Читать книгу Три буквы «Б», или Брызги боли Бульдога - ВалКс - Страница 11

Где бы ни начинались прорывы в расследовании по делу об убийстве Семена Ивановича Брусникина, а все тематические решения должны определяться именно в кабинете следователя Васильченко, который во всей полноте несет ответственность за его продвижение. Конечно же, майор уже и сам составил некоторое представление о маячившем на горизонте «висяке», но сдаваться раньше времени ему претили два существенных обстоятельства: возможность давления «сверху», напрямую влияющая на безмятежное вхождение в пенсионный стандарт, и, естественно, уязвленное самолюбие «мента», которое всю жизнь вело лютую борьбу с преступниками самого разного калибра.

Как и положено по заведенному от века правилу, ровно в 09—00 по Владивостокскому времени, которое в международном стандарте определялось как +10—00 к капиталистическому Гринвичу, мать его, кабинет следователя был укомплектован всеми задействованными в расследовании лицами: хозяином «пикника», Владимиром Михайловичем, Степаном Ищенко, Николаем Крайновым и Евгением Мягковым.

В связи со строгой субординацией все сидящие за уже знакомым читателю овальным столом (не путать с Овальным кабинетом в Белом доме, дабы понимать всю важность принимаемых решений, плюс ответственность за них!) открывали свои рты только после приглашения со стороны майора. А потому минутная пауза после того, как все удобно расположили свои фигуры и прокашлялись для максимальной готовности к докладу, была направлена больше для дисциплины духа и полной концентрации.

– Так-с, Михайлыч, есть, что добавить к своим предыдущим выводам по делу? – деловой тон начальника не мог обмануть присутствующих, уловивших в его голосе некий упаднический посыл, – Наверняка ты уже прокрутил ситуацию вдоль и поперек?!

– Степаныч, из нового в голове старого капитана могу лишь добавить о довольно долгом и мучительном уходе жизни из Брусникина, – какая-то усталая и вымученная улыбка на лице судмедэксперта только усилила общий настрой собравшейся компании, – который по моим представлениям мог находиться между небом и землей около суток. А вообще, как говорят исторические летописи на счет колосажания, жертвы столь мучительной экзекуции, например, в эру Дракулы могли мучительно умирать до трех суток. Этот вид смерти относится к одним из самых антигуманных из известных.

– Это дает нам возможность утверждать, что Брусникина похитили в ночь с тридцатого на тридцать первое июля?! – майор сразу оживился, видя, что количество актуальной информации начинает пополняться.

– Плюс или минус, так. Ведь его могли удерживать и до пыток… – Владимир Михайлович обвел всех блуждающим взглядом человека, пытающегося найти понимание коллег.

– Когда его видели последний раз живым и невредимым?! Коллеги по работе или соседи?! – майор уставился немигающим взглядом на Ищенко, давая тому понять, что не потерпит, если этот вопрос был упущен из виду.

– Товарищ майор, – голос старлея был бодр и беспристрастен, что выдавало в нем внутреннее ликование человека, идущего на шаг впереди своего начальства в распутывании этого клубка фактов и улик по делу, – его последняя смена на автостоянке должна была завершиться в 08—00 тридцать первого июля. От чего мы сначала и отталкивались при расчете времени его похищения и удержания. Однако Брусникин, не сообщив своему работодателю, за сутки до этого самостоятельно совершил подмену на некоего Красикова Дмитрия Лукича – безработного персонажа, подменившего жертву преступления, – на последнюю перед его убийством смену.

Раздавшийся громкий возглас шефа, мало походил на литературный стиль, от чего в данном месте уместно будет привести его аналог в приемлемом для цензуры виде. «И почему же ты, нехороший человек, такую информацию держал в себе?! Ведь твой внутренний мир сейчас принадлежит только расследованию, а не….» – стилистика могла бы быть и более изящной, однако офицерский корпус российской полиции в отличие от института благородных девиц отличается, в первую очередь, именно прямотой выражений, даже если они идут в полном противоречии с эстетикой речевых оборотов, принятых в приличном обществе.

