Читать книгу Дыхание того, что помню и люблю. Воспоминания и размышления - Вадим Егоров - Страница 10

Вот и снова в моем городе. Людмила Георгиевна, слегка вздохнув, сказала: " А я вам писала, спрашивала: когда вернетесь? " – " Извините, Людмила Георгиевна, -произнесла мама, – наверно, Ваше письмо отправили не туда. Ведь совсем неподалеку от нашего Черноморска находились еще Черноморское и Черноморский». Так я до сих пор и не понял «Черноморск» в «Золотом теленке» Ильфа и Петрова – «наш» или просто подходящее для сюжета название? Весь класс уже вовсю писал перьевыми ручками. Эх, сколько прекрасных деталей неизвестны сегодняшним школьникам. Например, это деревянные парты, сбитые из толстой доски с откидывающимися крышками, покрашенной черной блестящей краской столешницей и крючками для портфелей по бокам (на них, однако, портфели весить запрещалось)). Вверху посредине было гнездо для непроливашки – технологического чуда – чернильницы, из которой даже при положении ее «вверх дном» чернила действительно (!)) не проливались. Ручка с вставляющимся в нее гибким металлическим пером. Перочистка – два или три кружка из кожезаменителя на тканой основе – соединенных посредине заклепкой, чтоб чистить перо ручки, не пачкая промокашку.

Я старался учиться как можно лучше, но пропущенные недели давали о себе знать, да еще как. Это ж ведь как кино начать смотреть не с начала! Четверки шли вперемешку с тройками, последние преобладали. Я еще и заболел, обратно адаптируясь к уральскому климату. Дежурные по классу должны были брать у заболевшего ребенка выполнные им домашние задания и возвращать ему проверенные учителем тетради. Наш участковый детский врач Манухина выписала мне освобожденик от занятий на неделю или дольше, мои домашние ее недолюбливали, считали, что к своим делам она относится халтурно. Говорили вполголоса, чтоб не подрывать в моих глазах авторитет доктора. И то один раз. А я ее уважал. Ребенок чувствует отношение, в целом она тоже меня уважала и лечила совсем неплохо. Раньше не писали орз или орви, а писали «ангина» и никаких гвоздей, иногда, очень редко, – катар. Как и у множества детей, в горле у меня были миндалины или, по- сегодняшнему – гланды, которые при растущем организме на дожди и холода отвечали ангиной. В числе прочих лекарств, мой любимый пертуссин помогал мне хорошо.

Дежурными тогда были первая из встреченных в моей жизни (еще в тот день, когда мы знакомились с нашей первой учительницей) одноклассников Люда Колобова, получившая за позитивный нрав и некоторую (по детскости) округлость форм прозванье Колобок и тоже чуть кругленький, голубоглазый и умный Андрюша Мочалов. Они приносили мне мои тройки, а я ежился от неудобства, хоть и было это всего раза три -четыре. В нашем классе обозначились наши лучшие ученики, отличники, в числе которых были Наташа Иваненко и Лена Сергиенко, Люда Колобова, Галя Малафеева, Вера Радя, Лена Крацкина, Наташа Соломеина и мальчишки, среди который выделялся Андрей Успенский,…Андрей Мочалов, Сергей Куроптев. Потихоньку и мои дела пошли в гору, хотя в отличники выбиться не удавалось. Наша Людмила Георгиевна приобщала нас к алфавиту, выводя на доске изумительной красоты буквы с изящными изгибами и волосяными линиями.

Наша учительница использовала довольно эффективные формы морального поощрения за успехи в учебе. В том числе- пятерка из тонкого вишневого пластика, которую можно было использовать и в качестве закладки. Я чуть позже получал их не раз. Пятерочные тетради удостаивались яркой белой обложки с красной звездой. И такие у меня были. В середине октября школу облетела скорбная весть – умер директор школы – пожилой, со щеточкой усов, очень положительный. Он отпустил нас в Черноморск, хотя, наверно, не без небольшой внутренней борьбы в своей душе. И вот эта душа покинула тело… Мне было искренне жаль этого хорошего человека, хоть я его почти не знал. Объявили день траура по школе, занятий не было. В этот день я ходил по двору один и смотрел на мокрые листья тополей неподалеку от песочницы.

В шесть лет, ближе к семи, я уже мог гулять во дворе без старших. Потом за мной приходила баба Вера, или мама кричала в форточку «Ваадик!».. За партой я сидел с Людой Кривобоковой, девочкой совсем не кривобокой, хорошо учившейся, с добрым характером, она потом с родителями в Тольятти уехала. Всех помню, даже тех, кто из нашего класса вскоре ушел. Это крупный белокурый, ставший позже мастером спорта, Андрей Пястолов, и крепенький темноглазый с черным блестящим ранцем Андрей Шкляев, Валя Герасимова с туго заплетенной назад тонкой косичкой, черноглазый Сережа Неуймин, второгодник Сережка Шориков с замотанной изолентой правой дужкой очков и с кляксой на пиджачке.

Некоторые, очень симпатичные мне, люди появились в нашем классе немного позже – такие как очень живая, остроумная Вика Толстикова, красивая и превосходная ученица Лена Голикова, мой лучший друг Коля Ширыкалов, или же просто позже проявившийся именно в общении, дружбе со мной Сережка Трапезников. Тогда мои еще и однодворцы Ильюшка Шарипов и Люда Колобова были самыми близкими мне в классе людьми. Интересными мне ребятами были Сережа Делисевич и Сережка Куроптев. Умным, симпатичным внутренне и внешне был уже тогда Костя Ладейщиков. Очень помогал нашему классу папа хорошего, толстого и веселого Вити Фаерлихта – он работал водителем автобуса и постоянно помогал нашему классу по части разных экскурсий.

В сентябре после юга я познакомился и сдружился с Игорешей Агафоновым, с детства большим оригиналом. Как- то после уроков ко мне подошел худенький большеротенький мальчик в безупречно начищенных сверкающих черных ботиночках и произнес: «Ты ведь Вадька Егоров? А я – Игорь Агафонов. Давай с тобой дружить! «Так с той поры и началась наша с Игорёшей дружба.

В ноябре меня и других наших ребят приняли в октябрята. К белой рубашечке в праздники, а в будни – к серому пиджачку теперь была прикреплена октябрятская звездочка. Мы впервые ходили в кукольный театр на спектакль «Тигренок Петрик», хотя, возможно, это случилось немного раньше. Там один Тигренок был робким, даже трусливым. И его за трусость как позорящего высокое звание будущего ТиграГлавный Тигр лишил тигриных полосок. Петрик стал напоминать просто котенка. Это было очень обидно, и Петрик дал себе клятву во что бы то ни стало стать снова нормальным полосатым тигренком. Заболела мама – тигрица и за лекарством надо было идти через темный ночной лес. Но Петрик не испугался и храбро отправился спасать маму. И это ему удалось. Поэтому расчувствовавшийся Главный Тигр вернул (и по заслугам!) Петрику полоски. Прививку на человечность мы получали, стало быть, благодаря реальности и сказкам, людям и зверям. Иногда и от обратного.

В садике еще нам читали ненецкую сказку, где у мальчика и девочки тяжело заболела мама. Она просила детей уделить ей внимание, подать воды. Но дети только играли, шалили в яранге и вокруг нее. Мама страдала и пересохшими губами просила детей о помощи. Когда силы иссякли, женщина стала превращаться в птицу и полетела над зазеленевшей после снега тундрой. Дети вдруг поняли весь ужас своего положения и побежали за улетавшей мамой, сбивая в кровь ноги, кричали: " Мама, мамочка, не улетай! «Но ничего уже не помогло! Наверно их мама покинула мир живых… Но в любом случае, это о человеческой заботе к близким! Любите родных и близких, пока они живы! А рассказ „Палочка с шариком“», где мальчику какой-то дедушка подарил чудесную палочку. Когда палочка будет при нем, то все ему под силу будет, все он преодолеет. И вот настало время Че или пробил час Икс …и мальчик не испугался, повел себя очень храбро, достойно и победил. Потянулся в карман за спасшей его палочки с шариком, ан нет, дома осталась. А храбрость-то уже никуда не денется!

Как и театр, школа начинается с вешалки. Мы обсуждали там наши дела, смеялись, колотили друг друга мешками со сменной обувью. Помню, как-то меня с другими мальчишками отчитала член родительского комитета нашего класса мама Гали Малафеевой. На ней было темно- бордовое зимнее пальто с черным шалевым воротником и круглая черная шапочка. Недавно, уже в наши дни на встрече одноклассников, как всегда почти, в «зале делегаций» на работе у Лены Закалиной, в школьные годы – Голиковой, мы вспоминали первый класс с Галей Малафеевой, и она была очень удивлена, что через столько лет я помню как была одета ее мама в декабре шестьдесят пятого. «Такая зимняя одежда у мамы действительно была!» – обомлела она. Нашу гардеробщицу, очень душевную, немолодую уже, женщину, звали тетя Зина, Зинаида Петровна. Мы шли из школьной библиотеки, откуда только чтовзял ярко иллюстрированную книжку» Сказка о деревьях и ветре». Позже я и мультфильм такой посмотрел. А вот нашу тоже очень хорошую библиотекаршу я отлично помню внешне, а вот как зовут забыл. Помню, что ее имя было вписано году в семьдесят втором в» золотую книгу» Кировского района.

На углу Первомайской и Толмачева на торце дома торжественно открыли большую черного чугуна с барельефами мемориальную доску Декабристам, проходившим через Екатеринбург на каторгу в Сибирь. Две центральных фигуры —Он, в кандалах, внешне напоминающий Волконского и Она, похожая на жену его Марию. На втором плане проходят в кандалах печальные гордые люди. И, вроде бы, видится среди идущих высокая сутуловатая фигура Кюхли. Волконские действительно (правда друг за другом, вроде бы) и Кюхельбеккер, а также Поджио и Батеньков, Трубецкая, Муравьева, Ентальцева, Нарышкина и много кто еще побывали на почтовой станции дома Гилёва, на месте которой стоит пятиэтажка. Реальная история давно минувших дней. Кто —то подходил к почтовой станции пешком, кто —то подъезжал в коляске. Но все закованы в железо. Автор сего сооружения, как известно, скульптор В. Егоров. И в советское время четверь века здесь на подиуме всегда были живые цветы.

Наступил Новый шестьдесят шестой год. В школе я обжился. Выучил всех детей и некоторых учителей. Наш первый «А» общался и с классом «Б», который вела Валентина Сергеевна, где учились Олег Боровский, Игорь Удилов, Сергей Цыбульков и другие хорошие люди, с которыми мы тогда еще не были знакомы. Много позже они перешли в наш» А» класс.

Букварь проходили весело. Один раз я, прямо, как в анекдоте ляпнул полную чушь. В мои еще досадичные годы мама и баба Женя, давая мне только что вскипяченое молоко, весело (как бы имитируя пузырьки от кипения), называли его» Путька!» или» прутька " (с почти неслышным «р»).Вот это-то слово я и выпалил на призыв Людмилы Георгиевны дать пример слова на букву «П». Дети молчат, задумались, кто-то произнес» парта», «паста», " пароход», «папа», «паровоз»…и тишина. Вадичка активно тянет руку. «Говори!».. И класс содрогнулся от взрывной волны смеха! Наверно, это слово было и другим знакомо. В наши дни здесь усмотрели бы, поди, намёк на Путина!))

Родители мои выезжали за границу, были в Голландии, были в домике Петра Первого, в Финляндии, там маму как-то здорово пробрал невесть откуда налетевший ледяной финский ветер. Родителей спросили, не желают ли они встретиться с бывшим свердловским архитектором, проектировавшем вместе с коллегами в начале тридцатых Городок Чекистов. Родители ответили согласием. И в одном из ресторанов Хельсинки их встретил седой худощавый человек. Он рассказывал, что прямые намеки не враг ли он народа со стороны начальника Постпредства ОГПУ по Уралу Раппопорта (он тогда же угрожал и К. Т. Бабыкину, но Константин Трофимович послал его подальше) вынудили его легально эмигрировать (после войны с «белофиннами» какое-то время для родившихся в Финляндии и пограничных районах было можно). Он получил финское гражданство, но фамилию на финский манер (там для карьеры это важно) не сменил, оставшись русским человеком. Говорил, что дочь у него замужем за финном, финнов в чем-то хвалил, но говорил, что финнам доверять нельзя, образно говоря своим пресловутым ножичком могут неожиданно и в спину садануть!..Конечно, спрашивал у папы с мамой о Свердловске, о постройках новых и нюансах жизни. Вряд ли кого-то из бывших земляков архитектору Антонову после этого еще довелось увидеть. В какой-то финской бане некий местный финн стал довольно нагло вызывать на поединок наших русских. Вроде как, кто его в бане пересилит, перемоется. Наши что-то в бой не рвались. И папе надоела эта похвальба, он принял вызов. Парились долго, в болельщиках с той и другой стороны недостатка не было. Наконец, господин финн выскочил из парилки и плюхнулся в бассейн. Наши соотечественники и из вежливости финны аплодировали папе, покинувшего баню намного позже! Потом несколько лет после этого события если у такого чистюли как папа по каким-то причинам (отключили корячую воду и т.п.) откладывался банный день, то они с мамой смеялись, что он: " Последний раз (еще) в Финляндии мылся!»))

Еще родители смеялись очень от фразы: " Витчипись, Востриков!» Кто это, и от кого он должен отчипиться, я не знаю. Уходя в мастерскую, если мы оставались дома, папа нас с мамой в коридоре целовал. Иногда при этом мама называла папу» тяпа», а он ее- «кулема»! Тогда такого рода смешные обращения был еще и в моде. На серванте у нас стоял белый фарфоровый слон, подаренный мамой папе незадолго до свадьбы в феврале пятьдесят седьмого года.

По телевидению шли веселые телеспектакли. И захватывающие детективы. «Клоун Фердинанд хочет спать», " Тени старого замка», где был преступник по имени Курт, И опять же» Тени над Нотр – Дам» про жуткую профашистскую (в масках, как куклуксклан) структуру «кагуляры» в предвоенном Париже, «Последнее дело комиссара Берлаха» с Николаем Симоновым про фашистского врача-изувера, «Призрак замка Морисвиль» – это уже немного загримированная под страшный фильм кинокомедия.

Телепередачи начинались с 16 часов выпуском новостей со Свердловского телевидения, и эти выпуски содержали не только наши свердловские, но и общесоюзные и международные новости. Затем, в 18—20 обязательно детям показывали хороший мультфильм, например, «Никита- кожемяка» или Козленок», была еще очень хорошая детская телепередача» А сегодня вот что! Почта!», где Буратино с телеведущей Лидией Захаровой разбирали письма от детей на эту программу и показывали фрагменты цирковых номеров, мультфильмы и другое интересное. Мне очень нравились наши теледикторы – Лидия Захарова, Борис Копыркин, Галина Кудреватых. Семнадцатилетней девчонкой моя мама (тогда еще совсем не мама) чуть не снялась в фильме» Во власти золота» по повести Д.Н.Мамина- Сибиряка, ставившегося на Свердловской киностудии, роль почти без слов, но все же роль. Там что-то чуть застопорилось, маме надо было за это назначение на роль покрепче держаться, но вскоре появился в ее жизни мой папа (тоже будущий), он к этому отнесся как-то скептически, маме стало это не столь уж интересно, и роль эту сыграла другая девушка. Вот тогда они дружили с Галкой Кудреватых, тоже мечтавшей пробиться в артистки кино. Вместо этого Галка стала известным всем в Свердловске диктором, но потом зачем-то переехала, кажется, в Тюмень, стала очень хорошим врачом, отличником здравоохранения, а здесь о ней как – то потихоньку забыли… Меня, помнится, мама познакомила с тетей Галей, не очень -то похожей на свой экранный образ, как-то весной на Вайнера – Малышева, где сейчас Салон Часов на углу ул. Вайнера -Малышева. Мама у меня прекрасно пела совершенно естественным чистым голосом. Она, конечно, и сейчас споет, но если ее упросить и только в семейном кругу. А тогда, в шестьдесят третьем- шестьдесят пятом, в двадцать пять лет, она натурально заливалась дома соловьем!)

Не забывала мама и поездку с папой в сладкоголосую Италию, в Сорренто. «В Сорренто, – говорила мне она, – апельсины лежат прямо на земле, на асфальте!» – " А вы в папой ели?» – восхищенно, чуть в азарте, спрашивал я. «Нет, нам сказали перед этим, еще перед приездом, так не делать!» Вот так, советико туристо – облико морале!»))) Я дважды был в Италии, но апельсинов на асфальте пока не видел. Наверно, не по тем ходил дорогам, да и в Сорренто не попал…

Мама пела романс, которого я ни тогда, ни сейчас ни от кого другого не слышал! «Вхожу я в полутемную аллею, мне грустно – почему – сама не знаю. И ни о чем я больше не жалею, и ни о чем я больше не мечтаю. Погас уже последний луч заката… И сразу тишина на землю пала. Прости меня, но я не виновата! Что я любить и ждать тебя устала!..» Шестилетним ребенком я запомнил музыку и слова на всю жизнь! В девять вечера по телевизору обязательно показывали какой-то интересный художественный фильм.

Да, вот, в первые дни шестьдесят шестого, мы с мамой покупали всякие вкусные угощения. И еще мама по моей просьбе купила мне тоненькую, в белой глянцевой обложке, с изящными цветными иллюстрациями книжку“ Новое платье короля “, мы на обратном пути возвращались мимо садика. И тут я увидел Люду Чащину! Она вместе с другими нашими детьми возвращалась с прогулки в группу и сразу увидела меня. Ни Коли Удилова, ни Сережки Сысоева,, ни Жени Горовца, ни Лены Ганс в этом шествии уже не было. Люда еще похорошела, выросла и неновая уже черная шубка была ей мала, а из -под шубки как-то нескладно высовывалось коричневое плиссированное платьице. „Вадик!“-воскликнула она, – " приходи в садик „…В ее возгласе была и радость и какое-то отсутствие удивления, словно меня не было здесь лишь пару недель. „Я теперь уже в школе, – громко сказал я, и мы расстались. Навсегда. Милая Людка, знала б ты, сколько я тебя потом вспоминал!..

Весной шестьдесят шестого мы гуляли с мамой по городу. Ходили в кино» След в океане», " Юнга со шхуны Колумб», " Встреча со шпионом». В Театр драмы кто-то приехал с гастрольной постановкой «Дон Хиль – зеленые штаны», помню афишу. А вот сам спектакль так ни разу и не посмотрел. Вроде это по мотивам испанской семнадцатого века комедии. С Ольгой Симоновой и ребятней нашего двора ходили в гости к Ольгиной бабушке – бабе Зое. Шли в облачный день по аллее с доброй, смугловатой бабой Зоей в зеленом платке между Центральным Гастрономом и Спорттоварами, весело напевая детскую считалку: «Дора, Дора, помидора. Мы в лесу поймали вора. Стали думать, да гадать, как нам вора наказать. Мы связали руки- ноги и пустили по дороге… Вор шел, шел, шел, да корзиночку нашел. В этой маленькой корзинке есть помада и духи, ленты, кружево, ботинки – что угодно для души!..» С папой и мамой гуляли в выходные по улице Свердлова в сторону вокзала. Покупали мне теперь уже не книжки -раскладушки, а более серьезные книжки. В том числе – хорошо иллюстрированные тонкие Фильмы- сказки, в том числе «Мальчиш – Кибальчиш» и вьетнамская про мальчика, одержавшего победу над Драконом.

