Читать книгу Загоняя овец - Теверовские М. и Е. - Страница 4

Денёк этот, впрочем, как и ближайшие дни в это неопределённое время, пока не будет закрыто дело, обещали быть совсем не скучными. Детектив отправился домой, как он думал, всего лишь подремать на пару часиков, а в итоге в участок он приеахал только к одиннадцати часам утра. Там творился полный переполох — у входа, видимо, именно его ожидала группка репортёров, поэтому со стандартной фразой «никаких комментариев» и «скоро будет дано официальное заявление» Роунс прошмыгнул в участок и, пронесясь мимо фойе и приёмной, заскочил в свой кабинет и плотно закрыл дверь. Но не успел он поудобнее расположиться в своём обтянутом мягкой тканью кресле и закинуть ногу на ногу, как в двери мелькнула секретарша шефа.

— Шеф Фьюз хочет видеть вас, — сказала она и, осмотрев бардак в кабинете детектива, поморщила носик, после чего не закрывая двери и не дождавшись ответа, направилась к своему рабочему месту у кабинета шефа, покачивая бёдрами.

— Тебя он, сука, хочет! — процедил Роунс, тяжело поднимаясь.

В кабинете шефа было всё кристально чисто и аккуратно. Перфекционист до глубины души, Дэвид Фьюз, считал, что порядок должен быть во всём. Что, правда, не мешало ему вести зачастую и довольно нечестную игру, лишь бы оставаться на плаву. Возможно, благодаря такой гибкости, большинство считали его лучшим кандидатом на должность шефа полиции еще за несколько лет до того, как он сменил своего предшественника, всего лишь за год до этого став его замом. После же этого звания всем стало понятно, что достижение следующей ступеньки в карьере всего лишь дело времени. Детектив Роунс же считал его чрезмерным чистоплюем и слюнтяем, вечно дрожащим за какие-то выдумываемые им самим же рейтинги полиции, которые он всеми силами, как он сам же и считал, старался поддерживать. Поработав с ним очень тесно, в бытность Фьюза, как начальника оперативного отдела, Роунс сделал вывод, что более слабохарактерного человека он не видел на настолько высоких должностях. Тем не менее, в последнее время активно шли разговоры, как о хорошей идее — выдвижение шефа Фьюза на должность мэра. Роунс пообещал себе сменить место жительства или на крайний случай повеситься, если это всё же случится.

— Одиннадцать часов, детектив. Я ожидал вас на рабочем месте несколько раньше, — заметив вошедшего без стука Роунса, шеф полиции отложил пачку документов и, оперевшись локтями об стол, скрестил пальцы и взглянул на подчинённого своими пронзительными синими глазами.

Для своей должности он был достаточно молод — какие-то пятьдесят четыре года. А выглядел и того моложе. Морщинки и складки кожи, не смотря на довольно нервную работу, только начали в некоторых местах обрамлять лицо. Волосы не утратили своего соломенного цвета — они ничуть не успели потускнеть и почти не побелели, кроме лишь краешков у самых висков, что добавляло шефу полиции скорее серьёзности и мудрости, чем дряхлости и старости. Роунс даже слегка завидовал его внешности и умению держать себя. И это его чертовски злило. Ввалившись в кресло у стены, не дожидаясь на это разрешения, он ответил:

— Ночная работёнка вытащила меня из постели. Разве это не в счёт рабочих часов, шеф? Слышал легенды, что в цивилизованных местах после такого можно и отгул получить.

— Всё понимаю, безусловно, — шеф Фьюз устало потёр глаза, — но тут такой бардак, такой бардак, Рик! Ты просто не представляешь.

Будучи недовольным, Дэвид Фьюз всегда переходил в обращении на «вы», но как только смягчался — сразу же возвращался к своей обычной манере показательно дружеского тона в диалоге.

— Представляю, — буркнул детектив, разминая шею. — Я еле прорвался мимо толпы журналистов.

