Читать книгу Сирена. Роман - Ваган Арутюнов - Страница 3

– Море… Что это? Что оно собой представляет?.. Понимаем ли мы, что это иной мир? Вот тут, рядом с нами, ласково гладит наши пятки, играя с нами словно с камешками, которые, перекатываясь, как бы смеются… Вечное зрелище, которым глаз не насыщается, оно словно любовь, словно живая душа. Бывает ласковым как мать, а может неистово разбушеваться, вздымаясь многотонными горами волн к небу, пуская пену, как бешеный пес. Кто тогда отважится назвать его «ла маре», как старик у Хемингуэя, помнишь?

– Ну, ты как всегда умничаешь. Скажи лучше – ты решил, куда будешь поступать? – спросил Исаак.

– Да как тебе сказа-а-ть… – протянул Джонатан.

Джонатан Бишоп и Исаак Мартин дружили с детства. Каждое лето они проводили вместе на побережье Флориды в маленьком уютном городке, где жили по соседству бабушка Джонатана и дедушка Исаака.

Исаак, веселый широкоплечий с добродушной улыбкой парень, был полной противоположностью худощавому, меланхоличному циничному Джонатану. как по характеру, так и внешне. Но, вероятно, это и притягивало их друг к другу: ведь виноград без поддерживающей шпалеры не принесет сладкого плода. Так каждый находил в другом то, чего недоставало ему самому. Между ребятами не было никакого соперничества, что, видимо, и обусловило их долгую добрую дружбу.

Счастлив тот, кто нашел в жизни настоящего друга. Исаак беспрекословно подчинялся сильному мужественному товарищу. А тот не давал ему спуска, привлекая к своим спортивным занятиям. Утренние пробежки, подтягивание на турнике, бокс сформировали прекрасную фигуру юноши и твердый бесстрашный взгляд. Джонатана же привлекала в Исааке его рассудительность.

Он помнил, как они встретились впервые. Тогда Исаак приехал погостить к своему деду, отставному майору полиции Самюэлю Мартину, который, выйдя в отставку после службы в полиции Нью-Йорка, купил себе дом рядом с Айрис Бишоп, бабушкой Джонатана. Она к тому времени была уже давно на пенсии и занималась тем, что редактировала книги молодых писателей. Последнее время работы, которой она делилась и с внуком, у нее было столько, что хватало и Джонатану на карманные расходы.

Ребята любили строить на берегу крепости из песка, а на следующее утро смотреть, что от них осталось. Вот и в это утро после пробежки и купания в прохладном море друзья сидели там, где еще вчера возвышались несокрушимые, казалось, бастионы. Море не оставило от них и следа… Хотя нет – от фортификационных сооружений Исаака осталось несколько бугорков. Джонатана это не огорчило: ведь он знал изначально, что дело его рук обречено, и строил всё кое-как. И обнаружив на месте своей крепости гладкий песок, даже почувствовал некоторое облегчение.

– Так ты все-таки пойдешь по стопам своего деда и отца? – спросил Джонатан.

– Да, – простодушно улыбнулся Исаак. Он с детства знал, что станет полицейским, как будто был рожден для этого.

Летний отдых подходил к концу, и вопрос Джонатана был сродни его песочному замку: он не надеялся переубедить друга, а просто хотел лишний раз убедиться, что тот все еще на своем месте, как маленький ребенок в темноте спрашивает у мамы: «Ты здесь?» – «Здесь, сынок», – отвечает мать, и ребенок продолжает спокойно спать.

Джонатан всегда удивлялся твердости убеждений своего товарища. Его высказывания были точными, четкими, однозначными. Сам же он, напротив, всегда во всем сомневался и, если обнаруживал свою неправоту, даже радовался этому, как иной своей победе. Ведь победа обязывает тебя отстаивать ее, а поражение освобождает от бремени ответственности.

Они были словно Древняя Греция и Рим, Афины и Спарта, философия и сила. «Человек с медной душой» – так называл Джонатан своего друга, он вычитал это название у Платона. Бабушка не предъявляла к нему особых требований, лишь бы он исполнял основные три: хорошо питаться, своевременно ложиться спать и прочитывать не менее пятидесяти страниц в день. В остальном он был волен делать что хочет. Она была довольна его дружбой с простодушным Исааком. А тому хватало информации, которой щедро делился с ним друг, поэтому самостоятельным чтением он себя особо не утруждал.

– Я еще не выбрал: поступать на исторический или на философски-и-й… – Исаак знал, что, когда Джонатан протягивает окончания слов, это означает его неуверенность.

– Ну, ты всегда можешь перевестись, пока будешь на первом курсе.

– Да, конечно, – согласился Джонатан.

– Ну, всё! – Исаак вскочил и дернул товарища за руку. – Хватит тут валяться, нам надо сегодня еще многое успеть.

Джонатан, заметно уставший после утренней тренировки, неохотно поднялся и последовал за Исааком…

Это утро накануне долгой разлуки на всю последующую жизнь останется в памяти ребят. Не раз впоследствии, много-много лет спустя, Джонатану, обдумывающему свой очередной выбор, будет не хватать решимости его друга. А пока они наперегонки бежали к дому Исаака, где его дед и бабушка Джонатана ждали их на прощальный обед.

