Читать книгу Тата - Валери Перрен - Страница 10

22 октября 2010

Сегодня у меня день рождения. Сегодня я должна была отпраздновать свою тридцать восьмую «весну» с дочерью Аной в парижском ресторане, но судьба распорядилась иначе.

Капитан жандармерии Сирил Рампен везет меня в машине без опознавательных знаков. Высокий, молодой, гладко выбритый светлый шатен очень серьезно относится к работе. Он не слишком разговорчив, что вполне меня устраивает. Поздоровавшись, он сообщил, что его перевели сюда два года назад, а родился он на Сомме. Тем и ограничился. Сомму я представляю себе только по фильмам о Великой войне. Капитан смотрит прямо в глаза, когда обращается ко мне, рукопожатие у него крепкое. С людьми он вежлив и почтителен и потому внушает симпатию и доверие.

В 14:30 мы входим в помещение больничного морга. Все происходит в точности как в кино. Я сама сняла один из таких фильмов – «Молчание Бога». Я предъявляю удостоверение личности, капитан показывает служебное, и мы шагаем по коридорам цокольного этажа. Покойники никогда не лежат в залитых светом помещениях, как будто смерть не принято держать на виду.

– Вы обедали? – спрашивает капитан.

– На скорую руку, в поезде.

Кажется, он боится, что я хлопнусь в обморок…

На столе, под простынью одного цвета со стенами, лежит тело, освещенное холодным серо-голубым светом. Судебный медик здоровается со мной и сдвигает покров. Я лишаюсь дара речи. Лицо, шея, плечи без всяких сомнений принадлежат Колетт. Она немножко похудела. Она постарела. Она мертвая. И холодная. Глаза закрыты, лицо напоминает восковую маску. Это она… но не она. Я узнаю ее. Капитан спрашивает: «Вы уверены?» Я киваю. Думать получается только о паре синих башмаков. Интересно, они все еще стоят на могильной плите, под которой на гёньонском кладбище лежит неизвестная женщина?

Последним… неживым человеком, которого я видела в жизни, стала моя мама.

Позавчера моя тетя Колетт была еще жива, а я этого не знала.

– Можете назвать какую-нибудь особую примету вашей родственницы? – спрашивает патологоанатом.

Я качаю головой.

Примет имелось великое множество, но ни одна не была внешней. Она быстро ходила, хорошо держалась, была тонкой, не вышла замуж, любовников – насколько мне известно – не имела (как и детей), отличалась поразительной замкнутостью и так хорошо умела хранить секреты, что я не знаю, кто уже три года лежит в ее могиле. У Колетт были прелестные руки, она проявляла склонность скорее к физическому труду, страстно болела за футбольный клуб Гёньона, обожала романы Агаты Кристи, Пьера Бельмара и о комиссаре Мегрэ. Тут я осознаю всю степень своего идиотизма, поворачиваюсь к Рампену и шепотом признаюсь:

– Я – безголовая тупица.