Читать книгу Знамение - Тимур Ильясов - Страница 5

Рабочая неделя началась, как обычно. И к среде волнения той ночи начали терять остроту. Я помнил про обещание, данное себе в то утро, начать подготовку к часу икс. Про хрупкие окна, дешевую китайскую дверь, оружие… Брал в руки исписанный красным карандашом лист бумаги, перечитывал неровные строки.

Но в свете дня, в офисе, болтая с коллегами за чашкой кофе, просматривая ленты социальных сетей, листая переписку в мессенджере, идею о том, что нужно готовиться к глобальному апокалипсису, я ощущал все более нелепой.

К концу недели я совершенно растерял запал, и затея казалась абсолютно идиотской.

«Какой, к чертовой матери, апокалипсис? Какие монстры? Какой еще космический вирус? Тебе сорок лет!!! Ты живешь в реальном мире среди реальных людей. И в реальном мире люди не мутируют в чудовищ из-за вируса, подцепленного на космической станции! Уймись! – говорил я себе. – Это все про фантазии сценаристов фильмов ужасов, но не про обычную жизнь, где люди ходят на работу, воспитывают детей, оформляют скидочные карты и внезапно умирают от инфаркта».

К выходным я окончательно забываю про планы. Однажды перед сном, копаясь в прикроватной тумбочке, натыкаюсь на исписанный карандашом листок. И не перечитывая, скомкав, швыряю его в мусорное ведро.

Казалось бы, на этом история закончилась…

Но ночью случается странное.

Просыпаюсь я посреди ночи. Часы на руке показывают начало четвертого. Плечо ноет от неудобной позы, и я переворачиваюсь на спину, уставившись на колыхающиеся от сквозняка шторы, которые защищают помещение от света фонарей и луны.

Лунный свет все же просачивается в комнату через узкую щель, которой хватает, чтобы спальня оказалась залита неоновым свечением.

Последние несколько недель я каждую ночь просыпаюсь примерно в это же время. Между тремя и четырьмя часами. И всегда словно по включателю. В отличие от утренних пробуждений, долгих и мучительных. Говорят, все дело в каких-то ритмах сна. А может, просто возраст.

Тут я чувствую легкое движение за спиной и нервно оборачиваюсь. Это старшая дочь. Она сидит лицом в сторону от меня, на кровати между мной и спящей супругой. Мне не видно ее лица. По ее плечам рассыпаны волосы. Обожаемые мною шелковистые волосы цвета коры молодого дерева.

Неприятный холодок студит мой затылок.

«Почему она проснулась? Почему она не хнычет, как обычно делают дети при таком пробуждении?» – спрашиваю себя я. Дочь, как правило, спит крепко и редко просыпается среди ночи. Ей всего пять, и у нее пока нет причин для бессонницы.

Я замираю, продолжая с тревогой смотреть на девочку.

Напряжение нарастает. Мне становится не по себе. Я вспоминаю десятки похожих сцен из фильмов ужасов, где дети, в тела которых вселяются сущности, нападают на родителей.

– Котенок, что случилось? – шепотом спрашиваю ее я, притрагиваясь к тонкой спинке.

На одно предательское мгновение мне кажется, что она сейчас обернется, и я увижу, что моя малышка стала оборотнем, зомби или вампиром.

– Папа, мне страшно, – чуть слышно пискнула она.

Я с облегчением выдохнул.

– Почему тебе страшно? – мягко спросил я.

– Страшный сон, папа, – она повернула ко мне милое пухлое личико, и я окончательно убедился, что это была моя дочь, а не чудовище из преисподней.

– Что тебе приснилось?

– Ну, как будто я и ты, мама и ляля. Мы в нашем домике. Ну, в этом домике…

Она шепчет, с трудом подбирая слова. Ее глаза широко раскрыты, губы подрагивают.

Я слушаю и не перебиваю. Смутная догадка пронзает меня. Страшная догадка. Не догадка, а многотонный поезд. Я лежу посреди путей, привязанный к рельсам. А он несется на меня.

«Пусть она расскажет обычный детский кошмар про говорящего мишку или летающую варежку», – затаив дыхание, молю я, но уже знаю, что надежды нет.

Дочь тянет ко мне руки, и я обнимаю ее. Она не плачет, смотрит на меня глазами, до краев наполненными страхом, ища защиты. И начинает рассказывать. Слово за словом, стремительно ускоряя движение поезда. Он гремит, искрит колесами, орет оглушающим гудком и все набирает скорость.

– …там были плохие люди. Ну, не люди, а как чудища. Такие страшные. Они сначала съели тетю внизу… там… где все машинки. Тетя ехала, а чудище сидело на машине, хотело ее съесть, а потом тетя ударила машинку – в-ву-у-у-ух-х-х-х-х!!! Все равно он тетю съел. А потом ты, папа, крикнул чудищу, чтобы он не обижал тетю, а он стал злым на тебя. И полез к нам. Прямо вот так, по дому. Его друзья еще прибежали. Тоже начали лезть к нам… Ты, папа, нас с мамой и лялей спрятал в ванной. Мы сидели тихо-тихо. Мама плакала и хотела идти к тебе. Но потом осталась с нами, потому что нам с лялей было страшно. Мы слышали, как ты кричал. И тебя съели…

Поезд с грохотом пронесся по моему телу, разорвав его на мелкие куски.

Я молча сидел, размышляя, пытаясь осознать и понять…

А потом рывком встал с кровати, прошел к кухне, достал мусорное ведро и на самом дне, под грудой отходов нашел скомканный листок бумаги, исписанный неделю назад красным карандашом неровными нервными строками.