Читать книгу Школа романиста «WATIM». Октябрь - Валерий Тимофеев - Страница 5

– Тури! – снова позвал ее голос.

– Профессор! – очнувшись от своих размышлений, воскликнула она. – Великие звезды, куда вы пропали? Я не могла до вас дозвониться! У меня столько вопросов…

– Потом, Тури, потом, – мягко, но настойчиво оборвал он. – Ты нужна мне, Тури! Очень нужна!

– Где вы, профессор?

– Приезжай в Белую Долину.

Тури повернулась к окну. В его черном квадрате с трудом просматривались очертания соседнего дома. В углу подмигивал уличный фонарь.

– Что – прямо сейчас?

– Сейчас! – почти закричал профессор. – Дверь оставлю открытой.

И прежде чем она успела еще что-то спросить, бросил трубку.

«Что же это?» – с недоумением уставилась на телефон Тури и набрала номер профессора. Ответом, как она и предчувствовала, были долгие гудки.

Она похолодела, вспомнив о болезни профессора. «О звезды, только бы ему не стало хуже! Я должна немедленно ехать!»

Не теряя больше ни минуты, она бросилась к шкафу и схватила первую попавшуюся одежду, это были джинсы и свитер. Затем, держа в зубах заколку для волос, Тури поднялась на носки и стянула с верхней полки старый рюкзак, когда-то принадлежавший Сверре.

В рюкзак отправились все содержимое из шкафчика с медикаментами и несколько пакетов с едой, которую можно было бы разогреть на месте.

Тури заколола волнистые от влаги волосы на затылке, прыгнула в сапоги и, укутавшись в пальто, забросила на спину заметно потяжелевший рюкзак. Она уже почти добежала до лифта, когда какая-то неясная тревога заставила ее остановиться.

«Дверь! Я не слышала щелчка замка! – поняла Тури причину тревоги. – Не хватало еще, чтобы меня ограбили в этой суете! Нет уж, спасибо!»

Она вернулась и подергала ручку двери, пока не раздался такой привычный ее слуху звук сработавшего замочного механизма.

Спустившись в холл, Тури воспользовалась кнопкой вызова аэротакси и выскочила на улицу. Аэрокар обычно прибывал через три-пять минут. Значит, у нее есть время глотнуть свежего воздуха и привести мысли в порядок. Главное – профессор жив и он нашелся. Скоро она увидит его воочию, и огромная куча вопросов тут же исчезнет из ее возбужденного сознания.

Город уже давно видел десятый сон. Слепые окна и фонари смотрели на Тури безучастными взглядами. Где-то далеко мелькали огоньки пролетавших аэрокаров. В морозном воздухе блестела снежная пыль.

От дома напротив отделились две пошатывающиеся тени и сделали первые шаги в ее сторону.

– Эй, красотка, не хочешь весело провести время? – спросил хриплый голос из темноты.

«Попробовали бы вы высунуться из своей норы в Центре, мигом бы попали в руки полиции», – с неприязнью подумала Тури, отступая на всякий случай к стеклянной двери. Она собралась уже вернуться в холл, когда рядом с ней опустился аэрокар, украшенный черно-белыми шашечками. Желтые лучи его горящих фар спугнули бродяг.

Облегченно выдохнув, Тури нырнула в салон такси.

– В Белую Долину, пожалуйста, – сказала она и назвала адрес.

– Далековато будет, – протянул водитель, повернувшись к ней. Взгляд его с любопытством скользнул по миловидной пассажирке.

– Пожалуйста, просто езжайте, – с легким раздражением попросила она.

– Как скажете, – водитель разочарованно пожал плечами, и через мгновение аэрокар, подняв облако снежной пыли, взмыл в воздух.

Почувствовав себя в безопасности, Тури прильнула к окну. В темноте мелькали жилые дома однотипной застройки. По мере приближения к Центру они вырастали в каменных и стеклянных голиафов. Слепота окраинных кварталов постепенно сменялась бриллиантовым сиянием небоскребов.

Их огни, казалось, тянулись из глубин земли и уходили далеко в космос, подменяя людям настоящие звезды. И чем дальше от Центра удалялся аэрокар, тем неуютнее чувствовала себя Тури: в ночном мраке окраины не было искусственных путеводных светил.

