Читать книгу Секретный агент S-25, или Обреченная любовь - Валентин Лавров - Страница 10

Злобой дня оставалось недавнее убийство старца Григория Распутина.

Те, что были умом попроще, а душой почище, ругали убийц – члена Государственной думы Пуришкевича, доктора Лизаверта и гомосексуалистов Феликса Юсупова и великого князя Дмитрия.

Зато люди утонченные, с университетскими значками на лацканах – завсегдатаи светских салонов и те, кто причислял себя к «прогрессивной интеллигенции», – открыто восхищались убийцами. В честь злодеев поднимали бокалы и произносили выспренние тосты, журналисты славили их на газетных полосах.

То, что прежде было презренным пороком и преступлением, теперь сделалось не только обычаем, но даже приобрело вид героический.

И все же солдаты на передовой честно выполняли свой долг. Зато те, кто находился в тылу, с радостью поддавались на агитацию платных агентов – большевиков – и требовали: «Войну прекратить!» Они открыто заявляли о необходимости бросить оружие и разбежаться по домам. Предводитель большевиков Ульянов-Ленин открыто ратовал за поражение России.

Крестьяне, подстрекаемые агитаторами, все чаще захватывали землю у помещиков, жгли их усадьбы. Среди членов Государственной думы и журналистов находилось немало таких, кто предлагал: «Раздать землю всем желающим!» Крупнейшие предприятия и железные дороги лихорадило от забастовок.

В стране было достаточно продуктов, но чья-то злая сила задерживала поставки в Петроград, Москву и другие крупные города. Возле магазинов в последние месяцы возникло небывалое прежде зрелище – длиннющие очереди, которые кто-то с печальным остроумием назвал «хвостами».

Газеты и журналы рекламировали небывалые книжки: «Как заменить мясо?», «Как обходиться без сахара?», «Средство от истощения». Или для детей – «Штурм. Военная игра для малышей».

Война надоела всем. Даже ура-патриоты растратили пыл и все реже и неубедительней призывали «сражаться до победного конца».

Ежедневно Соколов с ужасом наблюдал, как рушилась великая империя. На улицах все чаще попадались дезертиры, направлявшиеся через столицу в родные деревни. Они лузгали семечки и ругали государя:

– Ишь, пугало сидит на троне! Одна сплошная експлутация. Скинуть Николку с трона да в Неве утопить! Хватит, попили нашей кровушки. Тут один умный человек говорил, что теперя должно быть для всех одинаковое равенство…

И все, включая аристократов, богатых помещиков и государственных чиновников, соглашались с мыслью: монархия изжила себя. Всю полноту власти необходимо передать Учредительному собранию.

* * *

Соколов, верный давней привычке, любил побродить по городу. Однажды он был поражен: по Невскому тянулась вереница подвод, груженных испорченными мясными тушами. В воздухе разносился тошнотворный запах гнили.

Народ, часами простаивавший в очередях, чтобы хоть что-нибудь купить съестного, собирался на тротуарах толпами, громко возмущался:

– Что творится! Наши дети пухнут с голода, а тут мясо гниет, везут его на мыловаренный завод. А в газетах опять пишут: в Сибири на станциях лежат битые туши. Запас в полмиллиона пудов, так-то! И не отправляют, дескать, потому, что нет паровозов. А первая оттепель наступит, и все пуды стухнут. Ей-богу! Заставить Николку сожрать эту тухлятину, тогда он знал бы. Своего наследника, поди, эклерами пичкает, а нашим деткам корки черствой уже не стало. Гнать метлой такого царя!

Гнев нарастал, трон и вековые государственные устои шатались.

И все же еще была возможность подавить, утихомирить распоясавшуюся вольницу. Надо было проявить волю и приложить к делу твердую руку.

Однако государь, погруженный в дела военные, больше думал о врагах внешних, нежели о внутренних, хотя последние стали опасней первых. А количество дезертиров и смутьянов прибывало с каждым днем.