Пару секунд они помолчали, шеф Фьюз явно пытался обдумать свою следующую фразу. Что-то в изменившемся взгляде шефа Роунсу очень не понравилось. Наконец, он решился:

— Одна наша районная газетёнка опубликовала про ночное преступление. Это просто кошмар! Я не знаю как, но они вынюхали столь многое, а СКОЛЬКО всего додумали! Но из-за того, сколько правды они вынюхали — после официального заявления, которое я просто обязан дать не позднее конца рабочего дня, где многое подтвердится, люди могут поверить и их домыслам. Я просто не знаю, как быть. Откуда? Ты не заметил там никаких журналистов, или может тебе что известно, ну… о какой-нибудь чей-то связи… с журналистами?

Роунс оторвал взгляд от крутимого им в пальцах коробке спичек и посмотрел прямо в глаза шефу. Совершенно стандартный приём, когда хочешь помимо выражения своего серьёного участия в каком-то вопросе, замаскировать ложь и показать, что тебе нечего бояться. Шеф Фьюз смотрел на него, казалось, совершенно дружелюбно, но от детектива не ускользнули странный блеск в его глазах и лёгкий прищур, выдающие тщательно скрываемое подозрение.

— Никак нет, шеф. Но если что узнаю, думаю, нам будет нужно обсудить это. Я не люблю мелькать в медиа, вы знаете. А если они ещё и полезут копаться в моих личных «вещах»… Я уж молчу, если это всё будет мешать расследованию…

О нелюдимости и отстранённости детектива, особенно в последние годы, было известно всем и уже давно, поэтому шеф явно успокоился относительно участия Роунса в этом деле, и он мягко и подбадривающе улыбнулся детективу:

— Не волнуйся, накопают чего — прикроем. Хотя я надеюсь, у тебя там нечего откапывать совсем уж страшного, А? — хохотнул шеф Фьюз, явно совсем приободрившись.

— Никак нет… никак нет, — покачал головой Роунс, даже не улыбнувшись в ответ.

Весь участок только и жужжал об убийстве ночью. Никакие более истории на обсуждениях во время обедов, перекуров и стаканчиков кофе не были так интересны всем, как то, что могли поведать Рик Роунс и его помощники Том Зоредж и Ник Чойс. При этом самого Роунса никто не трогал: во-первых, он, собственно как и всегда, обедал, перекуривал и пил кофе в одиночку, изредка перекидываясь с кем-нибудь парой слов и то о делах по работе; а во-вторых, в особенности Том Зоредж, справлялся за них троих. Достаточно молодой, совсем недавно вышедший из академии и помотавшийся по разным отделам, он находился в свои двадцать шесть, скорее, на стажировке, по сути, он только открывал для себя прелести противодействия криминальному миру. А потому он мог часами пересказывать одно и то же, будучи и сам под ярким впечатлением из-за своей неопытности. И возможно, его истории были бы более красочны и полны информации, если бы Роунс не вызвал его к себе и не предупредил, что если он узнает, что какая-нибудь чрезмерная информация просочиться из-за него, то всю оставшуюся карьеру он сможет рассчитывать только на работу в полиции в лучшем случае патрульным. Том был парнем не глупым и совсем уж о нюансах, которые детективы предпочитают держать в рукаве, не распространялся и до разговора. Но Роунс был взбешён после вызова шефом Фьюзом. Конечно, он сам продал пару красивых фраз журналисту, но! но, всё же, он не сказал ничего чрезмерного, ничего, что могло бы подсказать преступнику о том, что знают детективы, и где бы он мог проколоться, что дало бы убийце шанс быть на шаг впереди. Помимо этого, Роунс слил журналсту пару абсолютно неверных фактов, таких как то, что девушка была убита явно отвёрткой. Благодаря этому можно будет, если что, поймать возможного подражателя и не слепливать дела в серию. Ведь не очень мозговитый подражатель, начитавшись об этом преступлении, может вполне решить взять всё на себя, в случае, если жаждет славы, или же попытаться подделывать уже свои убийства под произошедшее в тридцать второй квартире. Опытному же Чойсу, который был знаком Рику достаточно давно, Роунс доверял полностью, зная, что поговорить о произошедшем он, конечно, может, но только о том, что и так всем известно, да и то фразами по типу: «Ночью произошло убийство…», «Да, я был там — очень ужасающее зрелище», «Наверное, может, так и было, не знаю» и всё в таком духе. Поэтому он дал Тому задание порыться в доступных базах данных и найти возможные совпадения, хоть и собирался в любом случае заняться этим сам, как только появится время. Но нужно же было чем-то занять на всякий случай чрезмерноговорливого новичка.

