Читать книгу Hubris. Смещение по контуру (предварительный набросок к метамодернистскому проекту) - В. А. Мамонова - Страница 4

«Hubris»: история понятия

Оглавление

Метамодернистская осцилляция не только “расшатывает” культурные формы Модернизма и Постмодернизма, но и десемантизирует традиционные эпистемологические категории “субъект” и “объект”, расширяя, а точнее смещая контуры этих понятий. Спекулятивный реализм, объектно-ориентированная онтология, онтикология, философия квази-объекта, меонтология – направления в философской, преимущественно континентальной, мысли начала XXI в., трансгрессирующие границы этих категорий, подвергшихся в постмодерне деконструкции, а в метамодерне – реконструкции. Пример сложившейся двусмысленности очевиден в “бессубъектной” эпистемологической мысли середины – конца ХХ в., где субъект сводился к системе референций и парадоксален для ситуации метамодерна, где концептуализируется статус нечеловеческих “субъектов”. “Объект” в ООО также претерпел трансформацию. Т. е. реконструкция в метамодерне не предполагает восстановления категориальных границ, маркирующих классическую философскую традицию, но обещает быть сложнопрогнозируемой.

“Hubris”: этимология слова и его мифологические параллели. Hubris – франц. l'hubris от древнегреч. ὕβρις – дерзость, наглость, глумление, высокомерие, гордыня, бесчинство, горячность. Хюбрис, или Гибрис. Гибрис – древнегреческая богиня, олицетворяющая гипертрофированную гордость. Этимологически корень слова ύβρις восходит к «υπέρ», что переводится как «над», «сверх», «выше». Понятие ὕβρις встречается в сочинениях Гомера и Гесиода. Образы титана Прометея, нарушившего волю богов, – с одной стороны, с другой – Икара, сына Дедала, поднявшегося гибельно близко к солнцу, или Ахиллеса и Одиссея, в гневе неоднократно пересекавших устоявшиеся общественные нормы, воплощают собой характер разворачивания хюбрис. Примечательно, что античная трагедия, которая строилась вокруг таких составляющих, как гордыня (hubris), умопомрачение (ate), возмездие (nemesis), предполагает хюбрис героя как яростный выплеск дерзости, необходимый ему, чтобы трансцендировать или трансгрессировать границы данности, дозволенности, нарушить порядок соответствий. Кроме того, ὕβρις, будучи преступным, богопротивным замыслом, сам во многом является причиной мести[16]. Однако хюбрис – это также проявление высокомерия, грубости, насилия: тем не менее, что было простительно богам, природе, то непростительно людям и титанам: quod licet Iovi, non licet bovi. Выход за меру, естественно, карался. И кара настигла как древнегреческих героев, так и библейских Адама и Еву, преступивших божественный запрет, сверхамбициозных строителей Вавилонской башни. В этом смысле возмездие, nemesis, – не только подавление всплеска, флуктуации, но и стремление сохранить динамическое равновесие в древнем обществе. Все должно вернуться на свои круги, войти в свою меру. Примеры трехступенчатого сюжетного развития «hubris – ate – nemesis» многочисленны и обнаруживаются в самых различных мифологических системах. И, что немаловажно, лекала мифологических схем накладываются на исторический материал, проигрываясь в жизненных историях реальных личностей прошлого, вершивших судьбы народов.

