Читать книгу Дитя пророчества. Книга 1. Точка Немо - В. Л. Йейк - Страница 2

В Ийетхейне, королевстве Двух Солнц, или же просто ИКДС, институт репутации играет важную роль: то, что строилось годами, может разрушиться в один миг, и осколки будут слишком маленькими, чтобы собрать их воедино. Каким бы червивым внутри ты ни являлся, всегда важно изловчиться и заиметь при себе человека, который прикроет твой зад и убережет от позора. Достаточно появиться маленькой, незначительной сплетне, чтобы фундамент отстроенного образа покрылся первыми трещинами. И не важно, является ли человек монаршей особой или же он кладет кафель в чьей-то ванной: маловероятно, что кому-то захочется впустить в свой дом человека, подворовывающего нижнее белье хозяев.

Однако наблюдать за падением человека, при виде которого приходится склонять голову, всегда интереснее.

Поэтому Деннис, не скрывая своего раздражения, с грохотом поставил на прикроватную тумбочку стакан теплой воды с растворяющейся в ней таблеткой и грубо встряхнул на первый взгляд безжизненное тело, растянувшееся на светло-голубых простынях. То, что еще несколько часов назад было принцем Нордом, первым и единственным претендентом на трон, зашевелилось и издало невнятный звук. Голова со взлохмаченными каштановыми волосами, даже в пасмурную погоду отдающими красноватым отливом, оторвалась от мягкой подушки с влажным от слюней пятном. Еще совсем недавно симпатичное лицо теперь было серым и, кажется, состарилось лет на семь, а волосы совершенно непривлекательно липли к мокрому лбу.

– Живо пей, – велел Деннис, – и приводи себя в порядок.

Норд разлепил потускневшие глаза и дотянулся до стакана. Пары больших глотков оказалось достаточно, чтобы в нем не осталось и капли воды.

– Во рту словно склад перегноя, – пожаловался он.

– Тебя рвало, и рвало прилично.

Принц опустил ноги на пол и попытался встать, но, пошатнувшись, пробежал несколько шагов вперед и врезался в стену. Несколько томиков энциклопедии на книжной полке вздрогнуло и завалилось набок, разрушив идеальный порядок, а Его Высочество громко чертыхнулось. Норд практически вслепую нащупал дверную ручку и скрылся в ванной комнате. Всего через несколько секунд тишину нарушили плеск воды и отхаркивающие остатки похмелья звуки.

Деннис сложил руки на груди и не сделал ни шагу в сторону. Он всегда сохранял беспристрастное выражение лица и был горд за свою внешнюю безэмоциональность, потому что раздражение, злость, гнев и ярость, которые были теми редкими чувствами, что ему периодически приходилось испытывать, не красят никого. Члена королевской семьи в особенности.

«Ну же, покажи самую красивую улыбку во всем королевстве», – просила его мама, но маленький Деннис лишь сурово сдвигал брови и продолжал отстраивать каменную стену между своим титулом и обычными человеческими эмоциями. И спустя годы был за это благодарен.

Даже когда негативным эмоциям удавалось пробиться, он делал глубокий вдох, резкий выдох и возвращал свое самообладание. Внешне ему всегда удавалось оставаться тем самым Деннисом Новицки: сыном Мии и Мензиса Новицки и младшим братом Виктора Новицки из знаменитой династии Новицки, возглавляющей иерархию членов королевской семьи – единственной, имеющей законное право на королевские корону и трон в качестве регента государства до наступления полного совершеннолетия кровного наследника по причине смерти и королевы, и короля. И, наверное, многие бы ужаснулись, узнав, какие на самом деле мысли роятся в его в голове и как глубоко вонзаются его ногти в сжатые в кулаки ладони, когда ему приходится иметь дело с человеческими глупостью, невежеством и надоедливостью.

Однако принц Норд был одним из двух людей, которым удавалось уловить перемены в его настроении.

– Сейчас отчитывать будешь? – догадался он.

После душа и половины флакона ополаскивателя для рта в нем почти узнавался прежний человек.

