Читать книгу Любовь наизнанку - Валя Рьяна - Страница 2

Как же бьется его сердце? Она никак не могла вспомнить и удивлялась, когда успела это забыть. Он здесь, храпит за стенкой, прильни да послушай. Только уже невозможно…

На столе, среди объедков и захватанных бокалов, Галя нашла красную пачку Мальборо, задымила в распахнутое окно на сонный город и вдруг упала грудью на подоконник. Из непроизвольно разинутого рта тонкой струйкой стекала вниз густая рвотная слюна. Ее рвало – то ли от выпитого коньяка, то ли от собственной жизни. Пьяные ночи и похмельные дни истощили нервы до предела, но во всем Галя винила только себя.

Именно она привела в дом ту, которая сейчас лежала в спальне и обнимала ее Кирилла. Именно она терпеливо закрывала глаза, когда он кормил другую с руки. При мысли об этом на секунду ей показалось, что все это абсурд, лишь ее больная ревность. Чтобы удостовериться в этом, Галя на цыпочках вошла в спальню, и тут же боль обиды подкатила новым приступом рвоты. В темной комнате воняло перегаром, на кровати, к которой Галя так долго привыкала, спали он и она. Нет ничего отвратительнее, чем залезть в чужую постель, где рад тебе только один, – вспомнила Галя свое пьяное и от того честное выступление на кухне у Леси. Она громко фыркнула, выдыхая носом все мысли разом, – получилось больно. И больно было стоять над скомканной влажной постелью, пропускать через себя его дыхание, его и той, что спала рядом. Воздуха была мало для троих. Дышать становилось тяжелее, но Галя все равно стояла и рассматривала потный клубок костей, кожи и волос, в котором видны были два лица безмятежно спящих людей.

Галя передернула плечами, спина между лопаток горела. Она смотрела и смотрела на клубок, на смуглые женские бедра, сладко подмятые под мужское тело. К этим бедрам пару часов назад Галя прижималась и даже целовала. Сейчас в это не верилось. Она стояла и не могла отвернуться, но и лечь рядом уже было невозможно. Наконец подбородок задрожал, и Галя вышла.

Захотелось выбежать на улицу, побродить по набережной, выплакаться. И вернуться… чтобы и дальше восхищаться свободой Кирилла, подыгрывать ему, отщипывать по крошке от его внимания и зло смеяться над самой собой.

В прихожей взгляд упал на чемодан. Она присела и тихонько, чтобы не было слышно, распахнула его. Внутри лежало несколько бледных тряпок: серые брюки клеш, грязно-белая блуза. В недавней безудержной жизни они стали лишними. "Ну же! Давай! Просто сбрось с полки все. И закрой молнию резко, чтобы пела прощальную песню", – подстегивала себя Галя. Руки уже копались в вещах, в чемодан упал легкий радужный комок последнего года ее жизни, молния была поймана трясущимися пальцами и готовилась запеть, но вместо нее чуть слышно запела Галя. Ей вспомнилась песня "Жить в твоей голове",1 с этими строками в сердце пришла невыносимая тоска по Кириллу. Он был здесь, но с каждым словом песни Галя все острее осознавала, что через несколько минут он исчезнет навсегда. У нее возникло непреодолимое желание сделать что-то, от чего самой себе станет страшно, что-то, что раньше за нее делали другие. Теперь она брала всю ответственность на себя, впервые становилась на движущуюся вперед ступеньку свободы осознанно.

"Я виновата во всем! И я это исправлю", – думала Галя, стоя над остывающей постелью. Клубка больше не было, тела поменяли положение, вытянувшись как сдобные батоны. Галя не понимала, куда делась ее ревность, только смотрела на поварской нож в своей руке.

Ей понадобился год, полный боли, стыда, ненависти, позора и любви, чтобы увидеть, кто она есть и кем предназначено ей быть.