Hubris в зеркале человеческих качеств. «Человек есть мера всех вещей – звучит в веках протагоровский тезис, запечатленный в «Теэтете» Платона, – существующих, что они существуют, и несуществующих, что они не существуют»[17]. Но при всей условности и заданности восприятия человеческой мерой, последняя не является сама по себе константной. Более того, постоянно возникает соблазн ее преодолеть, расшатать, осциллировать, раскачать, сместить композиционный центр к периферии, краю, границе. В «Политике» Аристотель употребляет ὕβρις к описанию заносчивости, превышению меры. Хотя нарушение меры – нарушение ее непрерывности, размыкание. Необузданность крайности может быть равносильна только сексуальной необузданности. Обращение к понятию «хюбрис» наблюдается в постмодернистской философской традиции Мишеля Фуко, который, отчасти десемантизировав понятие, адаптировал его к исследованию сексуальности, где хюбрис понимался философом как сексуальная необузданность, трудно поддающаяся контролю как со стороны социальных институций, так и со стороны культурной матрицы. Т. е. хюбрис является некой данностью человеческой природы – стихийной в своей основе и безграничной, – которая в рамках практик самоорганизации, «самотехник» подвергается дисциплинарной процедуре. Российский философ В. Н. Волков, исследуя исторические метаморфозы постмодернистской этики и эстетики, рассматривал хюбрис с точки зрения синергетики, активно используя ее терминологический корпус[18]. Здесь открывается новый простор для положительной трактовки hubris в качестве изначально хаотической среды, которая суть основа для развития нелинейного процесса самоорганизации, а также альтернативный способ самосборки субъекта после провозглашения «смерти субъекта» в постмодернистской теоретической традиции, реабилитации объекта в спекулятивном реализме, диалоге человеческих и нечеловеческих акторов в латуровском “общем мире”. Согласно волковской логике, учитывающей философские наработки Мишеля Фуко и Ричарда Рорти, акцент в данном случае смещается с «самопознания» на «самосозидание», и делание себя часто предшествует познанию себя.

Hubris как забвение и / или преодоление координат природы рассматривается в совместной работе Кирстен Мейер и Кристиана Ухле, где исследователи считают уместным применение понятия «хюбрис» в дискурсе о геоинженерии и геотехнологиях, роли антропологического фактора в изменении климата[19]. Однако, с таким же правом термин может фигурировать в дискуссиях, посвященных генной инженерии. Наконец, более «камерный» план употребления понятия встречается во внутринаучных институциональных средах, где он, как правило, применяется в качестве критики, направленной против поспешных выводов, не совсем выверенных результатов, погоне за научной сенсацией[20].

Hubris в системе властных отношений. Понятие «хюбрис» в системе властных отношений на примере древнегреческих мифов небезынтересно проанализировала М. А. Корецкая. Доступ к власти, имеющей сакральный характер во всех мифологических системах, рассматривается исследовательницей через конвертацию хюбриса и харизмы, как противопоставление дерзости, гнева, переступания человеческих пределов – с одной стороны, божественной милости, благодати и дару – с другой. «Герой, которому харизма дана богами, не должен быть «хюбристом» (ὕβριστήσ – это тот, кто совершает дерзкий, нечестивый поступок), но в определенной мере он не может им не быть, поскольку само существование полубожественного героя уже предполагает превышение обычной меры, дарованной смертным»[21]. То есть баланс между hubris и харизмой не является устойчивым, ведь и за дар, харизму, герой должен отблагодарить богов даром не меньшим, чем плата за хюбрис, – своей собственной жизнью. Так совершается цикл символического обмена. И так проявляется амбивалентность власти. Примечательно, что в фокусе властных отношений понятие «хюбрис» оказалось экстраполированным на различные исторические контексты. В частности, Арнольд Тойнби, анализируя историю милитаристских цивилизаций, упоминал трехступенчатую схему античной трагедии. Избытком хюбриса объяснял Алистер Хорн милитаризм ХХ века, «the century of hubris». Историк полагал, что хюбрис – одно из состояний, качеств человеческой природы («hubris is part of the human condition»), обуздать которую может только аристотелевское arête (добродетель), занимающая срединное положение между избытком и дефектом[22], гармонизирующая человеческие свойства. Этот же круг вопросов, задаваясь проблемой исторической ретроспективы проявления хюбриса как непомерной амбиции, поднимает в своей работе Евгений СадлерСмит[23].

