Читать книгу Три буквы «Б», или Брызги боли Бульдога - ВалКс - Страница 10

По дороге к супружеской чете, входящей в состав всеми «обожаемой» еврейской диаспоры, Ищенко пытался сбросить с себя груз последних суток, когда он так глубоко погрузился в расследование. «Такого в моей жизни еще не было, чтобы, вот так запросто живешь, пришлось почти не спать – не есть, а отдавать долг Родине! То ли что-то менять нужно в своей судьбе, то ли просто забить на все эти импульсы, идущие от майора?!» – мысли кружились как белка в колесе: энергетические затраты максимальные, а выхлопа по нулям.

Проходя мимо бассейна с мирно отдыхающими в шезлонгах туристами, потягивающими охлажденные напитки различной алкогольной концентрации, Степан и не заметил, как попал под прицел одной не слишком молодой и спортивной, но достаточно возбужденной от трех «Маргарит» особы.

– Молодой человек! Вы при исполнении? – речь слегка заплеталась, а тембр был преисполнен той характерной хрипотцой, что с потрохами выдает настроение гендерного антипода, – Мне требуется срочная помощь от родной полиции!

Степан от неожиданности встал как вкопанный, причем он никак не мог сообразить, что же нужно ответить этой женщине, преградившей своей красотой в виде семидесяти пяти (или около того) килограммов, и это при росте, чуть превышающем полтора метра. Колорит антропометрии и затуманенное сознание женщины, как говорится, «под сорок» были, мягко говоря, не во вкусе местного гурмана девичьих прелестей. А потому Степан сразу же решил ретироваться в английском стиле, то есть, молча и быстро. Но не тут-то было – роковая красота подобно торпеде, выпущенной из субмарины при атаке, уклоняющейся на галсе, надводной цели, нетвердой, но решительной походкой почти стремительно приближалась к ошеломленному несанкционированной ситуацией оперу.

Принимая во внимание, что на них, улыбаясь и показывая пальцами, что не очень соответствует образцу этики поведения в публичных местах, пялилось около десятка пар глаз, получалась картина маслом, как говорят у них в Одессе. Степан завис на несколько мгновений с приоткрытым ртом, что делало его в прямом смысле шутом гороховым, но на каком-то сверхъестественном уровне, обусловленном интуицией, он все-таки взял себя в руки и приготовился к отражению атаки.

– Мэм, вам нужно успокоиться и в лаконичном виде сформулировать вашу просьбу или предложение, – голос почти не дрожал, однако испуганное лицо еще не полностью трансформировалось в уверенность должностного лица при исполнении, – старший лейтенант Ищенко! Уголовный розыск!

– О! Ищенко в процессе розыска! Какая прелесть! Это-то и нужно одинокой женщине, которая тоже ищет себе кавалера! Мы созданы друг для др….

– Женщина, будьте добры…. – голос начинал набирать необходимую твердость, переходя на металлический спектр низкочастотной акустики.

– Господин полицейский! – на помощь тонущему «Титанику» вовремя никто не пришел в свое время, не смотря на громкое SOS в радио-эфире, а потому ответственная и смуглая одновременно блонда лет тридцати «с хвостиком» с большим энтузиазмом приступила к спасательной операции сейчас, – Вас просят к телефону срочно!

– Спасибо, мадам! – на подмигивание стройной нимфы Степан отреагировал с большим оптимизмом.

Еле увернувшись от «Миссис Грация», оперативник стремительно бросился восвояси, благодарно улыбнувшись девушке, которой не все равно. Он даже готов был послать воздушный поцелуй, окрыленный вниманием столь прелестной особы. Но только в тот момент, когда уже его голова почти повернулась на встречу «женщине-мечты», а губы уже сложились в тематическую трубочку, мощный фонтан брызг окатил его с ног до упомянутой головы из-за «бомбочки», которую изобразил один из подростков, вечно мечтающих сделать что-нибудь существенное в своей жизни.