Аэрокар, как пуля пронзив сердце города, снова ворвался в ночь. Встречный ветер слизал с него брызги золотой крови. Опять замелькали надгробия домов.

Водитель наблюдал за ней через зеркало заднего вида.

– Что понесло вас в такую глушь? – спросил он, оценивая ее реакцию.

Тури не удостоила его ответом.

– Есть и другие места, чтобы развлечься!

«С чего он взял, что я ищу развлечений? – она мысленно оглядела себя. – Строгое пальто, шарф, джинсы и сапоги, – разве так наряжаются искатели приключений? За кого он меня принимает?»

– Я знаю одно такое местечко, – по-своему оценив ее молчание, осмелел водитель. – Девочки, мальчики, выпивка… Подбросить?

– Отстаньте, – с досадой процедила Тури и снова отвернулась к окну. Потом, решив, что была чересчур груба, неохотно призналась: – Моему другу нужна помощь.

Водителя, похоже, устраивал любой ответ пассажирки. Он искал только повод разбавить скучную ночь занятным разговором.

Его голова насмешливо качнулась.

– Ваш друг, наверное, сумасшедший.

– Почему вы так думаете? – спросила Тури, просверлив в его черном затылке дыру с кулак.

– Да кто же в своем уме поселится в Белой Долине? – разошелся водитель. – Дикий квартал, руины, хлам!

– Когда-то это был престижный район.

– Ну вы вспомнили! Когда-то! Уже лет десять тут не строят новых домов и даже зимой дорог не чистят.

– Но люди-то живут!

– Живут, – согласился водитель. – Еще остались такие чудаки, как ваш друг. Посмотрите! Здесь живых домов-то раз-два и обчелся! – он указал рукой вниз – там на обширном пространстве мелькали редкие огоньки. – Я бы на вашем месте был поосторожнее. Сгинуть в Белой Долине – плевое дело. Вас никто не будет искать.

Тури не ответила. Это сын профессора, Кисэки, не мог представить своей жизни без городской цивилизации. А профессор всегда любил уединение и едва ли тяготился репутацией этого местечка.

Дикий квартал – груда развалившихся, погребенных под снегом домов – обрывался заброшенной железнодорожной станцией. В отдалении показался яркий островок, дрейфующий посреди снежного океана.

– Вот он, ваш дом.

– Вы уверены?

– Других поблизости нет, – сказал водитель и направил аэрокар к земле.

Расплатившись, Тури спрыгнула на засыпанную снегом дорожку и, высоко поднимая ноги, пошла к освещенному входу.

Водитель вставил в рот сигарету и проводил ее презрительным взглядом.

– Чертовы повстанцы, – сказал он уголком рта и полетел обратно в город.

Дом профессора с трех сторон охватывал сад. С четвертой стороны большая площадка и высокое крыльцо. Тури была здесь всего один раз. Не в самом доме, а вот на этой площадке, где сейчас ее высадило такси. Года три назад они с Ренном провожали профессора. Но тогда он не пригласил их в дом, сославшись на беспорядок, а теперь вот даже дверь оставил открытой.

«Что же случилось с бедным профессором? – гадала Тури, поднимаясь по ступеням в дом. – Почему он позвонил мне только сейчас? Кто заботился о нем все это время?» Ведь это ей следовало бы ухаживать за ним, как за собственным отцом.

Профессор так много сделал для нее и для Сверре, когда они остались одни. Это благодаря ему она смогла попасть в «Каннон», а ее брата определили в гарнизон на Церере, мирной в те времена имперской колонии.

Едва Тури прикоснулась к ручке дубовой двери, как по волшебству вспыхнули заиндевевшие фонари и выхватили из темноты террасу и четыре каменные колонны, поддерживающие второй этаж. От двери расходились в стороны зашторенные окна, приглушенный свет за ними обещал тепло и уют. Над широким крыльцом колыхались ленты и перешептывались подвесные колокольчики.

Тури толкнула массивную дверь плечом. Та поддалась, звеня колокольчиками, и впустила запоздавшую гостью внутрь.

– Профессор! – позвала Тури.

