Читать книгу Грани ненависти - Ульяна Трофимова - Страница 6

Еще было темно, когда заспанная служанка помогла Дайон упаковать мешок. Вдвоем они запихнула в него одеяло, небольшую подушку, несколько шкур. Затем девушка отправилась на кухню и хорошенько запаслась едой и фляжками вина. Не забыла прихватить и кое-что из посуды. На заднем дворе, где у прачечных сушилось белье, стащила штаны, несколько рубах и простыней. Возможно, они принадлежали слугам, но Дайон мало беспокоилась о том, что поступает нехорошо, беря чужое. У нее было оправдание такому поступку, но вряд ли она захотела бы озвучить его кому-нибудь.

Бухта встретила как всегда, тихим шелестом волн и свежестью разгорающегося над ними рассвета. Кирк уверенно и привычно спустился с крутого склона и занялся своим любимым делом: стал слизывать соль с прибрежных валунов.

– Это когда-нибудь погубит тебя. – Дайон потрепала друга по гриве и направилась к тайному ходу.

Даже сейчас зная наверняка, где он находится, девушка с трудом рассмотрела расщелину за сплетением всевозможной зелени. Как и в первый раз, еле протиснувшись в нее, Дайон вскоре оказалась рядом с незнакомцем, которого волею богов спасла накануне.

Вчера вместе с Ростом они более-менее сносно устроили его в небольшой пещере под скалистым выступом. Довольно просторная и сухая с песчаным полом и маленьким родником у входа, она как нельзя лучше подходила для этой цели. Мужчина однозначно выглядел лучше, хоть и был без сознания. Прикоснувшись к его лбу, Дайон убедилась, что жара нет – все-таки Рост знает свое дело. Что ж, забот впереди было немало, потому Дайон разложив вещи внутри пещеры, занялась делами.

Перво-наперво, пользуясь ножом, нарезала тонких веток, нарвала несколько больших кип травы и устроила лежанку в дальнем углу пещеры. Перетащить раненого самостоятельно, у нее не получилось бы – слишком тяжел. Оставалось надеяться, что позднее переберется сам.

Следующим пунктом были тряпки. Разорвав пару простыней на длинные полоски, аккуратно смотала их в валики – для перевязок хватит с лихвой. Хвороста здесь было много: крутой склон, в отличие от соседнего был сплошь заросшим деревьями и кустами, среди которых достаточно сухостоя. Потому через некоторое время, сложив из крупной гальки небольшой круг, Дайон с успехом разожгла в нем костер. Вскипятить в котелке воду с травами, которые Рост щедро отсыпал из своих многочисленных мешочков, было делом нехитрым. Отвар получился насыщенным как по цвету, так и по запаху.

Когда он остыл, девушка налила его в кубок и пошла в пещеру поить спасенного. Провела в бухте почти целый день, отпаивая своего нечаянного знакомого целебными травами, промывая швы и делая заживляющие примочки. Вечером же получив серьезную взбучку от матери за то, что пропадала неизвестно где столько времени, ушла к себе и проспала без сновидений всю ночь.

А утром все повторилось снова: хворост, костер, отвар. Каково же было ее удивление, когда в очередной раз, переступив порог пещеры, она тут же наткнулась на внимательный взгляд. Глаза карие и холодные, как сталь. Смотрели в упор, без тени беспокойства. Дайон замерла лишь на пару мгновений. Не желая показать, что боится, уверенно подошла к незнакомцу и опустилась возле него на песок. Молча приподняла ему голову и влила немного отвара в рот. После того, как все выпил, спросила:

– Как ты здесь оказался?

– Мне повезло.

– И все?

– И все, что тебе нужно знать.

Что ж, разговор получился не особо содержательным. Голос мужчины оказался хриплым, словно простуженным. Тело вроде молодое, но такое тщедушное, словно он долгое время голодал. Впрочем, достаточно жилист, даже не смотря на то, что тощий. Старые, давно зарубцевавшиеся шрамы. Много шрамов – больших и маленьких.

