Читать книгу 137-я стрелковая против танков Гудериана - Валерий Павлович Киселёв - Страница 10

Суетин И. А., помощник начальника оперативного отдела штаба 20-го стрелкового корпуса, майор в отставке:

– В ночь на 22 июня я был дежурным по штабу корпуса. Рано утром из штаба Московского военного округа поступило сообщение, что фашистская Германия напала на нашу страну. Так в Горьком мне довелось одному из первых узнать, что началась война. Сразу же были подняты по тревоге командиры из штаба корпуса. Только закончили совещание, вскрыли мобилизационный пакет – Молотов выступает по радио…

Васильчикова Полина Николаевна, жена комиссара 771-го стрелкового полка старшего батальонного комиссара П. А. Васильчикова:

– Накануне вечером, в субботу 21 июня, нам домой принесли документы, что Пётр Александрович зачислен в академию. Утром за чаем обсуждаем, как скоро поедем всей семьей в Москву, как вдруг вбегает красноармеец-посыльный: «Вас срочно в штаб…». Сразу на сердце стало тревожно…

А Гороховецкие лагеря, где располагалась дивизия на лето, ещё жили обычной мирной жизнью…

Зверев Л. Н., начальник артмастерских 278-го легко-артиллерийского полка, полковник в отставке:

– 22 июня было первым выходным днем в моей офицерской службе. Утром мы с воентехником Ивановым – Юрченко, от которого я принял артмастерские полка, одели парадные гимнастёрки, надраили пряжки парадных ремней, сходили в столовую, а потом решили прогуляться по Ярославской группе Гороховецких лагерей. Утро было тихое, солнечное, ласковое. Много было прогуливающихся на берегу озера Инженерного из числа вновь прибывших и приписного состава. С гордостью мы прошли мимо нашего артпарка, где стояли новенькие, накануне нами проверенные и подготовленные к бою орудия. Подходим к артмастерской, уже около двенадцати часов. Но что это? Вокруг мастерской, на крыше которой был установлен громкоговоритель, стоит большая толпа людей. А в двенадцать часов услышали о начале войны. Быстро побежали в комнату, где мы жили, я снял парадную гимнастерку, одел полевое обмундирование и не снимал его почти четыре года…

Самойленко А. М., связист 2-го батальона 771-го стрелкового полка, младший сержант:

– На утро 22-го июня было назначено общее построение полка. Все мы стояли в шеренге по два, ожидая строевого смотра каким-то большим начальником. Говорили, что наш батальон хотят сделать десантным. Прошло более часа, но ни один командир, даже младший лейтенант не появился. Я вызвался узнать, в чём дело. «Беги, – сказал кто-то в строю, – ты ведь у нас победитель полковых и дивизионных соревнований». Я и правда занимал первое место в полку и второе в дивизии по бегу. Быстро прибежал к штабу полка и вижу, как из него выходят молчаливые, озабоченные командиры, и поворачивают головы к тарелке громкоговорителя. Минуты через две-три диктор объявил, что работают все радиостанции Советского Союза, будет передано важное правительственное сообщение. В 12 часов выступил Молотов. Я выслушал его речь и побежал к батальону. Все бойцы так и стояли в строю: дисциплина тогда была строгой. Но когда люди выслушали мой сбивчивый пересказ услышанного по радио, куда девалась дисциплина… Все начали расходиться, а вскоре у палаток появились маленькие костры – жгли письма, бумаги, какие-то вещи, которые не могли взять на войну, даже чемоданы…

Александров А. А., политрук роты 624-го стрелкового полка, подполковник в отставке:

– В этот день должен был состояться военизированный кросс. К десяти часам утра все колонны полка прибыли на старт. Играл духовой оркестр, настроение у всех было приподнятым. Дали старт первой колонне, потом второй. Только финишировала первая колонна – прибежал посыльный с приказом о немедленном прекращении спортивных мероприятий. К двенадцати часам полк должен построиться для заслушивания важного правительственного сообщения. Это была весть о подлом нападении гитлеровской Германии на нашу Родину…

Коробков А. А., телефонист 246-го отдельного батальона связи дивизии, старший сержант:

– А мы в двенадцать часов оказались в столовой. Как услышали, что война, у нас и ложки попадали…

Брыкин В. А., кандидат исторических наук:

– 19-го июня полк с полигона, где был на стрельбах, вернулся на летние квартиры в Гороховецких лагерях. А 20-го июня, в пятницу, приводили в порядок оружие, личный состав помылся в бане.

22 июня был день отдыха личного состава. Удивительно, но никто в этот день не пошёл, как обычно, навещать своих друзей-земляков, немногие бойцы играли в волейбол. Солдаты ходили группами около столовой и штаба. Командир полка майор И. В. Малых и старший политрук Н. К. Иванов с утра были вызваны в Горький в штаб 137-й стрелковой дивизии. Все чего-то ждали… И вот за несколько минут до 12-ти часов диктор объявил по радио, что в 12:00 выступит нарком иностранных дел В. Н. Молотов. Весть с быстротой пули облетела все подразделения полка, и к 12-ти часам весь полк стоял перед столовой, над которой звучал репродуктор. Подъехали командир и комиссар полка, и сразу же после речи Молотова прошёл митинг, после которого полк стал собираться на место постоянной дислокации в Муром. Свёртывали палатки, собирали имущество, оружие, орудия и следовали машинами и тракторами на погрузку к станции Ильино.