– Как я смею, Ваше Высочество?

– Ваше Высочество? Кажется, теперь у меня действительно проблемы.

Деннис, простоявший на месте последние полчаса, наконец сел. Негодование внутри него бурлило, но на лице не дрогнул ни один мускул. Сейчас, наедине, он мог отбросить формальную субординацию и назвать принца законченным идиотом, но вместо этого откинулся на высокую резную спинку стула и спросил:

– Кто-нибудь видел твой позор?

– Не думаю, – Норд покачал головой и улыбнулся: – Кто из них не напивался в семнадцать лет? Пьяным монархом в 2015 году уже не удивишь.

– Тем не менее ты был единственным, кто заблевал почти доверху антикварную вазу времен Одного Светила.

– Я уверен, среди присутствующих на аукционе нашлась бы парочка извращенцев, которые после этого купили бы то глиняное убожество за куда большие деньги.

Глупые попытки свести все к шутке заставили Денниса шумно втянуть носом воздух, и Норд замолчал. Его влажные после душа волосы торчали в разные стороны, а нездоровый блеск в глазах почти потух. Теперь в них снова проступал знакомый коньячный оттенок.

– Зачем ты так напился?

– Мне было невыносимо.

– Тебе почти восемнадцать, – напомнил Деннис, – скоро ты вступишь в первую фазу совершеннолетия, и просто присутствие на подобных вечерах станет минимумом из твоих обязанностей.

Принц стиснул зубы и отвернулся к зеркалу, но плохое зрение не позволило ему разглядеть то, что оно отражает. Он не стал продолжать разговор, пока не надел очки. Его близорукость и дистрофия роговицы были малоизвестным фактом, потому что большую часть времени спасением являлись линзы, но наедине с собой и с Деннисом он отказывался от них пользу постепенно становящихся бесполезными окуляров в тонкой прямоугольной оправе из белого или розового золота, поэтому Деннис с самого первого дня в этом доме держал для него несколько запасных пар.

– Не нужно напоминать мне об этом.

– Перестану, когда ты начнешь вести себя подобающим образом.

– Не у всех с рождения есть ген безупречности, – беззлобно отметил Норд. – Как тебе только это удается?

– Все очень просто: я постоянно лицемерю.

Принц усмехнулся.

– Нет, ты красивый и черствый, но лицемерия в тебе нет ни грамма.

Деннис стиснул зубы. Любое акцентирование на его внешности всегда отдавалось кислым привкусом во рту, после которого хотелось выпить, а потом переломать кому-нибудь все кости. И каждый раз он только тихо выдыхал, надеясь, что земля под ним разверзнется и все наконец закончится. Однако этому не суждено было сбыться, но иногда ему действительно казалось, что пол под его ногами дрожит как от эха далекого землетрясения.

– Я все еще не услышал адекватной причины, объясняющей твое поведение. Что бы было, если я не ответил на твой звонок?

– Ты бы понял, что должен был быть там. Все пошло наперекосяк, когда ты уехал из дворца.

Умные часы, на которые Деннис быстро перевел взгляд, показывали половину первого ночи, или же двенадцать тридцать до полудня. Пурпурно-фиолетовый отблеск Малого Солнца пробивался из-под не до конца опущенных жалюзи, создавая на начищенном до блеска полу причудливые узоры, которые при желании можно было бы соединить в настоящий рисунок. Деннис чувствовал, как принц пытливо разглядывает его, отвернувшись от зеркала. Дыхательное упражнение не помогало, и его скулы свело от напряжения.

– Так это то, что ты собираешься делать? – процедил он. – Вести себя подобным образом, чтобы я вернулся во дворец?

– Я знаю тебя вот уже семнадцать лет и не питаю иллюзий по поводу того, что тебя можно хотя бы заставить подумать об этом.

Деннис взглянул на него.

