Читать книгу Путь на восток. Летопись Моттеруэля - Вадим Боратинский - Страница 9

Пленников вывели на просторную поляну, объеденную пасущимися на ней козами. Небольшое пастбище ограждал покосившийся частокол, из-за которого выглядывали хижины, чей вид невольно заставлял сочувствовать их жителям. Пройдя мимо десятка этих ненадежных построек, пленники, наконец, увидели что-то, что выглядело способным пережить хотя бы одну зиму. Эта хижина стояла в центре полукруга из менее крупных построек, из которых навстречу пришедшему отряду выбегали дети и женщины, приветствуя вернувшихся из долгого и не самого удачного похода мужчин.

Три жителя Сельна и один уроженец Овражья – небогатый улов для лучшего отряда такого могучего племени. К слову, дети и женщины были одеты еще хуже мужчин. Или не одеты вовсе. Отряд разбрелся по своим домам, только четверо из них остались и повели наших героев прямо в местный дворец. За дверью из козлиной шкуры стоял терпкий запах каких-то трав, кипящих в котле. В правом углу была сооружена нехитрая кровать, покрытая бельем из шкуры, слева находилась прочая мебель, в которой можно было бы хранить какие-то вещи, не будь она такой кривой. На полу, как можно было догадаться, были постелены шкуры, хотя и не козьи. Волк, медведь и еще один зверь, которого по шкуре разобрать оказалось сложно, украшали покои вождя нукшей. Он сидел в окружении двух воинов и до того, как их уединение было нарушено, о чем-то совещался с ними.

Когда пленников ввели внутрь, двое сидевших подле вождя заменили предыдущих воинов, стороживших Ватиньера, Коловари, Нуреторна и Эрдола. Освободившиеся, откланявшись, покинули хижину. Из пленившего наших героев отряда только Дольф остался в покоях вождя. Он и занялся представлением сторон.

– Перед вами вождь нашего племени – Карст Грозовой, преклоните колено!

Пленники переглянулись, услышав имя вождя и, не без помощи подчиненных Карста, согнулись в три погибели. Вождь приветствовал гостей с голым волосатым торсом, на котором хорошо виднелись развитые мускулы. Начавшие седеть волосы плавно переходили в торчащую во все стороны бороду. Из-под маленького лба пленников осматривали соколиные глаза.

– Пусть гости сядут, – хриплым голосом скомандовал он. Тут же пленникам подсунули подушки, которые те с удовольствием заняли.

– Где вы их поймали? – спросил у Дольфа вождь.

– На границе наших владений, возле ручья.

– Хм-м-м, – многозначительно промычал Карст и после мгновения молчания приказал, – говорите, кто вы такие, что осмелились зайти на земли нашего племени?

– Мы – жители поселений с запада. К сожалению, о вашем великом племени не дошли слухи до наших дальних краев, – ответил Нуреторн. – Но мы обещаем, что не возьмем ничего с ваших земель, не тронем ни ваших коз, ни людей.

– Не возьмете и не тронете, – подтвердил Карст. – Мертвые не крадут и не убивают, а завтра на рассвете вы отправитесь к своим предкам.

– Жду с нетерпеньем этой встречи, но был бы бесконечно рад узнать причину столь жестокой расправы, – как можно вежливее произнес Нуреторн.

– Вопросы вас не спасут. Вечно на наши земли приходили люди из большого поселения на воде, забирали наш скот, наши земли, наших людей. Теперь мы ответим вам тем же. Ваши блестящие ножички, лошади и каменные дома вам не помогут. Нукши вернут свое.

– Но никто из нас никогда не встречался с вашим племенем, как мы могли причинять вам вред? – возмутился Коловари.

– Тогда вы ответите за зло ваших сородичей. Им было плевать, что они убивают невинных. Уведите их в свободный дом и глаз не спускайте! – приказал вождь.

Дольф вместе с двумя воинами на виду у всех жителей деревни провел пленников к одной из хижин, отличающейся от всех более крепким каркасом и каким-то намеком на каменные стены. Там их и оставили, заперев дверь из толстых ветвей и завесив ее шкурой.

Внутри не было ничего, кроме голых стен и нескольких лавок, половина которых оказалась сломана. В одном углу была набросана солома. Немного постояв, пытаясь осмыслить случившееся, узники сели на неприглядное и не слишком мягкое ложе.

– Что за напасть, – начал Ватиньер, – здесь мы не должны были никого встретить, никогда эти места не заселялись дикарями. Они бы не сунулись так близко к нголримам.