– Насмотрелась?

Дайон вздрогнула. Она даже не заметила, что беззастенчиво рассматривает полуголого мужчину. Прочистив горло, сказала:

– Я сделала для тебя лежанку, но не смогла перетащить – ты слишком тяжелый для меня. Также принесла еду и одежду. У входа в пещеру есть родник, так что вода будет всегда. Хвороста тоже с избытком. Если еще что-то нужно, скажи и…

– Кто ты такая?

– Меня зовут Дайон. – В ответ молчание. – А ты? Как тебя зовут?

– Называй, как хочешь?

– Не доверяешь мне? Впрочем, все равно. – Дайон поднялась с песка и направилась к выходу из бухты. – Мне пора. Вечером придет лекарь и посмотрит твою рану.

– Ты не выдала меня.

Девушка развернулась и безразлично пожала плечами:

– Мне незачем было этого делать.

– Но ты меня боишься.

– Это лишь первое впечатление. По большому счету, мне все равно, кто ты и что сделал в жизни. Тебе нужна была помощь, и я ее оказала. На этом все.

– Возможно, ты спасла монстра.

– Может и так. Но сейчас ты не похож на него. – Дайон улыбнулась и заметила, что незнакомец улыбнулся в ответ. Правда, одними глазами. Девушка подняла с песка свою сумку и пошла к ущелью.

– Эй! – Развернулась в который раз и вопросительно глянула на спасенного.

– Меня зовут Раф. И я благодарен тебе.

***

Раф быстро шел на поправку. Рост приходил через день, отмечая, что рана заживает хорошо и быстро, и скоро можно будет снять швы. Готовил какие-то мази и накладывал при перевязке. С Рафом почти не разговаривал, а вот на Дайон шипел всякий раз, когда они оставались одни:

– Ты теряешь рассудок, ванни. Сколько это будет продолжаться? Возможно, следует рассказать отцу?

– Нет! – Дайон яростно отстаивала свою позицию.

– Но что ты знаешь об этом человеке?

– Ничего, кроме того, что ему нужна помощь.

– Это не игрушки, Дайон! Это не зверек, которого можно приручить и играть с ним, когда вздумается. Это человек. И, возможно, человек опасный! Если ты не образумишься и не расскажешь отцу, я сам это сделаю!

– Ты не посмеешь! И не сделаешь этого!

– Посмею! И сделаю! Потому что именно я помог тебе войти в этот мир! Именно на моих руках ты сделала свой первый вздох. И именно я в данный момент отвечаю за тебя. Подумай, девочка над моими словами! – Старик лекарь выжидательно смотрел на нее, а Дайон понимала, что он прав. И нет у нее веских доводов, чтобы доказать обратное.

– Еще никто не сказал, что я глупа или безрассудна. – Тут же скривилась и вздохнула. – Ладно, со вторым, быть может, и не так. Но я остро чувствую, что нужна ему. По крайней мере, до тех пор, пока Раф не поправиться. А потом, если не уйдет сам, я попрошу его это сделать.

Врачеватель осуждающе качал головой и, не говоря больше ничего, покидал бухту.

Раф не слышал их разговоров, но понимал по взглядам Роста, что старик крайне недоволен таким положением дел. В частности тем, что Дайон возится с ним и скрывает ото всех.

– Он никому не расскажет. Не беспокойся. – Дайон пыталась успокоить мужчину. – Он хороший.

– По твоему мнению, все хорошие. Даже я.

– Разве это не так?

– Знаешь, я ведь могу свернуть тебе шею одной рукой. Ну, по крайней мере, мог когда-то.

– И это принесло бы тебе удовольствие? – Дайон улыбнулась дерзко и своенравно, без страха повернулась к мужчине спиной и принялась нарезать мясо и сыр.

– Удовольствие может, и нет. А вот деньги – да. Чужая смерть была моим хлебом.

