Читать книгу Любовь наизнанку - Валя Рьяна - Страница 6

Ноги у Гали озябли, но попросить тапки она стеснялась, ходила по комнате, как по музею. Повсюду были развешаны фотографии. Окна вместо штор закрывали картины. На стене красовался метровый портрет брюнетки – она улыбалась глазами. На пианино стоял еще один маленький портрет совсем юной девушки: светлые пряди лезут в глаза, взгляд тревожно-обиженный, казалось, будто девушка вот-вот закричит. Разные фигурки теснились на полках и полочках, добавляли своими линиями и тенями объем пространству. Глянцевая поверхность огромного стола отражала наваленные на него предметы, от этого стол казался бездонным. Звучала песня Бочелли.6 Кирилл возился на кухне. Пахло чесноком и морем.

Галя вспомнила свою комнату с белыми стенами, кроватью в углу и полуразобранными чемоданами, больше походившую на гостиничный номер. Но это ее и успокаивало: если что-то не понравится – можно просто уехать. Когда человек рождается, он, как маленькая песчинка в раковине мира начинает обрастать разными атрибутами этой жизни: людьми, которые помогают найти себя, вещами, которые дают комфорт или приятные воспоминания. У Гали ничего подобного не было. Она боялась привязываться к людям после того, как ее мать умерла, а отец оброс другой семьей, боялась вещей, которыми несколько лет порабощал ее муж. Она вообще избегала любого вида собственничества в своей жизни, помнила, какую боль оно может принести.

– Сейчас я тебя буду кормить. Мой фирменный буйабес, – пытался перекричать шипящую сковородку Кирилл.

Галя не была голодна, но знала, что будет есть для него с большим аппетитом. Облокотившись на барную стойку, она наблюдала за Кириллом, стоявшим к ней спиной, провела взглядом по его крепкой шее – словно погладила: она знала, что Кирилл чувствует это. Прошлась по спине и остановилась на подтянутых ягодицах.

– У тебя красивая, – неожиданно для себя сказала вслух Галя. Кирилл обернулся и посмотрел вопросительно. – Ну задница у тебя красивая. Знаешь, у меня в детстве на двери ванной висела фигурка мальчика под душем, а на туалете писающий мальчик. У них такие задницы были торчком, у тебя такая же.

Кирилл молча помешивал суп, но его розовые губы расползлись в улыбке и стали похожи на края рапаны. Галя тихо отошла к софе.

"Что я несу, что я несу?" – повторяла про себя.

Брюнетка с метрового портрета смотрела на нее. Гале показалось, что эта женщина читает ее мысли. Нужно было перестать думать, и, чтобы отвлечься, она подошла к окну и залюбовалась. Из окна открывался вид на реку, вода шла мелкой чешуйкой, облизывая гранитные стены. По ту сторону реки над водой просели две плиты, и получившаяся щель напоминала кривую улыбку.

Она снова согласилась встретиться с Кириллом, приехала к нему домой, к женатому мужику, говорит скабрезности про его зад. Ждет чего-то, чего не смогла прожить в прошлом. Все шесть лет брака она отчаянно пыталась оставаться той, в которую влюбился ее муж на первых свиданиях. Он восхищался воспитанной, покладистой и всепринимающей русской красоткой. Такой она и оставалась, напрягая все свои душевные силы. Искренне пытаясь превратиться в свой образ. Держалась до последнего, пока шелковые сорочки не начали колоться, а кремовые мокасины с ортопедической стелькой не стали натирать до крови.

Кирилл ел просто и красиво, откусывал хлеб большими кусками. С каждой ложкой закрывал глаза, урчал как хищник:

– Как же это вкусно! Ммм. Шедеврально! Попробуй.

Он зачерпнул суп, осторожно поднес ложку к ее рту.

Галя медленно смаковала:

– Да. Очень вкусно.

– Ну так скажи мне об этом! – внезапно крикнул он.

Галя вздрогнула, не понимая, чем разозлила его.

– Мне нужно говорить, как вкусно. Нужно восхищаться, – уже нежно сказал Кирилл.