Понурый вид полицейского поручика явно соответствовал тому образу «побитой собаки», который народный эпос традиционно применяет для людей, удрученных внешними обстоятельствами или состоянием упомянутого внутреннего мира.

– Шеф, – обращение в столь американском, а значит противном «ментовской» натуре стиле красноречиво свидетельствовало о том, что Степан пребывал в явном нокауте, неожиданно полученном от руководителя расследования, – я вчера эту информацию получил уже очень поздно… после возвращения из турбазы…. Просто не хотел, на ночь глядя, мешать вашему досугу.

Такой гуманный подход к личному времени начальства возможно и мог бы быть расценен в других условиях как соответствующий образцу современного блюстителя порядка, но только не сейчас. А потому последующие десять минут были посвящены тщательному анализу будущей карьеры старлея, которая, как вдруг выяснилась сейчас, была на волоске от катастрофы занять должность одного из участковых, выходящих на пенсию. Такое развитие событий исключало бы на очень долгое время не только причастность к составу доблестного и овеянного славой уголовного розыска, но даже и намек на карьерный рост. Ищенко с камнем на душе и грустью в глазах посмотрел на стажера и Крайнова, как бы давая им понять, что путь от престола до гильотины не так уж и тернист. Далее он с полным грустью и тоски голосом встал на защиту собственных чести и достоинства, хоть и прекрасно понимал, кто сейчас был Давидом, а кто Голиафом:

– Господин следователь, – такое обращение к руководителю явно подразумевало крайнюю степень отчаяния безвинно оскорбленного, а потому и, устанавливаемые в сей миг, рамки были, конечно же, не в пользу опера, однако другого пути отстоять собственную репутацию сейчас просто не было, – за вчерашний день мной и всей группой была проделана масштабная работа по опросу всего служебного персонала и отдыхающих на турбазе «JK Beach», тщательно отработана версия происходившего на пляже «Коровий» в районе пяти часов утра на первое августа, установлено примерное время похищения жертвы убийства, а также проверены региональные базы данных предполагаемого автомобиля преступника и зарегистрированных бойцов восточных единоборств. Мало того, мною уже подготовлена служебная записка с указанием перечня мероприятий, необходимых для дальнейшего расследования.

– Так вот, кто у нас, оказывается, на передовой! – не смотря на стебательный вариант общения, майор вдруг ясно осознал свою чрезмерную строгость к подчиненному, который за все время совместной службы еще ни разу не был замечен в нерадивом отношении к своим обязанностям.

На помощь к руководителю пришел Владимир Степанович, который очень четко прочитал текущую ситуацию. Ведь столько лет бок о бок с товарищем по оружию научили его не только манипулировать горячим нравом майора, но и с пониманием относиться к издержкам не совсем уравновешенной его психики, подорванной нервным характером службы и солидным стажем на передовой отечественного борца с преступностью.

– Игорь Степанович! – от неожиданности майор замолчал, нервно стуча писчей ручкой по стопке деловых бумаг перед собой, а судмедэксперт продолжил ровным тоном, – давайте выслушаем полный доклад старшего лейтенанта. Он вчера проделал огромную работу и, по всей видимости, имеет наиболее полное из всех присутствующих понимание происходящего.

Конечно же, следователь никоим образом не посчитал такой выпад капитана, с которым был не просто коллегой по служебным будням, но и самым настоящим товарищем, акцией, ущемляющей его авторитет. Он и сам сейчас уже понял, что был слишком строг и предвзят к подчиненному, а потому просто, молча, кивнул и даже перестал наполнять помещение своей дробью, отчеканиваемой писчей принадлежностью по бумажной поверхности, что вселило во всех присутствующих некий оптимизм.

