Читать книгу Железное сердце. Книга 1. Дочь часовщика - Варвара Корсарова - Страница 3

В Буром лесу мне понравилось. Дорога шла вверх, лес становился гуще и выше. Вершины сосен качались среди облаков. Солнечные лучи падали на кустарник, над полянками проносились мелкие птички. Ветерок обдувал разгоряченное лицо и забирался под юбку.

Сосны сменились липами и ясенями, на прогалинах стало светлее. Рита махнула рукой и повела прочь от дороги, прямо в заросли жимолости.

– Осторожно, тут змеюки водятся, – предупредила она. Я ойкнула и стала смотреть не по сторонам, а под ноги, и скоро заметила, что шли мы по едва заметной тропинке. Нет, не просто тропинке, протоптанной грибниками. Раньше эта тропинка была полноценной дорогой: иногда попадались остатки гнилых досок, каменных насыпей и вбитых в землю столбов.

Шли долго. Ноги мало-помалу начали гудеть, но я этому была даже рада. И боль в мышцах, и лесная прохлада, и знакомство с неизведанной частью леса отвлекали от неприятных мыслей.

Рита трещала, как дрозд, рассказывала о вчерашнем налете на морковную грядку бургомистра, об одноглазом псе, которого она прикормила у трактира, и о том, как обыграла трактирного вышибалу в кости.

Я слушала вполуха, потому что играла сама с собой в новую игру: специально высматривала в кустах следы людей, которые когда-то много здесь ходили и делали какую-то работу. Заметила колеи, как от тяжело груженых повозок, обрывок цепи и связку заржавевших железных прутьев. Дорога расширилась, по ней без труда могла бы проехать коляска на хороших рессорах.

– Что это за место? Никогда тут не бывала.

– Это здоровское место! Повезло тебе, что я взяла тебя с собой. Смотри. – Рита ткнула меня локтем и показала налево.

Там, полностью заросшие кустарником, громоздились невысокие скалы и холмы, а у подножия раскинулась круглая полянка, покрытая ярко-зелеными листьями земляники. Под листьями горели алые крапинки – ягоды. Урожай и вправду был богатый, но наполнять корзину я не спешила. Мое внимание привлекло другое. Я направилась к скале, у которой стоял заржавевший остов лебедки; Рита вприпрыжку шла следом.

– Смотри, там в камне дыра? – спросила я.

Чуть выше, возле стелющейся скальной сосны, зиял провал. В ярком солнечном свете он выглядел угрожающе. Черный, похожий на вход в преисподнюю, он словно всасывал яркие лучи и гасил их. Рядом лежала сгнившая лестница и россыпь бурых железяк.

Меня, наконец, осенило, и я возмутилась.

– Рита, негодяйка, куда ты меня привела? Не отвечай, я и так догадалась: старый серебряный рудник! Нам нельзя здесь находиться. Идем отсюда скорее!

– Чего это нельзя? – взъерепенилась Рита. – В штольни мы не лезем. Просто гуляем рядом. Но теперь я точно спущусь туда. Тебе назло! Надо приглядеться, посмотреть, что там!

– Ты что, не помнишь, что болтают об этих местах? – Я нахмурилась и прошептала нарочито страшным голосом: – Говорят, в штольнях видели призраков старых рудокопов. А еще говорят, там живет беглый каторжник. Много лет назад он пришел сюда тайком, похитил двух девушек из соседней деревни и заставил их жить с собой. Они родили ему сыновей и дочерей, те… женятся между собой, и рожают детей. И каждое поколение страшнее, чем предыдущее. Все как один уроды, и питаются человеческим мясом! А вот еще отец рассказывал: лет двадцать назад в лесу возле рудника пропало несколько детей. Их так и не нашли.

– Ну, и кто из нас безмозглая девчонка? – вопросила Рита, картинно закатив глаза. – Кто из нас верит в бабкины сказки? Точно не я. Ты как хочешь, а я пойду туда. В штольню. А ты давай, собирай ягодку папеньке на варенье. Да смотри по сторонам, чтобы тебя не утащил Хозяин Леса, Великан Ганс, тот, кто ходит в кожаных штанах, красном колпаке, и дымит трубкой величиной с оглоблю!

– Рита, стой!

Но было поздно: мерзкая девчонка подобрала юбку, свистнула, как пират, и в два счета вскарабкалась по скале. Я кинулась следом и попыталась ухватить ее за ногу. Со второй попытки получилось: Рита дьявольски расхохоталась и лягнула меня второй ногой, но я уцепилась за ее юбку и потянула вниз. Рита соскользнула на землю и обхватила меня руками. Мы покатились по траве, девчонка при этом громко смеялась и щекоталась, но вдруг замерла, замолчала и яростно прошипела:

– Тихо! Ты слышишь? Что это?

– Звук копыт, – озадаченно ответила я. – Сюда кто-то едет.

Захрустели ветки, а потом тишину нарушило конское ржание.

– Скорее!