– Мне очень нравится. Ты настоящий шеф. Просто гуру кулинарии. Галя облизала ложку, закрыла глаза от удовольствия. Хвалить она стеснялась, наверно, от того, что ее никогда не хвалили.

После ужина они легли на диван, он подпер свою голову рукой и начал медленно рассматривать Галю:

– Ты такая красивая, у тебя глаза такой же формы и цвета как листья березы. – Он поцеловал ее нежно, провел рукой по узору ключицы. – И плечи у тебя широкие, очень графичные.

Кирилл принес скетчбук, карандаш и, задрав подбородок, прищурился. Замер на секунду, которая показалась Гале нескончаемой пыткой. Она не любила, когда на нее смотрят, говорят комплименты – ей всегда хотелось спрятаться. Вот и сейчас, зубы непроизвольно стиснулись, но при этом Галя улыбалась, чуть вывернув нижнюю губу и слегка повернув голову вправо.

Карандаш перешептывался с бумагой, на листке появилось несколько линий. Кирилл захлопнул скетчбук, весело, но внимательно посмотрел на Галю:

– Да, сегодня я тебя не напишу. Еще не время.

– Время, время, а когда будет это время? – то ли разозлилась, то ли пошутила она.

– Ну мы его почувствуем, – рассуждал он.

– А, если не почувствуем?

– Тогда еще не время.

***

Кирилл притянул ее к себе, провел широкой ладонью по хрупкой шее, смотрел жадно то на лицо, то на руки, смаковал ожидание предстоящих открытий. Как же он соскучился по этой игре. Интуиция подсказывала, что в руки ему попалось что-то необычное, редкое, сулящее калейдоскоп эмоций, но затейливую обертку срывать боялся. Будто знал, что, раскрыв эту женщину, дав ей новую жизнь, будет в ответе за все ее чувства, мысли и поступки.

Кирилл перепробовал множество женщин, и выделил две большие категории. В первую попадали те, которые уже состоялись и поэтому знали, кто они и чего хотят, как правило такие женщины были эгоцентричны и с ними было непросто. Во второй же категории обитали легкие и не обремененные умом девы, которых хватало на непродолжительное время. Периодически Кирилл метался от одной категории к другой, часто скрещивал их, пытаясь стимулировать свое вдохновение.

Большего от женщин он не хотел, всегда чурался женской души, считая, что у этих существ нет в жизни ничего гениального. Он лишь недавно смирился с мыслью, что перепробовал все, и больше мир ничего предложить ему не может. Оставалось лишь придумывать комбинации из существующих компонентов. У Кирилла это получалось превосходно, он как мог старался избегать однообразия, тем не менее ходил по кругу: жена, любовницы, дети, путешествия, алкоголь, наркотики. Конечно, его круг был намного шире, чем у большинства, но все же оставался кругом. Иногда Кириллу казалось, что вот-вот он выйдет за черту, выскочит на орбиту, и станет абсолютно свободным.

***

Галя успела перехватить его пальцы, почти коснувшиеся ее груди. Поднесла их к глазам. Подумала, что рука у него, как лапа крупного хищника и, наверно, ее голова полностью может спрятаться в его ладони. Пальцем она нащупала его ноготь: плоский с ямкой, как ложечка для кофе, такая самая маленькая.

Кирилл высвободил руку и сжал грудь Гали, она резко толкнула его.

– Что не так?

Галя поднялась с дивана и выпалила:

– Потому что я сделала операцию и ношу корсет.

– Операцию? – переспросил Кирилл, – сиськи что ли? На кой ты это сделала?

Он перекатился на бок, подпер ладонью голову. В глазах было детское любопытство и насмешка одновременно.

– Ради мужиков?

Галя тихо опустилась на край софы у его ног.

– Нет, из-за себя. Знаешь, это был протест. Мой бывший всегда говорил, что у меня все хорошо, но никогда не касался груди, не ласкал. Это было невыносимо. – Галя подошла к темному окну и сложила руки на груди. – Мне слишком долго запрещали. К тому же было так больно после расставания, что хотелось причинить себе физическую боль. – Галя широко улыбнулась. – В общем, совместила приятное с полезным.

– Сколько было твоему мужу?

Галя ответила не сразу:

– Он взрослый, как и ты.