Он знал, что принц привязан к нему, но даже не предполагал, что именно Его Высочество будет тем, кто устроит целый бунт из-за его решения. Ни съедаемая чувством вины королева Лукия, ни старший брат Виктор, разделяющий переживания с Ее Величеством, не противились так долго. Это был тяжелый разговор, но Деннис, заручившись поддержкой лучшего друга, получил добро на шанс жить в месте, где он не будет прислушиваться к удушающей тишине и вздрагивать от нарушающих ее шорохов. Того же понимания Деннис надеялся получить и от Норда, который, к его разочарованию, на месяц закрылся в своих апартаментах и не впускал даже учителей.

«Только суньтесь, – грозил он, – и я разнесу этот дворец в каменную крошку»

Только когда Виктор нашел подходящий участок земли и приказал начать облагораживание будущей территории для отказавшегося переезжать в резиденцию Новицки брата, принц дал слабину и высунул голову из-за двери, чтобы ядовито выплюнуть: «Обязательно вспомни об этом решении, когда не сможешь до него дозвониться. Ты не уследил за ним даже здесь» – и лишь угрожающе раздувшиеся ноздри королевы заставили Норда стушеваться и снова спрятаться.

– Я уже год живу здесь, смирись, – теряя остатки терпения, Деннис разорвал их зрительный контакт.

Маленький огонек гнева вспыхнул в его груди. Желание отвесить принцу крепкую затрещину стало как никогда сильным, и лишь движение двери на периферии зрения заставило его удержать себя на месте.

– Ледяная вода с лимонным соком, Ваше Высочество.

Деннис вобрал в легкие побольше воздуха, чтобы не перемениться в лице. Тони, его лучший друг, даже не старался скрыть язвительные нотки в своем голосе, и это не укрылось от внимательности Норда. Они схлестнулись в зрительном поединке, в котором принц проиграл, когда звякнувший крышкой хрустальный графин заставил его вспомнить о похмельной головной боли.

– Спасибо, – выдавил он, жадно сглотнув. Фамильный сосуд очень быстро опустел на один до краев наполненный стакан.

Тони низко, слишком низко поклонился и спиной попятился к выходу, игнорируя неодобрительный вздох Денниса.

Он попытался вспомнить, когда дружеские отношения между Антоном и Нордом превратились в до звона натянутую струну, но быстро отмахнулся от этого, потому что принц метнулся к двери, чтобы запереть ее. Его сердце забилось чаще, а жар вспыхнул глубоко внутри, поражая все тело, и аномальные для ноября 38 градусов не были тому причиной.

Деннис качнул головой и, поднявшись, потянулся, желая размять затекшее от сидения в одном положении тело. Работающий кондиционер мало помогал, а его тихий гул был единственным, что нарушало повисшую в резко ставшей маленькой комнате тишину. Румянец на и так розовых скулах Норда стал еще заметнее, когда нездоровый землистый оттенок все-таки отхлынул от его лица.

Массивный стол из темного дерева выделялся в интерьере, где преобладали голубой и серый цвета, и Деннис прислонился к нему спиной. Норд оказался перед ним слишком быстро и протянул ему руки. По меркам королевства принц не являлся обладателем высокого роста, всего метр семьдесят пять, но это все равно было на двадцать – а то и больше – сантиметров выше, из-за которых Деннису пришлось запрокинуть голову прежде, чем вложить в чужие раскрытые ладони свои и стиснуть их в стальной хватке.

– Убери эту самодовольную ухмылку, – предупредил он, когда выражение лица Норда переменилось.

– Сотри ее.

Этот поцелуй начинался, как и все предыдущие – спокойно, неторопливо, изучающе, но очень быстро это все равно переросло в борьбу за безграничное удовольствие, граничащее с болью. Они были связаны по рукам, пылали от необходимости прижаться ближе и коснуться не скрытых одеждой участков кожи, поэтому вымещали эту потребность, все глубже впиваясь ногтями в ладони друг друга. Губы принца были горячими, суховатыми, и Деннис чувствовал на языке привкус смеси зубной пасты, ополаскивателя для рта и лимона. А лимон он всегда любил.