Весь рабочий день детектив провёл у себя в кабинете, всего лишь пару раз выйдя покурить и налить себе кофе. Даже обедать у него не было никакого желания — он был поглощён начавшимся расследованием: сопоставлял факты, структурировал показания свидетелей, а также изучал присланные материалы экспертов, к сожалению, пока что ещё без анализов по отпечаткам пальцев и возможные найденные ДНК. Конечно, на завершение изучения всего места преступления и получение полной его картины, ещё нужно было время. И, разумеется, также Роунс ждал известий о состоянии второй жертвы.

Помимо всего прочего детектива привело в бешенство, что к выжившему парню не приставили охрану в тот же день на случай, если преступник решит завершить начатое. Как только Роунс узнал об этом, попытался убедить шефа, для чего сделал ещё один несвойственный ему выход из своего кабинета к Фьюзу, который спокойно высказал ему своё мнение о том, что, судя по изученным им отчётам, парню ничего больше не угрожает, а у больницы есть и своя охрана, в конце концов. Но после долгого спора он согласился послать в больницу полицейского. Роунс хотел узнать кого именно, но шеф только отмахнулся от него, сказав, что это уже решит начальник патрульной службы.

Сумасшедший рабочий день уже заканчивался, а звонка из больницы так и не поступало. Потеребив с несколько минут трубку служебного телефона, Роунс всё же решился сам набрать номер, но ему ответили, что обследование доктором состояния пострадавшего ещё не было проведено из-за загруженности того самого доктора, поэтому как только, так сразу позвонят. Зато когда детектив уже собирался домой, на почту ему пришло заключение от патологоанатома, доктора Шоу. Роунс решил, что изучит заключение уже дома. А также в ответном письме отправил, что зайдёт завтра в районе одиннадцати часов, чтобы всё обсудить лично.

Наконец, Роунс пересёк неухоженную лужайку и захлопнул за спиной дверь своего дома. Его двухэтажный домик, с чердаком и пристройкой, в которой когда-то давным-давно планировалась баня или даже сауна, располагался в паре километров от центра. Буквально через квартал начиналась уже стандартная для городов застройка, а для их маленького городка это означало чаще шести, максимум девятиэтажные дома, с редкими многоэтажками до восемнадцати этажей в самом центре. Роунс тяжело вздохнул — многое здесь каждый раз напоминало ему о ней и о его прошлой жизни. Он достал из холодильника бутылку дешёвого вина и, налив себе бокал, включил ноутбук, после чего скачал отправленные ему от патологоанатома документы. Детектив предпочитал сначала сделать всё, что нужно, а уже потом позволять себе забыть обо всём и расслабиться. Хотя, вернее было сказать, попробовать расслабиться — в его случае это была скорее попытка просто немного отдохнуть. Он уже давно не чувствовал себя полностью расслабленным, а тем более, полностью отдохнувшим. Ему было всего тридцать шесть лет, но иногда он не мог отделаться от мысли, что жизнь уже прошла, как и все счастливые моменты, что должны были наполнять её, полностью и бесповоротно угасли. И уже никогда не вспыхнут вновь. Его сестра, которая была младше его на шесть лет, иногда шутила над Риком, что его нагнал кризис среднего возраста, из-за которого он и начал валиться в такую бездонную депрессию после произошедшего тремя годами ранее. Она, будучи психологом, много раз предлагала ему помощь, а ещё лучше, считала, что она может посоветовать ему знакомых ей психологов, которых считала наиболее достойными и была уверена, что они лучше помогут ему, так как родственные узы будут мешать проводимым сеансам. Но Рик всегда отмахивался от неё и говорил, что ему просто нужно время, чтобы совладать со своими мыслями и взять себя в руки. Но прошло уже столько времени, а ситуация не поменялась, можно даже сказать, что усугубилась. Какое изменение точно произошло — только лишь его сестра понемногу опускала руки, всё реже предлагая ему помощь, да и реже общаясь с ним. Но не из-за своего такого решения, скорее сам Рик всё дальше и дальше отстранялся от всех и всё глубже и глубже закрывался в себе.

