Читать книгу 137-я стрелковая против танков Гудериана - Валерий Павлович Киселёв - Страница 21

Шапошников А. В.:

– Я видел, как несколько смельчаков, оставшись во ржи, поджидали приближающиеся танки. Вот завертелся один с подбитой гусеницей, другой встал – бойцы накинули ему плащ-палатку на триплексы, а потом вижу, что и этот горит. Залёгшие бойцы бросали в бронемашины гранаты и бутылки с горючей смесью… И первое ЧП: в самом начале боя в полном составе из первого батальона перебежала рота, сформированная из немцев Поволжья. Перебили командиров взводов, убили ротного, и – к фашистам. Сколько раз я ещё до войны говорил Малинову, что надо бы разбросать эту национальную роту по другим подразделениям – «Нет, это же лучший хор в дивизии!» Да, песни о Сталине они пели хорошо…

Самойленко А. М., связист 2-го батальона 771-го полка, сержант:

– Пришла и моя очередь воевать… Начальник штаба батальона был очень недоволен, что накануне пропал без вести командир взвода связи Пуресьев, и приказал свернуть радиостанцию и положить её на двуколку: «Чтобы немцы не запеленговали».

Впереди, у села, расположенного на возвышенности, захлебнулось наступление наших рот. Возвращавшиеся с переднего края раненые говорили: «Немец так бьет, что головы не поднять…» После полудня фашисты усилили давление. Сильно били минометы и орудия. В селе загорелись дома. Из огня вырвались лошади, запряжённые в подводу, обезумевшие, они скакали прямо на нас… Немцы обошли нас с флангов. Когда бойцы, отходившие с переднего края, поравнялись с нашим резервным эшелоном полка, всё смешалось. Самое страшное было, когда появились танки. Те, кто был на ржаном поле, бросали в танки последние гранаты и гибли. Мне посчастливилось: рядом оказались ямы, толстые деревья. Полного разгрома не допустила наша артиллерия: прямой наводкой она уничтожила три или четыре танка, и это охладило пыл немцев…

Маршал Бирюзов, командовавший в этих боях 132-й стрелковой дивизией, писал в своих воспоминаниях: «Куда тяжелей пришлось тогда левому соседу – 137-й стрелковой дивизии, на стыке с которой враг наносил главный удар. Здесь бой достиг наивысшего напряжения. Весь этот район, казалось, был залит кровью и объят пламенем. Горело все: подожжённые немцами деревни, подбитые танки, автомашины…»

Предпринятые 13 июля разрозненные попытки дивизий 13-й армии отбросить за Днепр наступавшие от Быхова и Шклова моторизованные и танковые отряды противника были безуспешными. Части 20-го стрелкового корпуса в составе сосредоточившихся к этому времени подразделений двух полков 132-й стрелковой дивизии и четырёх батальонов 137-й стрелковой дивизии в 5:30 перешли в наступление с рубежа Махово, Дубровка, Волковичи, Усушек и к 13 часам продвинулись до рубежа Рыжковки, Давыдовичи, Комарки. Однако сопротивление противника усиливалось с каждым часом. Подошедшие к месту боя танковые части гитлеровцев нанесли удар по не успевшим подготовить оборону нашим подразделениям, которые, понеся большие потери, отошли на рубеж южнее Малого Осовца, Рыжковки, Червонного Осовца, Сутоки, где и заняли оборону.

После сильного артиллерийского налёта танки противника прорвали правый фланг обороны 132-й стрелковой дивизии и двинулись на Чаусы. К исходу дня резко ухудшилась обстановка и на её левом фланге. Боевые порядки частей были рассечены танковыми клиньями противника, нарушилась связь и единое управление, отряды гитлеровцев начали теснить подразделения дивизии.