В букваре были стихи про праздничный салют в День Победы. Но у меня на этом месте был цветной автопортрет Никиты Сергеича Хрущева в светло- сером пиджаке со звездами Героя Соц. Труда и меня от домашнего задания выучить это стихотворение наизусть освободили. Пожалуй, это единственное стихотворение из школьной программы, которого я совсем не знаю. Ну, и ладно! Такие конфеты помню шоколадные» Салют» с цветными гроздьями салюта в темно- синем майском небе. Двадцать пятого мая я окончил первый класс и, как всем нам объявила Людмила Георгиевна, перешел во второй. Она нам выдала металлические значки – ромбики салатного цвета с тоненькой бордовой надписью " 2 класс». «Вот видишь, – сказала мне мама, – ты теперь уже второклассник», чему я был очень рад! Я вышел на балкон с этим значком на рубашке и, вдохнув теплый воздух наступающего лета, ощутил всем существом своим: «Жизнь прекрасна!» И это была чистая правда! Теперь можно было сколько угодно играть, носиться по двору, гулять по городу или отдыхать на море!

На море мы поехали не сразу, решили подождать столь любимого тетей Тосей и дядей Алешей бархатного сезона. И баба Женя укатила в Кишинев. Приехала молодая и цветущая – пятьдесят два минус чуть не десять лет, загорелая, по фигуре черное крепдешиновое платье с красными цветами, шутила и смеялась, чуть откинув голову, как смеются счастливые, довольные жизнью, люди. От нее я впервые услышал фразу: " Одесса- мама, Кишинёв – папа!» Правда, чаще всего, «папой» при этом называют Ростов. Надарила всем подарков. И мне, в том числе- отличный красный с желтым кузовом (терпеть не могу с детства это сочетание цветов, разве что если желтый заметно преобладает… но здесь все было как-то органично) заводной трактор.

Любили мы и погулять в Парке Маяковского, совсем близко от которого жила бабы Женина старшая сестра тетя Зоя. Нынче, когда наша церковь снова обрела в обществе силу, говорить Чертово Колесо (как в известном шлягере семидесятых) стало как-то не принято. Теперь это исключительно Колесо Обозрения, а раньше… В общем, колесико это все любили. Кстати, теперь и слово «поп» считается каким-то непочтительным – говорят только «священник». Хотя читаю, изучая своих далеких прадедов, переписные книги семнадцатого века, там пишут «поп с попадьею» – не иначе. Это можно, конечно, называть как лицам духовного звания больше по душе, а вот «Колесо Обозрения» звучит как-то чересчур спокойно, без азарта!..

Кроме колеса, мне нравились разные качели, большущий белый дощатый пароход и, конечно, карусель с деревянными лошадками, верблюдами, оленями и тому подобными существами. Высший рейтинг в глазах малышни и детей постарше был, конечно, у коней. Поэтому захватить коня было для ребенка хоть и небольшой совсем, но удачей. Карусель была хороша своей естественной приветливой старомодностью, поскрипываниями в движении, симпатичностью самих персонажей детского увеселения!..Теперь уже таких лошадок, сделанных топором, рубанком и стамеской, пожалуй, не сыскать. Даже в Париже, неподалеку от Елисейских полей, хороша карусель, а все ж уступает и она карусели моего детства!.. У Брэдбери есть интереснейший рассказ про карусель, выступающую некоей машиной времени, никому почти неведомой дорожкой в детство!.. Дом наш в летние каникулы еще более оживился, двор хорошел на глазах. Вот сейчас в песочнице шестилетняя девочка Наташа с приветливым шестидесятипятилетним дедушкой в очках с какими- то чуть зелеными (солнцезащитными?) стеклами,,, с совочком и в панамке в горошек, сестры Тарасенко, Они, мама и отец – дядя Ваня Тарасенко, как и Наташа с дедушкой, живут в пятом корпусе. Дядя Ваня – наш участковый, старший лейтенант, лет пятидесяти, худой, жилистый, с красным обветренным лицом, пистолетом в потертой кобуре.

Такую же кобуру я накануне видел на ремне добродушного дородного старого вахтера института» Огнеупоры», куда мы с папой ходили голосовать за блок коммунистов и беспартийных, Вахтер увидел на черной ленточке кобуру у меня и, рассмеявшись, как смеются крупные коллекцией старики, задорно сказал; «А у меня тоже есть!», похлопал рукой по своей коричневой кобуре, открыл ее и достал… шоколадку для меня. Мы засмеялись. Эта маленькая прямоугольная шоколадка напоминала детям о правилах уличного движения. На упаковке бирюзового цвета мишка, зайка и другие звери переходят улицу на зеленый свет светофора. На обороте можно прочитать: " Зеленый свет зажегся вдруг. Теперь идти мы можем! Ты, Светофор- хороший друг Шоферам и прохожим!»

Участковый Иван Тарасенко был нормальным ментом и отцом, носил галифе и хромовые сапоги, погоны старлея, курил» Беломор». " Хороши гаванские сигары, еще лучше – русский «Беломор»! – Выкуришь полпачки – встанешь на корячки – сразу жизнь покажется иной! «Они нередко курили, деловито разговаривая, вместе с Макарычем – нашим старшим другом и наставником.

Когда – то старому художнику Александру Макаровичу Минееву в Союзе художников предложили по общественной линии шефствовать над нашим двором. Александр Макарович родился в 1902 г., учился в художественной студии Пролеткульта, участвовал в первых послереволюционных молодежных художественных объединениях, живописец, член Свердловской областной организации Союза художников РСФСР. Автор городских пейзажей Свердловска и картин природы Среднего Урала. Его жена – Марья Ивановна – работник Творческо- производственных мастерских Худфонда, где занималась золочением геральдики, надписей на монументах и т. п. Детей своих у них не было. Точнее говоря от первого брака у Макарыча были три взрослые дочери, давно жившие где —то в Ленинграде и окрест. Ни разу не помню посетивших Макарыча и Марью Ивановну родственников. Эти золотые люди золотом к своим семидесяти годам не обзавелись (а могли бы), но дороже золота были тепло и забота, щедро даримые нам, детям «Кристалла»!

Кто не видел Макарыча, может представить нашего генералиссимуса Суворова, тоже Александра – седые кудри и жадно глядящие на мир сероголубые глаза, ростом невысок, худощав, но крепок, задорный, чуть насмешливый, крикун, ворчун, на месте дырку сверлит, холерик в чистом виде! У Макарыча, правда, нос бугром, не такой прямой, как у Суворова. Орет:" Вадька, в сторону, не зашибись!» Глаз острый – художника и плотника, столяра..Ну что за добрющая, ругачая каналья!)). В одиночку, с топором и ножовкой в руках, он создавал такие сооружения, что все только диву давались. Папа мне рассказывал, что во время гражданской войны или вскоре после кто-то помнит Александр – Макарыча верхом на лошади в матросской форме, с торчащим из-под бескозырки рыжеватым чубом на Площади 1905 года! Наш Макарыч прошел все дороги

Отечественной войны, а вот насчет гражданской – вряд ли. Но комсомольцем двадцатых годов, был. Он был советским по всей своей сути, художником, но при этом с искрами какого-то бунтарства, мятежной вольницы. Марья Ивановна, точнее- Мариванна, ровесница мужа, невысокого роста добрая, с загорелым на городском солнышке лицом, разрисованном от старости множеством морщиной, со светлыми глазами, с виду просто бабушка, имела свою интересную картину мира и большой интерес к окружающему. Во втором подъезде на пятом этаже нашего первого корпуса Минеевы жили в одной квартире с Мамонтовыми – пожилым инвалидом (отставным офицером) с женой, сыном Лешей (на год меня младше) и младшей дочкой Леной.

Наверно, многим невозможно даже представить, но волей Макарыча накануне каждого Нового года в нашем дворе, где посредине большой круглой выпуклой клумбы стояла отлитая в бетоне (в подиумом – в рост человека) ваза с цветами, как по волшебству, вырастала громадная лесная елка (высотой- до четвертого этажа!) в больших стеклянных шарах и других стеклянных, деревянных и картонных игрушках, в разноцветных огнях гирлянды (ах, что за огни!) и с большой светящейся красной звездой на самом верху! Предновогодним синим вечером эта красавица- великанша своей сверкающей многоцветной феерией пробуждала в нас невыразимую радость жизни, предвосхищение еще большего счастья и дружескую солидарность всей нашей многочисленной дружной детворы!..С четырех сторон наша елка была обрамлена большими, расписанными в в русском декоративном стиле с красным и синим, зеленым, желтым фоном большими фанерными щитами. Рядом стола тоже искусно расписанная Александром Макарычем большая деревянная горка. Никаких ледянок еще не было в помине, мы катались на фанерках или просто обрывке бежевого упаковочного картона. Небольшой расписной деревянный домик был тоже местом наших игр и детских собраний Позже Пашка Глушков и Андрюша Вербов играли здесь на гитаре разные любимые нами песни и мелодии – " Дом восходящего Солнца», " Мой Фантом», " В нашу гавань», «Три ковбоя», " Облади- облада»…Но это уже, пожалуй, мой четвертый или пятый класс.

Наша любимая большущая восьмиугольная песочница с разноцветной дощатой окантовкой песочница, посредине которой на изогнутых зеленых стеблях (железных трубах, сантиметров пять диаметром -не меньше) произрастали четыре больших цветика- семицветика с параболических силуэтов (полуметровыми железными) цветными лепестками. Рядом с песочницей между двух высоких толстоствольных тополей (!) стояла большая деревянная скамейка, где иногда любовались на своих ненаглядных чад родители и бабушки. Надо сказать, бабушек работающие родители эксплуатировали тогда нещадно. Наших бабушек любимых! Да они и сами рады покупать продукты, готовить, выгуливать во дворе и окрестностях своих внучат. А ведь чаще всего бабушки жили по отдельным адресам. Но без выходных и отпусков, весь день с утра до вечера, они находились тут. Читали нам книжки и ходили на детский сеанс. В московских и питерских семьях, особенно в дохрущевские времена, нередко за ребенком присматривали няни, домработницы. Наши уральские художники, композиторы, профессора не хуже ихних были – зарплаты, гонорары в столицах и остальной стране исходили в ту пору их одних расценок, но домработниц у нас держали редко (хотя были и у нас), бесцеремонно перекладывая детскую и бытовую кутерьму на бабушек, прабабушек! Милые, родные носители всепроникающей любви к нам, девчонкам и мальчишкам с разбитыми коленками, мы никогда не забываем, любим вас! Ваш беззаветный труд в военные годы был хоть как-то отмечен, запечатлен. Но не менее великий и прекрасный скромный подвиг ваш здесь, с нами и нашими сестренками- братишками никак не отражен. Вот я, уже такой взрослый человек и родитель, не могу забыть ваш подвиг, ваш беззветный труд. Много у бабушки нашей хлопот, варит нам бабушка сладкий копмоп. Варежки новые надо связать, сказку веселую нам рассказать. Трудится бабушка целые дни …Бабушка милая, сядь, отдохни! Песенку эту тебе мы споем – вот как мы с бабушкой нашей живем…

А какой табун детей носился в теплую летнюю погоду во дворе. Ольга Симонова, Лариска Кушнер, Ленка Вдовкина, Иринка Друзина, Людка Колобова, Ленка и Танька Макаровы, потом Наташка Кобякова, Вера Рогалева… наш старший друг и кумир Пашка Глушков, Андрюша Вербов, Вовка Крысанов, Леша и Ваня Мосины, Кирюша и позже – Данилка Ситниковы, Сева Кондрашин, я Вадик Егоров, Ильюшка и Радик Шариповы, Сашка Макаров, три брата Катаевых, братья Вдовкины, Лешка Павловский, Андрей Бегичев, братья Князевы, Витя Яговитин, Саша Нестеров, Леша Мамонтов, Славка Фетисов, Вовка и Серега Антиповы, Серега Зябликов, позже Антошка Потапенко, Андрей Шувалов… И это далеко не все, называю лишь тех, с кем в детстве играли, а были еще и ребята постарше, в ту пору даже разница в два-три года была весьма заметной, но не могу не назвать Сережу Друзина, Сашу Ионина, Володю Мокина, Наталью Глушкову, Люсю Сажину, Свету и Ирину Гудиных, Лену Волович, брата Андрея Вербова, брата Саши Нестерова, Андрея Онуфриева и его брата, Алика Нинкина, Олега Мелюхова, Свету Кондрашину, Таню Черепанову, Шуру Крысанову, Ольгу сестру Бегичева.

В нашем дворе летом перед вторым классом я познакомился с Викой Толстиковой, пришедшей вскоре в наш второй «А» …Аа, недоговорил я что еще в нашем дворе соорудил великий подвижник Александр Макарыч. Рядом с песочницей стоял в виде вытянутого треугольника острым углом вниз (в стальном обрамлении) ярко- голубого цвета плакат с белым голубем мира со словами всем известной и всегда звучащей по радио тогда песни: " Пусть всегда будет солнце, пусть всегда будет небо, пусть всегда будет мама, пусть всегда буду я!» Песня очень хорошая, но мне так хотелось вписать в нее папу и бабу Веру, бабу Женю, конечно, тоже, но строфа не резиновая!.. Чуть позже появились здесь же очень добрые в натуральную величину скульптуры девочки с зонтиком и мальчика, играющего на балалайке. Отлитые в бетоне по проекту стройной, в тонких очках выпускницы нашего художественного училища и под кураторством Макарыча, эти белые садово- парковые скульптуры стояли на метровых бетонных же розоватых подиумах. Тополя, клены.

Раньше даже таком достоверном фильме семидесятых, как «Калина красная» В. Шукшина мне казалась чуть театральной встреча главного героя с березками своей малой родины, юности. Но проходит время, и в прошлом году, оказавшись здесь, во дворе моего детства, я вдруг остро почувствовал свое родство с деревцами, каждое из которых помнит меня, маленького. Только к скамейкам и двум широким голубым качелям (весам) не имел отношения Макарыч. И еще – к двум площадкам с толстыми столбами с веревками для сушки белья. Ах, как зимой упоительно пахло арбузом эти свежепостиранные простыни и пододеяьники! Деревянные и пластмассовые бельевые скрепки- даже их сейчас не встретишь! Вот и еще одна скульптура нашего двора – медведь, точнее- медвежонок, стоящий на метровом подиуме на задних лапах, приготовившийся съесть… да нет, конечно не ребенка непослушного)), всего лишь …горсточку рябины. За спиной мишки еще одна – малая – песочница со сварной композицией железных полутораметровых коричнево-зеленых камышей. Наконец, толстое красное бревно, называемое словом «бум», увенчанное деревянной, обитой покрашенной красным цветом конской головой с гривой в виде десятка расположенных вроде солнечных лучей дюралюминиевых трубочек с точеными из дерева красных маковок на концах. Вот что такое Макарыч! И всегда он найдет, о чем поговорить с нашим братом, малышом!) Наверно, Творческо- производственные мастерские Худфонда (они тогда располагались на Луначарского- Карла Маркса) и отдел благоустройства нашего района, и домоуправление также помогли и помогали этой красоте, честно говоря, не знаю. Но в любом случае всего бы этого точно не было без великого и скромного друга детей художника и мастера на все руки Александра Макаровича Минеева! Что без таких как как Макарыч, как Иван Данилович Самойлов из Нижней Синячихи была бы наша жизнь!

Зря не заходили в наш двор побывавшие в магазине «Кристалл» глава ГДР Вальтер Ульбрихт и президент Югославии, маршал Тито с женой! В шестидесятых, после долгой ссоры, советские руководители сменили гнев на милость и протянули Иосипу Броз Тито, как бы тогда сказали,)) руку дружбы. «Дорогой товарищ Тито, ты ни в чем не виноват!» – так сказал Хрущев Никита, приезжая к нам в Белград. Конечно, интересной личностью он был. Как -то раз и Сталин предрек своему почти тезке быть аж вождем советского блока, а потом вот те на! «Мы пьем в меру,» – сказал доктор Неру,, " Мы пьем для аппетита», – сказал Броз Тито…«А мы пьем – досыта!» – сказал Хрущев Никита…

В «Кристалле» продавалась очень красивая, филигранно выполненная подставочка для яйца. Заоблачнея цена: 930 новых рублей. Я думал, если буду главой станы, то буду жить скромно, не транжиря денег. Но вот такую подставочку для яйца я за свой счет куплю в родном «Кристалле»! Нетрудно представить как каламбурили, шутили сегодняшние СМИ, если б это, наконец, произошло! Да, помню многих. К папе мне было года три с половиной несколько раз приходил некто дядя Гена с шапкой желтых кудрявых волос и в очках в толстой оправе. Вскоре жизненные обстоятельства их с папой как-то разбросали кого куда. Папа потом его совсем забыл, вспомнил когда я ему напомнил… и вот помню до сих пор… С Викой Толстиковой познакомились в начале лета во дворе. На ней было, по погоде, белое платье в голубенькую крапинку,, зеленка на сцарапнутой коленке и ходила она по бревну (буму), рядом стоял папа Павел Поликарпович. Он-то со мной и заговорил, а Вика говорила, когда он ее для поддержания светской беседы со мной что-то спрашивал. Впрочем, это не была чисто светская беседа, он всегда имел живой интерес к людям. У них с супругой, Тамарой Дмитриевной, учительницей нашей школы, рос еще младший ребенок Женька. Кстати, Женька, очень шустрый мальчишка, тоже нередко ходил с пятнышками йода и зеленки на ногах и других частях тела. До этого они жили на Мира. «Как, ты думаешь, ее зовут?» – живо, но с едва заветной мечтательно-элегической ноткой, наклоня голову вправо, спросил Павел Поликарпович. Подсказка в виде первой. буквы «В» мне довольно быстро помогла. На «Веру» эта девочка, на мой взгляд, не походила, а полуподсказка папы «может Виля?» меня рассмешила…» Такого имени нет, – сказал я и назвал «Вика»…«Ну, почему ж нет?» – шутя упрямствовал папа бывшей незнакомки, но я уже понял, что отгадал. Потом Вика Толстикова с ее жизнелюбием и острым веселым умом, часто едким юмором, переходящим в сатиру, стала неотъемлемой частью нашего класса, его летописцем.

Тогда же мы тесно общались с мальчиком, какое -то время жившим во втором корпусе, по имени Витя Плахоцкий. Мама и бабушка, это надо было видеть, не могли на него надышаться. Мама, брюнетка с прической, была всегда рядом и делала мне замечания. Когда мы с ним затевали играть в войнушку на красных пластмассовых саблях, то всегда сидевшая на балконе бабушка не сбрасывала ему сабельку просто вниз, а медленно спускала на бельевой веревке в игрушечном пастмассовом ведерке. Это надо снимать в кино! Про старую Одессу!