Толстому Паше, коим и оказался один из группы проказников лет тринадцати-четырнадцати, пришла в голову эта мысль сразу же, как в спектр его внимания попал незадачливый блюститель порядка. Эдакая пацанская удаль была по достоинству оценена его товарищами, которые засвистели и заулюлюкали в один голос.

«Не в огонь, так в полымя! Черт знает что, меня сегодня одолевает! Сейчас устрою этому дитятечке выволочку!» – мыслительный процесс происходил сам по себе, тогда как физиономия отразила нечто страшное, когда Степан обратил свой взор на группу подростков, пытавшихся превратить выходку одного из их компании в некое подобие героического поступка. По всей видимости, лицо старлея отражало тот тип негодования, который мог бы соответствовать Князю Тьмы при исполнении своих самых важных дел.

– Быстро ко мне! – не смотря на то, что военнослужащие во всем мире не слишком-то признают авторитет полицейских, когда дело касается уставных взаимоотношений, считая своих оппонентов «неженками-мороженками» из-за их существенной причастности к жизни обычных штатских, те в свою очередь зачастую бравируют некими штампами из армейской жизни, – Смирно! Слушать приказ командира! Сейчас же построились в шеренгу по одному по ранжиру!

По непонятной причине группа подростков немедленно замолчала и бросилась к временно исполняющему должность командира, считая его команды в настоящее время самыми важными в своей безмятежной жизни. Толстозадый и неповоротливый Паха еле вытащил свое рыхлое тюленье тело на настил у бассейна и, как мог быстро, попытался воткнуться в самый центр строя.

– Солабон, – голос Степана стал мягче, но твердостью слов все еще можно было забивать гвозди в гранитную скалу, – в конец строя!

Потом последовала лекция из «Курса молодого бойца», в которой курносые, веснушастые и слегка пригорелые на приморском солнышке головы были преисполнены единого порыва вникнуть в суть морального кодекса будущих защитников Отечества. По окончании выволочки старлей лаконично закончил свою речь словами: «Вольно! Разойтись!», – которые сопроводил одобрительным кивком головы и отданием чести, энергично приложив кисть правой руки к виску. Ребята, понурив головы, разошлись по своим шезлонгам, негромко комментируя услышанное, а Степан, вдруг вспомнив о еврейской чете, которую необходимо опросить на предмет возможных свидетельских показаний, быстрым шагом направился к их номеру.

После довольно продолжительного звонка во входную дверь последовал характерный звук открываемой защелки и голос показавшегося через дверную цепочку мужчины:

– Кто к нам пожаловал?! – речь была самой обычной для столицы Еврейской автономной области, но очень своеобразной для Приморского региона, а потому Степан сначала сделал неуловимое движение своей полицейской мимикой, пытаясь уловить весь колорит вербальности.

– Старший лейтенант Ищенко! Уголовный розыск! Произвожу опрос всех людей на турбазе касательно происшествия, произошедшего в ночь на первое августа в районе водораздела примыкающего к ее территории, – оперативник, привыкший улавливать даже самые незначительные детали в поведении своих визави, мгновенно прочитал по физиономии «хитрого еврея» (а разве бывают другие?!), что он явно в теме.

– Дорочка, к нам господин полицейский пожаловали! – звук открывающейся цепочки засвидетельствовал готовность продолжить «дружескую» беседу между жандармом и депортированными евреями, – Проходите, поручик! Краля моя, сообрази нам по стаканчику чайку со сдобой. Вы не возражаете, молодой человек, против чайной церемонии в компании старых евреев?!

– Я на пару минут и для пары же вопросов! – Степан не хотел тревожить семейную идиллию, а кроме того прекрасно понимал, что время – деньги!

– Не обессудьте, молодой человек! Как разрешите к вам обращаться по имени-отчеству?! – Доротти обезоруживающей материнской улыбкой просто пригвоздила Степана к креслу возле стеклянного столика, сервированного для чаепития, – Меня зовут Доротти Моисеевна, можно тетя Дора, а моего благоверного – Ефимом Марковичем или дядей Фимой.

