Читать книгу Сфирот Турхельшнауба. Или Тайна Шестой брамфатуры - Тимофей Ковальков - Страница 10

– А вон Большая Медведица, а слева Сириус…

Белгруевич мечтательно перечислял звезды. Оборудование воспроизводило на потолке укрупненное, удобное для наблюдения ночное небо, как в планетарии. Каждый из троих лежал сейчас в легких синтетических плавках в яйцеобразной прозрачной шлюпке, наполненной приятным для кожи теплым и плотным соляным раствором. Тело парило в невесомости. Шлюпка скользила по искусственным волнам огромного бассейна, покрытого мраком. Флоатинг-бар «Пасифик» создавал иллюзию ночного океанского путешествия. Заботливый дизайнер предусмотрел небольшой экран с барным меню, встроенный во внутреннюю панель шлюпки. Стоило дотронуться до изображения напитка, и услужливый дрон, тихо жужжа, приносил выбранное в специальный стаканах-непроливайках. Наслаждайся напитками, плавай, отдыхай. А если захочешь побеседовать, нажми кнопку интеркома. А можешь просто отключиться от мира и предаться трансу с помощью музыкального гипноза.

– Я считаю, жить стало хорошо: попадешь в больницу, к примеру, с воспалением легких – моментально врачи вылечат. Медицина шагнула в нужную сторону, долги Африке мы простили, скоро Марс освоим…

Турхельшнауба охватила эйфория. Он только что попробовал фирменный коктейль «Трансценденталь». Хорошо, что они пришли сюда, в этот затерянный в переулках Москвы рай под названием Pussy’s precaution. Что ни говори, а заведение разительно отличается от бездарных ночных отстойников, где беснуется по ночам отупевшая молодежь. Не грохочет лишними децибелами «компрессорная» установка, не бьет в уши дебильная музыка, не мелькают потолки стробоскопами, не прыгают лохматые длинноногие твари в поисках швыряющих деньгами детей олигархов.

Говорят, в клубе есть еще три салона. Элегантная привратница, похожая на стюардессу катарских авиалиний, рассказала им про ресторан имени Индиры Ганди, с расслабляющими кальянами, полуголыми персонажами индийского эпоса и национальной кухней. Еще была «Красная капелла»: зал для концертов древней, джазовой или классической музыки с элементами эротического интерактивного перформанса. Завершал список игровой центр «Космодром», где гости надевали шлемы виртуальной реальности и в кабинах, оборудованных по последнему слову техники, отправлялись участвовать в звездных войнах.

– Мне осточертел говнозамес, – признался Сергеев.

– Ты о чем? – поинтересовался Белгруевич.

– Мне мерещится, что я сижу в гигантской выгребной яме, куда испражняются, а порою и блюют больные на всю голову начальники с хроническим катаром кишечника.

– Есть правило: зона роста находится за пределами зоны комфорта, – поучал Белгруевич.

– Не замечаю ни роста, ни комфорта, – настаивал Сергеев.

– Существуют всего две беды и третья, имя которой вслух не называют, потому как всем все ясно, – ораторствовал Белгруевич. – Первая беда: американцы исподтишка срут в тапки на международном поле. Вторая беда заключается в…

Опостылевший звон в ушах помешал дослушать Белгруевича. Оставалось только сменить тему.

– Мне кажется, всенародное счастье существовало только в эпоху застоя, при Брежневе, и теперь мы его упустили. Вот если бы создать такую установку, чтобы помолиться – и вернуть прошлое: пломбиры по сорок восемь копеек кушать, лимонную водочку пить, бычки в томате в наборах получать и на работе отбывать беззаботные часы, – сказал Турхельшнауб задумчиво.

– Ну ты загнул, Веня! Бычки в томате! – возмутился Сергеев. – Да в совке всю религию выкосили под корень. Чем бы мы с вами занимались? Никакой Махаяны. С православных церквей купола пушками сшибали.