Чуть позже я стал охранником природы. В нашем дворе появилась юная блондинка около шести лет от роду по имени Эля, она жила во втором корпусе на первом этаже с мамой, жгучей высокой брюнеткой. Как-то мы с Элей и детьми помладше нас играли во дворе, точнеена газоне у третьего корпуса. И вот я попался на глаза грузному пожилому, лет шестидесяти, человеку, который подозвал меня и спросил:" Хочешь стать Охранником природы?» -" А как это? "– ответил я вопросом на вопрос. «Это значит беречь деревья и газоны, ветки, не давать и другим ломать и портить деревья…» -сказал серьезно дядя. «Хорошо, я буду!» – ответил я и стал охранником природы. Точнее- этот человек меня на эту должность и назначил. Так и сказал: " Все, назначаю тебя охранником природы! Старайся…»

Я собрал команду тех, кто был рядом и объяснил им, что цветы, листья и траву рвать нельзя. И пусть другим детям они об этом хорошо расскажут. Деревья- это наши друзья, от них вокруг и воздух чище и все красиве. И этих друзей мы как можем должны охранять, защищать!» Дня через два Эля сказала, что дома у них есть даже нарукавная повязка с надписью» Охранник природы», и что она ее подарит мне! И подарила: на белой марлевке красная надпись. Не очень выразительно, но все же. Мы активно боролись с нарушителями. Однажды я даже написал заявление в расположенную в нашем доме недавно открытую при участковом детскую комнату. Но никого что -то застать не мог и сунул заявление в ручку закрытой двери. Про то, что некто сломали ветку, а также рвали цветы на клумбе. Но никакого ответа от правоохранителей не последовало, и я решил справляться сам. Ничего писать больше не стал. Стал вести в основном разъяснительную работу среди детского населения.

Потом настало время ехать на море. В живописный Черноморск второй раз было нельзя, так как там разместили военный городок и все закрыли, по крайней мере, от туристов. И мы отправились в небольшой городок на берегу Азовского моря Приморско- Ахтарск. Дядя Алеша поехал с бабой Женей, мамой и со мной, оставив тетю Тосю по ее просьбе дома. С кошкой Масей. Тетя на вокзале слала нашему еще не отошедшему поезду воздушные поцелуи и обрадовалась, что и я так сделал в отношении ее. «Вадюха-то послал мне воздушный поцелуй!» – воскликнула она, и поезд тронулся.

Ахтарск утопал в зелени и какое-то светлое умиротворение исходило от него. Наша хозяйка невысокая, с правильными чертами лица женщина лет чуть за пятьдесят, жаль имени не помню, что-то вроде Анастасия Васильевна, кажется, жила невысокого росточка мужем в доме с высоким крыльцом, телевизором, большим огородом, где росли очень крупные красные помидоры. Здесь же вдаль по дорожке можно было пройти в дом старшей сестры нашей хозяйки – Натальи Васильевны, в круглых в черной оправе очках, с темными волосами, веревочками заплетенными назад в виде двух истончившихся от возраста косичек, закрепленных коричневой пластмассовой гребенкой, как носила наша баба Вера и многие старые женщины в то время. У старшей высшее или незаконченное высшее образование читалось во всем ее облике и мягкой, демократичной манере поведения.

В наши дни высшее образование подверглось большой инфляции, обесценилось, и уже не меняет человека внешне. А тогда и пару десятилетий после еще меняло. Как в предвоенные и послевоенные годы – десятилетка. Помните: " Не пойдет, Шарапов, у тебя на лбу десять классов написано!».. Люди хорошие не от гордыни, а больше от инстинктивной ответственности образованного человека перед обществом, согражданами даже и в обрёмканной одежде выглядели по-другому. Положение обязывает. Я имею в виду положение что ты, так сказать, на передовой. В наши дни люди с дипломами высшего образования иногда, то ли свысока, то ли восхищаясь, изрекают: " Он всего с шестью классами образования…» И словно невдомек им, что в тридцатые годы на плечах человека с таким уровнем образования была ответственность «ученого человека», что придавало сил, побуждало через самообразование тянуться к новым знаниям и не забывать уже освоенного. Это как сто долларов сейчас и в тридцатые годы – разница слишком велика.

В советское время как в котле, в тигле, выучились грамоте и знаниям о мире, так или иначе, все. И единичные исключения лишь подчеркивали великий масштаб сдвига в массовом образовании. Помню, как году как раз в шестьдесят шестом- шестьдесят седьмом к нам с мамой на улице Восьмого марта обратилась с вопросом как пройти на улицу Восьмого Марта простая лет сорока женщина. «Так Вы ж по ней идете,» – улыбнулась мама. – " Извините, я неграмотная…» – услышал я в ответ. В цыганской среде, правда, неграмотных и сейчас довольно много.

Старшая сестра приходила к нашей хозяйке посмотреть телевизор. Еще мы ходили смотреть в Доме культуры фильмы. Мне жаль сейчас, что не найти хорошее арабское кино шестидесятых. Оно похоже на индийское, но в основном пожестче, менее мелодраматично что ли. Если, скажем, проводить аналогию с шампанским, то арабское кино не всегда» полусладкое», но часто и полусухое, даже – брют. Тогда мы смотрели цветной фильм про молодого офицера, про его внезапную любовь, разлуку и старого отца, перебирающего четки и гадавшего: " Придет Али – не придет Али»…В конце наш Али побеждает в перестрелке одного негодяя, и зал, утирая слезы, расходился в катарсическом потрясении и очищении. Вот бы посмотреть этот фильм сейчас! С нами перед воротами дома познакомился местный белобрысый шестилетний парнишка Юрка. Очень шустрый, сообразительный и какой-то не по годам взросленький. Он очень сдружился с дядей Алешей, не отходил от него, называл его: " Дедушка!» Они и по поселку (или городку) вместе гулять ходили. Мы с дядей Алешей тоже, правда, мама считала, что я донимаю дядю Алешу своими рассказами. Вроде бы уж я ни тогда, ни сейчас стараюсь не донимать.) Помню, как этот Юрка, загорелый, танцевал нам смешно твист во дворе. Я тогда читал с помощью сначала бабы Веры, оставшейся, как и тетя Тося, в Свердловске, а потом – бабы Жени и мамы довольно дурацкую книжку» Володька Веснушкин в стране заводных человечков». Там мальчик -школьник попадает в какой-то антимир, где действуют довольно отвратительные персонажи- Генерал Ржау, Адмирал Жаднинг и Летчик Злоуж… Иллюстрации хорошие, но все какое-то на редкость недоброе. И сейчас не хотел бы эту книженцию перечитать.

Азовское море и песчаный пляж с отдыхающими и местным населением мне понравились! Приморско- Ахтарск – некогда казачье место. Кубанского казачьего войска. Хороший по телевизору, говорили, был концерт казачьего хора песни и пляски – пели песню: " В путь- дорожку дальнюю я тебя отправлю, упадет на яблоню алый цвет зари. Подари мне, сокол, на прощанье саблю, вместе с острой саблей пику подари!» Песню напела мне баба Женя, поскольку я тогда уснул и концерта не видел. Только вот, если сокол- это не птица, а ласковое поименование девушкой своего любимого казачка, то зачем просить такие"сувениры», разоружая его перед «дальней дорожкой» (походом)? Люди иногда поют как на автомате, не вслушиваясь в слова. Я вот в дестсве и потом с удовольствием с удовольствием слушал песню» Во поле березка стояла, во поле кудрявая стояла». Но мне, хоть убей, непонятны были слова: " Не кому березку заломати, не кому кудряву заломати! Ой, люли- люли заломати…» Как» Охраннику природы мне казалось это совершенно негодным делом!) Более того, лирический герой потом сообщает: " Я пойду, пройдусь – погуляю. Белую березку заломаю. Люли- люли заломаю…» В общем, то ли браконьер, то ли какой-то злой медведь!) Помните, в сказке» Вершки и корешки» медведь грозится мужику, мол, я тебя заломаю! Так и в реальности, увы, бывало. Но зачем надо заломать березку? Ответ пришел ни с того ни с сего, несколько лет назад; «Да ведь это ж …девичья невинность!» Тоже не фонтан, но и не абсурд. «Медвежий» смысл прогулки уступил место… донжуанскому.))

Вообще же русская песня отличается своей чистотой, целомудрием. «Ой ты, душенька – красна девица!» Дядя Алеша очаровал всех детей округи. Кстати, это тогда он мне и рассказал драматичную быль о своем деде на санях в ночной снежной степи и возникшей и возникшей из вьюги, догонявшей его огромной женщине!

Здание магазина купца второй гильдии Спиридона Мещерякова – отца дяди Алёши- в г. Камышлове сохранилось и по сию пору (я там был, ныне это ул. Карла Маркса 35 -а). Как и деревня Калиновская, бывшая слобода, основанная их далеким прадедом «слободчиком» Алексеем Ивановичем Мещеряковым еще в 1620 -е годы и в ней есть улица Мещерякова… Потом приехал и мой папа..Вижу, идет веселый Юрка в шапке из газеты с козырьком. Я тоже умел делать из газеты, но не такие, попроще. Спрашиваю Юрку: " Откуда ты такую шапку взял?» – " Д а это мне дядя Володя, твой папа сделал!» – " Как это?»)) – " Да, он только что приехал!» Во дела, сын не знает, а местный мальчишка неполных шести лет с папой моим уже и познакомился, и получил в подарок эту шапку?» Конечно, нам с папой отдыхать и вовсе стало весело!

Обедали мы всегда во дворе под плетениями винограда и ужинали, завтракали тоже. Вечером иногда сидели и в уютнейшей летней кухне, взрослые играли в лото и карты иногда. Милое местечко на Азовском море с кирпичными и прочими домами и хорошими людьми. И сейчас бы там, пожалуй, я был бы не против оказаться, хоть все, конечно, и переменилось! Обратно летели самолетом. Там был курьезный случай – муж хозяйки из- за каких-то слов моей мамы, что дядя Алеша ночью споткнулся в проходной комнате, чуть не расшибся… сильно приревновал жену к дяде Алеше. В этой комнате тогда почему- то и спала его жена, хозяйка наша. Улетали мы домой в последние дни августа на самолете, но билетов в Краснодаре не было. Пришлось маме идти к начальнику аэропорта, где она сказала, что ребенку надо в школу как угодно. Начальник аэропорта сказал: " Хорошо, что- нибудь сделаю. Но мальчику придется лететь у мамы или бабушки на коленях. Два билета – больше никак. «Мама, конечно, обрадовалась. Поезда тоже были переполнены. На дядю Алешу места не было. А волшебная фраза: " Я от Кагана "– здесь бы не подействовала!) Пришлось дяде Алеше, никуда особо не торопившемуся бывшему члену коллегии Уральского Совнархоза, переждать транспортный ажиотаж и уезжать попозже. Нет сомнения, муж нашей хозяйки прожил эти дни как на углях!) Помнится, баба Женя выслала хозяйке бандеролью набор мельхиоровых вилок, ложек и ножей – та давала деньги. Наверно, после этого муки ревности мужа от хорошего настроения пошли на убыль!

Хороший свердловский художник Борис Васильевич Волков- автор уральских пейзажей и картины» Серафимович у Бажова» Мы с мамой, помнится, ходили к ним в гости тогда пару раз в дом, где долго был магазин» Головные уборы» на Ленина- угол с Мичурина. Волковы жили на втором этаже, самого художника тогда дома не было, а были его жена Зоя и сын Китя, то есть Никита, на год меня старше, блондинистый, высокий, худой, кожа чуть желтовата. Неплохой парнишка, но игра с ним у меня что-то не клеилась. Он показал мне свою любимую книжку» Приключения капитана Врунгеля», я полистал, посмотрел картинки, Китя пояснял. Мальчики летом ходили очень часто в коротких штанах на лямочках с перемычкой на груди. У меня были, например, темно -синие. Так и говорилось: " Штанишки» или «Короткие штанишки». А слово «шорты» пришло в нашу жизнь значительно позже. Я его знал. Когда родители ездили еще на Кубу, то их предупредили, что на пляже принято носить не плавки, а шорты и закрытые купальники. У папы после этой поездки остались светло- шоколадные шорты в красные квадратики. Но по фасону это скорее трусы бегуна, чем шорты в привычном нам понимании. И у мамы был темно- синий купальник. Много тогда они привезли переводных картинок, появившихся у нас на розовой коробочке с нитками, на папках и т. д. На пластиковых моделях самолетов переводным образом наклеивались красные флажки – на хвостовое оперение и т. д. Помню, как с папой и мальчишками тогда мы, видя оставляемую летящим в небе самолетом белую полосу почтительно произносили: «Реактивный…»

Попалась мне только что информация о старом -шестьдесят второго года – фильме про дореволюционного русского летчика Уточкина с Олегом Стриженовым в главной роли… так я отлично помню этот фильм еще только вышедшим в прокат и мои позитивные эмоции в этой связи. В шестьдесят шестом, вроде бы, году стали выпускать игрушечных пластмассовых советских космонавтов в скафандрах, хотя после полета Беляева и Леонова и выхода последнего в открытый космос в марте шестьдесят пятого костюм космонавта стал более легким, хотя и выглядевшим не как рыцарские доспехи, а менее романтично.

По телевидению объявляли, что все мальчишки хотят стать космонавтами. Я же хотел, когда вырасту, стать экскаваторщиком. Впрочем, постепенно меня стала привлекать профессия военного, офицера. Не столько даже сама профессия, сколько возможность носить широкий кожаный ремень и кобуру с табельным пистолетом. Наряду с этим, очень захотелось стать художником и, может быть, скульптором, как папа. Недалеко от нашего дома, у гаражей, мы выкапывали мел для рисования на асфальте, В строгом смысле это даже не мел, а какие -то слоистые бурые камешки меловой породы, оставляющие на асфальте четкую белую линию, которую можно было делать жестче и мягче, растирать пальцем и делать светотень. В общем, рисовать на всем асфальтовом пространстве сколько душе угодно, И я стал рисовать старинных воинов и наших современников, собак, котов и птиц, лошадей и всадников порознь и в каких -то воображаемых сюжетах, Это в первом и втором классах, да и после, принесло мне широкое признание множества людей, проходящих по нашему двору и смотрящих вниз из окон и балконов, «Как ты интересно все нарисовал, как ты здорово рисуешь!» – только и говорили мне люди разных возрастов и разной искушенности в искусствах со всех сторон. Я совсем не задирал носа, просто как- то не додумался. «у Егорова – то сын настоящий художник растет!» – говорили жены наших художников, а они-то неплохо в таких делах понимали. Иногда меня хвалили и сами художники, а это, само собой, дорогого стоит. Вовка Крысанов, Ильюшка Шарипов, Сева Кондрашин, Лёша Мамонтов и другие наши, давно ставшие взрослыми, мальчишки и теперь помнят мое рисование на асфальте во дворе перед первым корпусом! И из пластилина я хорошо лепил на сказочные темы. Это не могло не радовать папу, ждавшего, что сын пойдет по его стопам. Он ведь и сам с детства мечтал стать художником и стал им.

Второй класс начинался на подъеме и сулил немало интересных, пусть хоть и в детском восприятии, встреч и событий. Я понемногу эмоционально привыкал к школе, классу, самостоятельным прогулкам во дворе, простым арифметическим действиям в уме и звуку собственного голоса при чтении книжек, журналовы «Веселые картинки» и» Мурзилка». В «Кристалле» продавались очень симпатичные серебряные детские ложечки с кошками, мишками, обезьянками, собаками, зайчиками и другими цветными зверушками на конце, У меня такие ложечки, подаренные на дне рождения пополнялись.

Какой погожий, солнечный выдался сентябрь! Небо – голубой хрусталь, желтая, иногда чуть буроватая позолота сентябрьской листвы. И мы идем после уроков (домашнее задание не задали, только стихотворение – наизусть!) с Игорешкой Агафоновым, шурша опавшими листьями, смеясь и наслаждаясь полнотой жизни!

Наш новенький проигрыватель, пришедший на смену радиоле, играл прекрасные песенки, мелодии…» Человек из дома вышел»: «Поднялся рассвет над крышей, человек из дома вышел. Поглядеть на жизнь поближе вздумал с утра. …человеку много ль надо? – У него на сердце радость. Он смеется снегопаду, солнцу в небе и ветрам!..» Очень светлая, жизнерадостная песня, которую наш дворовый детский народ перепевал: " Человеку много ль надо? Две бутылки «Лимонада»! «…А что? Вкусно!..)) Ее прекрасно пел Э. Хиль, но имени этого я тогда не знал. Только» Дон Хиль- зеленые штаны» мне был известен, да и то лишь по афишам этого спектакля. Другая песенка, звучавшая у нас, «Замечательный сосед " – тоже очень жизнерадостная! Радоваться, что у нас сосед играет на кларнете и трубе способен, к сожалению, не каждый!..)

В нашем классе у Марины Берлинблу папа был скрипачом, а мама, кажется, концертмейстером тоже в оперном театре. Такие хорошие люди. Папа с чуть каким-то аргентинским лицом, но совсем не смуглым, в красивой шляпе с элегантно выгнутыми полями, немолодой уже, но стройный, ладный. Первая или вторая скрипка оркестра. Что за фамилия Берлинблу …Голубой Берлин..Блу… Блюз… Опять вспомнил свою догадку про Блюз.. это сине- голубое полуночное небо и в нем звучит саксафон. Очень люблю голубой небесный цвет. И синий цвет ночного неба. Но в наши дни, похоже, надо делать веселую улыбку типа «но не подумайте плохого!».. Дядя Витя мой – необычайный остроумец получил от друзей прозвище «Педро- великий хохмач «…так назывался в пятидесятые- шестидесятые какой-то известный тогда спектакль. А сейчас назовите -ка так друга и он вам даст по морде. Хотя бы грозно спросит: " Ты что ж это имеешь в виду?» Тогда как во времена моего детства никакого подтекста голубой цвет совершенно не имел. Вот ведь, называя некоторые явления и склонности не своими исторически утвердившимися именами, а как-то более мягко, обтекаемо, мы потом вынуждены делать немало оговорок, что голубой это не «голубой», а просто прекрасный цвет неба и воды. «На прекрасном голубом Дунае»…Так вот, не думаю я, что соседи Берлинблу были радостны репетициям скрипача и концертмейстера за стенкой. Помнится, они жили на Генеральской 6…Но люди… Он, даже здороваясь со мной, ребенком, чуть касался своей шляпы, и они с женой, синеглазой (блу), тоже пожилой, приятной (видно- доброй) дамой, находили пару слов для такой малявочки, как я. Я благодарен вам, супруги Берлинблу, хоть вспомнил вас впервые за уйму лет! В нашем доме поселился замечательный сосед… О Эдите Пьехе я тоже услышал чуть позже, но голос ее звучал. «Город детства» – какая песня. «Может впервые за тысячу лет дайте до детства плацкартный билет!..» Но отвечает кондуктор: " Билетов нет…» Мир дышал молодостью… Немного раньше» Бэ соме муччо», а по- нашему» Целуй меня крепче!» А Лоита Торес» Пуэбла – ты город студентов! Все, что связано с тобою…» а молоденькая Дина Дурбин! Красавицы пятидесятых, вам приходится потесниться от натиска «королев бензоколонки»…девчонок в косынках. «Я гляжу ей вслед …ничего в ней нет. А я все гляжу – глаз не отвожу!» Роскошные Софи Лорен, Джина Лолобриджида и Сарра Монтьень уживались на наших кино- и теле- экранах с Бриджит Бордо и Надеждой Румянцевой. Божественный голос Робертино Лоретти! «Вернись в Сорренто», " Джамайка»…Так поют ангелы на небесах! Как прекрасно жить!