Можно не сомневаться, что живучесть евреев, обусловленная, в первую очередь, их понятным генотипом, доставшимся в наследство от праотцев, среди которых Адам может считаться, в прямом смысле, «мальчиком в гольфиках», не закончилась в газовых камерах нацистского режима. Сейчас перед представителем полиции региона предстали самые прямые потомки того самого Моисея, который сподобился убить египетского надзирателя и вывести шестисоттысячное племя из рабского заточения североафриканской империи.

А потому все попытки вскрыть внутренний мир своих оппонентов были обречены на победу только в тех пределах, которые заранее были определены именно ими самими.

– Степан Харитонович, – Доротти Моисеевна внимательно следила не только за тем, чтобы чашка опера не была пуста, но и за всеми тонкостями разговора, – мне кажется, что наша возрастная бессонница стала даром небес для вездесущего уголовного розыска. Слушайте и успевайте записывать….

Далее последовало очень литературное изложение всех тонкостей увиденного в предрассветный час означенного первого августа, когда Доротти Моисеевна в компании своего дражайшего супруга Ефима Марковича совершала утренний моцион, вдыхая свежие порывы морского бриза, перемешанные с характерным запахом гниющих водорослей, выброшенных на песчаный берег приливом.

– Представьте себе наше негодование, когда мы с мужем увидели, что дама, хотя и очень крепкого телосложения и достаточно высокого роста для среднестатистической антропометрии слабого пола, тащит по песку какие-то тяжести. Грешным делом, у меня даже мелькнула мысль помочь «бедняжке». Но пока мы решали вопрос о том, как лучше преодолеть разделяющее нас расстояние: по берегу или напрямую, – что казалось нам тогда актуальным, женщина в красном стремительно покинула это страшное место. Сейчас, уже задним числом, мне кажется, что сам Саваоф защитил нас тогда. Иначе, как понять промысел Божий, если не через спасение племени избранных?!

Теологический аспект бытия мало интересовал оперативника, являющегося по совместительству еще и закоренелым атеистом, а потому, задав несколько уточняющих вопросов, в его сознании сложилась четкая картина, мало чем отличающаяся от услышанного стажером от Романа-охранника. Но сопоставлять детали и делать выводы еще только предстояло в кабинете Васильченко во время подведения итогов опроса отдыхающих и служащих турбазы «JK Beach». А потому на данном этапе старлей был полностью удовлетворен и в своей беседе с гостеприимными евреями позволил себе погрузиться в национальный колорит «избранного племени», часто мотая головой в знак условного согласия даже тогда, когда его жизненное кредо должно бы было отчаянно протестовать.

Кстати, именно сейчас он получал неоценимые сведения из Ветхого Завета, некоей интерпретации Нового Завета, священного Талмуда и Преданий предков, кои общались с Богом напрямую, избегая корыстных посредников, называемых сегодня магами, экстрасенсами, колдунами, волшебниками и даже священниками. Подумать только, сколько невежества обнаружил в себе Степан Харитонович, который всегда считал себя довольно образованным человеком, не смотря на то, что выбранная профессия в нашей стране мало кем считается интеллектуальной в связи с большим объемом именно физических нагрузок, идущих в прямой ущерб в соотношении с умственным развитием. Но «мент» – это не совсем спортсмен, и не совсем юрист (по крайней мере, оперативные работники). Так что грань между силой и умом в данном случае очень даже зыбкая, что оставляет место для маневра. И именно евреи используют в своем ежеминутном процессе выживания это пластичное свойство материи для вполне корыстных целей.

Короче говоря, Степан впервые в жизни попал в общество людей, которые по самому определению порядка вещей могли бы озлобиться на весь мир, а вместо этого они ведут себя в нем как владыки и властелины. До такого уровня психоанализа опер еще не достиг, однако первичный посыл в нужном направлении был получен. Так или иначе, а сегодня Ищенко получил тот бесценный опыт, который он в дальнейшем будет использовать не только на благо общества, но и в чисто личных целях, памятуя о бренности всего сущего и важности уметь находить выгоду даже в самых, казалось бы, негативных ситуациях.