Дайон отшатнулась:

– Ты убивал за деньги?

– Мда-а. – Раф спокойно воспринял ее реакцию. – Какая же ты все-таки наивная девчонка. Мир не совсем такой, каким тебе кажется. И не всегда может вписаться в те рамки, в которых живешь. Существует и другая сторона жизни, более темная и гадкая: в ней нет благородства – только цель и прибыль. Впрочем, я уже поплатился за это…

– Не говори мне. Ничего не хочу знать! Ты – Раф. Я спасла тебя. И ты хороший… для меня этого достаточно.

А на следующий день Дайон не пришла в бухту. Раф злился на себя, что накануне сказал слишком много, и теперь девчонка испугалась окончательно. Если начистоту, за все это время он успел привязаться к ней и тревожился всякий раз, когда Дайон задерживалась с утра. Теперь же с горечью понимал, что оттолкнул ее: не каждый может принять плохое – настолько плохое! – в другом человеке. Злился на себя, на нее…

И даже не предполагал, что всего в паре десятков метров девушка всеми силами пытается спровадить отца с пляжа. Они приехали туда утром купаться, потом сиртингин решил половить с дочерью рыбу, чтобы так сказать, в спокойной обстановке поговорить о ее неподобающем поведении.

Дайон раздраженно вздыхала, тайком подмечала, что солнце уже перевалило зенит, и беспокоилась. Потому не оправдывалась и часто отвечала невпопад.

– Что с тобой? – Варл, наконец, заметил, насколько рассеяна его дочь сегодня. – Что так сильно занимает твои мысли, что ты слышишь меня через слово?

– Все в порядке, отец. Просто не выспалась, наверное.

Сиртингин внимательно посмотрел на дочь. Слишком долго для того, чтобы не догадаться – он не верит ни единому слову.

– Хочу искренне надеяться на то, что это действительно так. Иначе бы стал беспокоиться.

– Нет поводов для беспокойства, отец.

– Если появятся, скажешь?

Дайон улыбнулась, а в душе было гадко от того, что она не может сказать правды.

***

Отец в скорости уехал. Рыбалка не удалась и не только она. Дайон скользнула в переход и пошла к пещере. Рафа на месте не оказалось. Чувство тревоги кольнуло сердце, но девушка тут же успокоилась, едва услышала мерные всплески широких гребков – мужчина плавал в запруде. Дайон уселась на песок и сложила руки на коленях. Щурясь на яркие блики в волнах, пыталась придумать, как выпутаться из сложившейся ситуации: врать отцу и дальше, в надежде, что он не обнаружит тайный ход и соседнюю бухту? Или сказать обо всем и при этом бояться того, как поступит сиртингин с человеком, которого она обещала не выдавать?

Результат откровения был слишком очевидным. Раф – наемный убийца. Слишком худой и ослабший из чего не трудно сделать вывод – рудники или шахты на севере. Как избежал казни и смог выбраться? – непонятно. Но отец быстро все поймет и докопается до истины. И тогда Рафа ждет весьма прогнозируемый конец. Нет, нельзя ничего говорить, нельзя открываться!

Дайон в задумчивости ковыряла песок толстой палкой и вздрогнула, когда тень подошедшего мужчины накрыла ее. Раф плюхнулся рядом с девушкой на песок, и Дайон в недоумении уставилась на вроде бы знакомого человека.

– Ну, как?

– Э-э-э. Кто ты и куда дел Рафа? Ты не похож на себя.

– Ну, не настолько же, чтобы так удивляться. Мне идет?

– Очень. Без бороды лучше. Выглядишь моложе и не таким страшным.

– Ну, вот! А я то, наивный думал, что красавец красавцем, и что никакая борода не исправит этой прописной истины. – Дайон улыбнулась. – Знаешь, сколько времени пришлось обскубать ее? Да еще не видя себя.