Далее последовал благодарный взгляд Ищенко в сторону судмедэксперта и четкое прочтение служебной записки, где очень по-деловому и лаконично указывалась подробная информация по трехсторонней состыковке свидетельских данных охранника Романа, Мани из Магадана и пенсионерской четы из Биробиджана. Из этого анализа следовало, что крупная и спортивная женщина на новеньком кроссовере темного цвета привезла на песчаный пляж «Коровий» в районе его водораздела нагой труп гражданина Брусникина, завернутый в некий нетканый материал в районе 05—00 первого августа. Вынув его из машины, она волоком протащила тяжелый сверток около восьмидесяти килограмм на расстояние около двадцати метров, освободила мертвое и окоченелое тело от покрова, уничтожив все улики: возможное ДНК, покров и следы волочения на поверхности земли. При описании преступника или члена преступной группы значилось, что эта женщина была в красном облегающем платье, ее волосы были покрыты неким подобием банданы, исключающей установление цвета ее волос, а также тот факт, что она была достаточно сильной и гибкой.

Дальше следовал подробный анализ информации по транспортному средству и возможной дислокации подготовленных бойцов, владеющих техниками восточных единоборств. В спектр рассматриваемых спортсменов вошли, как мужчины разных весовых категорий, так и женщины. Причем с последними акцент делался именно в пользу крупной антропометрии и возрастной категории до сорока лет. Карта местности с наложением данных по автомобилям и спортсменам дала неутешительную географию. Получалось, что в Приморском крае на указанной модели транспортного средства с учетом его окраски (и даже без этого!) могли ездить только два человека из потенциального списка с учетом их близких и родственников, получивших право пользования по доверенности. Во внимание были приняты и транспортные средства, находящиеся в угоне даже в соседних регионах.

Итак, теми двоими «счастливцами» из списка потенциальных преступников оказались жители Владивостока: мужчина двадцати пяти и женщина тридцати двух лет, разработкой которых и было поручено заняться старшему лейтенанту Ищенко с возможностью командировки в столицу Приморья, если данных по запросу от коллег из Владивостока будет недостаточно для выявления точного результата.

Кстати, в своем докладе опер не стал присваивать все лавры расследования себе, а очень позитивно отразил вклад Николая Крайнова и Евгения Мягкова в установление крайне важных фактов совершения расследуемого преступления.

После последних указаний начальства оперативники разошлись по своим неотложным делам. Ищенко составил запрос во Владивосток, где запросил информацию по двум потенциальным фигурантам дела. Николай Мягков вместе со стажером стали собираться на место обнаружения трупа с целью более тщательного исследования территории на предмет обнаружения улик, связанных с транспортным средством: отпечатки покрышек, масляные пятна и проч., – а также возможных фрагментов покрова трупа или одежды преступника.

Старлей до сих пор испытывал смешанные чувства, наполнившие его, казалось бы, опытный за пять с гаком лет службы в данном отделе внутренний мир. Ведь он никогда не ставил свои личные интересы выше служебной необходимости, не подставлял товарищей по оружию и всегда был готов работать круглосуточно и без выходных на благо Отчизны. Но почему же тогда, возникают ситуации, в которых он вынужден чувствовать себя виноватым из-за нерадивости или, что еще хуже, по причине отсутствия желания бороться всеми средствами с преступностью в нашей стране.

«Может быть, я просто выбрал не ту профессию, и мне следует срочно переходить в частный сектор на юридическую практику?! Или это просто нервы, и ничего страшного сегодня не случилось?!» – мысленно отправив во вселенную свои риторические вопросы, Степан глубоко вдохнул богатырской грудью и вспомнил, что еще неделю назад обещал Людочке из бухгалтерии принести творожный торт к чаю.

Метнувшись крылатой ракетой в соседний гастроном за означенным кондитерским изделием, Ищенко с видом покорителя женских сердец отворил дверь в кабинет, где находилось рабочее место двадцатипятилетней брюнетки с роскошной фигурой и жизнерадостным характером, которая уже несколько месяцев всеми подручными средствами и возможностями, не выходящими за грани ведомственной этики, пыталась привлечь его внимание.

– Девушки! – четко поставленный голос офицера, с бравым видом крушащего преступность в стране, был, конечно же, обращен в сторону Людмилы Пороховниковой, однако все три пары глаз, уставших от бесконечных таблиц бухгалтерской отчетности, устремились на красавца-парня, не обремененного семьей, но слывшего во всем городском отделе полиции одним из самых завидных женихов в служебной форме, – Для вашего кипятка имеется самый вкусный на Дальнем Востоке творожник.