Рита схватила меня за локоть и потащила в заросли дикого крыжовника под покосившейся старой вышкой, подле которой виднелись рельсы и валялась опрокинутая проржавевшая вагонетка. Я вскрикнула: колючки оцарапали щеку и зацепились за платье, а еще я потеряла корзину на полянке и хотела за ней вернуться.

– Не смей! – одернула Рита. – Прячемся! Если он нас заметит, нам не поздоровится!

– Да кто нас заметит? Что тут такого? Сама же сказала – мы просто гуляем! Наверное, этот всадник заблудился, надо ему помочь…

– Это наместник! Железный Полковник собственной персоной!

Рита рывком затащила меня в самую гущу колючих веток и пригнула мне голову. От неожиданности я ткнулась носом в траву и охнула, но тут же замолчала, когда низкий голос позвал:

– Эй! Кто тут? Выходите!

Я собралась вскочить на ноги и послушно отозваться, но одна ладонь Риты крепко зажала мой рот, а вторая надавила на затылок. От работы с лошадьми руки у Риты были очень сильные.

– Тихо, Майя! – зашептала мерзкая девчонка в ухо. – Не высовывайся! Он нас не видит. Он стоит за вагонеткой. И в кусты не полезет. Тебе ничего не будет, а вот мне… Виго-то тут поймали вчера, у рудника. Морунген и подумает, что я…

Рите пришлось замолчать, потому что рядом зазвучали шаги и затрещали ветви.

– Выходите немедленно, – повторил невидимый пока человек.

Голос у него был гулкий и немного хриплый, с сильными вибрациями, какой бывает у людей, которым приходится раздавать громкие приказы на поле боя. Слова он выговаривал так властно, что ослушаться было невозможно. Я невольно дернулась в попытке подняться, но тут же осела под тяжелой рукой Риты. Девчонка часто дышала мне в ухо и отчаянно потела. Ее тело обжигало влажным жаром сквозь ткань платья.

Я вывернулась, прищурилась и глянула в просвет между ветвей. И увидела блестящие сапоги.

Носивший их человек, вероятно, отличался высоким ростом, потому что обувь была немалого размера. По голенищу размеренно постукивал кончик стека, который фон Морунген держал в руках. Постукивания учащались – наместник, так некстати вздумавший объехать владения, терял терпение.

– Штраф удвоится за неподчинение приказу, – сообщил он в кусты левее от тех, где мы прятались. – Родители вас за такое по головке не погладят. Выходите, если не хотите провести неделю на общественных работах или получить десяток горячих.

– Размечтался, – проворчала Рита едва слышно. – Проваливай отсюда, дылда. Боишься тащить в колючки свой железный зад? То-то же.

«Господи, только бы не услышал!»

Теперь я бы ни за что не согласилась показаться полковнику на глаза. Стыд какой! Взрослая барышня на выданье, дочь уважаемого человека, прячется в кустах, как хулиганка! С наместника станется отправить меня в тюрьму или на общественные работы за нарушение. А то и прикажет выпороть шпитцрутенами в казармах! Он и не на такое способен.

Стек в последний раз хлестнул по голенищу и сапоги зашагали прочь. Над головой запела иволга, притихшие было сверчки вновь застрекотали.

Рита вздохнула с облегчением, но радость была преждевременной. Полковник вернулся и бросил на землю корзину, которую я обронила на поляне. И корзина, и сапоги теперь стояли так близко, что я могла бы их коснуться, немного подавшись вперед и протянув руку.

Удивительно, что Морунген все еще не разглядел в гуще ветвей двух испуганных девушек. Какое счастье, что я надела утром зеленое платье! На Рите была кофта и юбка бурого цвета, что обеспечило и ей неплохую маскировку. Только бы все обошлось!

Сердце колотилось, как сотня барабанов. Я не могла понять, почему меня охватил такой безумный страх. Наверное, дело было в голосе полковника, который в былые времена повергал в бегство противника. Или в этом черном стеке. Инстинкт подсказывал: полковник не задумываясь пустит его в ход, чтобы проучить за непослушание. Но самый большой страх был связан с неминуемым позором. Я умру на месте, если Морунген вытащит меня за косы из этих кустов и поведет к отцу через весь город!

Подумай я хорошенько, поняла бы, что такое развитие событий мне не грозило – все-таки я не из семьи браконьеров, а Морунген, как-никак, представитель княжеской власти и сам барон, но волнение не давало мыслить здраво. Я вжалась в землю и затаила дыхание.

Полковник опять заговорил. Теперь его голос звучал дружелюбно, но от этого казался даже более угрожающим.

– Здесь опасно находиться, – сказал он. – Дети, идите играть в другое место. На руднике полно обвалившихся шурфов. Если упадете в такой и сломаете ногу, то никто не придет к вам на помощь. Лисы обглодают ваши скелеты. А еще сюда заходят беглые каторжники и черные рудокопы. Знаете, что они сделают с двумя пацанами, попадись они им в руки?

Морунген помолчал, ожидая ответа, и не дождался.

– Обойдемся без штрафа, – пообещал он почти ласково, но в его голосе появились рычащие нотки, от которых мурашки побежали по спине. – Оставьте в кустах все, что набрали на руднике, и выходите. Я отведу вас к родителям и лишь попрошу, чтобы они вам всыпали по первое число.

