Читать книгу Секретный агент S-25, или Обреченная любовь - Валентин Лавров - Страница 16

После убийства Распутина царская семья пребывала в мрачном унынии. Все помнили страшное предсказание старца: «Пока я жив, с монархом ничего не случится, а погибни я – рухнет трон и династия».

Даже рождественская елка и праздники не разогнали зловещего сплина.

Зима бежала в обычных хлопотах, заботах и радостях.

К радостям относилось новое развлечение.

В солнечный воскресный день 15 января 1917 года решили устроить катание. Было тихо и безветренно. Дымы поднимались в голубое морозное небо прямыми столбами.

После завтрака государь и все августейшие дети были в церкви на обедне, а в два часа пополудни уселись на снеговые сани с мотором – на передних колесах автомобиля укрепили две широкие лыжины, а на задние колеса – гусеницы. Этот агрегат мог бегать по снежной целине и не застревать даже в глубоких оврагах.

В санях нашлось местечко и сорокавосьмилетнему генерал-квартирмейстеру штаба Верховного главнокомандующего Лукомскому.

Сани неслись по полям и замерзшим болотам вдоль Гатчинского шоссе, лихо спускались с гор, ныряли в крутые овраги. У цесаревича замирал дух, но глаза светились редким счастьем. Он вскрикивал:

– Дяденька Филимонов, пожалуйста, подымитесь во-он на тот холм!

Шофер, в чине капитана, добродушно улыбался в густые пшеничные усы:

– Крутенько, ваше императорское высочество! Мотор, опасаюсь, не осилит.

Цесаревич, вцепившись вязаными варежками в поручень, умолял:

– Иван Владимирович, вы попробуйте!

Мотор стучал, кашлял, задыхался, но справлялся: сани вползали из последних сил на крутой бугор. Сверху открывался прелестный, словно на картине живописца Клевера, вид: темного изумруда елочки, утонувшие в глубоком снежном ковре, смолистые хвои, темные на эмалевом фоне неба, а на взгорке – избушка лесника с ярко освещенными окнами и по-зимнему низкой, толстой от снега крышей.

Подкатили к Пулково. Лавируя между сосен, еще раз взобрались на высокую гору и на сумасшедшей скорости скатились вниз. Алексей уселся рядом с водителем, надел шоферский шлем и натянул на глаза очки, которые из-за несоответствия размера постоянно сваливались на нос.

Снега стояли высокие, но сани нигде не застряли, лишь однажды на резком повороте чуть не перевернулись. Государь приказал водителю:

– Не надо столь быстро, Иван Владимирович, поезжайте осторожно!

Вернулись через Баболово на закате, когда апельсиновый, в морозном мареве диск солнца спускался за зеленовато-серый вал стылого леса. Все были веселы, румяны, очень голодны.

Государь, утомленно улыбаясь, заметил:

– Какая необычная поездка! Сколько радости на свете, и все это идет мимо нас… Обидно!

– Еще бы, – рассмеялась великая княжна Ольга. – Ведь не каждый день российского самодержца едва в сугроб не переворачивают.

Государь распорядился:

– Десять минут на переодевание, все идем гулять в сад, и затем – обед. – Лукаво взглянул на супругу: – Сегодня ты, Алике, не станешь жаловаться на отсутствие аппетита?

– Сегодня я голодна, как серый волк!

Государь тут же ответил:

– Полагаю, не тот, который жаждал съесть графа Соколова. В прошлый раз хищник кончил плохо: его шкура теперь лежит у графа под роялью.

Императрица спросила:

– Неужели граф голыми руками задавил волка?

– Именно так, Алике! – отвечал государь. – Вообще в старину на Руси было много силачей. Даже среди известных лиц, скажем, капитан Лукин, двухметровый гигант Александр Суворов – сын полководца, герой двенадцатого года генерал Василий Костенецкий, поэт Лермонтов. Даже мой папа, государь Александр, сдавливал в кулаке большое антоновское яблоко так, что из него сок капал. Или у нас в библиотеке хранится серебряный рубль, который мой папа скрутил в рожок.

Цесаревич взял отцовскую руку, заглянул ему в лицо и весело сказал:

– Я очень люблю читать «Русскую старину». В одном из старых номеров написано про крестьянку Тверской губернии. Она была невероятно сильна: гнула подковы, зараз вбивала ладонью большой гвоздь в стену. Однажды ей надоедал знаменитый моряк-богатырь Тимашов. Она сгребла его в охапку и швырнула с такой силой на пол, что тот долго приходил в себя. Я, папа, горжусь, что я русский.

Все вновь улыбнулись. Цесаревич мечтательно произнес:

– Эх, как я хочу быть таким сильным, как наш граф Соколов! Папа, почему бы не пригласить Аполлинария Николаевича? Вот он ловко покатал бы нас на снегоходе! Уж у него никогда мы не перевернулись бы…

Генерал Лукомский откашлялся и сказал:

– С полковником Соколовым произошла неприятная история. Он физически оскорбил дежурного офицера военного министра.

У императрицы вытянулось лицо.

– Что такое?

– Граф в манеже выбросил дежурного через окно на улицу – вместе с рамой. Военный суд разжаловал его, и Соколов в звании рядового будет отправлен на фронт.

Императрица с удивлением взглянула на Лукомского:

– Что значит «разжалован до рядового»? Почему так строго?

– Ему припомнили много прежних грехов. Эта выходка в манеже далеко не первая, – спокойным тоном произнес Лукомский, который в силу своей должности был посвящен в операцию на «Стальной акуле».

Наследник крикнул:

– Это жестоко! Аполлинарий Николаевич – герой войны, у него есть ранения и Георгиевское золотое оружие. А его – солдатом на передовую… – Голос Алексея сорвался, а глаза наполнились слезами.

Лукомский, желая смягчить положение, торопливо заговорил:

– Алексей Николаевич, не переживайте! Граф Соколов быстро отличится на войне, и ему вернут звание полковника, да еще наградят за храбрость Георгием.

– Правда? – Лицо наследника просветлело.

Государь заверил:

– Я лично не сомневаюсь в отличных качествах графа. – Он не сказал о том, что знал: Соколов уже проходит науку в школе разведчиков.