– Я тоже никогда не слышал о племени нукшей, – произнес Эрдол, – в лесах Харнауса обитают племена дикарей, это всем известно, но чтобы они зашли так далеко на запад…

– Зато я слышал об этом племени, – вмешался Коловари, – эти люди несколько столетий жили в лесах у подножья гор, но гораздо севернее.

– Да, это те самые нукши из лесов под Когартом, – согласился Нуреторн. – Еще когда я был там в первый раз, слышал, что племена досаждают крестьянам, поэтому время от времени отряды из Когарта совершали набеги на нукшей, отгоняя их выше в горы и глубже в лес.

– Гм-м, так вот о чем говорил Карст, вспоминая об убийстве его сородичей. Только вот историю пересказал он на свой лад, – буркнул Ватиньер.

Нуреторн снова медленно закивал головой:

– А отомстят нам за защиту крестьянских деревень от набегов.

– Возможно, стоит объяснить это Карсту, и он помилует нас? – предложил Эрдол.

– Скорее нас помилует шторм в море, чем вождь племени дикарей, – резко ответил Ватиньер. – Нападать и грабить они не считают чем-то дурным, они живут этим и будут жить, пока их не поубивают. А вот разорение своих деревень просто так терпеть они не станут и, будучи не в силах отомстить жителям Когарта, отомстят первым встречным.

– Нам, как всегда, повезло оказаться ими, – заметил Коловари.

– И неужели вы теперь так просто сдадитесь и умрете от рук этих дикарей?! – возмутился Эрдол.

– Не пори горячку, парень, – успокоил его Ватиньер, – посмотри, мой брат думает. А значит, волноваться не о чем, к утру в его голове родится хоть какой-то план. Мы выбирались с ним из таких передряг, по сравнению с которыми эта – комариный укус. Верно, Коловари?

– Уж поверь, – согласился тот, – этих двоих так просто не возьмешь. Да и я не из самого мягкого теста слеплен.

Эрдол слегка воспрянул духом и начал задумчиво ходить по хижине, служившей темницей.

– Нас охраняют всего два воина, – шепотом сказал он, – почему нам не попробовать сбежать?

– Звуки битвы разбудят всю деревню, – ответил Нуреторн, – с боем нам не удастся прорваться через всех дикарей, как бы хороши мы ни были. Да еще и все наши вещи забрали, так что, даже если нам удастся проскользнуть незамеченными, долго мы без них не протянем.

– Не все вещи, – возразил Коловари, доставая из-за пазухи трубку и кисет табака из сапога.

– Одним табаком мы не наедимся по дороге к Лаасу и вряд ли укроемся им во время холодных горных ветров, – без заметного веселья ухмыльнулся Нуреторн. – Да и сражаться оружием, которое дал в дар нам Нустор, гораздо сподручнее.

На эти слова Коловари вытащил из сапога кинжал.

– Может, у тебя там и ужин завалялся? – удивился Ватиньер.

– К сожалению, нет, друг, но еще одна трубка вполне найдется.

Вскоре два товарища покуривали на соломе, пуская голубоватые кольца дыма, растворяющиеся в темноте. Лишь некоторые из них виднелись на свету, прорывающемся через дыру в потолке, сделанную для выхода дыма. Судя по тусклости этого света, близился закат.

– Впереди у нас целая ночь, – сказал Нуреторн, – можно успеть продумать несколько путей для побега. Попробуйте вспомнить, что видели по дороге сюда в деревне, когда нас вели нукши. Скорее всего, казнь будет на главной площади, понять бы, где она, в какую сторону бежать…

– Ответ на этот вопрос проще, чем кажется, – сказал Эрдол, – по дороге к дому вождя мы проходили через большую площадь прямо перед его хижиной. Неподалеку от нее находилось строение, очень похожее на помост, откуда он мог командовать своими людьми.

– И точно, – согласился Коловари, – я тоже видел это. За хижиной вождя всего пара-тройка домов, а дальше уже этот хилый частокол. Вождь со своей охраной, должно быть, будет со стороны хижины, остальной народ – напротив. Если бежать, то в сторону хижины вождя.

– Надеюсь, чай с завтрака у него не успеет остыть, а то у меня кишки гремят, как колесница, – вставил Ватиньер. – А путь через горы уж точно холодный, долгий и опасный.

– Что вы знаете о нем? – поинтересовался Эрдол. – Интересным рассказом и время можно скоротать.

