Читать книгу Сирена. Роман - Ваган Арутюнов - Страница 6

Подождав, пока волна выплеснувшейся энергии сама собой уляжется, профессор продолжил:

– «Даже самая лучшая политическая партия есть своего рода заговор против остальной части нации». Эти слова принадлежат английскому политическому деятелю семнадцатого века маркизу Галифаксу. Скажу вам сразу, что являюсь сторонником беспартийной системы. Почему в угоду политическим интересам партии я должен голосовать не так, как подсказывают мне разум и совесть или как хотели бы мои избиратели? Ведь меня выбрали представлять их интересы люди, проживающие в том или ином месте, и было бы правильным сперва спросить их мнение, а лишь затем нажимать кнопку. Кроме того, часто победа той или иной партии бывает результатом сговора большей и нескольких мелких групп, и в результате этой сделки проводятся законы, которые противоречат интересам или воззрениям большинства. Тогда чем отличается такая власть от тирании?..

Скажу еще о такой существенной для демократического общества вещи, как право голоса. Человечество после долгого и трудного пути пришло наконец к пониманию необходимости всеобщего прямого голосования по важным для государства вопросам. Однако проводить референдум по каждому такому вопросу в большой стране пока не представляется технически возможным. Подчеркну это слово – технически. В настоящий же момент мы имеем систему представительной демократии. Граждане осуществляют защиту своих прав через избранных ими депутатов и других должностных лиц путем делегирования им части собственных прав, при этом выбранные руководители принимают решения с учетом предпочтений руководимых и отвечают перед ними за свои действия. Это в теории, а на практике отозвать мандат у избранника и тем более отменить его незаконные, по моему мнению, решения не представляется возможным одному отдельно взятому гражданину. Конечно, можно инициировать судебный процесс, но… Это уже из области фантастики. Так что вместо одного постоянного диктатора мы имеем над собой множество меняющихся насильников и можем лишь выбрать того, чье лицо нам более нравится, чтобы тот нас имел. Это вызывает в обществе чувство враждебности к тому, что субъект считает причиной своих неудач («врага»), ресентимент, как назвал это чувство Ницше, включающее бессильную зависть и тягостное сознание тщетности попыток повысить свой статус в обществе. Чувство слабости или неполноценности, а также зависти по отношению к «врагу» приводит к формированию системы ценностей, которая отрицает систему ценностей «врага». Субъект создает образ «врага», чтобы избавиться от чувства вины за собственные неудачи. Так случилось в Германии после первой мировой войны, и мы знаем, к чему это привело. Ресентимент – одна из ступенек лестницы, ведущей в ад. Такая же, как нигилизм, последний человек, утверждение о смерти Бога. Будь по ту сторону добра и зла, падающего подтолкни, и ты сверхчеловек. И тогда чудовищные миражи станут явью. Вот вам уже подтвержденный опыт. Задумайтесь: когда вы хотите кого-то победить, не оказываете ли вы услугу своим демонам, позволяя им вырваться наружу, и тогда победа окажется для вас горше поражения.

Я считаю, что победа на выборах, которой всегда так самозабвенно радуются простаки, является поражением их же сограждан, а кто из нас хотел бы радоваться своему поражению? Вот вам и парадокс! Я бы сформировал при любом исходе выборов единое правительство, ведь цель каждой партии, если мы пока миримся с их существованием, благоденствие всей нации, всей страны. Так какое может быть благоденствие, если оно построено на победе одних над другими? Лекарство мне видится именно у Гегеля с его синтезом. Я еще и еще раз повторю вам, что синтез это не Франкенштейн, скроенный из разных трупов, это гармония. Фемистокл в свое время был подвергнут остракизму. При этом он получил от инициаторов его изгнания рекомендательные письма и средства для безбедного существования на чужбине. Прощаясь с родным городом в порту и уже собираясь сесть на корабль, он неожиданно для провожавших его сограждан прослезился. Многие удивились, так как знали его как мужа с твердым характером, который даже решение суда принял без видимого огорчения. Увидев их недоумение, Фемистокл заметил: «Друзья, не о вас я, кого люблю, печалюсь, покидая родину, но о городе, в котором даже враги столь благородны. Где еще в мире я встречу не только таких друзей, но и таких врагов!» В другом жизнеописании, посвященном одному благородному римлянину, рассказывается, как он, проиграв выборы, радостно воскликнул, что очень рад наличию в его отечестве стольких достойных людей. И в наше время победивший на выборах мог бы сам уступить свое место другому, кого считает более достойным, или хотя бы прислушаться к мнению такого человека. К сожалению, современная политика превратилось в шоу, но, конечно, с согласия своих избирателей.