Мы идем с Игорешей Агафоновым, дружески попинывая желто- зеленую листву. Игорешка с мамой моей был уже знаком и теперь, познакомившись и поговорив с бабой Верой, решил устроить моим домашним небольшой, но запоминающийся, концерт! Он стал танцевать твист и, имитируя ударные, «На далеком Севере ходит рыба- кит, а за ней на сейнере бродят рыбаки. Но нет кита, нет кита, нет кита- не видно. Вот беда, эх вот беда, до чего обидно!..Как-то ночью темною вышел капитан. И в трубу подзорную ищет он кита… Но нет кита, нет кита, нет кита – не видно! Вот беда, вот беда, до чего ж обидно!..» А потом на мотив» Где-то на белом свете, там, где всегда мороз» спел довольно озорную песенку про ресторан «Урал»… Немного позже Игореша увлекся интермедиями из репертуара Аркадия Райкина, рассказывал их где только можно! Писал и пишет до сих пор русские тексты к зарубежным эстрадным хитам! Игорь- из семьи ведущих артистов нашего Свердловского театра оперы и балета. Олег Агафонов – солист оперы – бас. Пел партию Князя Галицкого в» Князе Игоре» и много других ведущих партий отечественного и мирового оперного репертуара. Позже блистательно пел Петра Первого в опере А. Петрова «Петр Первый» и т.д., исполнял на свердловской эстраде, на телевидении произведения уральских композиторов, стал заслуженным артистом РСФСР. Он был потом и заместителем начальника Управления культуры Свердловской области (по сегодняшнему – зам. министра правительства области).

Вероника Кузнецова- Агафонова – мама Игоря – была ведущей нашей балериной, танцевала Одетту- Одилию в» Лебедином озере» и весь классический репертуар, работала вместе с мужем и в знаменитом Алма- Атинском театре оперы и балета, получила звание Заслуженной артистки Казахской ССР. Пара очень яркая, оба такие красивые и талантливые. Мать Вероники Викторовны и бабушка Игоря – Мария Георгиевна Легаева – энергичная пожилая женщина, с кругозором и крепкой хваткой, умела показать себя, понравиться, быстро узнала нас по именам и характерам. Они жили на Генеральской 6, там же, где семья Берлинблу, где наша одноклассница Лариса Уревич с мамой – Миленой Георгиевной – редактором на нашем телевидении, позже- третьей и последней женой художника Бориса Александровича Семёнова.

Лариса тоже стала потом носить фамилию отчима – Семёнова. Пока уже после своего иняза не вышла замуж за свердловского телеведущего Михаила Любарского. У нее за стенкой жила с родителями и бабушкой учившаяся младше нас Лариса Чичерина. Две Лариски играли не только в дочки-мамы, но и во внучку Брежнева и внучку Косыгина!)) Там же жил и наш одноклассник Олег Иванов с мамой и папой- городским судьей. Здесь же немного раньше жили балерина Нина Меновщикова и певец- баритон Николай Голышев с дочкой Аленкой. Игорёшку многие считали некрасивым, чуть ли не уродцем, говорили, что фанатично влюбленная в свою работу Вероника Кузнецова танцевала даже на большом сроке беременности и родила ребенка чуть ли не шестимесячным. Игорь всегда был удручающе худым, большеротым, шепелявым, но при этом удивительно неординарной личностью, раньше всех нас стал писать стихи и даже прозу, как орехи щелкал трудные кроссворды, знал все новинки кино и музыки. Дорогой друг Игорешка, вот ведь как давно дружим мы с тобой! Ты играл и в нашем дворе, но у вашего большого дома и свой небольшой зеленый дворик со своей шустрой компанией. Помню, как к нам на классный час приходили сначала высокий – 186 или 187см- в дорогом костюме и тонким умением общаться с любым слушателем Олег Агафонов, а потом грациозная пышноволосая в черном костюмчике- жакет и узкая юбка- Вероника Кузнецова. Не раз наш класс с их подачи посещал Театр оперы и балета имени Луначарского.

Вероника, насколько я знаю, была и родственницей соседки нашей тети Нади Ситниковой. Тогда же классом мы посетили Свердловский ТЮЗ, располагавшийся тогда рядом с Филармонией, на спектакле» Катя и чудеса». Помню девочку Катю в красно-белом клетчатом платьице и сначал страшную, а потом оказавшуюся довольно доброй (хоть и хитрой!)) обитательницу здешнего болота – Кикимору, вскоре после знакомства предложившую кокетливо называть ее «Кики»! Очень красивая подсветка зеленого вечернего леса, сказка что надо!

Глава семнадцатая. В Америку на зеленом венике!

В сентябре шестьдесят шестого мои папа с мамой купили по девятьсот с лишним рублей две путевки в цитадель мирового капитализма – Соединенные Штаты Америки! И это еще не самая дорогая их поездка – на Кубу, например, каждая путевка (на полмесяца) обошлась им около тысячи трехсот. Перед Америкой папа купил кинокамеру – снимать свой любительский фильм -хронику путешествия по этой самой цитадели – Нью- Йорк, Вашингтон, Чикаго, Буффало… Предварительно им поставили довольно болезненную прививку от черной оспы. Шутили, мол, отправляются в Америку на зелёном венике. В Нью- Йорке гуляли по Бродвею, по Пятой авеню, Восьмой авеню…

Гид говорил: " Неподалеку здесь живет ваш Керенский…“ Заходили на биржу Уолл- стрит. Поднимались на легендарный стослишнимэтажный Импайр стэйт билдинг „…были в знаменитом Центральном парке, побывали в Генеральной Ассамблее ООН, были в гостях у ньюйоркских миллионеров, сетовавших на очень дорогую американскую жизнь, в Вашингтоне посетили Белый Дом, парки, скверы и кафе, Капитолий (встречались с сенаторами), Орлингтонское кладбише с могилой три года назад убитого Джона Кеннеди, в Чикаго тоже парки, старая и новая архитектура, озеро, впервые увиденные мамой самооткрывающиеся двери. В Буффало кроме улиц, зданий и прочих достопримечательностей посетили легендарный ниагарский водопад.

С родителями здесь же были такие известные люди, как автор слов песни» Подмосковные вечера» Михаил Матусовский, азербайджанский певец, композитор и общественный деятель Полад Бюль- бюль- оглы. Но общались совсем мало. В основном общались со свердловчанами А.С.Чикиным и И. Г. Гольдиной. Вроде бы, хотел поехать коллега папы по поездке во Францию главный инженер (потом —директор) ВИЗа Ожиганов с женой, да дела не позволили. Анатолий Семенович Чикин тогда и многие годы был директором Пассажа и ЦУМа, был человек удивительно честный и хороший для столь крупного торгового работника …Впрочем, пожилой и остроумный Чикин говорил: " Если человек проработал в сфере торговли хотя бы пять лет – его можно смело и садить на пять лет!»)) Он был награжден тремя орденами, в том числе – Орденом Ленина. Очень весело они смеялись, общались. В ресторане заказывали цыпленка, обыгрывая сово"чикн "– цыпленок! Родители привезли много разноцветных кофточек маме – лимонную, оранжевую, зеленую… галстуки, бабочки и запонки …большие наборы совершенно незнакомых нашим соотечественников разноцветных шариковых ручек, в том числе – подарочные наборы: позолоченная авторучка, такой же карандаш и такой же тонкий, все ярко освещающий фонарик… в малиновой бархатной коробочке с орггстеклянной верхней частью.. Подарки мне и родным. Наборы тоже неизвестных почти широкой публике вкусных белых глянцевых жевательных резинок. Наш рейтинг в Союзе художников, в нашем доме и окрестностях взлетел до небес! Я слышал, как взрослые и мальчишки старше, уже юноши типа Саши Ионина, Сережи Друзина, Леши Павловского, видя меня, вполголоса почтительно говорили кому – либо: " Его родители приехали недавно из Америки, привезли…» Это, как молодежь сказала бы сегодня, был полнейший отпад, Тогда пасмурный осенний день от приезда родителей осветился моей и бабы Вериной радостью! Ах, какие сказочные подарки! «А это тоже тебе, – сказал папа, – протянув мне большой с коричневой рукояткой пистолет. «Настоящий?!» – воскликнул я. – " Почти! "– довольный моим восторгом, улыбнулся папа.

Этот пистолет был точной копией немецкого» Парабеллума» в натуральную величину из литой толстой пластмассы цвета ночного неба (темно- синего, почти черного), с коричневой в клеточку- рубчик рукояткой, поднимающимся затвором. Это было что- то потрясающее! Другим подарком мне стал полевой бинокль черный пластмассовый, но по функциям совершенно настоящий, с настоящими линзами, с двумя цветными наклейками Ниагарского водопада. Вроде бы стоили этот пистолет и бинокль по два доллара. Еще была белая шапка, на манер панамы,, американского моряка. Во всей этой амуниции я и выходил гулять, на зависть множеству мальчишек. Конечно, я не мог не давать поиграть» парабеллумом» и биноклем своим друзьям (это уж само собой!) и просто знакомым. Вовке Антипову и его его брату Сереге дал поиграть, Вовка немножко ствол поцарапал. Вовка, в отличие от младшего брата, был тогда несколько неловок. Белобрысый, кругловатый, в очках он, правда, отлично играл на баяне. Серега был пошустрее, но на инструментах не играл. Их мать, блондинка чуть за тридцать, в очках, но никакую интеллигенцию на дух не переносившая, помнится, резко на меня наехала! Очень грубо, первый раз чужой мне человек грубил мне в лицо! Вовка попросил у меня прокатиться на моем самокате. Я ему вежливо отказал, поскольку в прошлый раз он обращался с самокатом неаккуратно и упал. Мамаша Вовки, ничего не выясняя, презрительно наморщив нос, точно готовясь хрюкнуть, демонстративно осадила сына: «Вова, у кого ты просишь! Это ж еврейская, жидовская рожа!» Я получил наотмашь пощечину, хоть и виртуальную. Развернувшись и вспыхнув ледяным негодованием, я чеканя каждое слово, изрек:" Вы не знаете меня совсем, а уже обзываете обзываете рожей и евреем! Это чушь – я не рожа и, конечно, не еврей. Даже если б это было так, нельзя обзывать евреем чужого ребенка!» Я разделал ее как мясную тушу. В ее глазах стоял ужас. Главным образом от того, что отповедь грянула от восьмилетнего клопыша. Добавь я к этому еще статью УК РСФСР о разжигании национальной розни – большего потрясения она б уже не испытала. Наверно, с этих пор и до сего дня я невзлюбил, что б кто бы то ни было смотрел на меня как на добычу. Иногда на всех этих наглецов и подлецов у меня вспыхивал азарт:" Наш кадр – теперь не уйдет! «Вот такой эпизод. Но он (как и анекдоты про евреев и татар) не перечеркивает факт, что дружба народов в нашей стране не была никаким вымыслом. Узбеки, туркмены и вообще жители Средней Азии встретили семьи, эвакуированные из РСФСР, как родных… Разве ж мы, великороссы, отплатили им сегодня тем же?

Много красивых листочков привели родители с другого полушария. Я им заказал. Людмила Георгиевна дала нам задание сделать гербарий из летних и осенних листьев. Привезли, а кто б еще сказал с каких именно заокеанских деревьев эти листья. Мои родители были в приятельских отношениях с биологом-членкором АН СССР Горчаковским, впоследствии- создателем крупной научной школы, академиком РАН. Улыбающийся маме несколько масляной улыбкой ловеласа, с неизменным желтым портфелем, чернобровый, в желтом пальто и шапке пирожком, Павел Леонидович жил с супругой и сыном на Ленина 54, рядом с моим садиком. Но теперь школа, начался второй класс. И в один из дней Людмила Георгиевна сказала, что больше с гербарием тянуть нельзя, завтра сдать во что бы то ни стало. Горчаковский спать ложится в девять часов. Папа звонит в полодиннадцатого, объясняет ситуацию. Павел Леонидович не колеблясь тут же приезжает к нам домой и открывает имена всем заморским реликтам. Уехал уже в первом часу ночи. Вряд ли кто-то еще из свердловских второклассников имел еще в работе над гербарием такого консультанта!..

Осенью, уже, наверно, в октябре мы с мамой и бабой Женей приходили в гости к тете Зое. Она, тетя Зоя, работала делопроизводителем в нашем педучилище, а также – в городской библиотеке имени Герцена на Чапаева, потом ушла на пенсию. Высокая, около ста восьмидесяти ростом, голубоглазая красивая блондинка, она была с десятого года рождения, самой старшей из сестер и непохожей на них, – тоже очень красивых, но кареглазых и темноволосых. Зоиька, Зюня, называли ее близкие и коллеги. В ней было что-то опереточное, но ее правильнее назвать не оптимистом, а скептиком. Как бы вела себя изрядно проигравшаяся в карты или лото артистка оперетты. На работе с ее подачи называли ее Зоя Паллна (как их Тётичку – Анастасию Павловну) вместо Потаповна. Она красиво сидела на стуле, слегка откинувшись, закинув ногу на ногу и куря папиросы» Любительские». Активная и решительная, она, однако, суеверно боялась грозы. Один раз я видел, как во время сильнейшей июньской грозы за одном тетя Зоя …залезла под стол. Очень дружила с мамой – бабой Верой и сестрами Женей и Тосей. У них с сестрами и подружки были большей частью общие. Правда, ее давняя подруга – активная, всегда с Гитарой Леля (Ольга) Гарус была только ее. Эта подруга была примерно ровесница, как говорят, красивая женщина и голос и гитара. Работала, вроде бы, в медицине. Кареглазая, черноволосая, чуть смугловатая, но не жгучая брюнетка среднего роста и с хорошей фигурой. Одна воспитывала сына Левочку, ровесника тети Зоиного Эдика, но он сюда в гости не приходил, хотя жили через дом вверх, ближе к парку Маяковского. Она повстречалась маме в восьмидесятые в районе Карла Либкнехта – Первомайской. Говорили о дочке их давнишней с бабой Женей и тетей Зоей подруги – тети Кати, жившей на Ленина 52. Потом Лёля Гарус жила, вроде бы, на Токарей 56 или совсем рядом, году в девяносто седьмом приглашала маму в гости показать какие-то хорошие, неизвестные фотографии. Конечно, Лёля была прекрасно знакома с обоими мужьями тети Зои. Первый муж Петр Котолупенко был чекистом, имел три шпалы в петлицах, потом был комендантом Уралмаша.

Когда они еще только познакомились, чекист Петр Котолупенко вызывал Зою из дома на Обсерваторской горке (?) выстрелами вверх (типа салюта) из табельного пистолета. Поженились, в тридцать восьмом году у них родился сын Эдик, будущий франт, меломан и мой дядя Эдуард Петрович Котолупенко. Потом они жили в районе нынешнего Киноцентра и Михайловского кладбища. И тетя Зоя выгнала Петра из дома, внезапно придя и застав его с любовницей. Второй муж тети Зои, Павел Алексеевич Кокшаров, работал сварщиком или мастером участка по сварке. Очень добрый и хороший человек, правда, всегда непрочь выпить, много куривший (как и сама тетя Зоя, в их квартире часто висел коромыслом сизый папиросный дым), говоривший сипловато, немного в нос, общавшийся со мной очень охотно, чем-то похожий на быковского Бармалея в фильме» Айболит -66».. К Эдику, а потом и его сыну Алешке, дядя Паша относился совершенно как к родным. У них жила большая белая болонка Найда с сыном Тузиком и серая кошка Пышка. Как-то эта кошка шлепнулась с крыльца подъезда прямо на спокойно стоявшую внизу

Найду, та метнулась и чуть не сбила с ног Тузика. Все потом долго хохотали! Помню, тетя Зоя рассказывала анекдот про китайца, образца, суду по всему, 1918 года. Китаец рассказывает: " Сизу, пью цяй… стуцят… открываю дверь, входят: Ты за белых или за красных. Отвецяю: за красных. Снимают с меня станы, надирают попу. Мне больно!..Опять сизу, пью цяй, стуцят… открываю дверь: Ты за белых или за красных. Говорю: За белых. Снимают станы, надирают попу. Оцень больно! Сизу, пью цяй, стуцят… Снимаю станы, открываю дверь!.. – Здрасьте, гости присли!!!)»

Тетя Зоя любила играть с сестрами в лото, реже- в карты. С одной из пордуг или соседок тети Зои одним довоенным летом произошла такая история: та лежала дома на кровати и курила. Окурки тушила в пепельницу, стоявшую на полу. Вдруг она видит, что из -под кровати вылезает мужская рука, забирая один из окурков под кровать. Оцепенела, потеряла дар речи. Что делать?..Пошла на кухню, набрать воды и как могла достоверно изобразила, что воды-то нет. Вслух громко заругалась. Надела туфли, побежала во двор, вроде как узнать, когда дадут воду. А сама позвала мужчин- соседей, кто покрепче. Те прибежали вместе с ней и вытащили из -под кровати здорового, совсем чужого, средних лет мужика. Оказалось, уголовный элемент, в бегах, в розыске. Она потом долго боялась оставаться дома одна.

О начале войны тридцатилетние тетя Зоя и баба Женя услышали по радио (громкоговорителю) в парке Маяковского, отпавившись туда проуляться в погожее июньское воскресенье. И вот такое дела. Бросились в магазин за хлебом, продуктами, а там уже все пусто… Голод войны… мама моя помнит, как в садике, году в сорок третьем, они, четырехлетние детишки, всегда были голодны, ползали под столами, выискивая хлебные крошки. И как позже с ужасом и состраданием увидела она сразу после войны мальчиков- рахитов, худющих, но с огромными головами и вздувшимися от долгой голодухи животами. Некую сюрреалистичность, ужасность придавало сценам то, что говорили они совершенно нормально, здраво обо всем рассуждая.

Брат тети Зои, сын бабы Веры Георгий Потапович Тяжёлых – хороший, умный человек, но, к сожалению, с довольно сильной эпилепсией, в тридцать лет перед самой войной, женившись, завел малышей-двойняшек, но остался без работы на заводе. Гога звонил Зое: " Зоинька, нет ли у тебя для нас немного хлебушка? «А откуда?..Он умер от истощения, умерли и его малютки…

Вскоре после войны тетя Зоя недорого купила с рук золотое кольцо. Говорит: " Все, теперь озолотею! " – А маленький сын ее Эдик испугался, заплакал, закричал: " Маама, не обзолотей! «Зря боялся, золото оказалось фальшивым. Потом, в семидесятые, из своего деревянного, в несколько квартир, двуэтажного (жили на первом) дома они переехали на Эльмаш в благоустроенную квартиру. А в шестьдесят шестом жили еще за площадью Обороны, на улице Тверитина.