– Время до смерти, – усмехнулся Коловари.

– Я уже говорил тебе, что Лаас – место, где никто из отряда еще не был, – начал Нуреторн. – Этот город – одно из первых поселений людей на нашем острове, поэтому разные ученые и путешественники многократно описывали его. Некоторые из их работ не представляют особой ценности – простые путевые заметки, рассказывающие о приеме, который оказали нголримы, и еде, которой они угощали гостей. Но есть и бесценные рукописи: «Похождения через Золотой город» Вазира Тодосского, в которой подробно описаны высочайшие вершины гор, перевалы, в которых проложены тракты, и тропы, города, прилегающие к хребтам, животные, обитающие в их окрестностях и растения, произрастающие на всех высотах. В этой книге предложено и объяснение уменьшения тепла с высотой, вполне разумное, как мне кажется. Пожалуй, никто не внес в исследование нашего острова больше этого ученого, а ведь с его смерти прошло уже почти триста лет, – вздохнул рассказчик.

Устроившись поудобнее, он продолжил:

– Когда я еще в первый раз был в Харнаусе, мне в руки попал путевой дневник магистра Роланда, прислуживавшего тамошним графам чуть больше века назад. Очень приятно было вдалеке от дома читать прекрасные описания Сельна, в котором Роланд несколько раз ночевал во время своих странствий. Из этого дневника я узнал много и о своем прадеде, который тогда уже ушел на заслуженный отдых в родные места… Ну, и лучшего описания самого высокого города на острове – Лааса – я не видел. Помимо лаконичного рассказа о его истории, Роланд подробно описал нрав нголримов, их внешность, сам город, его окружение и, что самое главное, путь от Бракенлоу до Лааса и дальше на запад…

– И что же нас ждет на этом пути? – воспользовавшись паузой в рассказе, спросил Эрдол.

– Больше всего повторяется слово «холод», – отвечал Нуреторн. – Магистр писал, что старый тракт, по которому из восточных владений купцы ездили в Лаас за ценными металлами и самоцветами, везя с собой овощи, фрукты и пряности, продолжается и дальше, извиваясь, как река, сквозь темно-серые безжизненные скалы. И западная, ближняя к нам его часть, покрыта снегом круглый год. А зимой языки льда спускаются почти до реки Сарвайн, которая протекает в двух лигах к западу.

– Не позавидуешь жителям Лааса, – содрогнувшись от одной мысли о снеге, сказал Эрдол.

– Нголримы не стали бы строить город в месте, в котором их ждет неминуемая смерть от холода. По рассказам, когда они выбрали его, зимы были еще холоднее, а весна в некоторые годы даже не наступала. Их каменный город был вырезан в скале в том месте, где на поверхность выходят горячие источники – следы огня, некогда извергаемого Ракаросом и Валдретом – пиками, окружающими сумеречный перевал, в котором и расположен город. Через одну из этих исполинских древних вершин лежит наш путь.

– Мы будем взбираться прямо на огнедышащую гору? – удивился юноша.

– Она давно не извергает пламени, уснула еще до первых людей на острове. Никто бы и не понял, что Валдрет и Ракарос – вулканы, если бы не вулканическое стекло и огромные поля окаменевшего пепла. Но взбираться нам на них, к счастью, не придется. Вершины их покоятся на высотах, где не ступает нога человека. Давным-давно нголримы в поисках драгоценных даров гор глубоко врылись в недра Валдрета. Жажда добычи провела их сквозь всю твердь горы-гиганта, и они вышли на его западный склон. Очень кстати, как раз рядом с этим выходом шахты, прорытой искусными рудокопами, проходил тракт, ранее огибавший огромным крюком Валдрет. Дорога через мрачный тоннель стала гораздо короче и безопаснее. Нам предстоит пройти через него. А за ним уже и долина, в которой лежит город Лаас. Помнишь, какой герб висит на его воротах?

– Белый орел над скрещенными киркой и топором, – моментально ответил Эрдол. – Этот герб принадлежит семье нынешнего графа?

– Во всех восточных владениях гербом графства действительно становится герб его правителя. Но не в Лаасе, – пояснял Нуреторн. – Нголримы отличаются от остальных, у них нет влиятельных семей, которые одним словом могут изменить решение графа, имеют огромное войско и владеют землей. У семей нет гербов. На все владения герб один – герб нголримов. Они все – одна большая семья, поэтому и на острове, и на материке их города стоят нерушимыми тысячелетия. Людям из долины, как называют всех остальных сами нголримы, стоит поучиться у них.