Ребята со смехом вбежали в дом, наполненный аппетитными ароматами приготовленных старым Самюэлем блюд. Сам он встретил их стоя в парадном мундире с наградами на груди. Рядом, ласково улыбаясь, стояла миссис Айрис. Они представляли собой гармоничную пару, отметили про себя оба внука.

– Отправляйтесь в душ и после… – Дедушка Самюэль не успел договорить: «…садитесь за стол», как мальчишки разбежались по своим комнатам. Оба дома давно уже стали общими для друзей, так что у каждого была своя спальня и там и там.

Старики переглянулись с грустной улыбкой: ясно было, что счастливые хлопоты о молодых сорванцах бесповоротно ушли в прошлое. Остается лишь надежда на то, что они будут приезжать на каникулы, а позднее, возможно, удастся повозиться с их детьми. Что может быть слаще для одиноких стариков! Всё это они прочитали в глазах друг друга. Да и сами они стали близки благодаря многолетней дружбе внуков.

Родители и Джонатана, и Исаака были тут редкими гостями. Еще достаточно молодые, имея собственные интересы и амбиции, они отдыхали от детей, когда те уезжали на море. А отношения между внуками и родителями их родителей всегда складываются наиболее гармонично. Возможно, человечество во многом выиграло бы, придерживаясь формулы: дети растут в общении со старшим поколением. Выиграли бы все три стороны: внуки больше тянулись бы к родителям, и их поучения были бы для них большей ценностью, родители не чувствовали бы себя оторванными от общественной жизни и продолжения карьеры, а старшее поколение, уже стремящееся к спокойной жизни и само излучающее спокойствие, мир и любовь, стало бы лучшим наставником малыша в этом мире не без удовольствия для себя: ведь нет большей радости, чем любить, когда к этому готов и материально и социально.

Но как бы там ни было каждый сам делает свой выбор. Джонатан, Исаак, мистер Самюэль и миссис Айрис сидели за столом на веранде. Приятный ветерок играл с салфетками на столе, обдавая собравшихся свежими запахами моря, травы и цветов, запахами уходящего навсегда детства. За столом шла общая оживленная беседа. Казалось, все хотели наговориться впрок. Взрослые не могли нарадоваться уму и красоте молодых парней.

Вдруг Джонатан замолчал и замер, будто увидев что-то вдали. Исаак попытался шутками вывести друга из этого состояния, но скоро понял, что с товарищем творится что-то неладное. Тут как будто и теплое летнее солнце потеряло силу, и возникший непонятно откуда холодный ветер обдал сидящих за столом так, что миссис Айрис, обхватив плечи ладонями, подумывала, не накинуть ли на плечи плед.

– Я вспомнил, какой мне приснился ночью странный сон, – встревоженно объяснил Джонатан.

– Сон? – переспросил мистер Самюэль. По выражению его лица было видно, что он не считает сон достаточной причиной для тревоги, однако он удержался от комментариев, потому что миссис Айрис была взволнована.

– Расскажи, расскажи, Джонатан, – умоляющим голосом обратилась бабушка к внуку, словно тот был маленьким мальчиком, которому в ладошку впилась заноза, а он сжал от боли кулачок и не хочет его разжать: боится, что извлечение занозы вызовет не меньшую боль.

– Мне снилось, будто меня и Исаака застигла буря, когда мы плыли на яхте мистера Самюэля. Нас занесло в какое-то странное место: скалы, а на них отель удивительной формы. Я сейчас не могу вспомнить подробностей, но помню, что внутри он выглядел полузаброшенным. То есть там были и постояльцы, и мебель, и служащие, но в общем людей очень мало и ощущение ветхости… Помню, мы улеглись вечером спать, и в двери вдруг начали стучать, да так сильно, что мы перепугались, вскочили с кроватей и попытались соорудить из них баррикаду. Но дверь все равно не выдержала, в гостиницу ворвались волки, и нам пришлось отбиваться от них…

Наступила тишина. Первым прервал ее Исаак:

– Не зря я говорил тебе вчера, что не стоит так увлекаться перчеными чипсами. Отсюда и твой сон.

Но его шутка не произвела желаемого эффекта. Миссис Айрис подошла к внуку и обняла за голову.

– Мой мальчик, все будет хорошо, это всего лишь сон.

Но ни у кого из сидящих за столом уже не было полной уверенности в том, что это всего лишь сон, даже у бравого Самюэля Мартина появилось недоброе предчувствие.

Обед закончился почти без разговоров. Ребята вынесли на тротуар перед домом гору сумок, которую чудом поглотил багажник подъехавшего такси. Внуки обняли стариков и, хлопнув одновременно с двух сторон дверями, унеслись в будущее, оставив позади безвозвратно прошедшее детство. Исаак оглянулся разок, и ему показалось, что его дед обнял за плечи миссис Бишоп. Он улыбался, несясь навстречу новой взрослой жизни, Джонатан же оставался молчалив, словно не вернулся еще в реальный мир после ночного миража.