Норд благодарно простонал Деннису в рот, ощутив, как ослабло сопротивление, и как непоколебимо стоящее на месте тело шевельнулось, чтобы запрыгнуть на стол. Он отстранился, чтобы чертыхнуться, и снова припал к нему. Принц выцеловывал уголки его рта, кусал за острый подбородок и оттягивал зубами тонкую белоснежную кожу за ухом, ловил ртом рваное дыхание и крепче сжимал пылающие ладони. В очередной раз воздух между ними затрещал, возводя вокруг них купол, защищающий от суровой реальности. Неправильность происходящего, которая никогда не нашла бы понимания, раздувала бушующее пламя.

Деннис балансировал между желанием забыться и острой необходимостью все контролировать. Пальцы то и дело сводило судорогой то ли от боли, то ли от потребности почувствовать под ними жар распаленной кожи на шее Его Высочества, целующего его так, будто он был тем графином с ледяной водой, спасшим его от похмелья. Норда становилось все больше, он отдавал себя без остатка и не требовал ничего взамен. От этого внутри все сжалось как под давлением и отдалось обжигающим холодом во всем теле. Деннис был почти готов все остановить, но вместо этого вновь нещадно набросился на принца со всей присущей ему яростью.

– Ты мог бы проложить дорожку к мировому господству одними поцелуями, – прохрипел Норд.

– Осторожнее, потому что я могу отобрать твою корону, – сбивчиво прошептал Деннис, пытаясь вновь вовлечь раскрасневшегося принца в поцелуй.

– Однажды я подарю ее тебе, – пообещал он.

Это продолжалось, кажется, целую вечность, потому что они не могли остановиться, компенсируя все то время, что было упущено из-за разлуки. Ленивыми, мягкими прикосновениями пытались извиниться за неловкие столкновения зубами и за саднящие ранки на губах.

– Мы могли бы делать это каждый день, не реши ты уехать, – пробормотал Норд, будто читая мысли.

– Тогда ты просто мне быстро бы надоел.

Деннис разорвал их сцепленные руки и проверил свою кожу на наличие нежелательных отметин. Его ладони оказались испещрены следами чужих ногтей, и по мере их глубины можно было проследить, как росло возбуждение тяжело дышащего принца.

– Доброй ночи, – издевательски пожелал он, спрыгивая со стола.

– Серьезно? Мне снова нужно в душ.

– А я собираюсь забыться детским сном.

Норд пальцами зачесал набок растрепанные волосы, а Деннис поборол желание протянуть руку к темным прядям, чтобы вновь взъерошить их. Он помнил, что три года назад они были жесткими, но все равно приятно ощущались на коже, щекоча ладони.

– Доброй ночи, Ваше Величество.

Деннис закатил глаза.

– Это перестало быть смешным, когда нам было еще по десять лет.

– Это не шутки. Я пророчу твое будущее.

– Меня устраивает мое нынешнее положение.

Утро настигло Денниса слишком неожиданно. Остаток ночи он проваливался в свой худший кошмар и с каждым разом ему было все труднее возвращаться в реальность и снова учиться жить со въевшимися в подсознание воспоминаниями о мрачной душной комнате, освещенной одиноко свисающей с потолка лампочкой. Трижды за ночь ему хотелось тихо пробраться в спальню Тони, вытащить из шкафа запасную простыню и лечь на всегда застеленный свежим бельем диван, расположенный в углу. Каждый раз Деннис задавался вопросом, стоят ли поцелуи с принцем этих вялых попыток сознания напомнить о каждом событии, о котором он приказал себе не думать, пока не почувствовал, как его затянуло в дрему. Там, в длинном коридоре, стоял полумрак, а бесчисленное количество дверей вместо номеров имели выцарапанные чем-то острым даты – с момента дня его рождения и по далекое будущее, которое ему неизвестно. Те двери уходили в густую пугающую темноту, из глубин которой доносился постепенно нарастающий скрежет.

Деннис практически вслепую нащупал пульт и тут же зашипел, стоило лучам Большого Солнца проникнуть в самые дальние углы комнаты из-под поднимающихся жалюзи. Только когда внутри вновь наступила полная темнота, он понял, что разбудившие его звуки доносились с кухни. Двое пытались шепотом перекричать друг друга.