– Но ведь самое богатое владение с самой большой территорией и армией – не графство Лаас.

– Ты про Дрейл или Харнаус? Да, у их правителей самые большие замки, у Мэрдолов золота больше, чем на всем острове, самые высокие стены окружают Нист, а не город нголримов. Но междоусобицы между семьями внутри владений не прекращаются никогда, все хотят забраться как можно выше по злосчастной лестнице власти, не обращая внимания на головы, по которым во время подъема приходится ходить. Забыв о каменщиках, которые строили эту лестницу для них, забыв даже о своих близких. И уж подавно о простых жителях графства, работающих на пухлых лордов в полях и мастерских. И что в результате? Добившиеся успеха цепляются за свое место у престола всеми пальцами, пытаются убрать с дороги всех возможных конкурентов. А тем временем за городскими стенами от голода умирают крестьяне, а дикари грабят их деревни. Бедняки на окраинах городов утопают в собственных отходах. В городской страже служат наемники, работают они за деньги, их не интересует защита графа, честь и совесть. На следующий день такую стражу может выкупить его вассал и захватить власть или просто манипулировать графом.

В таких владениях почти все зависит от правителя. При прошлом графе Харнауса каждому жителю старались помочь в минуты нужды. Часто он даже жертвовал из своих собственных запасов. Да и, честно признать, Кодран Мэрдол блестяще справлялся с должностью казначея. Деньги были всегда, и направляли их в нужное русло. До поры.

Нынешний граф Дрейла известен на острове как мудрейший правитель, несмотря на молодость. Поэтому меня и беспокоит эта записка, подписанная его советником. С трудом мне верится, что сам граф на такое способен. Либо он ведет очень сложную и опасную игру… В любом случае не стоит думать, что нголримы – отсталый или глупый народ. И уж тем более не стоит говорить об этом при них.

– Но неужели в каком-нибудь бедном жителе Лааса не может вспыхнуть зависть, желание найти единомышленников, отобрать имущество у богатых? Да и советники графа наверняка смотрят на своего правителя с завистью, тайно мечтая когда-нибудь взобраться на трон.

– Этот вопрос задавали себе многие. На востоке говорят, что горный воздух влияет на разум нголримов, делает их слабоумными. Как по мне, если этот воздух и правда так действует на людей, жителям восточных владений непременно стоит пожить несколько лет в горах.

– Не забывай и об Айнуре, Нуреторн, – вмешался в разговор Коловари.

– Разумеется, – ответил рассказчик и поблагодарил кивком друга за напоминание. – Религия, которую исповедуют нголримы, не терпит тяги людей к богатству, похоти, убийству. А они – очень набожные люди, хоть по ним и не скажешь…

– Я думал, все боги не терпят грабежа и насилия, – смутился Эрдол.

– Как я уже говорил, нголримы отличаются от остальных людей. Может быть, дело действительно в горном воздухе, но правда такова, что они ставят законы Айнура, своего единственного божества, выше собственных желаний. А эти законы, если вдуматься, придумали сами люди. Что еще раз говорит о мудрости нголримов.

– Вы не верите в богов? – обратился к спутникам юноша.

– Отец как-то сказал мне, что лучшая молитва – упражнения с мечом. Спасло жизней гораздо больше, чем боги, – наконец сказал свое слово и Ватиньер.

– Я верю в то, что видел или видели те, кому я доверяю, – заявил Нуреторн. – Люди эти встречали ханайцев, видали морских чудовищ на севере от острова, города на материке, которые больше целых владений на нашем острове, огромное море песка на самом его юге и бескрайние ледяные пустыни на севере. Магистр, служивший бывшему графу Харнауса, говорил, что видел в мрачных скалах дракона размером с небольшого орла. Богов не видел никто. Но никогда ни слова дурного я не скажу о человеке, поклоняющемся своему божеству, если только он не привлекает других к поклонению.

– Мой отец говорил, что, если бы милосердные боги были, после его усердных молитв к нему на постоялый двор стали бы заходить вдвое чаще, – рассмешил спутников Эрдол. – Я не сильно разбираюсь в богах, по мне, гораздо интереснее то, что ежедневно окружает нас.

– Ну и славно, что наши представления об этом совпадают, – подытожил Нуреторн.

