Читать книгу Грани ненависти - Ульяна Трофимова - Страница 11

Шестеро мужчин крадучись, будто воры и перебегая от укрытия к укрытию, продвигались к дому. Дайон с замирающим сердцем следила за ними и мысленно отмечала, как слаженно они действуют. Прячутся там, где спряталась бы сама.

Явно никого в сожженном доме не было. Пожар давно отшумел, и оставаться восточным солдатам здесь после разгула попросту было не зачем. Но осторожность не помешает. Опрометчивые действия никогда не приводили к хорошему. Когда-то Раф долго и упорно выбивал из нее подобную дурь, и Дайон хорошо усвоила: лучше подумать десять раз, чем один раз сделать, не подумав.

Усвоить то усвоила, но нрав и характер порой брали свое, и она не всегда поступала разумно. Но тогда ведь это были просто тренировки. А сейчас… Сейчас совсем другое: разодранная на куски и забрызганная кровавыми кляксами жизнь. Ее жизнь. Реальная. И пусть от нее осталось не так уж много, ошибок допускать нельзя.

Воины давно миновали парадный вход и, обойдя дом по периметру слева, скрылись из виду. Явно решили зайти со стороны двора. Правильно: там хоз постройки и кухни. Если идти, то именно туда. Прислонилась спиной к парапету, обхватила руками колени и стала ждать.

Взгляд скользнул по грязным лохмотьям – в них давно превратился подол когда-то нежно-зеленого платья. Ободранные ноги и ладони, грязные ногти, свалявшиеся волосы. Дайон горько усмехнулась: вот она красавица дочь сиртингина юго-восточного округа! Как нищенка пришла за куском хлеба и таится в собственном саду. Да, жизнь штука непростая, как оказалось. И петляет с такими виражами, что голова кругом. Сносит начисто все устоявшееся, в незыблемость чего всегда так твердо верила. Переворачивает все с ног на голову и насмехается с коварным любопытством: справишься?

Справлюсь! – злость на обстоятельства не мешала размышлять. – Я Дайон! Мой отец ванн сиртингин! И я справлюсь!

Девушка снова выглянула из укрытия, осмотрела пустой сад и парадный вход. Подвязав подол узлом, чтоб не мешал, побежала вслед за охраной. Мелкими перебежками от клумбы, к большим обломкам разбитых статуй, а оттуда к парадному входу.

Широкий привход встретил отраженным от мрамора эхом. Закопченные колоны и пол, выложенный пестрой мозаикой, покрылись трещинами и подтеками позолоты. Обугленная мебель топорщилась сломанными ножками и подлокотниками, изрезанной черной обивкой. Фрески на потолке не узнавались от копоти. Смотрела на все с неким отстранением, будто видела страшный сон, и как это редко, но бывает в кошмарах, все-таки могла его контролировать. Потому не пускала к себе переживания, гася эмоции еще в зародыше, почти апатично рассматривая последствия действий восточных солдат.

Побежала дальше к широкому входу в атрий. Странно, но здесь огонь пощадил почти все, да и разгрома особого не было. Тихо журчали фонтаны, пчелы безмятежно жужжали над кустистыми розами и миртом. Как раньше. Как всегда. Дайон сглотнула комок в горле и поспешила дальше: через атрий во внутренний двор.

Доверять солдатом, безусловно, можно, но это мужчины. Возьмут еду, а об остальном и заботы нет. Хоз постройки и дома слуг оказались в целости. Видимо, всю свою злость и желание поживиться захватчики направили именно на хозяйские покои, минуя дворовые или попросту не дойдя до них.

– Я где сказал быть? – девушка вздрогнула от раздавшегося голоса. Начальник охраны свирепо навис над ней. И как только подошел так неслышно?

– Нужна не только еда. – Дайон опомнилась от испуга и расправила плечи. – Пойду, поброжу немного.

– Далеко не броди, госпожа. Здесь собираемся. – Здоровенный мужчина снял с плеч туго набитый мешок и поставил у входа в кузницу. Вошел в нее и, прежде чем Дайон оказалась внутри первого попавшегося дома, услышала, как он орудует там, бренча неизвестно чем.

Небольшой домик встретил льющимся из окна светом, уютом и красиво вышитыми драпировками. Дайон поспешила к хозяйским сундукам и, покопавшись в них немного, извлекла вполне приличную женскую одежду. Коротко оглянувшись на дверь, быстро скинула свои лохмотья и переоделась. Засунула в мешок еще пару вещей для матери и детскую одежду.

Не уловила момент, когда часть ее девчачьей сути протянула руку к красивому, заботливо вырезанному гребню. Дайон на мгновение залюбовалась изяществом работы, но тут же опомнилась, одернула себя. Но отказаться от такой вещи как гребень для своих давно спутанных волос уже не смогла, потому засунула его в мешок. Туда же последовали лампады, масло для них, тонкое одеяло. Заглянув в чулан, прихватила сеть и два топора. Хотелось взять еще что-нибудь, но особо необходимого в маленьком помещении не обнаружилось. Потому выйдя из дома, тоже направилась к кузнице и поставила у входа свою поклажу.

Через некоторое время пришел еще один из солдат и удрученно развел руками:

– Все животные разбежались, амбар разворочен, но кое-что я добыл. – Хлопнул по тяжелому мешку. – Коптильня забита до отказа, так что можно еще ни один раз придти. А вот с погребами проблема. Эти скоты пробили все бочки! Земля аж красная вся.