– Но ты же не знаешь, сколько мне.

– Не знаю, но ты определенно моложе цифр в твоем паспорте.

Кирилл улыбнулся довольно:

– И да, мы не были расписаны, – громко добавила она.

– Почему?

Галя устало вздохнула, вспоминать прошлое – было для нее, как нырять на глубину.

– Знаешь, женщины придерживаются негласного правила: не рассказывать своим нынешним про бывших.

– Я уже твой? Нынешний?

Галя скривила рот:

– Не дождешься. Я сама по себе.

Кирилл протянул к ней руки и обнял ее, словно хотел уместить всю в своих объятиях. До отказа вдохнул ее запах, заглянул в глаза.

– Ты мне нравишься!

– Да, – усмехнулась она, проводя ладонью под его ремнем. – Я заметила это еще в прошлый раз в машине. И, похоже, продолжаю тебе нравиться.

Кирилл смутился:

– Ты мне действительно нравишься, – прошептал он, ладонью нажимая на голову Гали, заставляя наклониться к своему животу. Галя напряглась, мотнула головой, выскользнув из-под его лапы, и посмотрела в глаза, как зверек.

– Ну? Чего смотришь так? Давай соси!

Галя не шевелилась пару секунд, и вдруг рывком развязно расстегнула ширинку. Руки дрожали. Она чуть подалась вниз, потом, будто забыла что-то сказать, запрокинула голову.

– Ну чего? Давай без этого.

– А она что скажет? – кивнула Галя на брюнетку с портрета.

– А она всегда со мной, третья, – хихикнул Кирилл. – Я рассказал Яне про тебя, в пятницу она вернется из Вены. У нее симпозиум там какой-то. Ну давай уже, – быстро переключился он.

Галя подчинилась. Было так сладко и стыдно. Мысль о Яне не оставляла. Что же это за женщина такая? Какие у них отношения, если он рассказывает про других?

Интернет завис, магия Бочелли растворилась в тишине, и Галю смущала нагота издаваемых ее собственным ртом звуков.

– Ладно, ладно, все. Ты делаешь не так, мне больно.

Галя выпрямилась, быстро вытерла рот пальцами. Ей было больно и стыдно от того, что она принесла разочарование.

– Все равно лучше Яны никто не сосет, она тебя научит.

Они валялись на полу, пили вино, Кирилл играл на гитаре. Никто не играл для Гали раньше, и никто не кормил ее с рук. Галя как завороженная слушала глубокий мужской голос, в теле становилось мягко и тепло. Дождь стучал по подоконнику, словно подыгрывал на ударных. Вглядываясь в отражение комнаты в темном оконном стекле, Галя на секунду представила, как эта уютная комната выглядит с той стороны окна, как темнота подсматривает за ними и еще за миллионами окон, в которых проживается время. Подумала, что могла бы сейчас быть в другом окне, просто спать или смотреть телевизор, или с кем-то ссориться, но была сейчас именно здесь.

Под утро улеглись в кровать. Он крепко обнял ее, прижав лицо к своей груди так, что для воздуха осталась лишь маленькая щелка. Галя едва дышала, но голову не отодвигала, вообще не двигалась. Лежала так долго, даже привыкла и начала дремать. Сквозь сон послышались детские голоса, топот ножек. Ребенок заплакал как будто прямо в комнате, Галя подскочила на постели – вокруг никого. Кирилл сонно перевернулся с боку на бок:

– О, уже проснулась моя малышня. Еще пару минут пошумят, пока няня их в садик не уведет. Спи, любимая.

Галя в изумлении смотрела на него, пока не послышался тихий храп. Тихонько сползла с кровати, подошла к стене, за которой шумели голоса. Приложив ухо к стене, она слегка заделе рукой зеркало, висевшее рядом. Неожиданно зеркало сдвинулось, это оказалась зеркальная дверь, а за ней темный коридор. В глубине хлопнула дверь и голоса стихли. Галя вошла в темноту, нащупала ручку, нажала, и дверь подалась. Перед Галей открылась большая светлая квартира. Повсюду валялись игрушки, в прихожей еще не успокоились качели. Галя попятилась, тихо вернулась обратно, кое как оделась и выскочила на площадку.