Читать книгу Прекрасный белый снег - Валерий Арефьев - Страница 16

Здесь, с позволения читателя, автор хотел бы остановиться ненадолго, вздохнуть поглубже и парочку минут подумать. Автору и самому вдруг стало интересно, а стоит ли в таких подробностях описывать младые годы нашей героини? К чему всё это? Имеет ли детство маленького Светика какое-то хотя бы отношение к истории о взрослых людях, Веничке и Светке, коей изначально и было посвящено грустное сие повествование? Нужно ли нам это? Не станет ли вдруг скучно любезному читателю в процессе чтения сих многословных строк? А не вернуться ли нам, подумалось тут автору, в психушку? Устроить, скажем, небольшую потасовочку в палате, с разбитием гипсовыми бюстами голов несчастных пациентов, частичной потерей памяти последними и непременным её счастливым возвращением? Или, к примеру, прокатить изумлённого читателя на истребителе-бомбардировщике с вертикальным взлётом, верхом на фюзеляже в обществе потрёпанной временем и чрезмерным употреблением газированных напитков звезды Канн и Голливуда. Да и Костян, Костя-Константин, очень удачно на сцене появился! Так отчего бы ему в лесок тогда не прогуляться, с парочкой обширявшихся бандитов? А что, вполне приличный ход! Читатель не находит? Хотя, кое-что слегка напоминает… Задумаешься тут! Так что вернёмся мы, пожалуй, к маленькому пока, но так стремительно взрослеющему Светику, попробуем узнать ещё немножко о её счастливом детстве. Может, впоследствии это нам и пригодится…

Сентябрь наша маленькая героиня встретила охапкой белоснежных хризантем среди высоких знойных гладиолусов и томных лилий с бабушкиной дачной клумбы и тайным ожиданием нового, неожиданного и радостного счастья. Будущие выпускники и выпускницы, десятиклассники в пиджачных синих парах и больше похожие на студенток девушки в школьных ещё платьях, под ручки провели растерянных, но пока счастливых в своём неведении первоклашек широкой лестницей дореволюционной ещё постройки школы в сердце Петроградской, украдкой вытирая непрошеные слёзы отплакали положенное мамаши, непривычно громко после каникул прозвенел первый торжественный звонок, и новый учебный год наконец-то начался.

А вслед за первым, не совсем ещё учебным, полупраздничным немного днём, уже привычной чередой потянулись школьные обыденные будни. Уроки у Светки чередовались с тренировками, тренировки с уроками, опять уроки, снова тренировки, и так по кругу. Ни о каких прогулках с подружками после школы Светка даже не мечтала, она давно уже забыла, что это такое. То детство, которым жили её подруги-одноклассницы ей заменил спортивный зал: брусья, акробатическая дорожка, бревно и гимнастический ковёр.

Время меж тем стремительно летело, вот уже и клёны с тополями в любимом парке сбросили свой огненный наряд, и злой осенний ветер погнал опустевшими дорожками ржавую пожухлую листву к встававшей на дыбы серыми волнами Неве. А вскоре, проснувшись поздним утром в воскресенье и первым делом выглянув в окошко, Светка увидела и белое, пуховое будто одеяло – выпал первый снег. Сверкающий под ярким солнцем на неожиданно ударившем ноябрьском морозе, тихий и торжественный в своей первозданной чистоте, прекрасный белый снег…

День тот, пришедший, как всегда за воскресеньем, очередной учебный понедельник, и этот снег, пусть даже первый, как и большинство других таких же прекрасных зимних дней, Светка, конечно, не запомнила бы тоже: чуть обжигающий с непривычки щёки и пальцы на руках морозец, яркое над нетронутым ещё снегом солнце, снежки, весёлые краснощёкие мальчишки – всё это уже случалось в её жизни и повторится ещё не раз, не два, и даже не двадцать два. Но именно сегодня, в этот почти уже зимний день произошло нечто, запомнившееся ей надолго…

После уроков, когда они с подружками вышли из дверей, в маленьком скверике напротив школы в самом разгаре шла битва на снежках между мальчишками из её класса и параллельного класса Б. На маленькой тесной Петроградке многие жили в одних дворах, одних домах, одних подъездах, и воевать здесь класс на класс, пусть даже на снежках, никто не собирался, и всё же: маленькие белые снаряды летели, казалось, отовсюду сразу. С криками: «Ага! Попал! Готов!» мальчишки били в кого попало без разбора. И три девчонки, бегущие домой, конечно, попали тут же под обстрел.

Со смехом закрываясь на ходу портфелями, они добежали почти до выхода из сквера, как вдруг неизвестно откуда взявшийся заряд врезался Светке прямо между глаз. Она ахнула от неожиданности, поскользнулась на каком-то мокром корне, выронила портфель и, нелепо взмахнув руками, под радостный смех воюющих сторон растянулась тут же чуть ли не в шпагате. На снег посыпались книжки, ручки, тетрадки и карандаши, яркие маленькие искорки брызнули из глаз. За что они её так? За что?

Светка сидела на снегу, и слёзы, без всякого желания, вдруг покатились по щекам. То ли от незаслуженной обиды, то ли она просто устала от уроков, тренировок, бесконечных брусьев, бревна и хореографии, а может, новый тренер, к которому её перевели совсем недавно, возможно в нём была причина? Светка и сама ещё того не понимала. Но только, словно ниоткуда, вдруг появилось ощущение усталости и какой-то никчёмности того, чем она с такой страстью занималась целый год. Светка сидела на снегу и тихо подрагивая плечиками плакала, как маленькая дура.

К ней подошёл мальчишка, толстый и краснощёкий, имени его она не знала, поняла только, что из бэшников. Весёлый смех и улюлюканье внезапно прекратились, в маленьком сквере стало тихо.

– Ну что ты, – сказал он Светке, – больно? Я не хотел, честное слово. Случайно получилось. Прости, я не нарочно, – он наклонился, – не плачь, пожалуйста, – и протянул ей руку в мокрой варежке: – поднимайся.

Она вытерла глаза ладошкой, отпихнула руку и, всхлипывая, скорее по инерции, принялась отряхивать пальто.

– Да правда, я не нарочно, – он и сам уже чуть не плакал. – Прости, я не хотел, – он поднял её портфель, сложил учебники, ручки и тетради: – вот, держи. А я тебя знаю, ты Света из второго А. А меня Коля зовут. Я здесь, недалеко, на Саблинской живу. Рядом с рынком. А ты?

– Дурак ты, Коля, – пальцем у виска покрутила ему Светка. – С рынка. И не лечишься.

Она взяла портфель, взглянула, не осталось ли ещё чего-то на снегу, но ничего не обнаружив, развернулась и пошла к дому не оглядываясь. И только почти у самого подъезда, словно что-то почувствовав спиной, она обернулась наконец, и тут заметила толстую, в сереньком, узком не по плечу пальто неуклюжую фигуру, плетущуюся грустно в отдалении.

Дома Светка умыла солёное ещё от слёз лицо, наскоро пообедала и села за уроки. К шести она должна была успеть в «Зенит» на тренировку.