Несмотря на нависающую угрозу, исходящую от, вероятно, кровавого рассвета, в ветхой темнице образовалась довольно благоприятная и даже уютная, насколько это возможно, обстановка: Нуреторн с комфортом развалился на доске, когда-то являвшейся скамейкой, а нынче просто лежавшей на куче соломы. Эрдол дремал, оперевшись спиной на остатки другой скамьи. Коловари с Ватиньером пускали прозрачные пахучие облака успокаивающего, наполняющего всю хижину дыма.

То ли из-за тревожных мыслей о будущем, то ли от волнующих рассказов о прошлом никто из отряда не хотел спать до самого утра. Отчасти удивившись этому, вошедший в хижину с первыми лучами солнца воин в легком поношенном облачении на мгновенье застыл, почувствовав на себе цепкие взгляды четырех пар глаз. Он положил в середину хижины мешок и отошел обратно к двери.

– Вождь говорит, что скоро вас поведут на площадь, чтобы показать народу и решить, что с вами делать, – сказал он.

– Нам уже сказали, что с нами сделают, – удивился Ватиньер.

– Вождь лишь сказал свое мнение. Решение вынесет народ, – ответил воин и вышел, закрыв за собой деревянно-меховую дверь.

Оставшиеся взаперти путники переглянулись, пытаясь понять, что же им сулит наступающий день. Но ответ дать, разумеется, никто не мог.

– Возможно, кому-то из нас суждено сегодня расстаться с жизнью, возможно, каждому из нас, – начал Нуреторн. – Если решением народа будет незамедлительная казнь, бегите. Забудьте про оружие и припасы, забудьте про тех, кому бежать не удастся. Кто-то из нас должен выжить, чтобы закончить дело. Иначе все погибнут напрасно.

Ватиньер с Коловари спокойно кивнули. Опыт, сосредоточенность и мужество были в их глазах. Чего нельзя было сказать об Эрдоле. На его лбу выступил холодный пот, глаза намокли, пальцы на руках дрожали, не слушаясь хозяина. Он был еще совсем мальчиком. Не успел он отойти и на сотню лиг от дома, как ему пришлось встретиться со смертельной опасностью. На деле все оказалось совсем не так, как он представлял. Больше всего юношу мучила мысль, что он умрет беззащитным, в лесу, далеко от отца, от людей, которые могли бы его вспомнить добрым словом. Но все мысли мешались мутной кашей перед лицом страха. И страх этот, наполнявший хижину, не остался незамеченным. Ватиньер подошел к молодому спутнику, положил руку ему на плечо.

– Не торопись отчаиваться, парень, – сказал он ему. – Понимаю, в первый раз тяжело справиться с этими чувствами, но после тебе будет гораздо легче.

– Если вообще наступит это «после», – дрожащим голосом отвечал Эрдол.

– Посмотри на нас, – выпрямившись во весь свой огромный рост, сказал Ватиньер. – Ты думаешь, что кто-то из этих ребят позволит навредить тебе? В голове моего брата, не сомневаюсь, уже не раз был прокручен план нашего спасения. Он не всегда говорит о том, что думает, но это не мешает ему раз за разом вытаскивать нас из всяческих передряг. За Коловари я волнуюсь еще меньше: с его ловкостью ни один дикарь не поймает его, даже если они окружат нас кольцом! Да и я, уж поверь, смогу за себя постоять и загорожу своим телом любого из нашего отряда от врага, если потребуется.

– А коли только у тебя будет возможность бежать, мы сделаем так, чтобы ты это сделал любой ценой, – перебил Нуреторн. – И все же я прошу всех не рисковать и не предпринимать ничего самостоятельно до последнего момента.

Вскоре за пленниками зашли два воина и позвали за собой. Лица их скривились при встрече с ослепительными лучами солнца после мрака темницы. Сквозь яркий свет они услышали неразборчивые голоса, слившиеся в единый гулкий шум. Он приближался. Глаза понемногу стали привыкать к свету и скоро уже увидели толпу людей, заполонившую площадь у хижины вождя. Все они выглядели агрессивно и в то же время жалко. Угрозы, вылетающие из их уст, и камни, пускаемые руками, вызывали скорее сочувствие, чем ужас. По лестнице с кривыми ступенями пленников ввели на помост из свежесрубленной древесины светло-желтого цвета. От нее все еще приятно пахло смолой. Вел пленников уже знакомый им Дольф с каким-то еще воином, замыкал шествие другой неизвестный. Сразу за Дольфом шел Нуреторн, самым спокойным взглядом осматривая живую реку из дикарей, бушующую под помостом. За ним рядом шли Ватиньер и Эрдол. Второй после разговора успокоился и, к счастью, поборол панику, но страх снова овладевал им при виде разъяренной толпы. Ватиньер легкими толчками плеча и подмигиваниями подбадривал младшего товарища. Коловари шел последним из пленников, как всегда, глядя на то, по чему ступает его обувь.

