Читать книгу Знамение - Тимур Ильясов - Страница 10

Некоторое время мы стоим под нависающим над нами зданием, смущенные его убогостью, контрастирующей с тем, как выглядим мы. Со стрелками на брюках, фитнес-часами, костюмами-футлярами, кожаными туфлями и белоснежными рубашками, а также с галстуком в воротнике шефа, отутюженным так старательно, что ему трудно опустить подбородок.

Опомнившись, мы проходим через пахнущий мочой подъезд на второй этаж к группе мужчин, столпившихся возле распахнутой настежь двери в квартиру.

– Похороны тут? – спрашиваю я.

Несколько секунд они недоверчиво осматривают нас, будто экзотических зверей в зоопарке.

– Тут, – подозрительно отвечает пузатый смуглый мужик и протягивает мозолистую руку, чтобы поздороваться, пряча вторую за спиной, в которой дымится зажженная сигарета.

Через заваленный обувью коридор мы проходим в душную комнату без мебели, сплошь застеленную матрасами. На матрасах сидят женщины. Будто по команде, они театрально начинают причитать. Мы опускаемся перед ними, неловко обнимаем за плечи, выцеживаем соболезнования.

В центре круга женщина, вопящая громче остальных. Она выглядит привлекательно, в отличие от остальных, не обабившись раньше времени. Ее полноватость уместна и приятна, полные губы напомажены, а брови подведены. Я догадываюсь, что она вторая супруга погибшего. Находясь в середине круга женщин, она все же кажется отделенной. А воздух в комнате будто заряжен электричеством тлеющего конфликта.

Не выдержав напряжения, я сбегаю в коридор.

– Он кто? – спрашивает меня молодой коренастый парень, судя по знакомому голосу – старший сын погибшего. Мы с ним утром созванивались, чтобы договориться о нашем визите.

– Кто? – не понимаю вопроса я.

– Ваш шеф, – уточняет он, раздражаясь, бросая на меня нехороший взгляд.

– Канадец, – отвечая я.

– М-м-м-м, – тянет он уважительно. Тут моя очередь осуждать. За то, как простые люди благоговеют перед белыми иностранцами.

– А жена? – кивает он в сторону супруги шефа.

– Местная, – говорю я, с интересом наблюдая за его реакцией: удивлением, а после – пренебрежением.

Вскоре нас рассаживают за столом в главной комнате и предлагают скромные угощения, рядом со взрослыми мужчинами, такими же угловатыми и смуглыми, как те, которых мы встретили ранее. Враждебное молчание затягивается. Так долго, что я начинаю бояться за нашу безопасность. Когда за стол садится пожилая полная женщина в туго завязанном на голове платке, я успокаиваюсь. При женщинах убивать они нас не станут. Судя по ее хозяйским повадкам, я понимаю, что мы в ее доме, и что она первая жена погибшего.

Мы делаем вид, что едим, отламывая от лепешек по кусочку.

– Горе какое! Сердце не выдержало, – вдруг прерывает молчание она, – пост держал, а на улице жара… И таблетки от давления не пил, – начинает она. – Я супруга. Законная! – с нажимом произносит она, презрительно обращаясь к стене, за которой находится комната, где осталась та, которая увела ее мужа. – Вот сыновья мои старшие, без работы ходят, нигде не берут… – она показывает рукой на двух парней за столом, – вот младший. Инвалид, несчастная душа… Отец кормильцем был, с лечением помогал.

Я оборачиваюсь и замечаю мальчика лет восьми. Он стоит, прислонившись к шкафу, и бесцеремонно смотрит на меня. Синдром Дауна. Будто этим несчастным людям не хватало невзгод, а тут еще природа добавила.

Словно услышав мои мысли, мальчик собирает слабую ручку в кулак и грозит им мне. Я смущенно отворачиваюсь.

Мать держит паузу и водит по нам нахальный взгляд бесцветных глаз. Ответить на очевидный, но незаданный вопрос должен шеф. Но он молчит, покручивая ложку в стакане чая.

На помощь приходит коллега.

– От лица компании мы выражаем вашей семье глубочайшие соболезнования и выплатим в помощь родственникам годовую заработную плату, – отчеканивая каждое слово, официальным тоном заявляет она, будто зачитывает поздравление.

Лица присутствующих светлеют. Губы растягиваются в улыбки. Даже воздух кажется легче. Женщина одобрительно кивает.

Покончив со щепетильным делом и попрощавшись, мы выходим из-за стола. Толкаемся в тесной прихожей, выискивая туфли в груде чужой обуви, и торопимся выйти. И вдруг, переступая порог, я ощущаю легкое прикосновение к ноге. Опять мальчик. Он стоит возле меня и снова смотрит в глаза. Пристально и не моргая.

Я жду. Он молчит. Потом вдруг хватается цепкими пальцами за штанину, тянет к себе и, когда его лицо оказывается на уровне моего уха, едва слышно шепчет. Одно слово, от которого приподнимаются волосы на затылке.

– Готовься, – шепчет он, грозит кулаком и уходит в глубину квартиры.