Весь район обороны частей 20-го стрелкового корпуса был объят разрывами бомб и снарядов, заревом пожаров. Звуки боя уже доносились с флангов и тыла корпуса. Над его позициями кружили и наносили бомбовые удары немецкие самолеты. А в тех условиях превосходства гитлеровской авиации в воздухе даже пара самолетов противника могли сорвать атаку нашего стрелкового батальона и рассеять его.

Полковник Гришин на случай, если немецкие танки прорвутся через правого соседа, поставил в его тылах арьергардные на тот момент 1-й батальон 624-го стрелкового полка и один дивизион 278-го легко-артиллерийского. Наши подразделения заняли оборону у села Долгий Мох, стоявшего недалеко от дороги на Пропойск.

Канцедал П. Н., комиссар 137-й стрелковой дивизии:

– В этот день я находился в одной из батарей 278-го легко-артиллерийского полка. С седловины нам было хорошо видно, как шла колонна танков и автомашин. Наверное, гитлеровцы посчитали, что уже прорвались на оперативный простор, и шли без разведки и бокового охранения, как-то уж очень нахально. Шли прямо на замаскированную батарею, поставленную на прямую наводку. Несколькими дружными залпами колонна была остановлена, а машин двадцать с пехотой просто должно быть были смешаны с землей…

Смолин Т. Г., командир 278-го легко-артиллерийского полка, полковник в отставке:

– Я только бегаю от орудия к орудию, и кричу: «Ребята, аккуратней стреляйте, стреляете слишком много, к вечеру без снарядов останемся». Никто не слушает – палят, все-таки первый бой…

Корнилин Л. А., адъютант старший 1-го батальона 624-го стрелкового полка, старший лейтенант в отставке:

– Наш первый батальон капитана Лебедева занимал позиции на самом правом фланге полка. У нас было шесть орудий из 278-го ЛАПа, два своих орудия и сзади нас поддерживал 497-й ГАП…

Громов В. И., красноармеец 1-го батальона 624-го стрелкового полка:

– Показалась колонна танков, машин двадцать. Я насчитал восемь, и дальше уже ничего не было видно в сплошной пыли. Развернулись и пошли на нас, стреляя на ходу. Это был не бой, а кромешный ад. От скотных дворов бревна взлетали, как спички. От прямых попаданий снарядов вышли из строя все расчёты «сорокапяток». Погиб наш командир роты лейтенант Петров. Сплошные разрывы, где, что – не поймёшь. Сам я был тяжело ранен и очнулся только в госпитале…

Корнилин Л. А.:

– Бой был страшным. Артиллерия наша работал превосходно, целей не надо было искать: танков шло много. Доставалось и нам, и немцам, на потери не смотрели. Помню, одно наше орудие подбило танк, но второй разбил его и лейтенант, командир этого взвода, был убит на моих глазах. Я ещё кричал ему, что он попал в вилку, но он только скомандовал «Огонь по второму!», и исчез в разрыве. Бой был длинный, все атаки мы отбили. Когда стало тихо, то подсчитал подбитые танки, сколько было в моём поле зрения. Стояло их тринадцать штук…

В этот день своего первого боя – 13 июля – дивизия отбила все атаки противника и не отступила ни на шаг. Во второй половине дня гул танковых моторов и грохот боя стал перемещаться на фланги, на соседей справа и слева. Под вечер связь с соседями прекратилась, посланные делегаты связи, вернувшись, доложили полковнику Гришину, что ни слева, ни справа никаких наших частей нет.

К ночи рокот двигателей танков был слышен уже в тылу, он всё более отдалялся на восток. Так дивизия оказалась обойдённой с флангов.

Слишком велико было превосходство Гудериана в силах, и, главное, в маневренности. Танки всё-таки нашли брешь в обороне 13-й армии, которая к тому же нигде не была достаточно плотной и организованной. Обнаружив разрыв на стыке 148-й и 187-й стрелковых дивизий между Перекладовичами и рекой Ухлясть, части 24-го моторизованного корпуса стали продвигаться в направлении Пропойска и Кричева.