Когда шествующие, наконец, поднялись на помост, он наградил толпу скучающим взглядом. Одетые во что попало люди трясли над головами своими ржавыми топорами и молотами; женщины визжали что-то неразборчивое, кидаясь грязью, которая, к слову, покрывала и их лица; дети постарше с интересом смотрели на прибывших, периодически переговариваясь друг с другом; совсем маленькие в страхе держались за полы одежды матерей, прячась за них. Вождь племени, ожидавший шествие на помосте, вышел вперед. На его поясе Нуреторн заметил меч, подаренный Ватиньеру Нустором.

– Перед вами четыре человека с западных лесных поселений, – начал Карст, когда люди внизу замолчали. – Их поймал наш храбрец Дольф. Выйди вперед, пусть все увидят нашего героя! – громко скомандовал он.

К вождю подошел высокорослый сгорбленный воин, на поясе у него висел старый длинный меч самого Нуреторна. Еще два старых клинка пленники заметили у тех, кто охранял их.

– Тебе и твоему отряду я даю два дня отдыха, ешьте и пейте за моим столом, сколько захотите! – заявил вождь. – И можешь выбрать себе любую женщину из нашего племени, она будет твоей, – шепнул, положив руку на плечо Дольфу, Карст.

Воин в благодарность кивнул, взглянул довольным взглядом на пленников и отошел обратно, держа за рукоять новое оружие.

– Люди из каменных поселений с севера, лесных поселений с запада сотни лет не давали нам житья, убивая наших братьев, забирая наш скот. За горами, на востоке, наших лесных братьев отгоняли проклятые агвены, но они смогли противостоять им и теперь даже получили место на их владениях. Настал час расплаты, пришло время нукшей!

Толпа ответила громогласным одобрительным криком, продолжающимся так долго, что вождю пришлось знаком руки попросить их замолчать.

– Эти люди зашли на нашу землю, думая, что им удастся причинить нам вред и уйти незамеченными, – продолжил вождь. – Дадим им возможность объяснить словами эти неразумные действия.

Нуреторн вышел вперед.

– Россказни о богатстве и силе нукшей с севера дошли до наших дальних краев. Но не знали мы, что владения ваши растянулись столь сильно на юг, и потому зашли мы на них волей случая.

Толпа принялась недоверчиво освистывать и окрикивать слова пленника. «ЛОЖЬ. СМЕРТЬ ЛЖЕЦАМ. СМЕРТЬ ВОРАМ», – слышались яростные возгласы. Вождю снова пришлось просить жителей поселения замолчать.

– Но правда в том, что мы искали владения вашего грозного племени, – продолжал Нуреторн. Эрдол с неприкрытым удивлением взглянул на него, Коловари и Ватиньер готовы были к подобному и сохраняли спокойствие и обреченное выражение лица. – Слухи о силе и мужестве вашего вождя заставили нас преодолеть долгий путь. Как искатели приключений мы не могли пройти мимо такого великого воина. И вот мы здесь. А ваш вождь не может подойти ко мне, даже когда мои руки связаны!

Сперва лесть подействовала на Карста, но потом его брови нахмурились, а кожа на лице налилась кровью. Он порвал на себе рубашку, показав всем свое могучее мускулистое тело. Нукши, почувствовавшие приближение зрелища, подбадривали своего вождя радостными криками.

– Ты пожалеешь, что не согласился на быструю смерть, – прорычал вождь. – Приведите здоровяка к пню!

Ватиньера подвели к месту, предназначенному для лишения головы уготовленных к казни пленников, и заставили встать на колени.

– Как только я отрублю тебе ноги, ты увидишь, как голова твоего друга покатится по бревнам. Твоя будет следующей! – объявил вождь. – Дольф, дай ему свой меч!