– Завтра принесу зеркало, чтобы ты мог наводить лоск. – При мысли о доме, девушка встала и с тяжелым вздохом взмахнула палкой, потом еще и еще. Хотелось разогнать застоявшиеся мысли, от которых уже гудела голова.

– Не так держишь.

– Что?

Раф лукаво прищурился и смотрел на манипуляции девушки.

– Палку неправильно держишь. – Встал, подошел ближе. – Представь, что это оружие: копье или меч. Если будешь так накладывать большой палец на рукоять, его непременно вырвут. Или сама потеряешь при первом же ударе.

Быстро дернув палку на себя, продемонстрировал, как легко скользят по ней пальцы девушки, и импровизированное оружие тут же сменило хозяина.

– Видишь? Чтобы такого не случилось, все пальцы должны быть в замке, большой – почти внахлест. А вот кинжал можно держать так, как тебе хочется: он легкий и хват значения не имеет. Лишь бы тебе самой было удобно.

– А ты разбираешься. – Дайон благоговейно посмотрела на мужчину.

– Вид деятельности обязывал. – Пожалел, что сказал так: на глаза Дайон набежала тень.

– Научи меня, – вдруг сказала девушка.

– Зачем тебе?

– Вдруг ко мне когда-нибудь придет такой, как ты. И мне придется стать его хлебом. – При этих словах глаза Рафа сузились до щелок. Но потом лицо приобрело насмешливое выражение.

– Не хочу тебя расстраивать, но вряд ли это случится. Ты как минимум должна быть кем-то очень полезным, но перешедшим кому-то дорогу. Или, напротив, кем-то бесполезным, но очень наглым и алчным. Кому нужна смерть обычной девчонки?

– Тоже не хотелось бы тебя расстраивать, но я дочь сиртингина юго-восточного округа.

Раф потемнел лицом. Помолчав немного, спросил:

– Раньше не могла сказать?

– Что-то изменилось бы?

– Нет, наверное. Просто теперь понять тебя мне еще сложнее.

– Что тут сложного? Все, что меня окружает богато и роскошно, но вместе с тем обременительно настолько, что хочется выть. Мне ни в чем нет отказа, кроме как в свободе, в собственном мнении, в выборе. У меня ничего нет, кроме завистливых лживых подружек, таких же скучных, как и моя жизнь, уроков, приемов, с которых хочется сбежать сразу после начала, нравоучений и традиций.

Возможно, – Дайон угнетенно посмотрела себе под ноги. – Я не из того теста. Возможно, просто не хочу быть такой, какой нужно – истинной ванни, наследницей правящей пары, которой все хотят видеть меня, которой обязана быть по рождению. Все, что есть ценного – это родители, но порой и они не понимают меня.

А ты… Ты – настоящий. С тобой легко. И не страшно. Даже не смотря на то, что я знаю о тебе. Ты – мой первый, по-настоящему самостоятельный выбор за всю мою жизнь. И мне не хотелось бы говорить этого, но теперь, когда ты знаешь, кто я – должен понимать, что рядом со мной ты в не меньшей опасности, чем находился до этого.

Раф молча смотрел на девушку, не зная что сказать. Он ни на секунду не допускал мысли о чем-то подобном. Даже предположить не мог, кем на самом деле окажется девчонка, спасшая его и сохранившая его секрет. И тем страннее и удивительнее казалось происходящее: наемный убийца и дочь сиртингина. Вот так вот запросто, рядом, открывают друг другу свои секреты.

– Ну, что же, – кашлянув, прочистил горло. – Признаться, я удивлен. Немного. Самую малость, конечно же. На чем мы остановились?

Взглянул на палку в своих руках, будто впервые увидел ее.

– Ах, да! – будто действительно вспомнил. – Так вот: если к тебе придет такой, как я, ты будешь мертва.

– Здорово! И самое главное, очень обнадеживающе. – Дайон уперла кулаки в бока. – Что, шансов совсем никаких?