– Ничего, водички попьешь. – Его напарник оскалился в ухмылке и, почесав густую бороду, поставил увесистый мешок на землю. Кряхтя разогнулся и… тут же хватанул ртом воздух. Дайон вскрикнула от неожиданности, когда начальник охраны с силой толкнул ее в сторону кузницы. Зацепившись за порог, девушка буквально влетела в помещение, едва не разбив нос о наковальню. Оглянувшись через плечо, увидела, как бородатый, подхваченный другом, тяжело оседает на землю. А из его груди торчит толстое древко бронебойной стрелы.

Зажала ладонями рот. Так близко она еще не видела… Не видела, как гаснут глаза еще секунду назад живого человека. Зажала ладонями рот и тихо заскулила. Раздались крики, сначала смазано и смутно, будто под водой, но уже через пару мгновений остро резанули слух своим отчаянием, выводя из ступора и скованности. Быстро отползла за верстак и спряталась за чаном с маслом. Тело лихорадило, и мысли путались от такой внезапности. Не высовываясь, принялась шарить рукой по столу. Ладоням нужна была тяжесть. Желательно в виде меча или ножа. На столе одни заготовки. Зэрхат! Ну, хоть что-нибудь!

Шарила пока, наконец, со стола, едва не оттяпав пол уха, не свалилось нечто более длинное, чем кинжал с добротной крестовиной. Она еще не была доделана, но сидела прочно и хорошо легла в руку. Судорожно сжав оружие, Дайон прислушалась к возне с наружи. Лязг стали, вскрики ругань были яркими свидетельствами тому, что вылезать из укрытия нельзя.

Дайон огляделась. Три глухих стены. Крыша на столбах. Четвертый простенок открыт широким проемом, собственно дверью. Другого выхода из кузни нет. С тяжелым сердцем и отчаяньем девушка подумала, что выбраться к водопаду не удастся, и все закончится здесь. Но своенравность и безрассудство вечно толкали вперед. Даже сейчас, когда каждая жилка тряслась от страха, Дайон на четвереньках поползла к двери.

Стража отбивалась, как могла. Двое из шести валялись на земле в лужах собственной крови. Вокруг остальных, сгрудившихся в кучу, прижавшихся друг к другу спинами, кружил с десяток восточных солдат и с гиканьем брал воинов в кольцо. И кольцо это неотвратимо сужалось. Довольные таким развлечением восточники беспечно махали мечами, издеваясь, накладывали стрелы на луки. Уверенные в своей удаче, отпускали грязные шутки. Девушку передернуло: и это войско Аббаса? Жалкие трусы, способные разве что нападать на тех, кто меньше количеством, да еще и потешаться над этим, славя свое преимущество?

Гнусные твари! Жалкие мародеры! – Дайон с презрением хмыкнула. Глянула на свое оружие. Да, против длинного меча никак. Проще в рожу кому-нибудь плюнуть, чем отбиваться подобной игрушкой.

Плана не было. Никакого. Разрывалась между желанием помочь и спастись самой. Взгляд лихорадочно бегал по углам, пытаясь зацепиться хоть за что-нибудь полезное. И тут наткнулся на чан. Чан с маслом! В волнении схватив трут, девушка высекла искру. Поджечь кусок ветоши было делом пары попыток. Зачерпнув целый ковш жидкости, Дайон снова подкралась к выходу и сходу плеснула ее на спины тех, кто был ближе. Следом швырнула горящую тряпку.

Сначала никто даже не понял, что случилось, но в следующие мгновения сразу два захватчика вспыхнули, как сухой хворост и, объятые пламенем, понеслись с криками по двору. Отвлекая своих товарищей и натыкаясь на них в агонии боли, разорвали кольцо и внесли сумятицу в происходящее. У третьего загорелся плащ, четвертый тряс ногами в попытке погасить занявшиеся в огне штаны.

Охрана времени не теряла, сыпля удары на растерявшегося противника. Дайон наверняка не вспомнила бы, как бросилась вперед и, яростно рыча, всадила свой не то нож, не то кинжал в бок замахнувшегося на нее солдата. Его меч не успел опуститься. Так и выпал плашмя из рук, но девушка уже не видела этого. Пришлось тут же уворачиваться от второго нападавшего, что с криками несся на нее.

Мозг впал в ступор, но отчаяние заставило работать тело. Оно вспомнило. Резко и неотвратимо вспомнило то, чему училось столько времени. Все то, что вместе с болью вколачивал в него Раф. Рефлексы сработали безотказно. Уйдя с траектории удара, девушка перехватила оба запястья противника еще на замахе. Используя его собственную силу и инерцию, рывком развернула на себя, ударила коленом в пах. Солдат охнул, и это было последним действием в его жизни. Потому что тут же вырванный из ослабевших рук меч с силой опустился ему на шею.

Видела, что телохранители отца успешно справляются с оставшимися. Порадовалась и подивилась себе, впервые в жизни не растерявшейся, а по– настоящему принесшей пользу. Приятное возбуждение погасило страх. Адреналин бурлил в крови, и разгоряченные мышцы требовали еще – нагрузки, активности, действий.

Потому не сразу заметила, что где-то болит. Не сразу поняла, что мощный толчок в плечо в пылу потасовки оказался пущенной стрелой. А когда увидела, как все еще вибрирует древко, торчащее практически из груди, удивилась. Не веря, смотрела на расплывающееся пятно, что тут же тягучими яркими каплями потекло с руки.

Почему-то подумала, что жаль добытое платье, попыталась сесть. Неуклюже плюхнулась на землю, потому что ноги вдруг стали ватными. Упрямо пыталась держать тело в сидячем положении и ухмыльнулась, видя, как начальник охраны с перекошенным полоумным лицом несется к ней через двор. Видимо что-то кричит, потому что комично раскрывает рот. Стало смешно и немного жалко его. Так старается…