Нетривиальна интерпретация hubris, предложенная Эвангелосом Мутсопулосом. Греческий философ масштабирует понятие «хюбрис», рассматривая его как ментальную предпосылку кризиса – любого, – и умозаключает, что его основная причина – превышение меры срединности, поскольку кризис является следствием, прежде всего, ментальных процессов, сдвигов, смещений, аксиологического разлома, повлекших выбор серии траекторий развития, приведших в итоге к настоящему положению[24].

Хюбрис Прометея, направленный против воли Зевса, доставил людям огонь. Прометеев огонь в истории культурологической мысли ассоциируется с огнем просвещения, огнем культуры, с этапом выхода из темной материи незнания и тварности, с этапом вочеловечивания и развития сознания. Наконец, со становлением культуры субъекта, с развитием «техник заботы о себе». Но любой огонь, возгораясь выше меры, становится неконтролируемым. Умопомрачение неконтролируемо. Поэтому проходит ли затмение осознанно, подвергается ли затмение рефлексивной процедуре, или здесь включается механизм автоматического инерционного хода: объекты создают объекты, отношения между объектами порождают новые объекты, уступая по капле автономию «в обмен на большую дееспособность», уступая по капле огонь.

Контур становится зыбким, подвижным. Требуется перенесение волевого центра действия на институцию, язык, мозг, скопление звезд и галактик. Контур смещается. Впрочем, никаких трагедий Метамодернизм не приемлет. История может преподнести неожиданный сюрприз, не сводящийся к сумме причин, диктующих веер возможных следствий, а столь же неожиданный, как неожиданна смерть Икара, сына Дедала, тоже ослепленного хюбрисом, но погибшего отнюдь не потому, что в юношеской дерзости приблизился безрассудно близко к солнцу, растопившему воск, скреплявший его крылья, а потому, что не умея плавать, упал в море, и море его приняло. Ирония заключается в том, что Икар умер не потому, что не умел летать, а потому, что не умел плавать.

Ed Higgins

Icarus

        Icarus

        nearing the sun, feather and wax

contrail streak

fa

   ll

     in

        g

         A slow dying wisdom

me

     It

        in

           g

he

splash ing

into

the

tossing

         blue-green

Mediterranean Sea[25].


16

См. Логинов А. В. Система возмездия в гомеровском обществе как социальный институт в эпоху до формирования древнегреческого полиса // Lex Russica. – 2017. – № 6 (127). – С. 199214. Он же: Возмездие в гомеровском эпосе. Автореферат к.и.н. – М., 2013. – 20 с.

17

Платон Теэтет // http://psylib.org.ua/books/plato01/22teate.htm (дата обращения: 11.07.2018).

18

См. Волков В.Н. Постмодернистская этика и эстетика: отказ от ценностно-нормативного // Контекст и рефлексия: философия о мире и человеке. – 2014. – № 3. – С. 9–34.

19

См.: Meyer, K., Uhle, C. Geoengineering and the Accusation of Hubris // THESys Discussion Paper. – 2015 – № 3. – 15 рр.

20

См.: Schrijvers, J. Anarchistic Tendencies in Continental Philosophy: Reiner Schurmann and the Hubris of Philosophy // Research in Phenomenology, 2007, № 37. – P. 417–439.

21

Корецкая М. А. Амбивалентность власти: мифо-теологический аспект // Известия Самарского научного центра РАН. – Т. 17. – 2015. – № 1. – С. 198.

22

См.: Horne, A. Hubris: The Tragedy of War in the Twentieth Century. – London: Weidenfeld and Nicolson, 2015. – 400 pp.

23

Sadler-Smith, E. Hubris and the danger of leaders with extreme self-regard // The Conversation, January 20, 2017. http://theconversation.com/hubris-and-the-danger-of-leaders-with-extreme-selfregard-71548 (дата обращения 20.01.2018).

24

См. Мутсопулос Э. Аристотель о моральных и экономических кризисах // Вопросы философии. – 2016. —№ 5.

25

Higgins, E. Icarus // https://www.odyssey.pm/?p=2585 (дата обращения: 11.07.2018).

Hubris. Смещение по контуру (предварительный набросок к метамодернистскому проекту)

Подняться наверх