Надев под футболку плотный воротник до самого подбородка, застегивающийся на шесть маленьких пуговок, и наспех зачесав волосы, Деннис поторопился к источнику шума.

– Понятия не имею, что за дрянь в последнее время происходит между вами, но разберитесь с этим прежде, чем я вам обоим переломаю кости, – раздраженно выплюнул он.

Тони и Норд синхронно повернулись в его сторону: оба до отвращения выспавшиеся и бодрые. На большом кухонном столе из темного мрамора, специально изготовленном для Денниса в единичном экземпляре, царил настоящий хаос, венцом которого была большая сковорода с антипригарным покрытием, изуродованным железной лопаткой для десертов.

– Я хотел сделать себе завтрак, а твой приятель наорал на меня.

Деннис перевел взгляд на принца и процедил сквозь стиснутые зубы:

– Это была первая сковорода, на которой я впервые приготовил что-то самостоятельно.

– То есть ты украл ее из дворца?

– То есть ты одеваешься и убираешься из моего дома.

Губы Тони тронула удовлетворенная ухмылка, которую он постарался утопить в чашке крепкого кофе, пропитавшего своим ароматом весь первый этаж, включая самую дальнюю и холодную комнату – комнату Денниса.

Несмотря на вскипевшее в крови раздражение, Деннис все же занялся быстрым завтраком, но перед этим приказным тоном велел Норду убрать следы оставленного после себя хаоса.

Нехватка сна все же сказывалась на нем: желание зевнуть то и дело застревало у него в горле, вынуждая жмуриться, и это не осталось незамеченным.

– Снова не спал всю ночь? – шепотом поинтересовался Тони, краем глаза наблюдая за усердными попытками незваного гостя оттереть медовое пятно с гладкой поверхности стола. – Ты мог прийти ко мне.

«Ага, – пронеслось в мыслях Денниса, – чтобы отвечать на неловкие вопросы по поводу непонятных покраснений на моей безупречной коже?»

– Все в порядке, – отозвался он, – нужно просто немного потерпеть.

Выражение лица Тони не обещало ничего хорошего, кроме очередного серьезного разговора, который, как и всегда, закончится его капитуляцией и вскинутыми в примирительном жесте руками.

Жизнь столкнула их в далеком 2005 году, двадцать первого июля, когда они были еще детьми и даже полгода разницы в возрасте большинству казались непреодолимым барьером для общения. Однако Деннис всегда предпочитал ровесникам компанию тех, кто старше, и какие-то три с половиной года не были для него проблемой. Они не оказались проблемой и для десятилетнего Антона, сына известной оперной певицы и детского писателя.

Всегда смурной, замкнутый Деннис, практически ничего не произносящий кроме «спасибо» и «нет, спасибо», проявил к незнакомому мальчишке непонятный даже для него самого интерес. Во дворец он вернулся с первым и единственным другом и сразу же предупредил маленького принца: «Не обижай его». Норд, которому к тому моменту уже исполнилось семь лет, стиснул в руках задачник по математике, но все же доброжелательно улыбнулся смущенному происходящим Антону и велел ему чувствовать себя как дома. И в будущем на какое-то время для семьи Хорхонен дворец действительно стал настоящим домом, потому что бьющийся в ознобе Деннис взглянул королеве в глаза и прохрипел, все еще чувствуя на языке вкус морской воды: «Попросите кого-нибудь привезти сюда Тони».

В какой-то момент отношения между Антоном и Нордом из приятельских перетекли в примитивное терпение общества друг друга, и Деннис чувствовал бесконечное раздражение, находясь между ними, особенно на своей собственной кухне.

Он сидел напротив них и отсчитывал минуты до момента, когда сможет закрыть дверь за Его Высочеством. На кухне было слишком солнечно, Тони слишком шумно дышал, принц вел себя слишком невозмутимо. Здравый смысл твердил Деннису, что он должен быть благодарен Норду за то, что тот вот уже три года мастерски делает вид, что им нечего скрывать, и все просто отлично, но каждый раз, оказываясь наедине с последствиями столкновения их губ, ему приходится бороться с тайным желанием свернуть ему шею, чтобы все наконец закончилось.