Выйдя на тылы 20-го стрелкового корпуса, танки противника перестроились в батальонные колонны и по пыльным дорогам устремились на Пропойск и Чаусы.

Степанцев А. П.:

– Было еще довольно светло – пробегаю что-то мимо блиндажа командира полка. У входа сидят полковники Гришин и Малинов, и у обоих такое выражение лица, мол, вот влипли. Гул боя был уже где-то сзади. Малинов подозвал меня и приказал идти в батальон Московского, передать приказ срочно выходить из боя. Побежал в батальон, навстречу попались несколько командиров, от них узнал, что батальон уже выводится. Всем было понятно, что нас обошли. Кто-то начал заводить трактора, Гришин выскочил из блиндажа с пистолетом: «Куда? А ну – глуши!»…

Приказа на отход не было, и дивизия продолжала занимать свои позиции. Все ждали новых атак, прислушивались к шуму на востоке. Уже стало темнеть, когда наши бойцы захватили немецкую автомашину, заехавшую прямо в боевые порядки. Охрана была перебита, а находившийся в машине генерал взят в плен. Гитлеровец то ли сбился с дороги, то ли посчитал, что здесь уже никого не может быть из русских, тем более что танки гудят на оперативном просторе. Пленный оказался тыловым генералом из штаба корпуса фон Швеппенбурга. При нем был портфель с ценными документами. Брали этого генерала бойцы 624-го и 771-го полков одновременно, машина с генералом досталась майору Фроленкову, причем он был ранен в перестрелке, а портфель успели ухватить солдаты 771-го полка…

Шапошников А. В.:

– Наиболее важные сведения с помощью переводчика полка Иоффе мы выписали и передали в штаб корпуса. В портфеле была и карта с обозначением рубежей, на которых предстояло быть немецкому корпусу, и даже даты, вплоть до Горького. И, надо сказать, графика движения на восток немцы придерживались…

Кончался первый по-настоящему боевой день. На огромной дуге сражения, во ржи, в полях, в перелесках стояли более 30 подбитых и сгоревших танков, валялись искорёженные обломки десятков автомашин. Потери гитлеровцев в живой силе, которые они понесли на участке дивизии, подсчитать было сложнее, но по самым скромным подсчетам они составляли около пятисот только убитыми.

Гудериан потерял еще полдня из отведенных на операцию «Барбаросса» шести недель и в том, что к середине июля у него останется в строю всего половина танков, вышедших с ним от границы, есть и немалая заслуга бойцов и командиров 137-й стрелковой дивизии.

Вечером некоторые бойцы ходили смотреть на подбитые танки…

Дзешкович И. А., командир минометной батареи 624-го стрелкового полка, подполковник в отставке:

– Мы ещё днем хотели сходить посмотреть, интересно всё-таки. А только стали подходить к ближайшему подбитому танку – с заднего как забарабанит по его броне. Бросились в кювет, только голову поднимешь – стреляют. Пришлось дождаться вечера. Танки оказались дрянь, и, что интересно – сброд со всей Европы: были и французские, и чешские…

Корнилин Л. А., начальник штаба батальона 624-го полка:

– Некоторые смельчаки приносили из подбитых танков трофеи: фотокарточки, письма и русскую рябиновую водку из наших магазинов. У нас был Шехтель, из немцев Поволжья, читал их письма. Содержание в основном аморальное: сколько русских женщин изнасиловали, сколько барахла в магазинах по дороге награбили. Некоторые танкисты писали, что воевать им с русскими не нравится…

Первый бой… Был он для дивизии в целом успешным, но оплачен дорогой ценой. Санитарные машины и повозки, рискуя по дороге нарваться на немецких мотоциклистов, увозили в тыл первых раненых. Для многих из них этот бой был и последним. В Горький, Арзамас и Муром полетели первые похоронки. Тяжело было переживать гибель товарищей, с которыми долгое время дружил, вместе делил все тяготы службы…