Дольф неохотно вытащил из ножен длинный клинок и протянул его Нуреторну. Карст ножом разрезал путы на его руках. Затекшая от тугой веревки правая рука схватила оружие. Тут же силы вернулись к ней. Каждая царапина на рукоятке была знакома его хозяину. Он ловко покрутил меч в руке, будто вспоминая, как им пользоваться, затем твердо схватил и встал в стойку. Карст с резким лязгом вытащил короткий меч и направил его на соперника, взяв в руки как мясницкий тесак. Противники описали круг на месте, прежде чем первый из них решился сделать выпад. Нуреторн легко увернулся от клинка. Лицо вождя покрылось гримасой боли, но он быстро снял эту маску и вновь сосредоточился. Нуреторн, удивленный такими быстрыми изменениями, немного отошел назад и приготовился принять следующий удар. Поняв, что Карст не торопится нападать, а лишь гордо расхаживает по помосту, воодушевляя толпу, Нуреторн выполнил ложный выпад, заставив соперника потерять равновесие, после чего нанес быстрый удар чуть выше плеча. Только благодаря невероятной физической силе и ловкости вождю нукшей удалось парировать его. При этом лицо его вновь скривилось от боли, и он с удивлением посмотрел на рукоять меча, но снова отбросил мысли об этом и сконцентрировался на сопернике. Нуреторн выжидал. Оставаться спокойным в такой ситуации Карсту долго не удалось, он бросился на младшего Ильмерина и начал наносить удары один за другим. Все они соскальзывали с меча Нуреторна. Наконец, вождю удалось нанести неожиданный удар, за которым его соперник успеть, казалось, не мог. К этому времени по лицу Карста уже катились слезы. Удар этот был для него последним. С криком он выкинул клинок на землю и обхватил одной рукой запястье другой. На нем чернели страшные ожоги, а рукоять меча слегка светилась огнем цвета утреннего солнца, исходящего от символов на ней.

Нуреторн понял, что второго шанса не будет, и с необычайной ловкостью подскочил к брату и развязал путы на его руках. Ватиньер тут же поднял свой меч, лежащий у ног вождя. Рукоять приятным теплом встретила хозяина. Обезоруженные Карст и Дольф в замешательстве попятились. Без промедления воины, стоящие ранее подле Коловари и Эрдола, достали из-за поясов топоры и бросились на освободившихся пленников. Ватиньер принял удар мечом, разрубив древко топора пополам. Следующим движением он всадил меч в сердце противника по самую рукоять. Вытаскивая оружие, он крикнул стоявшим в замешательстве Коловари и Эрдолу: «Бегите!» Нуреторн легким движением корпуса уклонился от резкого взмаха топора, оставив противника за спиной. Лишившись равновесия, тот не смог отбить скользящий удар, направленный под колено. Склонившемуся от боли воину Нуреторн резким движением перерезал горло. Когда схватка закончилась, он обернулся в сторону еще связанных товарищей. Они уже приближались к хижине вождя, когда непонятно откуда послышался странный шум.

Бегущие замерли. Дольф и вождь, окаменев, повернулись в сторону ворот. От них в ужасе бежали воины, поставленные охранять их. За ними бежали не пришедшие на казнь люди. Хрупкий частокол с хрустом обвалился, и в деревню влилась, словно мутная черная горная река, пробившая плотину, толпа кричащих людей, быстро «затапливающая» поселение. Никто не успел опомниться, появившиеся со скоростью падающего за добычей сокола окружили наблюдающих за казнью. Все они были вооружены до зубов: обнаженные мечи, палицы, секиры, наконечники стрел, направленных на дикарей, отражали яркий солнечный свет. Вперед вышел рослый светловолосый человек с огромным двуручным мечом за спиной. Голубизну его голубых глаз можно было заметить, казалось, и с вершины Валдрета. В ужасе все воины-нукши побросали оружие.

– Карст, ты привел своих людей на наши владения, – сказал голубоглазый приятным, даже немного мелодичным голосом, – ты уже успел дважды напасть на сторожевую башню и украсть все, что там было. Мы тебя предупреждали, что будет, если ты придешь снова. Но это утро слишком прекрасно для кровавой расправы. Бери своих людей, и отправляйтесь обратно на север, жители Когарта, небось, соскучились.

Люди, которых привел высокий блондин, рассмеялись. Карст, пылая от гнева, смотрел на голубоглазого, лицо его было краснее самого спелого томата. Вдруг ярость исчезла, а на лице появилась злорадная улыбка, не предвещающая ничего хорошего.

– Нет, – ответил, прикрыв глаза, вождь нукшей. – Не стану я вновь переживать унижения от бесконечных гонений!