От невеселых мыслей Денниса спасло оповещение системы безопасности: кто-то преодолел главный охранный пункт. Тони быстро ввел нужную комбинацию цифр на экране своего телефона и со всем присущим ему тактом нарушил молчание:

– Кажется, чья-то няня едет.

– Она мне не няня, – рявкнул Норд.

Он выдернул из коробки несколько салфеток, чтобы стереть с губ остатки завтрака, и нервно одернул футболку. Он предпочел не надевать вчерашний костюм и остался в одном из запасных комплектов одежды, которыми забита гардеробная в отведенной ему комнате. В глубине души Деннис готов был признать, что такой вид парня нравился ему гораздо больше, особенно вид обнаженных жилистых рук, на которые он смотрел дольше, чем следовало, и невольно задавался вопросом: так ли было бы отвратительно ощутить их на своем теле, хотя бы через одежду?

Запив навязчивые мысли глотком теплой воды, он проследил за движениями Тони и взглянул на принца:

– Здесь слуг нет, иди открывай.

Норд покосился на еще не погасший экран телефона, прочел, что внутренние ворота открыты, и поежился. Его рот приоткрылся, но Деннис оказался быстрее:

– Я не буду за тебя просить. Учись разбираться с последствиями своих поступков самостоятельно.

– Ты бессердечный человек.

– Вы злоупотребляете гостеприимством, Ваше Высочество.

Деннис даже не дернулся, когда трель дверного звонка эхом пронеслась по дому, и кивком головы указал принцу в сторону выхода. Он действительно не собирался вмешиваться и без сожалений проводил поникшего Норда взглядом под одобрительную улыбку Тони. Тот, облегченно вздохнув, собрал грязную посуду со стола, чтобы загрузить ее в мойку, и потянулся было к пульту от телевизора, когда тихие неразборчивые голоса из холла начали перерастать в откровенную ругань.

«Сиди на месте, это не твое дело»

Но секунда – и ноги уже твердо стоят на полу.

– Деннис, – Тони покачал головой. – Ты не должен нянчиться с ним.

– Я не нянчусь, я предотвращаю скандал в своем доме.

Принц Норд стоял, сложив руки за спиной и гордо расправив плечи, на расстоянии вытянутой руки от Джъяны, его поверенной. Это была серьезная коротко стриженная женщина неопределенного возраста, ежегодно проходящая военную подготовку и не обладающая даже намеком на чувство юмора, когда дело касалось ее подопечного. Ей никогда не нужно было объяснять дважды: она всегда отлично знала свои обязанности и безукоризненно выполняла поручения, была сосредоточена и внимательна, и не попадалась в ловушки Его Высочества, желающего остаться без абсолютного контроля за пределами дворца. Поэтому красные пятна, расползшиеся по ее смуглому острому лицу, поразительно гладкому и нетронутому морщинами, кричали ни о чем ином, как о сильном стрессе: еще никогда принц не ставил под угрозу свою кристально чистую репутацию подобными выходками. Или же она просто так думала.

– Вас видело по меньше мере трое официантов, Ваше Высочество.

Норд не был впечатлен словами Джъяны и без тени беспокойства предположил:

– Я думаю, это не самое худшее, что им доводилось видеть. К тому же, ты наверняка сделала им свое фирменное внушение?

– Ваше Высочество…

– Хватит! – вскипел принц. – Кто не знает, что монархи тоже любят прибухнуть? Пока мы продолжаем трястись над тем, что о нас подумают люди, мы продолжим прятаться по углам, как чертовы крысы. Мне надоело жить в шкафу. Я не сделал ничего, что не делал бы каждый в королевстве. Напился! – Норд повысил голос и стиснул за спиной ладони в кулаки. – Я напился! Не отписал другому государству кусок нашей земли, не развязал войну и не дал денег в долг на безвозмездной основе королю Хоксбурга. Просто напился, как поступает каждый человек хотя бы раз в жизни. Почему ты не спрашиваешь, почему я это сделал? Конечно, это не так важно, как то, что подумает обо мне какой-нибудь официант или чья-нибудь незамужняя дочь, флиртующая со мной весь вечер, но имеющая тайный роман с простым парнем, которого ни за что не одобрят ее родители.