– Если только парочка, совсем маленьких. Но я могу их увеличить и в количестве, и в объеме. При условии, что будешь слушаться и стараться.

– Может, нужно принести какое-нибудь оружие? Меч, например.

Хмыкнув, Раф бросил ей палку, и Дайон неловко поймала ее.

– Пока не поумнеешь – это будет твоим мечом!

И началось…

Синяки, кровоподтеки, царапины. Уставшая, измученная, а иногда и в кое– где порванной одежде, Дайон еле живая приползала домой. Кирк крутил носом и тревожно всхрапывал, чувствуя, что от девушки разит потом и засохшей кровью.

Встревоженные служанки первое время помогали скрывать столь вопиющие факты, а Дайон старалась больше бывать дома, проводить время с родителями, во избежание неприятностей. Даже стала более усердно учиться. Но порой, ее отлучки и внешний вид вызывали гораздо больше вопросов, чем хотелось бы девушке. Ее оправданий уже не хватало. Как и фантазии их придумывать и делать менее повторяющимися.

Потому и начались домашние аресты, следящая за передвижениями стража, которую приходилось запутывать. Мать запретила брать Кирка. Более того, пригрозила, что если конь, снова пропадет из конюшни, когда Дайон наказана, она отдаст его на бойню. Слава богам, никто еще не обнаружил, как потихоньку оружейная лишается определенных боевых единиц: щитов, мечей, копий, арбалетов.

Угроза возымела действие. Кирк, сытый и довольный толстел в конюшнях и резвился в загонах, а Дайон вылезая в окно, носилась к побережью и обратно на своих двоих. Нечаянно обнаруженный колодец помог делу. До бухты она стала добираться в разы быстрее – всего-то оставалось, что взбежать на холм, оттуда по гряде через лес, да со склона спуститься.

Раф срывал с нее по три шкуры. Про семь потов и говорить нечего. А когда Дайон молила о пощаде, злился и заставлял повторять все сначала.

– Почему ты не учишь меня защищаться, только нападать? – Спрашивала девушка во время короткого отдыха.

– Если научишься убивать, защищаться не придется. А если и придется, то, уже умея наносить удар в нападении, будешь знать, как от него увернуться в обороне.

Совместные тренировки пошли Рафу на пользу: рана все меньше беспокоила его, ссохшиеся в шахтах мышцы снова налились, он будто стал казаться выше и крепче. Дайон не раз ловила себя на мысли, что возможно, могла бы и влюбиться в него. Но Раф был слишком циничным, едким и пошлым, чтобы избирать его в качестве объекта для обожания. А вот другом, учителем и советчиком он был хорошим. И за это Дайон любила его всей душой.

Почти два года пронеслись как самый лучший приключенческий сон. Дайон окрепла, вытянулась, стала ловкой и гибкой. Раф постоянно шутил, что она слишком плоская для девчонки ее возраста. А однажды, увидев ее в платье и с прической, громко ржал, давясь потом в приступе икоты. Тогда же Дайон, совсем не обескураженная таким поведением друга, молча и без стеснения сняла с себя одежду и пошла купаться. А выйдя из воды, вытерлась расшитым шелком, пахнущим духами после приема, нацепила штаны и рубашку, и как ни в чем не бывало, стала тренироваться.

И Рафу пришлось заткнуться. Приняв во внимание тот факт, что Дайон не только друг, но еще и девушка, которая непонятно каким образом – и когда собственно? – превратилась в девушку привлекательную, чью фигуру все это время хорошо скрывала мужская одежда. Как-то резко болезненные приемы на тренировках стали более щадящими, нагрузки меньшими, а время на отдых большим .

А потом Раф пропал. Ушел навсегда из ее жизни.

Как-то после очередного наказания и недельной отсидки дома под присмотром десятка служанок и неусыпной стражи у дверей, Дайон примчалась в бухту. Море катило шелестящие галькой волны и тихо перемигивалось солнечными бликами. Пустой пляж с давно остывшим очагом встретил тишиной и безмятежностью. А пещера – запиской.