– Ты не совсем прав, Олежик, – возразил Белгруевич. – Я слышал теорию о том, что научный атеизм был отвлекающим маневром. Иностранцам демонстрировали музей истории религии и атеизма в Казанском соборе в Ленинграде, а сами тайно готовили новую веру, экспериментировали с обрядами: поклонялись Вечному огню и Красному знамени, построили Мавзолей, забальзамировали тело вождя. Зачем? Это же тоже своего рода религия: вождь умер, но он вечно живой и дело его живет. Я где-то читал, что советская идеология черпала смыслы из трех учений: индуизма, зороастризма и каббалы.

– Гриша, ты загибаешь, – отмахнулся Турхельшнауб.

– В крушении СССР виновато тлетворное влияние Запада. По сути, мы проиграли холодную войну в восемьдесят девятом году, когда Горбачев позволил разрушить Берлинскую стену, – вставил свое слово Сергеев. – Помните, еще когда «Скорпионз» приехали петь про ветер перемен?

– Вы мне лучше скажите, кто эти люди в расклешенных пальто, что приходят арестовывать народ?

– О, это интереснейшая история, – начал Белгруевич. – Наш завхоз Петр Абрамович на той неделе слышал сплетню от нянечки Феодосии Кирилловны. Оказывается…

«Понеслась звезда по кочкам. Когда же это кончится? Ни хрена не слышу», – подумал Турхельшнауб. Ему стало обидно до слез. Через минуту капризный слух снова включился.

– …ну, еврейская закулиса и воспользовалась ситуацией. Вы же знаете иудейские штучки: они всюду проникнут без мыла.

– Не хочешь ли ты сказать, Гриша, что они…

– Да, да, Олежик, по слухам, хасиды-ортодоксы, завербованные Боборыкиным в народную дружину. А головные уборы, что в виде цилиндров, называются штраймл. Такие шапки-кастрюли шьются из меха лисы и высокосортного фетра.

– Понятное дело, америкосы виноваты. Затрахали они весь мир своим variety. У них ведь как? Каждой твари по паре, в том числе и в спецслужбах: и черные, и белые, и желтые, и голубые, и лесбиянки даже – полный спектр цветов радуги и все возможные ориентации. В одном только штате Огайо тридцать семь различных христианских конфессий уживается. А как они молятся Богу? Песни Pink Floyd поют под электрогитары. А население только и думает, где бы отоварить велфер повыгоднее. Брайтон-Бич – стыдобища, одни русскоговорящие евреи живут, и все поголовно работают в аптеках.

– А почему хасиды в бахилах ходят? – спросил Турхельшнауб.

– Иудеи клятву дали. В чем она заключается, я не знаю, но бахилы нужны. Так наш завхоз считает, а человек он бдительный в правовых отношениях. Блюдет правду жизни, так сказать, а раньше в заградотряде служил пулеметчиком – связи-то по работе сохранились, – пояснил Белгруевич.

– Друзья, вот как бы нам найти верный способ, чтобы, подобно нашему путешествующему собрату Игнаше, finish fucking job forever11? – задал вопрос Турхельшнауб.

– Вопрос вопросов, – мечтательно произнес Сергеев. – Я лично склоняюсь к Ваджраяне12, или Алмазной Колеснице – там, по крайней мере, разрешают жрать свинину, а также пребывать в «лотосе» женских половых органов.

– Какой ужас! – удивился Белгруевич, голос его опять приобрел плавающие интонации, скорее всего, он употребил очередную микродозу в своей капсуле. – В чем же суть этой религии?

– Алмазную Колесницу основали практичные ребята, они забили болт на схоластику и погнались за мгновенным просветлением. Чуваки восстали против формалистики традиционной Махаяны, не хотели связывать себя принятием обетов, а вели весьма свободный образ жизни. Адепты Ваджраяны по приколу разработали тантрическое учение, не избегающее ничего греховного, преступного и ужасного. Темы «вдувания» употребляются в сутрах в самом положительном смысле, я сам читал. Истинному йогину рекомендуется трахать все, что движется, – пояснял начитанный Сергеев.