Деннис, заметивший в глазах Джъяны огонек несогласия, решил, что ему пора обозначить свое присутствие. Он шагнул вперед и загородил собой принца.

– Ваше Высочество, – Джъяна склонила голову.

– Ты не собирался вмешиваться, так не вмешивайся, – продолжил злиться Норд.

Деннис даже не обернулся, чтобы смерить его уничтожающим взглядом, и обратил все свое внимание на его поверенную.

– Могу я рассчитывать, что произошедшее на благотворительном аукционе останется только между нами?

Джъяна наконец подняла взгляд. Ее крепкие плечи напряглись.

– Королева велела докладывать о любых неприятностях. При всем уважении, господин Новицки, но не сносить мне головы, если слухи об алкоголизме принца дойдут до ее ушей.

Неприятное слово «алкоголизм» резануло слух. Деннис услышал, как Норд втянул ноздрями воздух, грозя вот-вот взорваться, и вскинул руку, как делал каждый раз, когда просил всех замолчать.

– Я беру эту ситуацию под свой контроль, Джъяна. Предположим, что твои опасения верны, и один из трех свидетелей распустит свой язык: тогда все последствия лягут только на мои плечи, тебе ничего не будет угрожать. Ответственность перед королевой Лукией понесу я.

Принц за его спиной тихо выругался.

– И с Его Высочеством я поговорил. Полагаю, он меня понял.

– Конечно, Ваше Вел… – Норд осекся и замаскировал свою запинку кашлем. – Высочество.

В янтарных глазах Джъяны отражалось сомнение. В ней боролись долг перед королевской семьей и уверенность в непоколебимом авторитете члена королевской семьи из династии Новицки, свидетельницей которого она становилась не один раз, когда ей приходилось сталкиваться с непростым характером непростого юноши. Деннис решил воспользоваться брешью в ее броне.

– Если кого он и послушает, то только меня. Поэтому не нужно тревожить королеву, особенно сейчас, когда принц готовится к выпускным экзаменам. Это не поможет ему сосредоточиться.

Джъяна вновь склонила голову. Несмотря на заметное напряжение в плечах, выражение ее лица заметно смягчилось.

– Как прикажите, господин Новицки, – произнесла она. Однако в ее голосе слышалось отчетливое «но». – Но если моего, выражаясь языком принца Норда, внушения оказалось недостаточно, и за спиной Его Высочества начнутся перешептывания, мне придется о них доложить.

Деннис кивнул.

– Компромисс. Мне нравится.

Норд раздраженно цокнул языком. Не нужно было обладать сильной эмпатией, чтобы почувствовать исходящее от него негодование. Ему с самого детства казалось, что его мать слишком озабочена их репутацией и придает много значения тому, на что никто в здравом уме не обратил бы внимания. «Она чересчур трясется по пустякам, – прошептал он однажды Деннису, лежащему рядом, – такое поведение однажды сыграет против нее. Нужно быть проще. Даже королеве».

– Подожди меня в машине, Джъяна.

Женщина кивнула. Крепкая массивная дверь закрылась за ней бесшумно и быстро, даже жаркий сухой воздух не успел проникнуть в холл.

– Во вторник я буду готовиться к экзаменам в «Брезно», – обыденный тон Норда был слишком нарочитым. – Приходи, поможешь мне с математикой.

Деннис хмыкнул и жестом указал ему на выход.

– Конечно, и с математикой, и с химией, и даже с биологией.

Принц схватился за дверную ручку и обернулся через плечо. В его глазах вспыхнул игривый огонек, из-за которого Денниса бросило в холод от иррациональной секундной паники.