Никто не ответил.

Она сняла со спины рюкзак, вылезла из сапог, стряхнув на пол мокрый снег, повесила пальто на вешалку и стала озираться вокруг.

– Профессор Камура! – крикнула она громче.

В глубине дома послышались торопливые шаги, и через мгновение в холл ворвался профессор Камура.

К удивлению Тури, он совсем не походил на сраженного внезапной болезнью человека. Наоборот – профессор как будто только что вышел из своей лаборатории в «Каннон». Вместо домашнего халата, полагавшегося больному, на нем был рабочий белый. Он был оживлен, глаза его возбужденно блестели, лицо пылало.

– А-а, Тури! – раскрыл он объятия и впервые за долгое время приобнял ее. – Ну наконец-то! Как добралась? – и, не дождавшись ответа, воскликнул: – А мы уже начали волноваться!

– Мы, профессор?

– Ну да, мы, – повторил профессор, сияя улыбкой. – А, ты же ничего не знаешь! Ренн! Еще немного, и он сам отправился бы за тобой в город!

– Что? Ренн здесь?

– Здесь, здесь! – закивал головой он. – Должен же мне кто-то помогать!

– Но почему вы…

– Потом, потом! – махнул на нее профессор, поморщившись, как от головной боли. – Пойдем, ты пришла как раз вовремя!

Он положил руку ей на плечо и подтолкнул вперед, но Тури вдруг отстранилась и впилась в него подозрительным взглядом.

– Профессор, мне сказали, что вы больны и не можете работать.

– Так и есть! – с жаром подтвердил профессор. – Для всех я болен, Тури, серьезно болен, может, даже навсегда!

– Что это значит? – не поняла она, уже с беспокойством поглядывая на него. – Профессор, вы меня пугаете!

Его отрывистая, полубезумная речь, лихорадочный блеск глаз и нервная суетливость вдруг напомнили ей симптомы сатурнианской лихорадки.

– Так надо, Тури, так надо! Ты все поймешь, как только увидишь!

– Увижу что?

– Не что, а кого!

– Кого? – совсем запуталась она.

– Ни слова больше! Ты все равно мне не поверишь. Но обещаю – ты будешь гордиться нами! И ты, Тури! Ты тоже будешь к этому причастна!

Тури вдруг почувствовала себя безмерно обманутой. Ей, как и любой женщине, не нравилось быть вне игры. Сначала профессор отстранил ее от испытаний, потом притворился больным и взял себе в помощники Ренна! Что такое он задумал, о чем нельзя было сказать ей? Ведь Тури считала, что ближе ее у него никого нет!

«Я должна во всем разобраться», – зло процедила она и позволила профессору увести себя вглубь дома.

Вместе с профессором Тури прошла через длинный коридор и очутилась в библиотеке перед стеной из книжных полок. Профессор отодвинул деревянную панель рядом с полкой и приложил большой палец к красному сенсорному глазку.

С широко открытыми глазами Тури наблюдала, как вспыхнул зеленый огонек, после чего книжные полки разъехались в стороны, и за ними открылась тяжелая стальная дверь.

– Что это? – только и смогла выдавить из себя она.

– Моя лаборатория, – профессор пропустил магнитный пропуск сквозь прорезь у двери. – Входи, Тури, не стой столбом!

Она вошла в комнату и оказалась напротив мутного экрана, занимавшего треть стены. Впритык к нему расположились стол с компьютером и пара стульев. Спиной к Тури стоял и с увлечением смотрел в планшет человек в мятом белом халате.

– Ренн Руа! Что ты тут делаешь?

Тот от неожиданности вздрогнул и едва не выронил планшет из рук.

– Тури! – воскликнул он, заключая ее в объятия.

Руа выглядел еще хуже, чем профессор. Спутанные волосы, небритые щеки, отталкивающая, почти безумная улыбка и острый запах тела. «Неужели он все это время не выходил из лаборатории? О звезды, что, в самом деле, здесь творится?» – думала Тури, не скрывая своего возмущения.

Руа наконец отпустил ее, и она смогла вздохнуть свободнее.

– Я просил профессора послать за тобой пораньше, но он хотел удостовериться, что мы его не убили, – улыбаясь, сказал он.