Афанасьев М. С., 497-й ГАП, старший сержант:

– Двадцать второго июня было солнышко. Лагерь готовился к спортивным соревнованиям. Выходной день, поэтому на стадионе играл духовой оркестр, готовились к соревнованиям футболисты, атлеты, боксеры. Настроение было праздничное, не чувствовалось, что где-то началась война.

Я тоже готовился к забегу на три километра. Был дан старт. Пробежал несколько кругов по стадиону, и увидел, что людей словно ветром сдуло, всe куда-то бежали со стадиона. Мы тоже побежали. Люди стояли у репродуктора и слушали выступление Молотова: «Германия вторглась на территорию Советского Союза. Бомбит наши города…». Стояла такая тишина, словно все были заворожены. Сообщение о начале войны все слушали молча, и каждый думал о своём, ещё не осознавая, что происходит у него в душе.

После выступления Молотова мы стали расходиться по своим полкам. Послышались возгласы, что разобьём врага в пух и прах, и война быстро кончится. Это говорили молодые бойцы, а те, кто постарше, думали совсем по-другому: кто-то из нас останется на полях сражений и не вернётся домой.

В частях дивизии днём 22 июня прошли митинги, партийные и комсомольские собрания. Все командиры и красноармейцы давали клятву: не щадя жизни выполнить свой воинский долг. После митингов в штабе дивизии прошло совещание командного состава. К этому времени из штаба корпуса пришёл приказ готовиться к маршу на зимние квартиры.

497-й гаубичный, 278-й легко-артиллерийский, 624-й и 409-й стрелковые полки на места постоянной дислокации выехали эшелонами…

Афанасьев М. С.:

– Стали готовиться к возвращению на зимние квартиры в Муром. Там полк стал получать пополнение бойцов из города, посёлков и из районов Горьковской области. Всё это пополнение находилось в школе. Там проходили комиссию, получали обмундирование. Без команды из школы выходить было нельзя. А перед школой было ещё больше провожающих. Все ждали отправки, а она продлилась примерно три дня.

Полк забрал всю материальную часть со своих складов. Полковую школу расформировали по дивизионам полка. Я попал во второй дивизион, где командиром был капитан Найда.

Полк грузился на станции Муром-2. На платформы ставили трактора и орудия, закрепляли для транспортировки. Был такой случай: трактор, гружённый ящиками со снарядами, подъезжая к станции, попал в кювет и накренился на один бок. В кузове сидели три бойца, одного из них придавило ящиками и мне, как жителю Мурома, пришлось везти солдата в железнодорожную больницу.

771-й стреловый полк шёл из полевого лагеря на место постоянной дислокации пешим порядком…

Самойленко А. М., связист 2-го батальона 771-го полка, младший сержант:

– Вечером 22 июня наш полк из Гороховецких лагерей пешком пошёл в Горький, в Красные казармы. Сначала шли организованно, всем полком, но постепенно растянулись. Командиры поторапливали, но никто не реагировал: каждый ушёл в себя, думая о начавшейся войне. Медленно идут час за часом, в пути накапливается усталость. Одни засыпали на ходу, другие падали, где попало, во время коротких привалов, третьи начинали изобретать болезни. Были среди нас и другие ребята – выносливые, сильные, горевшие желанием скорей попасть на фронт. В этой группе нас вырвалось вперед несколько десятков человек. Мы отмеряли километр за километром, каждый старался не отстать, не оказаться слабым. Так минула ночь, наступил рассвет, поднялось солнце. Стала донимать жара, а дороге, казалось, нет конца. Показалась деревня, на ее окраине стоял колодец. Один или два красноармейца бросились к воде, но их остановили: «Товарищи, имейте выдержку, на нас смотрит народ». Действительно, полдеревни собралось у крайнего дома – женщины с детьми. Вдалеке показались отставшие однополчане. Чем ближе они подходили, тем неприглядней картина: многие едва плелись, а такие молодые! Кто-то натёр ноги и теперь поднимал пыль голыми пятками. А как кинулись к колодцу – всей толпой, лезут головами в корыто. Сзади подходят другие, толчея еще больше. Первые признаки войны, с её трудностями, падением нравов…

Наконец, казарма. Получили новое обмундирование, немного поднялось настроение, когда вместо ботинок с обмотками выдали кирзовые сапоги. Получили карабины и технику связи. Мне надо было работать на коротковолновой переносной радиостанции 6-ПК. Станешь ее настраивать – сплошной треск, шум, абонента не слышно…

Немедленно по прибытии на зимние квартиры началась подготовка к отправке дивизии на фронт. Предстояло за короткий срок решить массу проблем: дополучить приписной состав, технику, боеприпасы, продовольствие, лошадей, сено для них. Надо было всю технику и снаряжение быстро погрузить на платформы и в вагоны. Штабы дивизии и полков, все командиры в эти часы работали, не смыкая глаз.