– С биологией я лет с тринадцати справляюсь сам, но если ты настаиваешь…

Его слова и похабная улыбка остались без видимого внимания. Он досадливо поморщился и последовал за своей поверенной. Деннис остался стоять, прибитый откровением к самому полу. До него не сразу дошло, что тихое урчание, донесшееся с улицы, принадлежало двигателю серебристого электромобиля третьего поколения, и только спустя несколько секунд ему удалось сорваться с места, чтобы приложить палец к сенсорному дверному замку. Раздалось три механических щелчка – дополнительная защита была включена.

– И сколько еще ты будешь впрягаться за него?

Это был первый вопрос, который задал Тони, когда Деннис из главного холла свернул налево, прошел через зал и закрыл за собой дверь просторной гостиной. Шторы были плотно задернуты, кондиционер работал на средней мощности, а центр помещения был свободен – всю мебель они предусмотрительно сдвинули ближе к окну еще прошлым вечером, но неожиданный звонок Норда спутал все планы. У них оставалось не больше двух часов до приезда бригады, присылаемой из дворца каждые три дня для поверхностной уборки и дважды в месяц для генеральной, которая всегда становилась для Денниса тяжелым испытанием. Его рука тянулась к телефону каждые три минуты, чтобы развернуть на экране все изображения с камер видеонаблюдения и проследить за действиями молчаливых, бесшумных и очень шустрых профессионалов.

– Это был последний раз, – он потер горящие от недосыпа глаза и камнем упал на теплый пол.

– Ему почти восемнадцать, – напомнил Тони, – уже поздно пытаться вскрыть его черепную коробку и вложить в нее свой мозг.

– Я и не пытаюсь.

Деннис уперся в друга тяжелым взглядом и дополнил его приподнятой бровью, словно предлагая ему продолжать и посмотреть, во что выльется этот разговор. Тот ожидаемо сдался и положил руки поверх бетонного блока.

– Ты уверен? В прошлый раз это кончилось тем, что пришлось перестилать пол в моей комнате.

Уверенный кивок вместо ответа не до конца развеял его сомнения, но все же он размял шею, похрустел пальцами и вздохнул, собираясь силами. Деннис в очередной раз позволил себе забыть о десяти лет дружбы, чтобы рассмотреть симпатичного двадцатилетнего парня напротив себя: густые и курчавые, но выпрямленные гелем каштановые волосы, унаследованные от матери, глубоко посаженные карие глаза, подаренные отцом, и небольшой шрам над верхней губой от лопнувшей из-за скачка напряжения лампочки. Тони был именно просто симпатичным, но широкие плечи бывшего пловца добавляли ему баллов привлекательности, которые не перекрывали даже дурацкие клетчатые рубашки.

– Начинать?

Деннис кивнул.

Тони поводил ладонями над шероховатой поверхностью блока и, закрыв глаза, прикоснулся к нему. Первые секунды не происходило ровным счетом ничего, стало так тихо, что стук собственных сердец просто оглушал, но затем произошло нечто, что никак не поддавалось объяснению вот уже продолжительное время.

Бетон под руками Тони задымился, зашипел и начал густеть, превращаясь в тягучую и дурно пахнущую жижу.

– Не спеши, – тихо попросил Деннис, – не спеши.

– Я стараюсь.

Длинные смуглые пальцы с россыпью веснушек задрожали, и кисловатый запах, наполнивший помещение, раздражал горло, вызывая желание как можно быстрее его прочистить. Видимость стала практически нулевой, но протяжное чавкающее «бульк» взорвавшегося стройматериала лишило парней необходимости в ней. В гостиной стало еще жарче, душнее и завоняло аммиаком.

– Я же предлагал сделать это на улице.

Тони, закашлявшись, вскочил на ноги и в несколько больших шагов оказался около окна. Дневной ноябрьский воздух ворвался внутрь, а густой белесый дым начал клубами вырываться наружу.

Деннис поморщился, чувствуя сухость во рту и горле. Он не был уверен в успехе, но глубоко в душе все же надеялся на него. В этот раз катастрофа произошла даже на три секунды быстрее, чем в прошлый.

– Расслабься, не просто так я попросил постелить на пол хоть что-нибудь.