О чем еще я хотел бы сказать, так это об ответственности избираемого перед избирателями. Если рассматривать избрание как доверенность на осуществление определенной деятельности, с одной стороны, и делегирование полномочий, с другой, то должна быть, во-первых, возможность аннулировать договор и признать недействительным его последствия, а во-вторых, провести перевыборы. И тут я хочу заострить ваше внимание на том, что в случае перевыборов, если предыдущий кандидат их проиграет, он должен будет компенсировать расходы на организацию голосования. И наконец, если выяснится, что он действовал вразрез со своими предвыборными обещаниями, то должен будет понести уголовную ответственность за мошенничество.

Теперь давайте посмотрим, что фактически представляет большинство голосов на выборах. Допустим, в некоторой стране пришло на выборы шестьдесят процентов населения. Затем голоса распределились так: победивший кандидат набрал пятьдесят один процент голосов. Что это обозначает в реальности? Что набранное им большинство голосов, а мы тут показываем неплохую явку, на самом деле является меньшинством, потому что за него проголосовал тридцать один процент населения, а остальные шестьдесят девять процентов были против. И какая же тут демократия?.. Голосование это не право, а обязанность гражданина перед обществом, об этом говорил еще Солон. Да, он опередил время, но мы сейчас вполне готовы принять закон об обязанности граждан голосовать: ведь забота об управлении обществом должна прежде всего лежать на плечах общества, и тогда не будет места проходимцам и манипуляторам со смазливыми личиками. Кроме того, мы должны ясно понимать, что верные решения часто бывают непопулярны, а губительные принимается с восторгом. Это следствие свободы: свобода творчества предполагает возможность ошибок, но одно дело ошибаться, прокладывая новые пути, и совсем другое – совершать ошибки из-за недостатка знаний. Поэтому право на образование должно быть равным для всех, ибо высокий образовательный уровень является базой для общественного прогресса. Далее необходима равная социальная защищенность, опять же на высоком уровне, чтобы исключить подкуп электората разными заманчивыми, но необдуманными предложениями. Если предложить ребенку дорогостоящую игрушку, он, конечно, обрадуется, хотя, возможно, на нее уйдет месячный бюджет семьи и не на что будет купить самое необходимое. Как говорил один древний правитель, богатства мне не давай и бедности не допусти, ибо от нее происходит всякое зло. Как писал Платон, политик это философ, обладающий эйдосом блага, способный вывести людей из пещеры. Только такой достоин править полисом. Править или управлять? Вы знаете, в чем разница? Править – это вести как кормчий, служа тем, кто доверился ему. Управлять же значит подчинить других и заставить делать то, что угодно управляющему. Он не отец, а рабовладелец, часто надевающий маску отца.