– Убили? Кого? – вскинула брови она. – Объясните мне толком, что здесь происходит?

– Покажи ей, Ренн, покажи! – возбужденно воскликнул профессор, в нетерпении потирая ладони.

Руа развернул недоумевающую Тури к экрану.

– Смотри, Тури! – обжег ей ухо его горячий шепот.

Через экран просматривались очертания второй комнаты, напоминавшей больничную палату. Тури смогла разглядеть кровать, массивный аппарат, мигавший огоньками, письменный стол у стены, отгороженный ширмой.

Руа щелкнул тумблером, и молочная пелена экрана рассеялась.

На кровати лежал человек в белой робе.

Это был ее П-9.

– Это… это же… – задохнулась от удивления Тури.

Профессор и Руа стояли рядом, плечо к плечу, и их лица светились от гордости.

– Но мне сказали…

– Что он мертв? – закончил за нее профессор. – Тебя не обманули.

– А кто же тогда… – Тури повела взглядом в сторону экрана.

Профессор взял ее за плечи и прошептал, глядя прямо в глаза:

– Это мой сын.

Сердце Тури вспыхнуло и опалило жаром грудь.

– Это шутка такая? – спросила она дрогнувшим голосом. – Он же…

– Погиб? – с каким-то диким торжеством вскричал профессор. – Его убили, Тури! И меня вместе с ним! А я это исправил!

«Нет, он определенно болен», – закралась в ее голову неприятная мысль, которую тут же задушило невольное любопытство.

– Я не понимаю, профессор… Что вы такое говорите? И причем здесь мой пациент?

– Лучше присядь, Тури, – посоветовал странно улыбнувшийся Ренн и пододвинул к ней стул.

Та не возразила.

Пальцы ее со всей силы ущипнули руку. Нет, это не сон. Она не проснулась, она все еще здесь, в странной комнате с полубезумными профессором и Руа, а за стеной лежит воскресший мертвец.

– Ты ведь знаешь, что я давно интересовался проблемой переноса сознания, – тем временем начал свой рассказ профессор. Он широкими шагами мерил комнату и ерошил волосы. – Еще с тех пор, когда преподавал в университете. Читал, писал, разговаривал с умными людьми. И вот, наконец, мне удалось разработать технологию! Однако применить ее на практике я не смог. Ты ведь помнишь, разгорелась эпидемия сатурнианской лихорадки и нас загрузили новой работой. И везде чужие глаза, чужие уши!.. Я не мог сделать ни одного самостоятельного шага. Мне пришлось отложить испытания. А потом…

– Погиб Кисэки, – догадалась Тури.

– Да… Всю жизнь я спасал чужих людей, которые и знать про меня не знают, которым абсолютно наплевать на меня! – разгорячившись, продолжал профессор. – Неужели я не должен был спасти своего сына? От смерти! Как я спасаю тысячи от сатурнианской лихорадки!

– Но, профессор, откуда же вы могли знать, что Кисэки погибнет?

– А я и не знал, Тури! Но сама подумай, каковы были шансы, что он вернется живым? Это война, а Кисэки был простым солдатом, пушечным мясом! – вскидывая руки, ходил профессор по комнатке. – Когда мы узнали, куда его посылают, я несколько дней не находил себе места. А потом… Потом я решился подстраховать его.

– Каким образом?

– Мне помог Ренн, – он махнул рукой в сторону скромно потупившегося Руа. – Мы просканировали мозг Кисэки, сняли всю информацию! Ренн хранит ее здесь, у меня в лаборатории.

– Кисэки знал?

– О чем?

– Для чего вы сканируете его мозг!

– Нет! – дернул головой профессор. – Он думал, это формальность, требование медицинского корпуса. Я и сам не знал тогда, для чего это делаю, Тури! Отцовская любовь, страх потерять единственного дорогого человека на всем белом свете или что-то еще…

– И вы?..

– Да! Я использовал любую возможность, чтобы сделать очередную копию его мозга. Последний раз – за день до его отлета. Они все здесь!

Он простер руку к полке, на которой выстроились в аккуратный ряд диски, подписанные его рукой; их было не менее десяти штук.