Мы с бабой Женей и мамой пошли в кинотеатр Парка Маяковского на фильм» Выстрел» по повести А.С.Пушкина. Сильвио, отставной поручик и невероятной меткости стрелок вспоминает от полученной им на балу от гусара- однополчанина, молодого графа.. Он «отложил» свой выстрел на дуэли …и теперь ежедневно тренируется в мастерстве, вбив однажды выстрелом даже муху в стену… Камердинер, отставной солдат Кузька знай успевает подносить барину перезаряженный пистолет. В Сильвио, когда молодой граф появился в их полку, проснулась какая-то почти классовая ненависть к этим холеным, богатым, которые к тому же и хороши собой, умны и с юмором, и все у них получается. Граф и стреляет превосходно, словно играя и не боясь последствий простреливает на дуэли военную фуражку противника, а потом спокойненько ждет ответного выстрела, кушая вишенки. Сильвио решает отсрочить свой выстрел, дабы как-нибудь застать графа врасплох, заставить трепетать. Он ждет, не стреляясь ни с кем другим, даже с риском для своей репутации. Все готовится как стрелок и морально. И вот, узнав, что граф женился, Сильвио решает нанести ему «дружественный» визит. Сильвио в исполнении Михаила Козакова и Граф в исполнении Юрия Яковлева, как и приятель Сильвио – Иван Белкин – Олег Табаков, Кузька – смешнющий Борис Новиков, Графиня- Ариадна Шенгелая – очень здесь хороши! И Сильвио, как гром среди ясного неба, появляется в просторной гостиной графского дома …с морским пейзажем в золоченой раме на стене… Граф стал мягче, как-то человечнее и очень волнуется… не за себя, а за молодую жену, которая может сейчас войти и застать сцену дуэли или увидеть супруга убитым… Сильвио словно упивается этим волнением своего соперника и противника. Но требует снова бросить им жребий, граф снова (вот эти счастливчики, всегда у них так, черт возьми!) вынимает первый номер. Он не хочет стрелять в Сильвио, к которому не испытывает уже никакой враждебности, но -таки стреляет, промахивается и попадает в полотно картины. Тут в залу врывается встревоженная графиня, быстро понимает все. Молодожены в отчаянии и Сильвио удовлетворен. Он не желает убивать графа и стреляет… в ту же картину. Вбивает свою пулю на холсте бок о бок с графской. Вот такой стрелок! Асс! Вот такой упорный, целенаправленный человек этот Сильвио. Показал его сиятельству Кузькину мать, но притом не ранил, не убил! Чистая работа. Наш человек! Как оказалось, он этнический грек (я думал итальянец), уезжает на историческую родину, участвует там в восстании против турецких оккупантов (как Байрон!) и гибнет в бою… Граф тоже молодец, нигде себя не посрамил. А что испугался за психику жены, так это ж только плюс ему. Вон Никита Сергеич тоже показал Америке Кузькину мать в виде Водородной бомбы и размещением ракет на Кубе. Но тоже никого не ранил, не убил. Белый Дом обделался, от есть, пардон, -отделался, некоторой встряской. И все. Но… Знай наших!..В общем, шли мы из кино с мамой и бабой Женей в этот пасмурный осенний денек к тети Зоиному дому под впечатлением. Обсуждали, да рядили кто здесь прав. Мама склонялась к графу, баба Женя колебалась. Но потом решили: оба парня смелые, оба хороши!

В школе мы читали рассказ Осеевой «Синие листья " …Там у девочки Лены не было зеленого карандаша, а у ее подружки – был. И Лена для задания по рисованию просила этот карандаш. Но не тут то было. Подруга стала ссылаться на разные причины и обстоятельства… Тянула до последнего. Нехотя потом предложила, но Лена уже не взяла. В итоге учительница, проверяя рисунки учеников с удивлением спросила: " А почему у тебя, Леночка, на деревьях листочки синие? Не нашлось зеленого карандаша и никто с тобой не поделился? "– " Я ей давала!» – заявила подружка. И тогда учительница все поняла и сказала: " Надо так давать, чтобы можно было взять!..» Вот такой рассказ с большим смыслом. Всё правильно.

В октябре, вроде, я из окна увидел печальную сцену. Двое или трое мужчин выгружали с грузовика что —то красное. Я подумал было, что диван, но мама усомнилась и сказала, что это гроб. Оказалось, что у жившего во втором корпусе Вовки Егармина родители накануне сильно поскандалили. Отец Вовки всю эту ссору, по рассказу сына, воспринял очень тяжело. И повесился, прямо в квартире. Вот сколько новой информации о жизни и смерти враз пришлось мне узнать. Потом еще довелось с ребятами видеть похороны двух старых людей, под плач их родственников. Почти одного за другим проводили в последний путь, причем в одинаковых обитых светлосиней тканью гробах. И в довершении этого из того же, где домоуправление, подъезда похоронили в обитом розовой тканью гробу совсем молодую женщину.

Во дворе мы частенько обсуждали, фильмы и книги. Помню, как с Севой Кондрашиным обсуждали только что увиденный фильм» Два билета на дневной сеанс» с молоденьким Збруевым и другой такой же советский детектив «Акваланги на дне». Это шло летом и про лето. А осенью и зимой я приобщился к журналам» Веселые картинки» и «Мурзилка». В» Веселых картинках» больше смотришь, чем читаешь А в» Мурзилке» ближе к зиме вышла интересная сказка с закрученным сюжетом"Аля, Кляксич и буква «А».. Она была в прозе, но со стихотворными вставками типа» Умный удод наелся на год… наелся удод и песни поет летние теплые дни напролет!..» И каждая буква со своим характером действовала как живой человек. Очень увлекательная сказка, иногда даже страшноватая и очень новаторская в деле приобщения детей к грамоте. Автор писательница Токмакова, вроде бы, здорово написано. А ведь нередко говорим, что нечего дать почитать ребенку семи- восьми лет!

Прекрасные стихи И. С. Никитина» Вот моя деревня, вот мой дом родной, вот качусь я в санках по горе крутой…» Помню все наизусть и сейчас. А вот другое – «Зимой в дороге "– помню только кусочек: " «Чу, заехал в сугроб – видно здесь ночеват. Ну, Савраска, потрагивай, маленький. Вовсе сбились с тобой, захотелося спать. Понабилося снегу за валенки «…На праздник встречи Нового года… вечером, конечно, а не ночью)), пригласили меня, Ларису Уревич, Марину Берлинблу и еще детей …Игореша Агафонов и его родители. Прекрасная елка и все в разноцветных огнях. Маленькая театральная корона, в которой Вероника Викторовна танцевала Одетту… Прятки, темнота, бенгальские огни! Очень сказочно! Пожалуй, как то также приглашали детей на новогодний праздник еще в дореволюционное время!.. Дети любят новогоднее время еще сильнее взрослых, вряд ли кто с этим поспорит…

Как мы радовались Голубому Огоньку в Новый год! А еще Кабачку"13 стульев», с января шестьдесят шестого года. Пани Тереза и пан Владек, пани Зося, пан Юзеф, пан Директор, пани Моника и пан Профессор, пан Зюзя и пан Гималайский.. Польские юморески! И песенки под еще не вошедшую в обиход эстрады фонограмму. Пан Ведущий был сначала поляк по национальности, свободно говорящий по-польски Александр Белявский. Мне очень нравился пан Цыпа, редко появлявшийся в Кабачке, в исполнении Вицина. Разные были шутки, иногда ужас какие смешные… иногда не очень смешные, но люди это все любили и ко всему относились более чем благосклонно! Насколько я помню, первые пара- тройка сюжетов Кабачка были показаны в рамках Голубого Огонька еще в сентябре шестьдесят пятого. Это я увидел еще в Черноморске. Теперь же, зимой и весной шестьдесят седьмого телевизиозных и эстрадных сюжетов от, как тогда говорили, наших друзей из стран народной демократии было все больше. Я это все очень любил, и мои друзья по двору любили тоже!

Где-то я прочитал, что многосерийный польский телевизионный художественный фильм «Четыре танкиста и собака» нам, советским детям и взрослым, показали осенью шестьдесят седьмого. Нелегко спорить с авторитетными источниками, но по моей памяти этот фильм нам начали показывать в конце декабря шестьдесят шестого и продолжили в январе шестьдесят седьмого. У меня опять немного была ангина, смотрел фильм лежа в постели. Мама купила мне незадолго до этого карманные шахматы. Я уже знал ходы фигур и один раз выиграл игру – у Кирюши, которого сам и научил играть. Янек, Гуслик, Григорий, Ольгерд Ярош, а потом – Томек. Верный пес Янека и любимец экипажа Шарик! Маруся, Лидка, сержант Вахура и многие другие персонажи фильма запомнились и полюбились всем! И песня саундтрэк «Эще нэ спокойнэ»…Впрочем, может быть фильм и правда вышел на экраны только осенью шестьдесят седьмого…

Год шестьдесят седьмой – пятидесятая годовщина Октября! Читаю какие-то рассказы про чешского мальчишку Карела. Он лихо катается с гор на лыжах. Картинки в книжке хорошие. Он живет в городе Готвальдов. Там есть музей обуви, а в нем- обувь разных исторических личностей, разных времен и народов. Здесь и ботфорты Петра Первого и черевички принцесс и актрис. Я приехал в этот город в восемьдесят втором. Тогда и вспомнил книжку детства. Здесь когда-то чешские фабриканты- обувщики с забавной фамилией Батя наладили передовое для своего времени производство. С приходом социализма обувной концерн национализировали. А город был назван именем первого Президента Чехословацкой Советской Социалистической Республики. Помню портрет Клемента Готвальда в сохранившейся у нас и сегодня Большой Советской Энциклопедии, изданой в 1949—57 г.г. и включающей пятьдесят томов, даже есть и пятьдесят первый дополнительный. В каждом толстом томе содержится много черно-белых и несколько цветных иллюстраций. Цветные -покрыты тончайшей папиросной бумагой. Я при поддержке бабы Веры, а потом уже и сам, читал материалы о Минине и Пожарском, о древнерусском оружии, о городах, художниках и их произведениях, о первых паравозах России и мира. И сейчас очень многое из этой энциклопедии почерпнутое помню, вижу перед глазами (например, портрет изобретателя Эдисона или композитора Скарлатти). Карел, чешский мальчик, катался на лыжах, встречался с интересными людьми.

Очень много тогда вышло цветных чешских, польские и немецких фильмов по детским сказкам. Они шли в кинотеатре Парка Маяковского. «Три золотых волоска Деда Всеведа "– фильм- сказка, где какие-то два мальчика похищают золотые волшебные волоски из бороды Бога, которого из атеистической конспирации называют в фильме Дедом Всеведом.)) Другой фильм» Король Дроздобород» – по одной из сказок братьев Гримм, где одна кичливая и капризная принцесса отвергала одного за другим всех претеднентов, приехавших на кастинг соискателей ее руки и сердца. И уставший от ее придирок к вполне достойным женихам папа король в сердцах обещает отдать дочурку за первого вс встречного. Таковым оказывается какой-то бедный бродяга. Немного смахивает на «Укрощение строптивой» Вильяма нашего Шекспира. И прекрасный фильм» Если бы я был белым арапом» про молодого благородного героя, который ведет нелегкую борьму с ловким негодяем по прозвищу Безбородый. Этот сюжет меня покорил, я его рисовал и дома в альбоме, и мелом на асфальдте. И, вроде бы, даже лепил из пластилина вместе с Кирюшей, который этого фильма не видел. Но знал в моем перессказе.

Прочитал я тогда книжку о русских революционерах в том числе об авторе песни» Смело, товарищи, в ногу» Леониде Радине и о Георгии Орджоникидзе, в одиночку разоружившего каких-то бандитов или псевдоанархистов, увешанных револьверами и пулеметными лентами. Очень выразительные иллюстрации, на одной из них молодой еще с длинными черными волосами и почти гусарскими усами, в красноармейской шинели Орджоникидзе, смело стоящий перед растерявшимися гопниками. По книгам для детей сразу видно искренне они написаны или нет. Эта книга была написана от души и иллюстрации в ней цветные, во всю страницу, очень хорошие. Мне нравились песни революции и гражданской войны «Отречемся от старого мира», «Варшавянка», " Смело, товарищи, в ногу», " По военной дороге», " По долинам и по взгорьям», «О Щорсе», «Каховка»…

Иногда слова по малолетству я перевирал. «Как смеялся папа, когда я при нем пропел: «Это есть наш последний, нерешительный, бой!..» Кроме фильма"Чапаев», нам, мальчишкам, очень нравились фильмы «Щорс» и «Котовский». Особенно взахлеб мы пересказывали друг другу, перебивая и поправляя, сцену, как Котовский, столкнув лбами конвоиров, бежит прямо из зала суда. Или как он выбрасывает из окна ударившего его тростью князя и, конечно, как он, заступаясь за политического, наносит зубодробительный удар авторитетнейшему пахану одесских воров, блистательно сыгранного Крючковым. «Витичка, в камере был какой-то шюм, кто-то щто-то сказал… или мне показалось «…И подпольная работа на фоне канкана» Одесситка, вот она какая!» Затем взятие Одессы красными и извещение об этом Котовским со сцены театра: « Вашей Одессы больше нет. Есть наша Одесса. Слышите, как нас приветствуют гудки заводов!» По телевидению показывали такие фильмы как «Кремлевские куранты», «Ленин в Октябре»,» Яков Свердлов», в кино- документальный фильм о достижениях советской власти» Русское чудо». Наша баба Вера побежала в кинотеатр» Искра» смотреть «Русское чудо» главным образом по причине показа там документальных кадров и фотографий жизни незабываемой ею дореволюционной России, кадров с царем, царицей и их семьей. Мама что-то иронично сказала, вроде: " Конечно, побежала на царя своего любимого смотреть!»)

С января и до середины марта мы играли в хоккей клюшками, но не на коньках прямо на проезжей части перед пятым корпусом, а в дальнейшем- уже за пятым корпусом на корте. Клюшками играли"канадскими» с шайбой или «русскими» (загнутыми) с мячом Потом уже кто на коньках, а кто без них. Мальчишкам хочется что-то делать и самим. Поэтомув хоккей игрли с мячом, делая клюшки из бывших новогодних елок с отгибом и веревочным плетением. В футбол играли чаще не на корте, а на небольшой площадке за пятым корпусом хорошими нипельными кожаными мячами, но поначалу иногда и самыми обычными сине-розовыми мячиками. Из ребят постарше хорошо играли в футбол и хоккей Боря и Олег Катаевы. И Пашка Глушков тоже играл отлично. Я играл сначала неважно, мазал по воротам. Но потихоньку мастерство мое росло и я стал хоть и середнячком, но довольно неплохим. Имена футбольных и хоккейных звезд – Яшина, Стрельцова, Фирсова, Старшинова, потом – и Третьяка, конечно, произносились у нас с благоговением! Наш знаменитый земляк -хоккеист по хоккею с мячом, семикратный чемпион мира и десятикратный чемпион СССР Николай Дураков жил здесь же рядом. Его дочь – веселая, остроумная, тоже отличница и, конечно, очень спортивная девчонка, Наташка Соломеина, училась в нашем классе и какое-то время сидела со мной за одной партой. Когда в игре Николай Дураков несся с мячом, мужики на стадионе, стоя, скандировали: " Кооля, даваай!» При вручении в Швеции Дуракову какого-то креста за спортивную доблесть его величество Шведский король сказал, что для него большая честь пожать руку такому выдающемуся спортсмену.

У нас первым секретарем Свердловского обкома КПСС был тогда Николаев Константин Кузьмич. Человек грамотный, очень неплохой руководитель. Но многие его не любили, говорили, что живет не по-партийному роскошно. И ходил тогда короткий анекдот кем знаменита Свердловская область? И ответ был таков: Есть у нас Николай Дураков, а есть – Николаев Дурак! Уважали мы футбольную команду «Уралмаш», но иногда и подсмеивались. Если кто-то в нашей мальчишеской игре выходил с мячом один на один с вратарем, бил по мячу, но мяч проносился сильно выше ворот, раздавалось ироничное: " Уралмааш!..» Льва Яшина обожали. Но пели, помню, и такое: " На Центральном стадионе на- чинается игра, на- одних воротах – Яшин, на – других- его жена! На- семнадцатой минуте Яшин «банку» пропустил. А жена- его за уши (тут кто-то из мальчишек хватал стоящего рядом за ухо): " Что ты, что ты натворил!»

В баскетбол и волейбол мы играли уже не в младших классах, а позже – начиная с седьмого класса, в школьном спортзале. Тогда же стали ездить на Уктус кататься с гор, а лыжи и коньки вытеснили окончательно из нашего обихода санки. Но в начальных классах санки были очень кстати. Ими мы прицеплялись иногда даже к неспешно курсирующим через наш и окрестные дворы полугрузовым и легковым машинам. Так хотелось быть гибким, ловким, быстрым.

Наверно, тогда же я впервые посмотрел в кинотеатре Парка Маяковского фильм» Гусарская баллада, очень мне понравившийся. Задолго до фильма в годы войны, в 1942 г. именно в нашем Свердловске (вторая – после ленинградской в блокаду) состоялся спектакль с этим сюжетом и этой музыкой под названием «Давным- давно» по пьесе замечательного драматурга Александра Константиновича Гладкова. Этого талантливейшего человека, хочется верить, еще оценят должным образом потомки. Хороша музыка Тихона Хренникова, как и музыка к фильму» Остров сокровищ» (увиденного мной по телевизору примерно тогда же). «Я на подвиг тебя провожала, над страною гремела гроза «и» Приятель, веселей разворачивай парус» – такие разные песни, но одинаково прекрасны! В обоих этих фильмах, в их музыке и драматургии очень большой заряд гуманизма, патриотизма, хотя в одном из них (казалось бы, какой для нас -то тут патриотизм?) действие разворачивается не в нашей стране. А» Город мастеров»! Караколь и Вероника и …герцог де Маликорн… Эти фильмы давали заряд и патриотиза, и – неприятия всякой несвободы человека! Сюда же можно отнести и увиденный мной немного позже фильм по сказке Юрия Олеши» Три толстяка». Нас во дворе почему-то больше всего забавлял эпизод, когда продавец воздушных шаров приземлялся с маху в уже готовый огромный торт, приготовленный для насленника Тутти и трех толстяков!

Еще у меня была тоненькая черная книжечка, написанная в похожем стиле, возможно автор та же Тамара Габбе, написавшая сценарий» Города мастеров» или Олеша, – сказка про веселого неунывающего Уголька, жившего под землей со своей мамой и про то, как тяжело хили, но потом – восстали взрослые угли, читай – трудовой народ. «Я веселый уголек – черный, настоящий! У меня есть пятачок – желтый и блестящий!» – распевал, найдя где-то маленькую звонкую денежку, неунывающий, звонкий мальчишка Уголек. Книжка про Уголька и книжка о Чапаеве, легенды и мифы Древней Греции и сказы Бажова, сказки Андерсена и братьев Гримм, несмотря на такие разные сюжеты, не мешали друг другу – все они были про хороших людей, учили доброте и отваге.

