Читать книгу Катарсис. Поколение, обрезанное цензурой. Остаться человеком! - Вадим Курамшин - Страница 13

КОНТРОЛЬНЫЙ В ГОЛОВУ

Жаркое лето 1997 года заканчивалось. Григорий Михайлович Голованов уже вторую неделю пил горькую. Его супруга, понимая, что происходит с мужем, не причитала, не возмущалась, не охала, а просто молча переживала за него. Они прожили вместе двадцать с лишним лет. Вечером 3 сентября Голованов снова приехал домой не совсем трезвым. Весь день он бесцельно катался по городу. Встречая кого-то из знакомых, звал в машину, доставал коньяк из бара, встроенного в подлокотник, разливал по одноразовым стаканчикам и выпивал. Он предчувствовал приближение конца.

Попарившись в баньке, супруги немного посидели у телевизора, пощелкали семечки, а в первом часу легли спать. В большом доме жили два ротвейлера, чей громкий лай разбудил хозяев около трех часов ночи. За окном мелькнули две тени. Голованов сразу понял: пришли его убивать.

Через пожарный выход он успел выбежать из дома, а в этот момент один из киллеров расстрелял его спящую жену. Она умерла, не успев проснуться. Пуля контрольного выстрела, войдя в переносицу, пробила затылочную часть и расплющилась о бетонную перегородку в полу вместе с фрагментами мозгового вещества.

Голованов бежал к небольшому домику, стоявшему отдельно от коттеджа. Там, в незапертом сейфе, хранилось охотничье ружье. Но когда до домика оставалось каких-то три метра, его настигла пуля, выпущенная из оружия убийцы жены.

Трое никем не замеченных кавказцев медленно отъехали от дома. Единственный свидетель по делу мог сообщить лишь одну деталь: автомобиль, подъезжавший к дому Головановых, был предположительно темно-зеленого цвета.

Утром 3 сентября 1997 года вся страна испытала потрясение. В собственном загородном доме, в селе Петерфельд, расположенном в двадцати пяти километрах от города, были обнаружены трупы супругов Головановых. На шикарном мраморном обелиске, который будет доставлен по спецзаказу их сына из Омска, укажут две даты рождения и одну дату смерти. Убитых обнаружил утром муж сестры Григория Михайловича.

Известие о гибели семьи Головановых застало Дмитрия дома. Он еще спал, когда в десять утра Ирина подняла трубку телефона. По настойчивой просьбе звонившего она с неохотой разбудила мужа.

– Дима, ноги в руки – и ко мне, быстро! – приказным тоном потребовал гэбэшник.

Через полчаса Максимов сидел в кабинете Горманова. Из фотолаборатории уже доставили снимки: залитые кровью тела Головановых лежали в разных местах. Сквозные отверстия в черепах указывали на работу киллеров.

– Узнаёшь?

Дима впал в ступор. Его сознание отказывалось принять тот факт, что пышущий здоровьем, веселый, жизнерадостный мужичок и этот обезображенный труп есть не кто иной, как Григорий Михайлович Голованов.

– Вижу, что узнал. Когда ты последний раз встречался с ним?

– Да не помню точно… – Дима не мог поверить в произошедшее. – В прошлом месяце. Когда вам машину возвращал.

– О чем говорили?

– Он обещал помочь с оплатой услуг ревизора, дал компромат на турок. Да я же вам все показывал. И еще он говорил, что встречался с губернатором, а тот угрожал ему.

– Хорошо всевспомни. Может, что-то связанное с этим убийством уже проявлялось?

Лицо Димы прояснилось.

– Помните чеченцев, которые меня похитили?

– И что?

– Я вам об этом не рассказывал. Но они и с ним встречались.

– Когда, где? – вопросысыпались, как из рога изобилия.

– Он вроде не говорил, где. А когда… Да приблизительно в то же время, что и со мной.

Некоторое время они сидели молча. Горманов обдумывал услышанное.

– В общем, так, – устало заговорил он, – ты не хуже меня знаешь, кто за этим стоит. Сегодня буду беседовать с губернатором, но мы даже допросить его не сможем. Он ставленник президента, однако от беседы ему не отвертеться. Шум поднимется на всю страну, а неофициально подозреваемый – только он. Официально – вообще никого.

Дмитрий собрался было возразить.

– Не перебивай! Вряд ли это что-то изменит, но уберечь тебя попытаюсь. Дам понять, что если и с тобой что-то случится, сразу станет ясно, откуда ветер дует.

– Спасибо! Если я следующий, то не думаю, что они пришибут меня сразу.

– Дело в другом. Ты по-любому можешь оказаться следующим. Даже если на тебя и нет заказа. Понимаешь, о чем говорю?

– Не совсем.

– Смотри, что получается. Ведь ты практически живой свидетель. Единственный, кто видел лица возможных киллеров.

– Да, рассмотрел я их прекрасно. Даже фоторобот могу составить.

– Дима, не надо никакого фоторобота! Тебе в этом деле вообще нельзя светиться. Если, конечно, жить хочешь. Не дай бог кто-то узнает, о чем ты мне сегодня сообщил. Тебе тогда точно конец. Они тебя достанут, даже если заказане поступит. Ясно тебе это?

– Да, конечно.

– И даже я ничем не смогу тебе помочь.

– Казбекыч, ну, может, дадим ментам хотя бы наводку: чеченцы, приезжие, трое. На приметы укажем.

– Да? А ты не подумал, что сразу возникнет вопрос, откуда информация?

– Ну, по оперативным каналам нарыли. Не знаю. Вам виднее. Но так просто это дело тоже нельзя оставлять. Ведь людей убили! – внутри Дмитрия клокотало негодование, грозившее в любой момент выплеснуться наружу.

– Дима, вот так просто и оставим. Во всяком случае, мы с тобой. Пусть этим менты занимаются. Ты что, настолько глуп, в самом-то деле? Неужели не понимаешь? Это не уголовщина, а политическое убийство. И наша задача – если вдруг менты и правда каким-то чудом выйдут на исполнителей, – не допустить, чтобы они вышли на организаторов! Я тебе ничего не говорил. Но ты уже сам начинай домысливать.

– Ничего себе. Но вы же… КГБ. Вы же, наоборот, должны…

Горманов резко прервал его:

– Хватит! Если ты не идиот, то сам врубишься в расклад. Есть система, на ее вершине Сам, Первый. Его люди, в том числе губернатор, неприкасаемые. И если он принял решение, пусть даже и такое, как ликвидация, значит, это решение системы. За тем, чтобы ничто не нарушало в ней порядка, мы и призваны следить. У нас на вершине зять Бексултанова Чингиз Алимбаев, и у него везде уши. Возможно, будет следующим президентом. Во всяком случае похоже на то. А теперь езжай домой. И носа пока не высовывай. Все!

Выйдя из здания, Дима заехал в ресторан «Ишим». Пил крепкий чай с молоком и обдумывал ситуацию. Его жизнь, судя по всему, оказалась под большим вопросом.