– Профессор! Но для чего так много?

– Тогда я еще не осознавал этого, Тури, и действовал чисто интуитивно. Но когда мне сообщили… – профессор сжал губы и глубоко вздохнул. – Ведь он погиб не в бою, Тури! Не по воле звезд, а по приказу! Он мог жить, он мог вернуться! А они…

– Он был солдатом, – тихо возразила она. – Солдаты подчиняются приказам, профессор.

Тот не слышал ее.

– Теперь все это неважно, Тури! Все годы после его смерти я жил только одной мечтой и, наконец, сумел воплотить ее в жизнь, – с новым пылом заговорил он. – Я могу взять любую из этих записей и перенести ее в мозг другого человека!

Она побледнела.

– Вы переселили Кисэки в тело моего пациента? – поразила ее ужасная догадка. – Так вы… Вы убили его?

– Тури, – вмешался в разговор Руа. – Ты не поняла главного!

– Чего не поняла? Вы же сами сказали…

– Ты пойми, Тури, этот пациент… – профессор остановился и сжал кулаки перед грудью, подбирая слова. – Он ведь уже давно был мертв! Его сознание… его просто нет! Но его тело – молодое, здоровое тело – оно живое! И оно еще может принести пользу! Ничтожная потеря ради великих перемен! Ради нас, ради твоего отца, ради миллионов людей по всей галактике!

Тури с ужасом смотрела на профессора, упивающегося своим гением. Только теперь она увидела оборотную сторону его открытия. Этот человек, которого она до сих пор знала как профессора Камура, не просто преступил закон. Он переступил черту, отделявшую жизнь от смерти, и посвятил в это таинство ее, Тури, и Руа, сделав их сопричастными своему преступлению.

И это преступление либо прославит, либо погубит их всех.

Первой мыслью Тури было рассказать обо всем увиденном в «Каннон», как только удастся выбраться отсюда.

«Они должны понять, что я ничего не знала, что меня обманули. Тогда, быть может, все обойдется… – она старалась не думать о наказании. – О звезды, если я не сделаю этого, то погибну! От такого позора мне никогда не отмыться!»

Но сначала нужно указать путь ослепшим.

– Профессор, это же… Это неправильно, это противозаконно! Почему вы не попросили о помощи «Каннон»? Теперь, если об этом кто-нибудь узнает, нас всех…

– Никто не узнает, Тури, – Руа упал перед ней на колени и завладел ее ладонью, – пока мы сами этого не захотим! Когда станет ясно, что машина работает, нам останется только решить, какой вид из окна предпочтительнее!

– Тури, «Каннон» никогда не возьмет на себя такую ответственность без разрешения военных, – с горечью усмехнулся в свою очередь профессор. – А я не хочу, чтобы мной командовали в деле, которое касается только меня и моего сына!

– Но теперь это не только ваше дело, профессор! А как же Ренн? А я?..

– Тури, разве важно, что будет с нами? – с некоторым раздражением ответил он. – Пойми, глупышка, когда пытаешься сделать мир лучше, то всегда приходится идти против правил!

– Только представь, какие возможности открываются перед нами! А твой пациент? – Руа кивнул в сторону экрана. – Мы подарили ему новую жизнь, шанс начать все заново! Подумай, разве лучше, если бы он так и умер в лечебнице? Разве этого ты желала бы для своего отца?

Она с тоской сжала его ладони.

– Нет, не говори, – прошептала она дрожащими губами. – Не говори о нем здесь…

Тури смотрела на Руа, но уже не видела его.

Она видела себя, отца и Сверре. Вот они осматривают новый дом; вот сидят за семейным столом; вот стоят на крыше и смотрят на звезды… Вот она обнимает его и плачет, и не может наплакаться; ей все кажется, что просветление мимолетно, что он опять оставит их и уйдет в свой мир, в котором им нет места.

Но взгляд отца – осмысленный и ясный, его улыбка – такая же, как и прежде. Он больше не уйдет, он смеется, он счастлив… Они все счастливы.

Страх отступил, осталась только надежда.

Прикосновение горячих рук профессора к ее лицу вернуло Тури в настоящее.

– Ты нужна нам, Тури! Без тебя мы не справимся.