Итак, мы подошли к главной теме нашей лекции. Власть! Ницше называет стремление к власти главным стремлением души, и действительно, ведь она отвлекает человека от внутренней пустоты. Но для честного человека ее имя – ответственность. Кто захочет править кораблем в бурном море, в окружении врагов, и нести ответственность за жизнь экипажа? Безумец! Не лучше ли наслаждаться личным счастьем? Семья, любимая работа, свободное время, путешествия – что может заставить человека отказаться от всего этого и ради чего? Вот тот вопрос, который должен задать каждый избиратель человеку, который просит отдать ему свой голос, доверить управлять отчизной, городом и в конце концов твоей личной жизнью. Ибо ошибаются те, кто говорит: «Это все не для меня, от меня ровно ничего не зависит». Они уподобляются страусу, засунувшему голову в песок при виде приближающегося льва.

Вот две цитаты, характеризующие политику как дело по меньшей мере недостойное:

«Партия – это безумие многих ради выгоды единиц». Джонатан Свифт.

«Если вы перестанете лгать о республиканцах, я обещаю, что не скажу правду о демократах». Чонси Депью.

Подобное слышишь настолько часто, что невольно задумываешься: а не специально ли такое мнение культивируется? Приходит на ум эзоповская басня, где лиса называет виноградную кисть зеленой и кислой, потому что не может ее достать. А вот Аристотель считал политику искусством управления государством. Я же сравнил бы ее с большим симфоническим оркестром, где все в едином стремлении исполняют музыкальное произведение, где нет победы одних над другими, но есть общее служение музам.

Стремление к власти, о котором говорит Ницше как о самом главном стремлении души, разрушает, ибо является эгоистичным. Оно начинается с политического эгоизма, сложенного, как из кирпичей, из индивидуального эгоизма. Это форма, скажу сразу, фальшивая. Но есть и другая, когда каждый гражданин стремится принести пользу обществу, которое заботится о каждом своем члене. Это похоже на спор: что первичнее – курица или яйцо, не так ли? Какая, казалось бы, разница? А разница в том, что в одном случае мы видим стремление служить, а в другом – властвовать.

«Республика является делом народа», – утверждал Цицерон. Говоря современным языком, достоянием народа является то, что этот народ делает совместно. А дальше мы должны посмотреть, кого он определяет как народ: большое собрание людей, объединенных общей выгодой, с согласием в вопросах права. И тут нужно уточнить: права не как чего-то внешнего, как у монарха либо тирана. Еще в Средневековье возникал вопрос: а сам источник власти подчинен ей или нет? Да и сейчас во многих странах третьего мира люди, облеченные властью, ведут себя как не подвластные закону монархи, находящиеся как бы на вершине пирамиды. Но мы имеем в виду горизонтальную систему законов как договоров людей с одинаковыми правами и общей абсолютной подзаконностью независимо от общественного положения.

Вот еще высказывания Цицерона: «Мы должны быть рабами закона, чтобы быть свободными». «Источник права – народ». «Право человеку никем не даровано, оно принадлежит ему потому, что он человек». «Право должно быть выше власти». «Благо народа – высший закон». А блаженный Августин провозгласил: «Несправедливый закон вовсе не закон».

Мою лекцию я назвал «Потестас и аукторитас». Но для чего, спрашивается, было столько всего объяснять? При чем тут Гегель и Ницше? Для того чтобы усвоить простую мысль, иной раз бывает нужно пройти вместе долгий путь познания, чтобы добиться верного понимания произносимых слов. Но об этих двух словах: потестас и аукторитас – не будем много говорить. Лишь вскользь напомним, что первое означает подчинение власти, а второе – доверие к власти. Так вот: когда подчинение власти и доверие к ней объединяются, то есть происходит их синтез, то такая власть является идеальной. По отдельности же это одноногий Сильвер, грабитель и обманщик из «Острова сокровищ» Стивенсона.