Глава восемнадцатая. Мамины сокурсники, марки и конфеты

Будучи студенткой вечернего отделения искусствоведения, мама дружила не только с Людмилой Ивановой, но с Ниной Каргу, впоследствии – доцентом кафедры истории искусств Ниной Петровной Якимовой. У Нины фамилия девичья была финская, да и сама голубоглазая, белокурая, она соответствовала этой своей фамилии. Она жила с мужем- военным летчиком, капитаном, сыном и мамой в бревенчатом домике на улице Народной Воли. Как-то мы с мамой вроде бы в начале марта шестьдесят седьмого приехали к ней в гости. И были встречены от души вкусным супом и горячими пирожками с капустой. На полу серенькие с цветными вплетениями круглые деревенские половички, пятилетний блондинистый хороший мальчишка Гриша, черный кудлатый симпатичный пес Мишка, очень ласковый и умеющий танцевать на задних лапах.. А как этот песик дружил с котом надо было видеть! Полная гармония! Муж Нины Петровны был тогда на службе, зато немного позже передал мне в подарок свои погоны капитана авиации с атласной синей полоской звездочками и эмблемами!

Осенью накануне я познакомился с другим однокурсником мамы – Георгием Борисовичем Зайцевым. Он в то время был опытным геологом, руководителем группы, геологической партии, давно закончившим вуз, но он был очарован искусством и стал студентом- вечерником искусствоведческого отделения Уральского университета. Как и еще более старший по возрасту капитан органов госбезопасности Владимир Черепов. Они все хорошо учились. Впрочем, были тут и не блестящие совсем студенты, например – Володя Булавин, безнадежный троечник, списывальщик. В начале октября мы с мамой забежали пообедать в кафе» Москва». Там в середине зала за столом нас окликнул Зайцев. В темно- серой тройке, с печаткой на пальце и горячим супом на столе. Не только с мамой, но и со мной общается с интересом. Он очень интересно рассказывал нам с мамой про Шанхай, где прожил долгие годы. Попросил показать ему мой «парабеллум» очень оценил его. И рассказал историю как году в сорок восьмом- сорок девятом шел в шинели и фуражке по темной послевоенной свердловской улице и вдруг увидел, как какие-то отморозки издеваются над человеком. То ли что-то они у него хотели выпытать, то ли просто от жестокости – лезвием «безопасной» бритвы они… вырезали ему глаз… За пазухой у Георгия был недавно изготовленный для такого рода случая покрытый черным лаком деревянный пистолет -пугач в виде «вальтера». " Я со спокойным лицом направляю ствол «оружия» на них: " Отпустите его, а не то стреляю»… – " Отпустили. Один глаз и жизнь, наверно, человеку этому я спас. Но один глаз, левый, кажется, они ему вырезали!».. Тогда я, по совету мамы и при ее участии, начал коллекционировать марки. Георгий Борисович опять оживился, стал рассказывать о марках и их гашении. Многие видели его телепередачи уже недавних лет и знают, какой он рассказчик. И знающий человек. Он как-то очень естественно соединил два своих призвания геолога и искусствоведа, прекрасного знатока камня и уральского камнерезного искусства, истории Урала и его искусства. Дяде Вите амбициозный и старше его по годам студент- вечерник сначала не приглянулся. «На экзамене я позадовал ему сложные вопросы. Но он знал все, я ему поставил «отлично», молодец он», – говорил потом дядя Витя. А Георгий Борисович потом через маму передавал мне в подарок марки, в том числе – с английской королевой. Доброта и щедрость людей помнится. Противоположное иногда, к сожалению, тоже. Usus – est magister gptimus» …Вроде бы так – " Опыт есть наилучший учитель!» – звучит латинская пословица. Римляне мудрые изрекли. Впрочем, это и Фрэнсис наш Бэкон (которого некоторые тупые студенты мои «бекОном» зовут) умнейший, остроумнейший был человек, тоже, опять же, это мог изречь!..

Говоря о пище духовной, хочется иногда отдать должное и материальной тоже. Да и как без не -то… Родной, восхитительный наш «Гастроном» на Ленина 70! Как хорошо прогуляться до него мамой или бабушкой за конфетами. Какими? Прежде всего это конфета в ярко- красной обертке с парой тоненьких золоченых горизонтальных полосок. Она так и называлась «Красная»! Вкуснейший шоколад и коричневая шоколадная начинка. И золотинка, как мы называли тонкий квадратик фольги, тоже красная. Почти не уступали здесь знаменитые в дальнейшем шоколадные конфеты «Красный Мак» в черной обертке с ярким красным цветком. Конечно, и «Белочка» любимая в темно -зеленой обертке с каштановой пушистой кем? Правильно, дети, с Белочкой! Белка песенки поет и орешки все грызет!.. Трюфели вкуснейшие в коричневатой цвета шоколада обертке в крапинку, Они считались праздничными, стоили дороже.«Кара-кум» в обертках песчано- желтого цвета с бредущими по пустыне коричневыми верблюдами, «Мишка косолоапый» с шишкинским» Утром в сосновом лесу», «Ананасные» в желтом и с оранжевым ананасом, «Петушок» с ярким на желтом фоне петушком на обертке. «Кедровые» – очень вкусные, с орешками и изображением кедровой шишки на зеленой лесного цвета обертке. «Мелодия» – с ромом, в зеленой обертке с роялем, потом – году в шестьдесят седьмом появились шоколадные конфеты» Маска» – очень вкусные и при этом ценой чуть подешевле – с изображением черной маски Летучая мышь и розово- желто- голубых новогодних серпантинов, «Былина» с красно – бело- черными изображениями русского богатыря в шлеме и кольчуге, «Ну-ка, отними!» – с изображением девочки в клетчатом платьице и держащей конфетку над головой маленького щенка. Еще позже появились конфеты «Птичье молоко», упакованные каждая то в оранжевую, то в салатную, то других цветов золотинки в крошечных золотистых звездочках, «Метелица» в голубой обертке со снежинками и лисичкой, и развесной «Орех в шоколаде»…С раннего детства любимы были мной и конфеты» Салют» с изображением майского вечернего неба и разноцветных гроздей салюта в нем.

И еще были конфеты «Ермаковы лебеди», где изображены идущие под парусом острогрудые челны. На переднем -…да не Стенька Разин! Почему если челны, так сразу Стенька Разин?)) А тут на синем фоне опять же вечернего темно-синего неба – целая картина – плывут челны. На переднем… в панцире и шлеме – сам Ермак Тимофеич, протянул руку вперед. где летит белый лебедь и еще пара птиц белеет в темном небе на втором плане. Почему-то конфеты эти многие мои ровесники совсем забыли… А ведь лопали когда-то и радовались!..)) Моя баба Женя по моей просьбе не раз пела: " Ревела буря, дождь шумел, во мраке молнии блистали. И беспрерывно гром гремел, и ветры в дебрях бушевали…» Ермака, как и Чапаева, утонувшего из-за внезапного ночного нападения врагов, было очень жаль!..

Если б не Ермак и его соратники, присоединившие Урал и Сибирь к России, то и моя родословная могла бы пойти совсем по-другому. Я тогда не договорил, что предки мои по материнской линии явились одними из первых жителей Екатеринбурга. Фёдор Леонтьевич Жуков,1692 года рождения, записан в первую перепись посадских людей Екатеринбурга 1743 года. Там же записаны и примерно ровесники будущей столицы Урала сыновья Федора Яким и наш «пра» Нефёд. А Федор-то, как в этой переписи значится, происходит из поселения Кибирево (Леонтьево), что и ныне находится между Москвой и Владимиром в шаговой близости от городка Петушки (тогда таким же небольшим селением), прославленным Веничкой Ерофеевым в его повести «Москва- Петушки». Отец Федора Леонтий Агапович, 1654 года рождения, и мать Василиса Никитична, тем более дед – Агап Осипович, род. ок.1625 года рождения и прапрадед его Иван, род. ок. 1535 года… вряд ли что-то знали об Урале… И по другой, тоже маминой (бабы Веринойматери) линии, Зотей Андреевич Чепелев, тоже 1692 года рождения, записанный вместе с сыном Осипом записанный в перепись воеводы Ф. Толбузина 1733 г. тоже б здесь не оказались. И их с Жуковыми потомки Зотея Чепелева полтора ста лет спустя, в январе 1886 г. не обвенчалсь бы. Так что Ермак мне и моим предкам родиться, пожениться точно помог. А название конфет от сказа Бажова одноименного пришло.

Шоколадные плитки были» Ванильный», " Люкс», «Сказки Пушкина»,» Гвардейский», " Алёнка», «Цирк», маленькие «Сливочный», " Батончик» и» Светофор», немецкий «Горький черный» развесной… Что еще …«Зефир в шоколаде», «Медаль».

Очень любил я сок виноградный в удлиненных пупырчатых баночках из прозрачного толстого стекла… Этот вкуснейший сок продавался в овощном магазине рядом с кинотеатром «Искра». Тут же в мощных зеленых аппаратах «Воронеж» изготавливался из мороженного и клубничного сиропа обалденно вкусный молочный коктейль! Пенистый белоснежный с заметным только мне розоватым отливом. Аппарат сначала взвывал, переходя затем как набравший высоту самолет в ровный приятный баритон, большой алюминиевый стакан вращался вокруг своей оси быстро- быстро!.. Картошка и лук, покупаемые мамой, грохотали по железному жолобу и сыпались в авоську. Это, кто не застал, – плетеные из шелковых нитей или шнура и умещающиеся в сжатом виде даже в кулаке, в кармане, сумки на всякий случай, на «авось»…

В шестьдесят седьмом не стало в городе старых «деревянных» трамваев, вытесненных более новыми моделями. У меня была книжечка» Рассказ о старом трамвае», о том, как он славно послужил людям, и что теперь настало время уступить дорогу молодежи, то есть юным, современным трамвайчикам. Типа, молодым- везде у нас дорога, старикам- везде у нас почет.!..)) В этом возрасте я читал уже, с помощью бабы Веры и родителей, конечно (в восемь лет ведь еще не осилить книжку в двести – триста и более страниц) весьма серьезные книги, такие как» Легенды и мифы древней Греции» или» История СССР», или» Судьбы вещей», но при этом читал еще и тонкие книжечки (эти читал сам). А вот картонные книжки- раскладушки использовались мной уже только в игре, при постройке картонных домиков. Я взрослел, хотя был верен книжкам своего раннего детства… «Рикики» про французского медвежонка, «Бэмби» – сказка Киплинга про оленёнка, «Новые приключения Пифа"про озорного песика… Как я любил греческий эпос о Троянской войне, об Одиссее, Тесее и т. д. Я даже консультировал маминых подруг, уже упомянутых Нину Каргу и Люду Иванову перед сдачей ими зачета по античной литературы. Они так и просили маму: " Давай у Вадика спросим!» Я сейчас кое- что подзабыл, про какого- нибудь там Мелеагра, а тогда, как папа говорил: " Знал на зубок!» Помню, как мама приехала из университета и что- то они немного поругались с бабой Верой. Конечно, баба Вера – это святой человек своей добротой, скромностью и готовностью помочь, безграничной любовью к детям, мужеством перенесения тягот и страданий, светлым оптимизмом и неиссякаемым положительным интересом к жизни. Но и такие люди в старости могут поворчать, ведь это тоже форма общения и некоего философствования даже.

Вот баба Вера на кухне заругалась, что мама что-то поставила или положила не туда, немного, как говорится, завелась. А мама, бросив пару слов в свое оправдание, шепнула мне, кивнув на ванную комнату: " Давай я почитаю!» Она закрыла дверь, открыв толстую, в сером коленкоровом переплете, книгу» Легенды и мифы Древней Греции» и стала читать, где Одиссей и его спутники приближаются к острову сирен. Как восхитительно и страстно, изумительно прекрасно поют сирены! Одиссей о этом уже немного знал, как знал, что на это сладостное пение все мореплаватели устремляются к певуньям в гости и находят верную смерть… Посему Одиссей приказал гребцам и всей команде залепить уши воском, а себя привязать к мачте, чтоб услышать пение, но не прыгнуть за борт в направлении прекрасных чаровниц! Вот так и проскочили! Потом уже я вспомнил, что познакомился впервые с Одиссеем еще в самом раннем детстве, посмотрев кино в кинотеатре «Октябрь» (» Колизей»). Мама читала вдохновенно, очень выразительно. Да и сам текст, чего уж говорить!..Умнющий, хитрющий Одиссей. И с чего ж это он такой» хитроумный». Сейчас как сами по себе у меня возникли на мотив фольклорной песенки» Кругом одни евреи» такие строчки: " Хитроумный Одиссей, вероятно, был еврей!» И, как всегда, припев: «Евреи, евреи – кругом одни евреи!..» Неплохо, да?)) Хотя и греки хитрые весьма. А в чем-то он на русского похож. Ведь древние греки пытались во всем избегать крайностей, искали некую золотую середину, в архитектуре и искусстве – «золотое сечение». Даже Икара Дедал предупреждает не взмывать на созданных им для побега с Крита крыльях слишком высоко (иначе солнце расплавит воск), но и не опускаться слишком низко, чтоб волна не намочила перья… Est modus in rebus (Есть мера в вещах)! Одиссей меру тоже знал и чтил, но мог и оттянуться вполне по- русски. Ушел на войну вроде как на десять лет вышло, а дома не появлялся и вовсе аж двадцать лет. Уж сын-то вырос. А жену облепили со всех сторон женихи! Нет, русак, евреи так не поступают! Чуть все не растерял. Михалков Никита не так давно рассказал свою формулу русского человека: « Русский – это тот, у кого Чего-то Нет. Но не так нет, что нет, а должно быть. А Нет и …хрен с ним!»)) Как же прекрасно пели сирены? Наверно, как Трио бандуристок с Украины. У нас в детстве громоздкую вещь почему-то называли бандурой. Так вот эти девушки пятидесятых – шестидесятых годов пели совершенно обалденно! Найдите хоть какую их запись, офигеть! Гуцулка Ксеня, например. Поют, как ангелы!!! А как играют на бандуре…» Как умеют эти руки эти звуки извлекать!» (Окуджава) … Я потом неотрывно почти эту книгу читал. Она и сейчас с того времени у меня есть.

Весной папа принес длинные блестящие металлические рейки для рамок графики. Мы с Кирюшей стали сражаться ими, как рапирами. Кирюша сделал выпад, направив свое оружие мне в грудь. Защищаясь, я подставил тыльную часть руки, которую друг мой распорол, как рыбье брюхо. Порез был глубокий, красная кровь в нем стояла по краям. Это было страшно, но я виду не подвал, чтоб не тревожить еще больше и так взволнованную бабу Веру, завязавншую мою рану чистой тряпочкой. Я улыбался, как мог. Как улыбается стюардесса, уже зная, что шасси не выходит и возможно придется приземляться на брюхо. И сейчас вот смотрю на этот ставший с годами маленьким шрам тыльной части (ниже локтя) левой руки. Это мой самоидентификатор: " Я есмь я!»)

Много сейчас волнуют нас национальные отношения, тема эта очень обострилась, во всем мире даже. Мой папа с детства полюбил украинские песни. Они мальчишками очень хотели на фронт, но совсем юных не пускали. Отправились из под Москвы (рядом- в Апрелевке в октябре сорок первого были немцы) с матерью и сестрами снова в Поволжье, где когда-то жили. Только не совсем на малую родину, а в район Энгельса. По дороге почти в полночь, вымотавшись от нескончаемого пешего пути постучались в один деревенский дом, попросились на ночлег. Но хозяева не желали входить в их положение, не пустили. Заночевать удалось в домике на другом конце деревни. Ночью просыпались от отдаленного грохота. А утром узнали, что дома, куда их не пустили, уже не существует. Разбомбили. Утром, подойдя, увидели большую черную, дымящуюся еще, воронку… На месте назначения их встретил большой бревенчатый, отскобленный до идеального состояния, барак. Огромное, как в казарме, пространство без перегородок на втором этаже. Эвакуированные были и с Украины… разгородили семьи отведенное им пространство бельем на веревках. В тесноте, да не в обиде. И украинцы по вечерам чудесно пели свои песни. От» Дивлюсь я на нибо» и» Ничь яка мисячна» до никому посторонним неизвестных» старинных песен, когда солирующий женский или мужской голос или два выводил немыслимые звуки, переплетаясь с вступающим в свой черед хором. Помня эти времена, папа с удовольствием слушал по радио украинские песни, как народные, так и «Рушник» и другие песни Платона Майброды…» Ридна мати моя, ты ночей не сыпала и будила меня, уходя в край села. И в дорогу далеку ты меня на зоре провожалла, и рушник вышивалый на долю, на счастье дала..!» Это без подглядки, поэтому, может где, я и ошибся…

Тогда еще не ушли в прошлое такие, я бы сказал, несколько коммунальные отношения, когда соседи занимали соседям «до получки». У нас в соседнем подъезде, но второго – «нехудожнического» корпуса была квартира четырехкомнатная на двух хозяев первыми назову Шариповых дядю Колю и тетю Фаю. Хорошие наши обычные советские люди. Николай невысокого роста, подвижный, черноглазый, с черными курчавыми волосами, татарин, строитель. И его жена голубоглазая шатенка, тоже татарка, невысокая, довольно стройная, обоим лет под по тридцать пять- тридцать восемь. У них двое сыновей – Илья и Радик. Илюшка очень шустрый, сильный, внешне похож на мать. Мой одноклассник. Очень много, хоть и без всякого разбора читал, позже был записан в несколько библиотек, но хороших оценок в школе почему-то не имел. Отличный парень, в дальнейшем учился в мореходке, работал на каком-то траулере на Карском море, потом вернулся в наш город и работал в какой-то организации по наружной городской рекламе. Надежнейший товарищ и друг. Радик был на два года младше, похож больше на отца, симпатичный, чуть картавил. Радик был одержим желанием что-то найти. Поэтому он бывал и на помойках, отыскивая там каким-то чудом часы, браслеты к ним, пятнадцать или двадцать рублей, подарочную маленькую бутылочку с французским ликером… Ильюшка называл себя не Ильясом, а Ильей, как Муромец.) Радик, зная хорошо, что мой папа делает памятник Попову для нашего города, сделал мемориальную доску декабристам, решил тоже найти какой-то известный в городе объект, над которым потрудился их с Ильюхой папа. И нашел. Это была стоящая и ныне у завода «Вектор» высоченная, метров в полсотни высотой, кирпичная труба с закоптившимися белыми цифрами даты постройки «1959»…» Работали много …отец тоже очень старался. Заработал в последние месяцы аж сто сорок. Пришли они с мамой в ресторан. Он заказал все самое шикарное. Все вокруг, и официанты думают: Что за миллионер такой выискался!» – живописал Радька. Он слегка по малолетству картавил, говорил увлеченно и в лицах. Было весело слушать!) Летом всей семьей, помнится, ездили на Тобол, приехали очень загорелые. Помню, как сантехники в нашем дворе летом выпили лишковато, произошла стычка, и один из них погнался за другими. Я, как всегда, на асфальте мелом рисовал какие-то батальные картины. И вдруг мимо меня пронесся человек, а за ним другой с ножом. Наверно, сантиметров пятнадцать свежезаточенное лезвие. Бежал быстро, зло. Я даже испугаться не успел, но стало все же не по себе. И Ильюшкин отец, дядя Коля, меня очень хорошо успокоил, как истый психотерапевт. И проводил до подъезда. Пьяный буян тогда здорово исполосовал ножом тому, за кем гнался, руку до локтя. Я этот итог видел, когда снова во двор вышел уже позже. Но, слава богу, до смертоубийства дело не дошло.