Неожиданно обернувшись, он подобрал топор у тела поверженного Нуреторном воина, вскочил и набросился на ничего не ожидавшего Ватиньера. Тот не успел даже раскрыть от удивления рот, Нуреторн, догадавшись о намерениях Карста, рванул к брату, но явно не поспевал, удар по беззащитной жертве был неизбежен. Лезвие топора блеснуло у щеки Ватиньера и резко ушло в бок, отлетев на несколько шагов. Вождь взвыл от боли. Нуреторн не сразу понял, что произошло, но, посмотрев в сторону голубоглазого предводителя отряда, увидел рядом с ним человека, опустившего лук с опустевшей, еще дрожащей тетивой. Стрела угодило вождю нукшей прямо в зад. Бедолага скорчился, пытаясь криками успокоить боль. Голубоглазый блондин рассмеялся и направился на помост в сопровождении меткого стрелка и еще двух воинов.

– Теперь ты будешь главным в вашем племени, – объявил он, глядя на недоумевающего Дольфа. – Уведи людей на север, я не желаю видеть их смерть, но я не желаю видеть и их на этих землях. Скоро мы вернемся и проверим, смышленее ли ты своего бывшего вождя.

Дольф кивнул и крикнул что-то непонятное ошеломленной толпе нукшей, все еще стоящей в окружении внезапно появившихся людей. По знаку своего предводителя, они расступились и дали выйти из круга пришедшим на казнь, чтобы те собрались в обратный путь.

– А что будет с ним? – спросил Дольф, кивнув на своего вождя, все еще лежащего в луже крови.

– Мы заберем его с собой и подучим общему языку. А то у него, видать, с ним туговато, – рассмешил своих товарищей голубоглазый.

Дольф кивнул и перевел свой взгляд на поднимающихся на помост Коловари и Эрдола. Воины, следующие за голубоглазым, направили на них свое оружие. Командир приказал им опустить его.

– Развяжите им путы, – сказал он, – пусть расскажут, зачем пожаловали на пир к этим дикарям. Вижу, вы не из этих, кто вы и куда направляетесь? – сделавшись в миг серьезным и даже каким-то величественным, обратился он к Нуреторну.

– Мы – люди из лесных поселений на западе, – ответил Нуреторн. – Путь наш лежал по старому тракту через Лаас, на восток. А нукшей встретить так далеко на юге мы не ожидали.

– Эти дикари вечно снуют с севера на юг в поисках пастбищ для своих козлов и какой-нибудь легкой наживы. Путь отважных странников лежит через наш город, и мы с радостью откроем вам его ворота. Меня зовут Хоракью, я – сын графа Лааса – Гарвальда Мере, – объявил голубоглазый. Его светлые волосы живо развевались на солнце, такого же цвета короткая бородка и усы окружали обветренные улыбающиеся губы. На нем был необычный чешуйчатый панцирь из темного металла, поглощающего свет, с вырезанным на нем разинувшим пасть хищником, напоминающим то ли медведя, то ли огромную кошку. Остальные люди в его отряде были облачены в серые стальные доспехи, за спинами их со щита блестел глазами белый орел герба Лааса. – С нами вы дойдете до города быстро, защита от заплутавших в горах нукшей вам будет обеспечена. Присоединяйтесь, по дороге расскажете подробнее о том, как четыре храбреца с запада попали в плен к дикарям.

Хоракью приказал одному из воинов объявить построение на тракте.

– Ваша милость, – как подобает, обратился к сыну графа Коловари. – Мы с радостью примем ваше предложение, но сперва нам надо бы заглянуть в хижину бывшего вождя. Там он… оставил наши вещички.

– И небось слопал все ваши припасы вчера за ужином, – усмехнулся Хоракью, – не волнуйтесь, отряд будет ждать своего командира хоть до следующей зимы! Но все же не рекомендую проверять.

Улыбнувшись и отвесив полупоклон, Коловари, прихватив с собой Эрдола, отправился в хижину Карста.

– Торвальд, скажи всем – выступаем, как только я выйду из ворот. Пока я не возглавлю колонну, веди их ты.

– Слушаюсь, ваша милость! – поклонился помощник и, звеня доспехами, удалился.

Вскоре вернулся и Коловари с юным спутником. На поясе у первого был меч, полученный от лесника, на спине – дорожный мешок, на плече у Эрдола болтался лук и пустой колчан.

– Видать, вождь знатно проголодался, – сообщил Коловари, показывая на почти пустой мешок.

– Не волнуйтесь, нашей еды хватит и на вас, – сказал Хоракью. – Не будем заставлять людей ждать, если вы готовы – выдвигаемся немедленно!