Читать книгу Секретный агент S-25, или Обреченная любовь - Валентин Лавров - Страница 13

Через полчаса в столовую вошел офицер в шинели. Он отыскал глазами Соколова, приблизился к нему, негромко произнес:

– Господин полковник, государь прогуливаются по парку, приказали вам срочно прибыть!

Соколов вышел на воздух.

Мороз усилился. Время от времени в тихой ночи раздавался сухой и громкий звук треснувшего дерева. Млечно-фосфорная луна с темнеющим пятном посредине повисла низко над дальним черным лесом. Зато мелкие звезды, не затуманенные облаками, в великом множестве, словно бриллианты, рассыпались по небосклону.

Узкая, но хорошо пробитая тропинка вела к Александровскому дворцу.

Государь и Батюшев, что-то заинтересованно обсуждая, прогуливались около главного входа.

Увидав Соколова, появившегося из темноты, государь зябко поежился, поднял воротник довольно легкой шинели и сказал:

– Морозит, однако! Милый граф, вы меня несколько удивили…

Он шел на шаг впереди спутников, пяткой сапога надавливая на крепко хрустевший снег. Остановился, поднял голову, словно тщательно разглядывая беспредельность, уходившую в черную провальность неба, и глухим голосом произнес:

– Мне часто приходят на память сцены «Войны и мира». Помните слова умирающего князя Андрея? «Ничего нет в жизни, кроме ничтожества всего понятного мне и величия чего-то непонятного, но важнейшего…» Господи, это надо так точно сказать! Все это сознают. Но так коротко и понятно еще никто не выразился: «Величие непонятного, но важнейшего!» Нет, сам человек не в силах так сказать, надо, чтобы сила самого Создателя заговорила в художнике.

Помолчали. Государь ласково произнес:

– Впрочем, милый граф, вернемся к нашей теме. Мне Иван Тимофеевич вкратце поведал о плане, который вы предложили. Очень необычный и рискованный план. Поверят ли нам немцы?

Соколов позволил себе почтительно не согласиться:

– Государь, для того-то я и предлагаю этот необычный ход, чтобы нам поверили.

Батюшев вставил слово:

– Аполлинарий Николаевич, вы рискуете не только своей головой, но главное – всей операцией и нашими ценнейшими агентами.

– Я рискую больше, чем головой…

Государь посочувствовал:

– Да, пострадает ваше честное имя, ваша репутация. – Остановился, положил руку в перчатке на грудь Соколова. – Мы понимаем: для ваших близких уготованы переживания тяжкие.

– Да, государь! Боюсь, что эта история убьет отца. Он давно болеет, совсем ослаб. И жена… моя Мари. Представляю, что они станут думать обо мне! Но интересы отечества дороже моей чести.

Батюшев, не скрывая в голосе удовлетворения, произнес:

– Я понял, что вы не посвятите семейных в наш план?

– Конечно нет! Ведь если они хотят вновь увидать меня живым, то я обязан молчать. Секреты, выпущенные на волю, имеют особенность разлетаться далеко.

Государь согласился:

– Вы правы! Старая истина: пока ты один владеешь тайной, она твоя раба. Как только тайна стала достоянием двоих, ты делаешься ее рабом.