Как -то наш прекрасный скульптор Владимир Михайлович Друзин, создавший вместе с Сажиным памятник Уральскому танковому корпусу на вокзале вышел прогуляться вокруг двора со своей собакой черно- желтой Джильдой. И какая-то неизвестная собака залаяла на Джильду, та само собой в ответ. Пробежали на детскую площадку, но Джильда (доберман пинчер) со двора ту собаку изгнала. А Друзин как-то хорошо со мной заговорил, чтоб я не волновался: Взял меня на колени: " Не бойся, Вадик, Джильда детей не обижает, а, наоборот, заступается. Ты можешь ее погладить, она добрая!» Он был в сером летнем костюме, с мужественным, как и у его скульптурных портретов, лицом, зачесанными назад желтыми волосами. Он выглядел хорошо, но все же то, что уже страдал алкоголизмом, по красному и чуть одутловатому лицу все же было видно. Он много работал, но работа скульптора трудная, нервная. Начала все больше беспокоить печень. Он умер в тридцать восемь лет, в самом расцвете своего могучего таланта. Я ненароком слышал как папа маме говорил, что навестил Володю Друзина в больничной палате и сразу даже не узнал – бледного, исхудалого. Его работы – памятник «танкистам», студентам и преподавателям Уральского политехнического института, отдавших свою жизнь в боях с немецко-фашистскими захватчиками, маленькая чугунная фигурка пацана в кепке «Вратарь» и много всего стало крупным вкладом в наше искусство и в память о войне. Очень хорошая его жена Нина Владимировна, учительница и старший сын, инженер Сережа и на год меня младше Ирина были очень хорошей, дружной семьей.

А с Ильюшкой и семьей Шариповых в одной квартире жила семья Макарона. Так мы называли худенького, с детских лет прокуренного, но сильного и вёрткого, хулиганистого Сашку Макарова. Он был на полтора года меня старше, а сестры Лена и Таня были младше. Отец невысокий, очень кудрявый, вроде бы тоже Александр. А мать- Мария, Маруся, худощавая блондинка, крепко стоящая на ногах. Лена, помнится, как-то смешно, но не очень прилично, рассказывала позже известные строки» Однажды, в студеную зимнюю пору»…Мария как-то зашла к нам и попросила в долг до получки рублей тридцать, мама дала без колебаний, хотя они были совершенно незнакомы. Мать Макарона долг вернула в срок мне, угостив кулечком семечек …Вот она, жизнь советская! Ниже жили Князевы Серега и Андрей. У них велосипед двухколесный уже был, а у меня он появился позже, уже взрослый. Они мне давали на своем велике тренироваться ездить, заодно немного инструктируя. Родители их были неплохо знакомы с моими. Отец, Григорий Никифорович Князев, был секретарем Свердловского горкома партии, а позже стал начальником УВД Свердловской области и генерал-майором внутренней службы, а потом- министром внутренних дел Казахской ССР, Киргизской ССР. Что ни говори, эмвэдэшная власть – очень реальная даже сейчас, а тогда – тем более. Потом в эту квартиру, вроде бы, въехал замдиректора Уралмаша Сиделёв с семьей, с сыном Сашкой, позже прозванный по имени небызызвестного мультперсонажа Фунтиком. В очках, рыжеволосого, я помню его уже в старших классах, да сейчас общаемся. Ниже жил хороший парнишка, совершенно белый, альбинос, Толька и у них большой черный дог Акбар. И где-то тут же полковник с женой, которая после смерти мужа подарила Макарону несколько новеньких мужниных офицерских ремней и портупей. Для нас, мальчишек, это было целым состоянием. На втором этаже тоже жил большущий пес Блэк, немецкая овчарка, весь в медалях и жетонах на черной бархатной подложечке. Он всегда смотрел в окно, но иногда солидно шел со своим худощавым, тренерской внешности, в сером костюме, хозяином по каким-то серьезным делам. На первом этаже жила наша тетя Тоня с мужем. Она была дворником. Именно дворником, а не «дворничихой». Очень похожая на Людмилу Зыкину, высокая и крупная, умная, знающая себе цену. «Тетя Тоня, облейте нас из шланга!» – просили мы ее в жару. И она обливала! Мне мама, правда, запрещала такие ванны принимать!)

Где-то здесь жила очень добрая, года с девяносто третьего, худенькая бабушка без руки. Я как-то попросил у ней, если есть, веревочку что-то привязать, она сказала: «Я сейчас зайду домой и что-нибудь найду!» Если б выбросила из окна, то уже бы было хорошо. Но она из-за этого на улицу с веревочкой этой вышла и мне одной своей рукой что надо было завязать придержала. Уж знал бы, так сам домой сбегал! И баба Вера потом тоже заметила, что я с этой хорошей «бабушкой без руки» здороваюсь, и она меня как-то привечает. И они потом тоже здоровались. Бывает какой-то контакт без слов, вот и здесь… Прошло время, и после перерыва я ее увидел. А она меня, засветилась как-то. Из кармана достала мне конфетку – лимончик в сахаре и на ладошке протянула мне. Я чуть смутился этой конфетке на ладошке из кармана чего -то вроде телогрейки, а она, словно уловив мое мгновенное смущение, успокаивающе глянула на меня. «Никогда в жизни не прощу себя, если не съем эту конфету!» – пронеслось во мне за доли секунды. Я взял и тут же съел. Я не был поклонником «лимончиков», но этот был на вкус хорош, поскольку дан был от чистого сердца прекрасным человеком. И больше мы как-то не встречались. Я помню Вас, добрая бабушка! И теперь уж не забуду никогда!..

В этом же, примыкающем к нашему корпусу, подъезде жили Катаевы – высокий стройный седовласый отец с супругой и у них трое сыновей, младший – невысокого роста спортивный, наш лучший хоккеист (на два года старше меня) Олег, средний – Боря, Боб, похожий на англичанина – высокий, остроносый и белолицый с густыми рыжими волосами и старший – Игорь, не рыжий, позже ставший студентом, вроде бы, физфакаУрГУ. Да, и была у них бабушка, седая как лунь и очень старая аж с тысяча восемьсот восемьдесят шестого или седьмого года рождения, с благородным видом умной кореной жительницы Крайнего Севера. Если жива, то ей сейчас сто тридцать с лишним лет!..Ниже жил Сашка Немкин, у которого была какой-то необычной внешности тетка. Нестарая еще, жутко худая, в кудрявом парике, черной кожаной куртке, с впалыми щеками на совершенно пергаментном лице и очень похожая на ожившую мумию. Если б Конан Дойль мог хоть раз ее увидеть, он в рассказе «Номер 249» написал бы мумию именно с нее. Рядом с пятым корпусом была и есть заросшая травой, полынью сотни три квадратов прямоугольная площадка, а на ней -дерево. Я на этом дереве сидел в раздвоении ствола, с маленьким настоящим топориком, который мне только что подарил один из знакомых мальчишек. Тетка Сашки Немкина, никогда прежде не общавшаяся со мной, увидела меня с дороги и вонзилась каким-то гипнотическим взглядом. Ее тускловатые зеленые глаза сквозь солнечные черные очки смотрели на меня как из другого мира. Я трусом, вроде, не был никогда, но все ж я был восьмилетним мальчиком, ребенком. А от этой сцены мистикой несло за километр. И я спрыгнул с дерева и убежал, а «мумия» бестрастно (как и положено настоящей мумии!) приблизилась к покинутому мною месту, постояла и исчезла. Исчез и мой топорик, ну да фиг с ним!

Гостинец, гостинчик …Забытое сегодня слово. Так баба Вера говорила, называя так то грушу или сливы, то мармеладки, то зефир. Она была наш постоянный член семьи, любимейший мой член семьи, но жила на Вторчермете (говорила еще: «на Мясокомбинате), поэтому была у нас и дома, и в гостях одновременно. И дарила мне гостинцы. Мы с бабой Верой прочитали интереснейшую книжку Павла Бляхина» Красные дьяволята» о ребятах, отчаянно воевавших в гражданскую войну с белыми и махновцами, а под конец книги захватившими в плен самого батьку Махно. Конечно, документальной правды там очень мало, зато как написано. Я чуть не заплакал (да вспомнил, что мне уже восемь), поняв, что книга кончается. Ни за что не хотелось расставаться с героями – Мишкой по прозвищу Следопыт и его сестренкой по прозванью Овод и юношей-китайцем Ю-ю… Вот как можно писать!

В год пятидесятилетия революции по телевидению стали показывать документальный фильм» Летопись полувека» пятьдесят серий, каждому году посвящена своя серия. Вся страна буквально прильнула к телеэкранам.

Наша Людмила Георгиевна в начальной школе даже физкультуру вела у нас сама. И вела хорошо. Мы влезали по шведским лестницам, делая на них разные упражнения (уголок и т.д.), упражнялись в прыжках, беге и эстафете, взбирались по канату, играли в мяч… По канату я взбирался лучше всех, в том числе и «без ног». Впрочем, наших школьных физруков Сергея Сергеича Хитько и Геннадия Александровича мы знали. Потом и один, и второй у нас вели. А вот пение у нас вела отдельная учительница. Немолодая, как мне тогда виделось, блондинка, часто в красном шерстяном платье. Алла Андреевна (в отчестве не уверен). Весной мы пели, а она нам слегка дирижировала, потом разучивали нотную грамоту. У меня были сплошные пятерки. Вела она вполне профессионально, хотя и скучновато. В начале апреля мы занимались в актовом зале, сидели и писали в нотные тетради. Заглянул Сергей Сергеич и, проходя сквозь нас в дверь смежного с актовым спортзала на пару минут о чем-то поговорил с учительницей пения. Рядом со мной сидевший добряк толстяк Витька Фаэрлихт негромко бросил мне: " А Алла Алексеевна с Сергей Сергеичем…» И произнес вроде как: «…улыбались!» Я посмотрел на них, они и сейчас улыбались друг другу… ну и что. Но рядом сидевшие Андрей Шкляев с блестящим на апрельском солнце новеньким из кожезаменителя черным ранцем и крупный спортивный блондин Андрей Пясталов (оба потом перешли в другие школы) отреагировали как-то типа: " Да врешь, поди!» Витька что-то пояснял насчет достоверности этой информации, а я сделал вывод, что есть какая-то сфера отношений взрослых людей, о которой говорить неприлично и которая мне неизвестна. Впоследствии я об этом, не стремясь к тому, узнал, потом еще и еще… Неужели взрослые люди способны вести себя так безобразно, почти невозможно поверить… Оказывается, это связано еще и с рождением младенцев. «Одинажды один – шел гражданин, одинажды два- шла его жена, одинажды три- в комнату вошли, одинажды четыре- свет потушил, одинажды пять…» Ну, это уж чересчур! Очень хотелось верить, что никто из моих родных и близких этим ужасным делом не занимался!..Хорошо, что тогда не было никаких уроков по так называемому планированию семьи. И не было книжек -разъяснений с картинками для детей. Наша соседка Ирина году в девяностом купила такую книжку с картинками своему шестилетнему сыну. Атас! Может, для кого-то это и прогрессивно, Но когда такую книжечку ребенку читает… мама или учительница, то улетают последние иллюзии. Или они еще даже не возникли и вот на тебе. Знай, елки- палки насчет всяких там аистов! Я и про Сергей Сергеича даже сейчас не верю.)) У него жена молодая и очень миловидная Нина Владимировна вела у нас потом рисование. Витька Фаерлихт – отличный парень и совсем не сплетник, просто тут что-то сболтнул этакое. Errare humanum est (Эрраре хуманум эст – человеку свойственно ошибаться).

Николай Васильевич Ситников показал мне и Кирюше как из конфетных золотинок делать оленя, лисичку, а также всякие сабельки. Я потом стал хорошо это делать! И сейчас не разучился, когда золотинка попадается хорошая.) Занимались с Кирюшей фехтованием в пластмассовых масках на пластмассовых черных с оранжевой гардой рапирах. В игрушки мы с ним еще играли. По привычке. Мне уже восемь с половиной. Впрочем, Петр Третий играл в солдатиков в уже взрослом возрасте и сам обрядившись в новенький, пожалованный ему Фридрихом Вторым («Федором Федорычем») мундир генерал- майора прусской армии. И ведь не за просто так дали. Русские войска в семилетней войне с прусаками одержали блистательную победу и в октябре 1760-го овладели Берлином. Так что шли уже победным веселым маршем отважные наши солдатушки бравы ребятушки, офицеры и генералы, казачьи полки. Радовались, грустили об убитых в боях товарищах, пели и насвистывали бодрые строевые песни. А этот охломон, придурок, государственный изменник, оказавшийся после кончины Елисаветы Петровны на императорском троне войска отозвал домой в Россию, да еще и извинился гад перед Фридрихом, типа «извини, геноссэ, ошибочка вышла!».. И в мае шестьдесят второго подписал с Фридрихом мир, по которому все взятые русскими территории и крепости были возвращены врагу. К тому времени Кенигсберг и Восточная Пруссия уже четыре года были российской провинцией. Иммануил Кант имел «российский пашпорт». И вдруг такие дела!.. Конечно, после таких фокусов жена его Екатерина- хоть и немка была по крови, но хорошо усвоила кто друг, кто враг, опять же кто «и не друг, и не враг, а …так» – возглавила-таки по предложению Орлова Гриши и трех его братишек переворот дворцовый, взойдя на престол на тридцать лет и четыре года. Умная оказалась женщина… Тогда она была де-факто еще девушкой была, хоть и семнадцать лет (!) как замужем. Девственницей. Муж с ней только в солдатиков играл да крыс из крысоловки вешал на веревочке» за государственную измену». Не тех крыс вешал. Ну, Гриша Орлов и Алеша ситуацию, как могли, исправили. Насчет девственности тоже. И воздали» лучшему немцу 1762 -го г.» по заслугам. Да ладно вам, ни на что я не намекаю, просто излагаю как было и как есть!

А у Кирюши Ситникова, друга и ближайшего соседа моего, появилась настоящая театральная кукла Гурвинек, чешский мальчик. Я обзавелся тоже одевающимся на руку, но довольно простеньким желтым паралоновым песиком Пифом, маленькой пластмассовой оранжевой лошадкой (названной мной «Зорькой»), маленьким заводным железным танком (танкеткой) с вспыхивающим настоящим огоньком, десятком оловянных и пластмассовых солдатиков, да и все. Готовые солдатики меня (в отличие от Петра Третьего, фанатевшего от них) почти не увлекали. Но мне нравилось делать их из пластилина самому. Точнее – это были русские воины, условно говоря- тринадцатого века. Из тонких железных сеточек и расплющенной проволоки я изготавливал боевое снаряжение моим и героям. Пластилиновые человечки, игра в них со второго класса стали нас увлекать. Они поначалу соседствовали с играми в игрушки, машинки, но по мере нашего взросления выходили на первый план. Потом кто —то стал что —то мастерить, увлекся техникой.

Я создал ставшего популярным у моих друзей, приятелей (Кирюша Ситников, Сева Кондрашин, Вовка Крысанов, Илюха Шарипов …) пластилинового воина с длинным носом и большими, как у стрекозы почти, глазами, дав ему имя Пилюлей. Воин и лекарь (пилюли- лекарства) в одном лице. У него был меч из расплющенного на рельсах гвоздя, плац из малиновой фольги навершия винной бутылки (реже- из цветного лоскутка), шит из разукрашенной крышки к трехлитровой банке и панцырь из накопленных мной в копилке сорока трех потемневших копеечных монеток. На лук я брал палочку бамбука, который был тогда распространен до полного вытеснения его как материала лыжных палок алюминием и текстолитом. Это был военачальник дюжины других моих пластилиновых воинов, в оформлении которых я использовал вату (волосы, усы), цветную фольгу (сапоги, одежда, шлемы, шапки), кусочки ткани, кожи (плащи и пояса) и получалось довольно выразительно. Мой ближний круг мальчишек тоже обзаводился подобным войском. И, несмотря на мои «авторские права», обзаводились даже собственными «пилюлеями " (вроде как» родня» моего). Воины нередко сражались в боях, поединках… убитых надо было переделывать – такого было мной заведенное правило. Играли мы и у меня, и у Вовки Крысанова, иногда и во дворе. Лучше всего- в теплую погоду на моем балконе. А сколько было разных золотинок – это ж просто загляденье. Для воинов пластилиновых и разного другого. Красные и розовые из конфет «Красная», «Красный мак», «Маска». Желтые, белые, песочные, зеленые из конфет» Ананасные», «Чудесница», «Кара- кум», «Белочка», «Кедровые «… Красивые со звездочкми – салатные, оранжевые, желтые золотинки в конфетах «Птичье молоко». Привычные стеклянные бутылки молока постепенно стали соседствовать с пирамидальной формы пестрыми картонными пакетами. На молочных бутылках закрывашка из беленькой фольги, на сливках- желтая, на кефире – зеленая, на снежке- синяя, на ряженке- малиновая… Да, вы все это помните, но вдруг забудется. Это ж я и для аудитории из двадцать третьего века (больше так, интуитивно) говорю!))

Кирюша потом вспоминал, как я изображал волшебника и произносил: «Колды – колды чиколды! Звоковолды почволды! «Это я, насколько помню, от своей мамули перенял. А она, пожалуй еще в детстве, от дяди Вити. Играя, перевоплощались как могли.