Когда политическая диалектика будет руководствоваться методом, который оставил нам Гегель: тезис – антитезис – синтез, направленным на достижение общего блага, где тезис это очередной шаг в совершенствовании общества, антитезис – уничтожение плевел, то есть возможного вреда, а синтез – единство противоположностей, тогда политическая система обретет устойчивость, ибо нация станет объединенной. Конечно, в такой системе подразумевается всеобщее равенство, но не в марксистском понимании выравнивания всех под одну мерку, как поступал разбойник Дамаст, укладывая гостей на прокрустово ложе. Равенство должно быть по нижнему уровню жизни. Государство должно гарантировать гражданину минимальное материальное благополучие, при котором тот не потеряет возможности продолжать свою деятельность и в то же время его голос не станет предметом спекуляций, поскольку благо гражданину обеспечивает не тот или иной человек по своей прихоти, а государство. Я думаю, что современное общество вполне готово к тому, чтобы создать новый культурный слой для будущих поколений. Мы все можем создать новое культурное не я, и оно само сформирует новое поколение я. На каждом уровне диалектической спирали будет возникать новая борьба противоположностей. Это естественно и лежит в основе любого развития. Не надо бояться ошибок, нарастание количественных изменений всегда переходит в качественное изменение, если долго пилить сук, на котором сидишь, то…

В зале раздался смех.

– Я понял, что вы устали, – отреагировал профессор. – Как сказал один умный человек, если проповедник может изложить свои мысли меньше чем за десять минут, то он святой, а если он будет говорить дольше, то святыми придется признать тех, кто его слушает. – Умственное напряжение в аудитории несколько спало. – Так слой за слоем происходит развитие общества, но в каком направлении? Вот главный вопрос. Если мы будем судить по его экономическому положению, то сможем получить некое представление о его культурном я, но какова динамика? Развитие или деградация? Какой параметр будет указателем в этом странствовании? Или придется нам погибнуть в пустыне, как тем, которые не хотели видеть Бога своим вожатым? Я думаю, что можно было бы взять такой ориентир, как счастье. Но оно вроде бы разное для разных людей, и где оно обитает: в уме материалистов или в сердце идеалистов? Вот вам пример двух противоположностей. Попробуем применить метод Гегеля. Кто ответит на эти вопросы, возникающие вновь и вновь? Платон писал, что философы. Христиане говорят, что Иисус Христос воплотил в себе единство двух миров. Предоставляю вам самим подумать над этим. Хорошая книга – та, которая оставляет хотя бы один неразрешенный вопрос. Так учила меня моя бабушка, а она знала толк в книгах.

От себя же добавлю: стремитесь к совершенству и совершенствуйтесь в любом добром деле. Но избегайте поступков, которые ниже того культурного уровня не я, из которого вы происходите. Ибо развитие поколения происходит в целом, а падение индивидуально, и потом придется самостоятельно находить ответы на вопросы, которые на высшем уровне уже разрешены. Будьте светом для своей страны, для своего народа, для всего человечества. Подлинным философом можно считать причастного высшему слою эйдосу. Я бы уточнил только, что то, что он называет высшим, я назвал бы основополагающим, то есть лежащим в основе.

Слушатели со счастливыми лицами захлопали в ладоши. Больше, наверно, не оттого, что профессор наконец просветил их ум, а оттого, что лекция закончилась и теперь можно разогнуть спины и колени. Студенты с шумом покидали аудиторию, считая должным пожать руку профессора. Не обошлось и без нескольких поцелуев от восторженных студенток. Профессор знал, что часто такие выходки делаются на спор. Ну, что же, и он был молодым, потому отнесся к этому снисходительно…

Когда все наконец покинули аудиторию, профессор, не присевший ни разу за время лекции, плюхнулся на стул и положив голову на стол. Тут он почувствовал, что на него кто-то смотрит. Он поднял голову – действительно, из середины амфитеатра на него смотрели два черных глаза. Видимо, это тот единственный, кто с полным вниманием слушал его лекцию. Такие бывают не всегда, и в результате возникает либо долгая дружба, либо…

– Хотите что-то спросить, молодой человек?