В заключении доктора Шоу было описано, что смерть Елизаветы Лоу, девушки двадцати двух лет, наступила в ночь с 29 на 30 апреля 2014 года не от нанесённых ей 22 ножевых ранений, а от повреждения спинного мозга, вследствие перелома шейных позвонков. Ножевые же ранения были распределены по передней части тела, начиная от бёдер и заканчивая областью шеи. Нанесены они были охотничьим ножом с лезвием формы дроп-поинт, длиной двенадцать с половиной сантиметров. Следов наркотиков не было, в крови содержалась небольшое количество алкоголя. Роунс задумался — для чего убийце потребовалось наносить все эти раны уже убитой жертве? Запугивание второй жертвы? Выплеск адреналина вследствие психических проблем? А что по поводу равенства количества лет жертвы и количества ранений, чёрт возьми? Случайное совпадение? Или тёмный ритуал извращённого сознания убийцы? Выходит ли, что убийца хотя бы и косвенно, но знал жертву, если действительно количество ран равнялось возрасту? Детектив откинулся на спинку кожаного кресла и отпил из бокала. Слишком много вопросов и слишком мало ответов. Но впереди ещё допрос выжившего и результаты других экспертиз. Правда, где-то в глубине души Роунс чувствовал, что дело предстоит далеко не из легких.

Буквально через час на его служебный мобильный телефон поступил звонок. Оператор из участка сообщил, что, так как на рабочий телефон сотрудникам больницы дозвониться не удалось, то они просят передать, что завтра их пациент, скорее всего, будет готов к встрече с детективом — и тот даже изъявляет рьяное желание скорейшего наступления этой встречи. «Хоть что-то хорошее», — подумал Роунс. Сбросив вызов, он вернулся к прерванному звонком чтению недавно купленной в ближайшем магазине книги — сборнику лёгких детективов неизвестного автора в духе Агаты Кристи, но с много более дешёвыми поворотами в сюжете. Не один раз Роунс усмехался тому, как совершенно неожиданно появившийся новый свидетель вдребезги разбивал все предыдущие показания предыдущих свидетелей, а также теории детективов, после чего последние должны были ломать голову где же правда, а где ложь — и буквально пятнышко крови на кроссовке убийцы или неожиданно найденная запись, на которой отчётливо был слышен его голос, которым он буквально говорил: меня зовут так-то и так-то, я совершил то-то и то-то — расставляло всё по своим местам и позволяло детеквивам выйти победителями из этой схватки умов. «Может быть, сидеть и ничего не делать, а там окажется, что квартира была под наблюдением какого-нибудь шпиона из Антарктиды, и он поделится с нами этими записями?» — проворчал детектив, захлопывая книгу и откидывая её на столик у дивана. Остаток вечера он провёл, сидя в плетеном кресле-качалке на веранде дома, укутавшись в пару свитеров и плед, вспоминая что-то из прошлого и размышляя о чём-то недостижимо далёком.