– Как же грехи помогали просветлению? – спросил Турхельшнауб со скептицизмом в голосе.

– Ваджраяна рыщет в мрачных пучинах подсознательного и вытравливает тараканов из головы на раз. Наш мозг – кладбище безумных архетипов, и с ними следует бороться их же оружием. Берешь собственную патологическую силу влечения – и выкорчевываешь корни пороков, как сорняк с грядки. Даже в сутрах талдычат: ни хрена не подавляйте страсти, а осознавайте их и трансформируйте в пробужденное сознание. Навроде того как наши олигархи сплавляют на экспорт алюминий из недр земли, – воодушевленно пояснял Сергеев, периодически прерываясь для очередного глотка живительного коктейля. – Правда, малейшая ошибка на пути приведет в дурдом или к рождению в особом «ваджрном аду», – добавил он, подумав немного.

– Нет, – возразил Турхельшнауб, – к лешему, мне как-то ближе наше родное сакральное православие. Там проще: и делать-то ничего не надо, кроме как покаяться вовремя. Христос приехал в Иерусалим на осле с целью реформировать иудейское фарисейство, а его, мягко говоря, не поняли, а скорее предали. Зато Византия сразу просекла фишку и взяла на вооружение: сын Бога пострадал за людей, искупил грехи, подобно греческому Аттису, а нам, наследникам Византии, теперь полный ништяк с привкусом ладана. Опять-таки и свинину есть можно, только не в пост. Ну и с мздоимством теперь борьба выглядит по-новому. Византия – великая родина выражения «Да не оскудеет рука дающего».

– Вы оба неправы, – заплетающимся голосом нашептывал Белгруевич в интерком. – Учение каббалы нельзя вот так походя, на нетрезвую голову сбрасывать со счетов. Каббала опирается на священную книгу иудеев – Тору. А Тора на что опирается? Профессор Перкосрак13 Зимбильдавский доказал неоспоримую родственность корней зороастризма и иудаизма.

– Уж не поэтому ли выбрал зороастризм наш потерянный друг Игнаша? – спросил Турхельшнауб.

– Именно поэтому! Курильчиков в момент просек практическую важность каббалы в современных условиях. К тому же иудаизм весьма ценился руководством и в советское время. Однако, как человек основательный, Игнаша послал в жопу иудаизм с фарисейскими штучками, пейсами и смешными шляпочками, а обратился к более древним, но уважаемым в сообществе традициям. А еще говорят, что каббала имеет общие тезисы с Махаяной. – Гриша Белгруевич икнул от значительности произнесенной речи.

– Это говорит нам, что Курильчиков хитрейшая бестия, он умудрился сожрать сразу трех жареных зайцев: угодить иудеям, помешанным на каббале, подольститься к зороастрийским корням богатого родственника Боговепря и претендовать одновременно на буддийское просветление.

– Вот бы нам так! – мечтательно произнес Турхельшнауб.

– Ничто не мешает. – Сергееву после четвертого коктейля искусственное море флоатинг-бара было по колено. – Алмазная Колесница настаивает на мгновенном просветлении путем погружения в пороки с предварительным вхождением в глубокий транс. Для этого и создан клуб: сейчас подкрутим бинауральные ритмы, засадим по трансцендентному коктейльчику, войдем в транс и переместимся в самый центр порока – «Красную капеллу». Говорят, там сегодня дают концерт Вивальди для двух виолончелей и фортепиано.

Друзья выключили интеркомы и нажали на кнопки сеанса гипноза с использованием бинауральных ритмов. Дверцы верхней части шлюпки автоматически закрылись, на внутреннем экране кабинки замелькали пестрые динамические рисунки-мандалы. Турхельшнауб погрузился в ритм древней музыки, нарушаемый лишь приятным женским голосом, отдающим нейролингвистические команды расслабления:

– Мысли удаляются от вас в дальние пространства, а в вашей правой ноге возникает легкое покалывание…

Он чувствовал, как где-то у головы плавает пустой стакан от коктейля и щекочет ему щеку. Нестерпимо хотелось почесаться, но было лень. Он потерял ощущение ног и рук, завис в соляном растворе без единого движения, как безжизненный предмет.