Выходили детские книжки в прозе и стихах, где вспоминались дни революции и гражданской войны. До сих пор все это помню зачем-то наизусть. Вот, например …«Была моя мама ростом с меня, но храбрая очень и целилась метко. И дали шинель ей и дали коня – поехала мама с отрядом в разведку. Не спали, не ели пять суток подряд, совсем не слезали с коней запотелых. И вот, наконец, мамин отряд кольцом окружили отряды белых «…С годами становишься Шерлоком Холмсом. Мама ростом, как и ее сын лет тринадцати, где-то сто сорок. Написаны эти строки были, видимо, году в тридцать девятом лет через двадцать после описываемых событий. Значит, автор этих строк года с двадцать пятого – двадцать шестого… Из интеллигенции, мама мальчика, скорее всего – тоже. Почему -то мне представляется, что мама после гражданской была по комсомольской путевке была направлена на учебу в педвуз, стала учительницей, а потом – инструктором райкома или горкома партии… Белый офицер скачет вдогонку за мчащейся по льду под видом какого-то местного мальчишки (вроде как, просто на коньках катается, а на самом деле эта мама- травести несется сообщить остальным красным об окружении и за подмогой!). Офицер, скорее даже – полковник («погон золотой и черпак в серебре, с горбинкою нос над седыми усами, тяжелый наган на боку в кобуре… и что же тут делать – спасаться надо маме!») почти уже догоняет. И тогда мама как заправский десантник из боевиков наших дней швыряет в офицера – беляка …коньком. «Прицелилась… – бух офицеру в висок!» Точное попадание! Ай да мама! Тогда сочувствовать белым было совсем не принято. Вопрос стоял «или- или». Помните, как в фильме «Чапаев» диалог Василий Иваныча и Петьки: «Ну, Петька, или они нас, или мы их!» -" Нет, Василь Иваныч, Мы -Их! «Я эти слова иногда вспоминаю, употребляю!)) Правда, чаще всего безотносительно к белым А еще отличный прошел фильм «Гадюка» по повести А.Н.Толстого. Мне сначала во дворе Сева Кондрашин все в красках рассказал. А потом я побывал в кино и мне очень понравилось! Очень, в русле основной темы («за что боролись?»), хорошо показано, как начальники из новой власти начинают забывать на чьих плечах к этой власти пришли, смотреть свысока на рядовых «героев былых времен» и заглядываться на хорошеньких барышень из «бывших». Лет через десять бывшие немного оклемались…«На графских развалинах " – что за чудо фильм по А. Гайдару про мальчишек. Яшка, Валька и Дергач и собака Волчок против Хряща и Графа… И песня – саундртрэк в исполнении В. Трошина: " Мы на фронтах с отцами рядом бились в донских степях и на крондштадтском льду. В каком году мы с вами не родились- родились мы в семнадцатом году!»

Такие фильмы, как «Жестокость», " По ту строну», " Стажёр» при всей остроте сюжетных линий были все ж и романтическими картинами. Тогда как «Мы из Кронштадта»,.» Донская повесть» и «Донские рассказы» и даже «Сорок первый» не жалели нервной системы зрителей! «Донскую повесть» мы посмотрели с бабой Женей в кинотеатре парка Маяковского одним из пасмурных и ветренных дней той поры, на душе было довольно тяжело. Но какая сила этой повести и поставленного фильма! Летом (возможно, впрочем, что и годом раньше) посмотрели с мамой в кинотеатре «Темп» на Уралмаше два раза по две серии «Войну и мир». После этого Андрей Болконский, Наташа Ростова и, конечно, Пьер Безухов стали представляться и мне, и очень многим нашим соотечестренникам именно в этих образах. Но со временем (при повторных телепросмотрах) все больше стал потрясать меня своей достоверностью, своеобычностью Князь Болконский – отец Андрея в невероятном исполнении Кторова!

В мае шестьдесят седьмого я заканчивал второй класс. Людмила Георгиевна добилась разрешения проводить у нас в конце года экзамены, которые я сдал на хорошо и отлично. В беленькой рубашечке и на приподнятом настроении! И переведен был в третий класс. По окончании мне была подарена книжка» Королевна- волшебница». Варшава: Полония,1966 с иллюстрациями Семашко в твердом изумрудном переплете с хорошими цветными картинками, не толстая, но внушительная по формату. На первом развороте дарственная надпись мне» в память окончания 2-го класса!»

В это лето мы собрались ехать в Крым. А дяди Витин лучший друг дядя Володя, Владимир Алексеевич Мильчаков, преподававший потом в нашем архитектурном институте, очень хвалил Николаевку- небольшой поселок на берегу моря. Он написал дяде Вите письмо, что отдыхает с женой тетей Аней, Анной Алексеевной и сыном Борькой и маленькой дочкой Иринкой отдыхают здесь просто чудо как. В письме была приписка со смешнющим шаржем на дядю Витю (комично насупленного)): «Увы, образ твой навеки застыл в мо ей памяти!» Но кто поедет? Папа вплотную был занят грандиозным проектом – памятником Ленину на главной площади Кургана, тетя Тося с дядей Алешей тоже что-то замешкались. И мы поехали с мамой и бабой Женей в «солнечную Николаевку». Крым, тоже недалеко от Симферополя. Растительности мало, почти степь, только куцые деревца там да сям изредка произрастают в этой песчаной дикой местности. Зато побережье чудесное, не хуже, чем в Черноморске. Мы остановились в доме сорокалетнего хохла- учителя и его тридцатилетней стройной кареглазой жены Марии. Их сын загорелый болтливый крепыш, вроде бы Сашка, сразу стал рассказывать мне о себе и своем классе. Эта семья имела два небольших, вплотную стоящих друг к другу дома. Нам была сдана прямоугольная метров двадцать с чем-то белая (стены и потолок побелены мелом) комната с металлическими кроватями, на одной из которых была воздвигнута (после нашего вселения – убрана) пирамида уменьшающихся в размерах по мере устремления к потолку подушек и подушечек, зеркало на стене было окаймлено белым с красной вышивкой по краям полотенцем. Неподалеку от берега моря был хороший рынок, где продавались ярко желтые и очень сладкие дыньки- колхозницы. Одна из комнат второго дома была у них хоть и не холодная совсем, но с земляным полом. Жили они очень не бедно. Но шумно. Как-то их молодая овчарка, бегающая на цепи по проволоке немного захватила цепью ногу хозяина и была им …побита. В другой раз этот сеятель знаний побил… петуха! Мы за братьев меньших заступились, но обе сцены застали уже на финише! Сашка научил меня играть в карты …в дурака подкидного и переводного, я научил его делать арбалеты. Он водил меня на поле, где растет мак. И рассказывал про своих одноклассников – стройного и очень сильного Губина и тоже сильного, но намного уступающего ему тяжеловеса Бомбина, сочинял, что они отлили из свинца огромный типа ППШ автомат, который несли втроем: Губин – одной рукой, Бомбин- двумя и он, Сашка, тоже двумя руками.

Вечерами мы с бабой Женей и мамой смотрели кино в клубе, совсем рядом с домом, цема билета всего 5 копеек, все билеты без определенных мест, на длинных скамьях, поэтому для лучшего просмотра надо придти пораньше. Помню отличный грузинский фильм «Закон гор» и о» По тонкому льду» о чекистах, с хорошей песней» Друг не тот, с кем вместе распевают песни. И не тот, с кем делят чашу на пиру…» А еще фильм – мелодрама с трагическим концом» Поэма двух сердец». Там примерно в начале семнадцатого века танцовщица самого шаха полюбила молодого художника, а он -ее. В мусульманских странах художники не имеют права изображать людей, так как образ человеческий – монополия Всевышнего …а этот художник изображал не только природу, но и людей. И, конечно, свою любимую. Вроде бы, поначалу шах был благосклонен к молодому таланту, потом же его невзлюбил, в основном когда узнал про их симпатию с этой девушкой, пытался бедного художника (красивый, с черной бородкой, в белой чалме) подкупить, заставить отступиться от нее в обмен на почести, богатство. Но молодой художник и его избранница отвергли такой «бартер» и показали шаху фигу с маслом. В итоге шах вышел из себя и приказал сжечь юношу заживо. Любимая его, узнав об этом, заявила его величеству, что без любимого ей тут не жизнь и пусть ее сожгут вместе с ним и точка. В общем, они, привязанные к столбу спина к спине, гордо и прекрасно встретили жуткую смерть. А шаха загрызли душевные муки, и он …бросился с башни дворца вниз с огромной высоты. В белом тюрбане, красном бархатном плаще шах не смог преодолеть гравитации, хоть и знал о ней без всякого Ньютона, пребывавшего еще в пеленках в другой части света… Мне фильм понравился, хоть и конец вот такой. Мне нравилась кинопродукция «Узбекфильма " …всегда очень достойного уровня. Не всегда на высоте бывали фильмы киностудии имени Довженко (при всем большом респекте основателю ее режиссеру Александру Довженко), Одесская киностудия… но «Узбекфильм» был всегда на высоте, уступая из республиканских киностудий (с большим отрывом, правда) только» Грузии- фильму». Азербайджан и Армения тоже выпускали хорошие фильмы. А вот «Молдова- фильм» никак не могла создать чего-то путного. Может быть, я не все смотрел… Пару раз покупали вино в магазинчике рядом, не помню, чтобы мама с бабой Женей его пили, но навершие бутылок было из очень красивых золотинок – красных, розовых и желтых. Не исключаю, что это я подбил их попробовать эту марку крымского вина. На пляже встречались с Мильчаковыми. Наша хозяйка как о каком -то преступлении рассказала как трехлетняя Иринка Мильчакова какую-то салфетку их хозяев водрузила себе на голову, а родители ее в каких-то полотенцах шарашились ночью по саду! Да это очень воспитанные люди, тоже мне, нашли о ком судачить!

Мы познакомились на пляже с седовласой интеллигентной дамой, еврейкой, женой какого-то аэрофлотского начальника. И ее дочерью, крупной, симпатичной, лет семнадцати, зеленоглазой Наташей. Мама Наташи говорила, что у нас в стране самолеты бьются постоянно, только все от нас скрывают. Мы были бы потрясены, если б узнали как часто это происходит. Это было сильным преувеличением, но мы поверили. В остальном мама и дочь были очень адекватны и приятны как собеседницы. Наташе нравились мои уши, тогда еще чуть оттопыренные. И мелодии я хорошо, довольно тонко, воспринимал. «Какие у него уши музыкальные!» – как-то восклинула она. Помню как сейчас ее в летнем платьице с ненавязчивыми красными узорами. Хорошие люди, как они нам показались. Отдыхал там и какой-то начальник – свердловчанин тоже, весьма крупный, из облаптекоуправления – с семьей и кем-то еще из сотрудниц вроде бы. Загорелый, коренастый, невысокого роста, в затемненных очках и клетчатых шортах. Называли его дядей Геной, все его барышни вокруг него крутились. Мне купили кортик с белым жестяным клинком и в металлических ножнах на цепочке. Я с ним плавал на своем зеленом резиновом круге. А потом как-то враз научился плавать уже без круга, по – настоящему. Мне еще не исполнилось девять, по тогдашним меркам, не рано и не поздно. Жара стояла сильная, к обеду мы едва доползали до дому. Питались в какой-то неплохой столовой недалеко от дома. На Иринку Мильчакову чуть не напал там рядом большой индюк, но все обошлось легким испугом. Я там читал купленную только что книжечку в твердом переплене с мечом и красной розой на зеленоватой обложке «Легенды Крыма». Там были интересные» Гикия- героиня Херсонеса», " Александр- князь Мангупский», «Самойло Кошка», «Так кончился ханский род» и другие.

А потом у нас с хозяевами нашими разразился скандал. Тоже неподалеку от нашего дома продавали спелую бордовую вишню. Мы купили целое ведро этой прекрасной вишни. Предварительно приобрели в магазине цвета морской волны белое внутри сверкающее новизной ведро. Поставили и ели из него вишню с огромным удовольствием! И как-то раз произошло вот что. После пляжа видим мы, что наша вишня пересыпана в такое же по цвету, но старое совсем ведро, с гнутыми битыми «ушками». Вроде мелочь, а неприятно, что за черт. Ведь мы хозяевам платили хорошо, согласились с их условиями без торга. И потом, попроси у нас Мария наше новое ведро в подарок, так неужто отказали б… Сегодня всяких ведер до фига, а тогда это была вещь. Мы хотели потом и в дорогу в нем вишни привезти. А в этом как-то нешикарно. В общем, баба Женя очень дипломатично и говорит: " Мария, доброе утро! Мы, тут как-то получилось, что ведрами с вами случайно поменялись!» В ответ никакого удивления и только крик: " Да за кого вы нас принимаете? На кой черт нужно мне ваше ведро, у меня свое, новое! И еще приносит показать… наше! И муж ее услышал сразу тоже и тоже заорал. Мамочки, настоящий коммунальный скандал. В духе любимого бабой Женей Зощенко! Помните его» Нервные люди»! )) Мария несла какую-то лабуду, что покупку ею ведра может подтвердить заведующий их магазинчиком, заметивший недавно при якобы ее покупке: " Да что ты по сто ведер перебираешь?» Резонно, ведь с гнутыми ушками там, судя по всему, не было ни одного. Так что ж «перебирать»? Глава семьи заорал: «Вон из моего дома!» И мы, конечно же, исчезли вон. Другое место нашлось тут же. Женщина лет сорока с четырехлетней дочкой Олей. Поначалу нас поселили в одном из трех ее небольших совсем домов с недоделанной крышей, но ночью пошел дождь и мы слегка промокли. Нам выделили другой дом. У хозяйки был хороший пес в будке, умный и добрый. Но мне понравился белый голубоглазый песик во дворе напротив. Прямо как игрушечка.

С нами с родителями отдыхал отличный мальчишка по имени Володя, высокий стройных пепельный блондин, остроумный, вежливый и сильный. У него был маленький никелированый фотоааапарат, почти как у шпионов в кино. Они были из Киева. Мне в жизни повезло встретить очень хороших людей, дружить с ними, но и с Володей я с удовольствием дружил бы всю жизнь. Он меня фотографировал на свой миниатюрный фотик, правда, ни одного снимка я не получил. Впрочем, и адресами мы с ним почему-то не обменялись. Во время фотографирования меня чуть не цапнул нравившийся мне соседский пес. Володя говорит: " Пойдем, Вадик, я тебя сфотографирую с той собакой, белой, красивой! "– " Пойдем!» -отвечаю. Я дал этому песику кость. Он начал грызть. Но зачем-то я решил эту косточку чуть подвинуть. Тут меня собака чуть не тяпнула. Точнее, чуть тяпнула, что было не хорошо с ее, то есть – с его – стороны. Ну, да он мне, точнее- я ему, короче- мы это друг другу простили!). Но с тех пор я с нашим дворовым псом стал дружить к очевидной радости хозяйки. А то мои визиты к соседскому псу она расценивала как некоторое предательство. Или как будто я куда-то налево гуляю.)) А тут вдруг все наладилось. Какие -то строки из юности, наверно еще, отца бабы Веры Венедикта Михайловича Жукова, родившегося в 1861 году: " Раз, два, три, четыре – Мы стояли на квартире. Чай пили, чашки били, по копеечке платили!» Похоже на детскую считалочку!..

Николаевка была местечком несколько диким, но с очень чистым морем и прекрасным песочком. И это многих свердловчан, москвичей, киевлян и т. д. привлекало очень! Не помню, на самолете или на поезде возвращались мы домой. На поезде, вроде бы. Но ни за что не забуду, что накануне отъезда мы пришли в Симферополе в кинотеатр. А там…«Фантомас»! Французский цветной детектив- триллер. Конечно, всех, кто осчастливил меня этим фильмом знаю и по сей день. Постановка- Анри Юнебель. Сценарий- Алан Пуаре. Музыка – Мишель Мань. В главных ролях – Жан Марэ, Милен Деманжо, Луи де Фюнес… Это было в кинотеатре, где в фойе стояла скульптура Тараса Григорьевича Шевченко. Очевидно, в знак того, что Крым, мол, украинский. Похож, гипсовая статуя покрыта бежевой глянцевой краской. Костюм -тройка только уж слишком близок к современности. В нем можно уж Ильича изобразить, но не Тарас Григорьича в каком- нибудь восемьсот сорок восьмом… Мой взгляд упал на брюки. Нет, ребята, таких брюк, с ширинкой, извините, еще не носили. Наверно, тогда брюки застегивались пуговками справа. Брюки в знакомом нам виде появились, скорее всего, в начале восьмидесятых годов девятнадцатого века. До этого образованная публика мужского пола носила панталоны. Еще в восемьсот двадцатые Александр Сергеич в» Евгении Онегине» сетовал шутя на новые аксессуары моды, не обзаведшиеся пока что (так и не обзавелись) русскими названьями: панталоны, фрак, жилет. Ну, ладно уж. В своей» Войне и мире» Сергей Федорыч Бондарчук всем светским дамам начала века девятнадцатого соорудил прически девятьсот шестидесятых… Шестидесятник, что возьмешь!..)) А Фантомас меня потряс! Да, наши родители торчали от «Тарзана» с великолепным Джонни Весмюллером, его тарзаньим криком, обезьяной Читой иромантикой плавания в реке, кишащей крокодилами, непроходимых джунглей. Все мальчишки орали по-тарзаньи. У мамы во дворах на Визе лучше всех так кричал мальчишка Толька Мухин. Все дети послевоенной поры просто свихнулись на Тарзане. А мы – дети Фантомаса!..

Приехав домой, я нашим ребятам в ролях, в красках рассказал что за чудо я смотрел. Они ушам своим не верили: что за кайф им предстоит! Мы сидели на скамейке спиной к третьему корпусу, было где-то часа четыре… и я живописал! Все были под впечатлением от еще не увиденного ими фильма. Только Сева Кондрашин был еще и под впечатлением только что купленного ими новенького белого четырестадвенадцатого «Москвича»! ) Какая-то была песня, часто тогда звучавшая по радио: «Эх, встречный, встречный ветер нипочем – как жизнь мы трассу новую начнем. Мне нравится рабочий твой характер – не зря тебя назвали» Москвичем»! Фантомас же гонял на эксклюзивном «Кадиллаке» с выдвигающимися с бортов крыльями, превращающими машину в самолет!..Наш дворовый народ бежал в «Искру» не по разу, взахлеб делясь впечатлениями! И я был рад за них, гордился почему-то, что был первопроходцем и пропагандистом фильма этого! Прошло год- два, и ребятня стали вырезать на стирательных резинках французскую «F» и, прикоснувшись этой «печатью Фантомаса» (помните, как этот монстр выжег такое клеймо на груди своего врага – журналиста Фандора?) к побелке, маркировали этой буквой «эф» все, что попадется на глаза. Пошла натуральная» Фантомасомания»! " Мне нужен труп, я выбрал вас. До скорой встречи. Фантомас». Такой же почти ажиотаж вызвали потом продолжения – " Фантомас разбушевался» и» Фантомас против Скотланд- Ярда». «Фантомасиана» потрясала нас до глубины души. На голову надевали капроновые женские чулки. Пашка Глушков, братья Олег и Борька Катаевы, Андрей Вербов и другие ребята чуть постарше сконструировали «третью руку», как у Комиссара Жюфа. Толстый прочный провод крепится на предплечье левой руки и по загривку шеи преобразуется в муляж руки правой на настоящую (левую) и фальшивую («правую») руки для убедительности надеваем перчатки. Твой противник по игре приказывает, мол «руки вверх»! Ты поднимаешь свою левую руки и с ней заодно поднимается вверх фальшивая правая рука. Пару секунд враг торжествует. Но из под пальто или пиджака быстро выставляется твоя подлинная правая рука с пистолетом. «Бах» и противник убит! Еще мы» в ножички», конечно, играли. На песке или земле рисуется круг, вроде Земного шара и расчерчивается пополам для двоих играющих «противников» (или пропорционально- по любому числу играющих), потом по жребию кто-то начинает, вонзая нож в территорию противника и отрезая ее от него, прирезая к своей территории. Нож не должен плохо ткнуться в землю и упасть. Тогда (если ты «окарался») ход от тебя переходит к противнику. Еще играли в ляпки (пятнашки), в цепи кованые», девчонки – в классики… И в прятки: " Раз, два, три, четыре, пять- Я иду искать. Кого последнего найду – Тот и галит. Я иду. Кто за мной стоит, тот в огне горит! Кто не спрятался- я не виноват. Я иду искать!»