«Бухта стала мне домом, но я вынужден покинуть ее. За выступом в море, среди валунов привязана лодка. Я делал ее, чтобы скоротать время, пока ты бывала дома. Она твоя.

Хочу, чтобы ты знала, Дайон: ты спасла меня не только тогда, когда море прибило меня к берегу – ты спасала меня каждый день, пока была рядом. Это было лучшее из того, что случалось со мной. Но я должен двигаться дальше и строить свою жизнь»

И все.

Все поплыло перед глазами. Он бросил ее. Тогда, в своем эгоизме Дайон искренне верила в то, что Раф действительно БРОСИЛ ее. Оставил одну. Предал. Скрутилась у кромки воды, лежала на боку, отрекаясь от всех и всего, отрекаясь от богов в своей преданности. Думала, насколько трусливым нужно быть, чтобы не осмелиться сказать, глядя в глаза, а доверить расставание бумаге?

Сейчас же, глядя на пустую урну, в которой похоронила память о Рафе, Дайон понимала, что он не мог поступить иначе. Что держало его, взрослого мужчину в бухте? Мелкая соплячка, которая из-за самолюбования и эгоизма не замечала простых вещей? Не замечала и даже не думала о том, что другой человек, пусть и друг – это не игрушка. Что у него должна, просто обязана быть своя жизнь, потребности, надежды и цели, которые он хотел бы достигнуть. Что ему тоже нужна свобода.

Сейчас медленно, но верно до девушки доходило, что она многое могла бы изменить: довериться отцу и убедить его, что Раф – хороший человек. Возможно, подыскать ему место на вилле, выпросить у отца должность для него. В конце концов, отплатить ему нормальной жизнью, а не изоляцией от других людей без полноты ощущений этой самой жизни.

Сейчас она многое сделала бы по-другому. Сейчас. Но не тогда. Дайон в сердцах и злости на себя схватила урну и швырнула ее об скалу. Сквозь слезы посмотрела, как осыпаются осколки. В последний раз окинула взглядом тихий пляж, на котором не была уже семь месяцев и, не оглядываясь, пошла к ущелью: солдаты отца наверняка уже приметили ее долгое отсутствие и чего доброго начнут искать ее, а не найдя, помчатся на виллу за сиртингином.

***

Дайон провела на пляже еще четыре дня. Освободив разум от тяжелых мыслей, смирившись с предстоящей свадьбой и, более-менее успокоив себя, девушка в последний раз легла спать под открытым небом. Низко висящие звезды спокойно и холодно перемигивались прямо над головой. Смотрели на нее своими яркими, но безразличными глазами. Повернувшись на бок, Дайон постаралась не думать о будущем. Даже о завтрашнем дне не хотела размышлять, искренне желая, чтобы утро никогда не наступило.

Но утро наступило. И разбудило девушку диким грохотом. Таким, что содрогнулось все ее существо. Дайон в страхе вскинулась на ноги. Плохо соображая после резко прерванного сна, стала карабкаться на склон. Песок осыпался, мелкие камни выскальзывали из-под слабых спросонья ног, а грохот становился все оглушительнее, ритмично повторяясь снова и снова.

Перепуганные солдаты, всматриваясь в море, немо тыкали вдаль пальцами. Подбежав к ним, Дайон посмотрела в указанном направлении и ахнула – в предрассветной дымке, застилавшей залив, показался корабль. Потом еще один, и еще. Их было много, больших, быстро скользящих, словно они летели над водой. Некоторые, вошедшие в порт, разворачивались бортами к суше. И Дайон явственно видела, как пологие бока кораблей вспыхивали ярко-желтыми огнями. После чего раздавался оглушающий гром, усиливавшийся эхом спящего залива.

Прибывшая флотилия не была торговой. Это были военные корабли!

И сейчас они обстреливали порт!