Тот, не сдвигаясь с места, продолжал на него смотреть, словно проверяя его реакцию. Профессор снова опустил голову на стол, предоставив молодому человеку самому решать, как будут развиваться события. Спустя некоторое время юноша встал и направился к профессору.

– Вы тут много чего интересного рассказали, но главное, что я понял из вашей лекции, это то, что человек благ и все должны стремиться к благу?

Профессор снова поднял голову. Ему было по-настоящему любопытно услышать, что скажет ему этот начинающий философ, и от предвкушения интересной беседы он, сам того не замечая, улыбнулся студенту. И, похоже, эта улыбка вдруг развернула мысли молодого человека на 180 градусов и тот невольно улыбнулся в ответ. Видно, он собирался серьезно поспорить, но случаются чудеса, и мы в состоянии их творить.

– Вы знаете, я сидел и долго думал над тем, что вы говорили, особенно о первоначальном утверждении, что человек благ.

– И вы согласились с ним?

– Не знаю. Но я вдруг почувствовал, что это правда, хотя все время лекции только и думал о том зле, которое происходило до Гегеля и происходит после него. Что толку, что он что-то придумал?

– Он не придумал свою теорию, как и Колумб не придумал Америку. Понимаете, все это существовало и до них. И простейшую формулу дважды два четыре не люди придумали, эта истина существует сама по себе. А мы можем быть к ней причастны или непричастны из-за недостатка знаний или опыта, а частенько и из-за того, что наши собственные выгоды нам дороже истины. Вы вот вдруг поняли, что человек благ. Видите – сперва к вам пришло знание, а уж затем у вас есть время, чтобы подтвердить его. Так и ученый – он всегда сперва создает гипотезу, а затем всю жизнь посвящает тому, чтобы доказать ее истинность.

– А не наоборот?

Профессор не стал отвечать на эту реплику. Он бодро встал и спросил:

– Как вас зовут?

– Паоло Пирзини.

Профессор пожал ему руку.

– Ну, что ж, молодой человек, вы открыли свою Америку. Желаю вам успеха в вашем странствии, чтобы обрести ее и поделиться с другими.

Профессор покинул аудиторию и, пройдя по широкому коридору, вышел из учебного корпуса. Вид студентов, рассыпавшихся по двору словно яркие конфетти на полу после праздника, радовал глаз. Он вспомнил время, когда и сам был студентом – лучшее время его жизни. В начале месяца все наперебой приглашали друг друга в кафе, а в конце бедняга вынужден был отказываться от приглашений, ссылаясь на загруженность работой. Он с улыбкой вспоминал те времена, и ему хотелось задержаться в этом студенческом мире, но учитель и ученик хотя и неразделимы, но находятся на разных планетах. Увидеть со стороны можно, а почувствовать жар студенческой жизни уже не получится. Ну что ж, пусть будет хотя бы так.

Профессор пересек широкий двор и вошел в административное здание. Стол секретарши в глубине холла был заполнен книгами. Над ним на стене красовалась небольшая афиша, изображавшая обложку его книги «Синтез как единство противоположностей». Возле столика уже собралась немалая группа студентов. «Минут на пятнадцать работы», – определил профессор. Он любил задавать загадки своей интуиции и наблюдать, как она справляется с ними. Сел за стол, посмотрел на часы, они показывали пятнадцать минут первого, и начал подписывать одну книгу за другой. Так незаметно в кратком обмене репликами пролетело тринадцать минут. Студенты продолжали подходить, но скорость, с какой профессор оставлял автографы, значительно превышала приток его будущих читателей.

Наконец подошел и новый знакомец Паоло. Получив книгу с автографом, он вдруг сказал – не то профессору, не то самому себе:

– Чтобы чему-то учить, надо предварительно это прожить.

Профессор с улыбкой кивнул, и только собрался что-то ответить, но того уже и след простыл.

На столе секретарши зазвонил телефон. Она сняла трубку:

– Добрый день! Да, он рядом. Сэр, это вас…