимый ответ. «Слишком мало пока известно», — успокаивал себя Роунс. Внезапно, раздался щелчок затвора фотоаппарата. Детектив резко обернулся и, сузив глаза, рассмотрел стоявшего теперь уже прямо перед ним человека.

— Какие-нибудь подробности? — журналист повесил фотоаппарат на шею и достал из кармана блокнотик.

Детектив ухмыльнулся.

— Шон, ну конечно. Будут подробности, но не здесь и сейчас. Найди мой фордик, дальше ты знаешь. Я подойду через минут пятнадцать-двадцать, — Роунс кивнул журналисту. — И да, дело явно наклёвывается интересней, поэтому двойной счётчик.

Вытянутое лицо журналиста, Шона Тьефольда, на секунду помрачнело, он уже было намеревался что-то сказать, но быстро взвесив все «за» и «против», деликатно улыбнулся Роунсу и, что-то прошептав, пошёл искать его машину. Детектив был уверен, что это что-то было «сукин сын». Но ему было плевать, может сколько угодно брюзжать слюной, цена есть цена. Неожиданно заиграла стандартная для нокий мелодия звонка, и Роунс почувствовал вибрацию в кармане. Звонил оператор из отдела.

— Детектив Роунс на связи.

— Вы просили оповестить вас о состоянии выжившего.

— Внимательно слушаю.

— Ранение несерьёзное, к нему был вызван психолог, в остальном доктор Боуф сообщает, что если операция пройдёт успешно, парень будет готов к общению возможно уже завтра-послезавтра. Доктор как сможет, позвонит вам, скажет точнее, — отчеканил оператор.

— Славненько, — Роунс кинул окурок на землю и раздавил ногой. — До связи.

Итак, конечно, оставалось ещё узнать, какое же именно было ранение, но если несерьёзное — либо преступник крайний неудачник (вероятность в районе десяти процентов, а с учётом того, что он сделал с девушкой — в районе одной сотой процента). Либо же эта деталь была частью его плана, а это значит, что новых жертв не избежать. На лицо явный популист своей отвратительной персоны.

— М-да… — покачал головой Роунс.

Сказав экспертам, чтобы как можно скорее прислали ему результаты и запросив от сержанта Гройсона подробный отчёт в виде письменного рапорта, также как можно скорее — детектив направился к своей машине. Он сел, завёл двигатель и уже подумал о том, что неужели ему придётся ещё и ждать этого журналюгу, как дверь открылась, и тот шмыгнул к нему на переднее сидение. Роунс мысленно похвалил свою догадливость — предчувствуя такой возможный поворот событий, он заранее припарковал свой фордик за углом здания, где больше не было транспорта служб, а также самих служащих.

— Двойной счётчик, — тряхнув конвертом, Шон убрал его в подлокотник.

— Не волнуйся, пересчитаю, но на всякий случай не сейчас, — детектив покосился на окна. — Прокатимся?

— С удовольствием. Хотя степень удовольствия будет зависеть от наполненности и хода нашей беседы.

Детектив выехал со двора дома задним ходом и, развернувшись, выкатил на примыкающую улицу, после чего свернул на шоссе и поехал вон из города. «С удовольствием», — пульсировало у него в голове. Он и так-то не особо любил людей, а таких расфуфыренных и ни капельки не сомневающихся в себе — ещё больше. Роунс украдкой взглянул на своего попутчика, который в этот момент протирал очки и что-то весело то насвистывал, то напевал себе под нос. «Боже — хорёк, хорьком, может Чарльз Дарвин был не совсем прав, и разные люди произошли совершенно от разных животных? Этот проныра кто угодно — хорёк, крыса, да хоть извивистая змея — но не обезьяна, не примат». Чем больше он думал о журналисте, тем больше начинал закипать. Чтобы не дойти до крайнего градуса кипения, Роунс сконцентрировался на дороге, стараясь найти максимально укромное местечко.

Шоссе извивалось между рядами высившихся смешанных лесов, покачивающихся от так и не утихающего ветра. Мелкие тропы отходили от обочины в глубину леса, по большей части либо пешие, либо примыкающие к деревушкам и коттеджным посёлочкам. Наконец, он заприметил ничем не примечательную дорожку из гравия, без каких-либо указателей. Детектив свернул на неё и, проехав пару десятков метров, остановился. На всякий случай заглушил мотор. После чего открыл подлокотник и, пересчитав деньги и немного успокоившись, повернулся к Шону. Он любил, ведя диалог, смотреть точно в глаза «собеседнику», не отводить взгляд ни на секунду и совсем изредка моргать. Возможно, эта привычка пришла к нему с допросов — когда каждая деталь может выдать некоторые тайны «собеседника», хоть самому Роунсу казалось, что так он делал с самого детства, но тогда он просто не знал, куда деть глаза и считал такую тактику наилучшим решением. Шон уже вооружился своим излюбленной записной книжечкой и был весь во внимании, по лёгкому подрагиванию его века детектив понял, что тот в уже возбужденном нетерпении. «Хорёк так и ждёт, что за кусочек вкуснятинки ему подкинут. Уже готов смаковать. А также, небось, думает, стоит ли то, что он услышит двойного счётчика. Стоит, мистер хорёк, стоит, не волнуйся», — пронеслось у Роунса в голове. Он уже решил, что именно сообщит журналисту из этого дела:

— Итак, если кратко и что можешь напечатать…