– Тепло проникает в ваше тело… Ваши веки наливаются свинцовой тяжестью… Вы дышите глубоко и почти не замечаете, как ваша спина расслабляется еще сильнее…

В центре лба, между глаз, появилось легкое давление. Он подумал, что на лоб кто-то положил теплый воздушный шарик. Веки и вправду отяжелели. Давление на лоб все росло и росло… И вдруг – пух! Буквально на секунду он отвлекся, и преграда лба не смогла удержать ритмическую музыку. Он открыл глаза, и мелькающие рисунки-мандалы ворвались внутрь головы, как птицы. Они мгновенно заменили собой содержимое ума: мысли и чувства. Ему стало страшно: а что, если он исчезнет?

– Вы находитесь в приятном прохладном месте, и ступеньки ведут вас все дальше и дальше вниз, в сказочный лабиринт. Вот перед вами первая ступенька…

Испуг сменился удовольствием. Он ощутил какую-то древнюю скрытую зону внутри головы, ее вековую накопившуюся нестерпимую усталость; она, как верблюд в пустыне, несла на себе огромную тяжесть. Он позволил ей отпустить эту тяжесть, позволил ей остановиться и пить из источника энергию. В ответ из зоны полились потоки невыразимого покоя и благодарности.

– Вторая ступенька…

Опаньки, как легко! Наверное, ум наконец заснул. Как же теперь думать, если ум спит? Оказывается, можно думать. Вот сюрприз! Только теперь мысли живут отдельно от ума. Это какие-то неправильные мысли, не те, что были в уме. Вон они плывут, как разноцветные мыльные пузыри. Стоит захотеть – и они все полопаются.

– Третья ступенька…

Как забавно! Эмоции тоже стали пузырьками: выбирай любую и играй. Что бы сейчас почувствовать? Можно, например, страх. Вот он, мой страх, плывет, как дельфин. Забавно. Он никогда и не предполагал, что эмоции можно выбирать, как конфетки в коробке, и надкусывать, пробуя, какая лучше. Только это неинтересно: и без них хорошо.

– Четвертая ступенька…

Женский голос в динамиках принялся шептать успокаивающие слова, лишенные смысла, потом загудел удаляющимся эхом. Вслушиваться уже не было необходимости. Время перестало существовать. Он куда-то воспарил, но куда? Какая-то пустота внутри пустоты, но чертовски приятно…

– Осторожно, здесь ступенька.

«Стюардесса» в голубом костюмчике, с нежной улыбкой на лице поддерживала его за руку. Неожиданно он понял, что шлюпка давно причалила к терминалу. Когда он вошел в раздевалку, Сергеев и Белгруевич уже оделись.

Турхельшнаубу показалось, что сознание превратилось в слишком крупную рыболовную сетку, пропускающую сквозь ячейки не только пескаря и щуку, но и атлантического кита. Весь мир легко проходил насквозь, не задевая. На глаза как будто надели мощный объектив: хочешь – приближай изображение к самым глазам, рассматривай мельчайшие детали, хочешь – удаляй предмет из поля зрения. Времени теперь на все хватало, как при замедленном воспроизведении видео. Сейчас бы в волейбол сыграть, он бы показал отличный результат. Мозг наполнился ощущением погружения в прохладный прозрачный ручей после многодневного изнурительного перехода по пустыне.

Он присмотрелся к друзьям. Судя по их виду, они не испытывали ничего необычного. Вероятно, сеанс подействовал так сильно лишь на него одного. Сергеев предвкушал эротические развлечения, а Белгруевич хандрил. Вся компания, в сопровождении обворожительной «стюардессы», цокающей каблуками по лестнице, отправилась в «Красную капеллу». Турхельшнауб плелся позади, не веря, что драгоценное состояние сознания не улетучилось, и боясь его растерять. Но опасался он зря: по желанию ощущение покоя достигало все большей и большей глубины.