Рита напряглась. Ее отец точно исполнит просьбу наместника – на руках и плечах девчонки не раз появлялись следы тяжелого кнута. А что сделает мой собственный отец… что скажет…

– Не хотите по-хорошему, – вздохнул наместник. – Ладно.

Он оглушительно свистнул и позвал:

– Кербер! Взять!

Кусты затрещали, и прямо перед моим лицом высунулась страшная брылястая морда. В оскаленной пасти торчали клыки – каждый как в медвежьем черепе, что украшал стойку в трактире! С клыков падала слюна, а в маленькие глазки под покатым лбом горели жутким красным огнем!

Я завизжала и вскочила; рядом визжала Рита. Мы бросились прочь, ломая кусты и обдирая руки, а следом гремел голос наместника:

– Стоять! Кому сказал, стоять, нахалки!

– Пошел ты к дьяволу ватрушки печь! – отозвалась глупая и бесстрашная Рита.

Я не помнила себя от ужаса. Мчалась напролом, не замечая боли в исцарапанных ногах, слыша только собственное дыхание и треск кустов позади. Пес гнался за нами молча, и от этого грудь сжимал дикий страх.

– Скорее! Скорее! – орала Рита и дергала меня за руку.

Мы вылетели из кустов на полянку, перепрыгнули через овраг, и махнули в заросли орешника. Ветки больно хлестали по лицу, спине было жарко и мокро, и что-то стекало по щеке и подбородку. Из-под ног прыскали мелкие пичужки, деревья проносились мимо, сливаясь в сплошную зеленую стену.

– Кербер! К ноге! Я к вам наведаюсь вечером, нахалки! Не думайте, что отделаетесь просто так!

Остановились лишь на опушке, возле городского пруда. Мы тяжело дышали и беспрестанно озирались. Погони не было.

– Не думаю, что он нас узнал, – бодро сообщила Рита. – Он просто так грозился.

В ответ я застонала и согнулась. В боку отчаянно кололо. Остатки страха все туманили голову. Какой ужасный день!

Я опустилась в траву, а потом и вовсе повалилась на спину, раскинув руки. Лежала и бездумно смотрела на проплывающие облака. Рядом стрекотала Рита, хвастаясь на все лады и пересказывая самой себе недавнее приключение.

Так мы лежали довольно долго – тени успели укоротиться, а часы на городской башне пробили час. Я устало поднялась. Все тело болело, а болтовня и компания Риты стали вызывать острое раздражение. В какой-то миг я разделила желание Железного Полковника крепко отстегать ее просоленным прутом по мягкому месту. Осознавать, что эта бандитка обвела меня вокруг пальца и втянула в неприятности, было стыдно и досадно.

– Пойду домой. – И я побрела прочь, прихрамывая.

– Стой! – Рита схватила меня за руку и осмотрела с ног до головы. – У тебя лицо исцарапано, а на щеке кровь. И платье… Идем к почтмейстерше. Приведешь себя в порядок. Ух, ну и приключение! Натянули Железному Полковнику нос, ха! Слышала, как я его! Вот, будет знать!

Предложение было разумным: показываться в таком виде дома не следовало ни в коем случае. Нам повезло: на улице не встретили никого из знакомых. Время от времени я прислушивалась и оглядывалась: не покажется ли всадник в высоких сапогах, с черным стеком в руке? И страшный пес, похожий на лесное чудовище!

На звон дверного колокольчика вышла почтмейстерша, всплеснула руками и поманила за стойку, в дом.

– Мы гуляли, Майя поскользнулась и упала в овраг, – объяснила Рита, невинно хлопая ресницами.

Неизвестно, поверила ли старая госпожа Вернике, но ничего не сказала. В ее доме часто отсиживались сорванцы, скрываясь от отцовского гнева, или зализывая раны после опасных проделок, поэтому она знала, что делать. Появление дочки часовщика, несомненно, удивило ее, но от расспросов она воздержалась. Провела в мыльню, дала кувшин с водой, чистые тряпки и иголку с ниткой.

Увидев себя в зеркале я горестно охнула.

Чулки изорваны, на подоле платья огромные прорехи. Косы растрепались, а от виска к щеке тянется кровавая царапина. Чудо, что глаза не лишилась!

Бесстыжая Рита убежала домой, а я, вздыхая и постанывая, принялась приводить себя в порядок. Однако успела лишь снять чулки и стереть кровь с лица, как в дверях показалась очень встревоженная почтмейстерша.

– Майя, ты срочно нужна своему отцу, – сообщила она торопливо. – Марта ходит по городу и повсюду тебя ищет. У вас… важный гость.

– Какой гость?

– Иди. – Почтмейстерша выхватила из моих рук полотенце, одернула на спине платье и вытолкала меня на улицу. – Марта не сказала. Но она очень испугана. Что-то у вас случилось. Тебе лучше поторопиться. Подожди. – Она на миг нырнула за дверь и вернулась с большой коробкой. – Возьми свою посылку. Вчера пришла из столицы, забыла?

Я покорно взяла коробку и почти бегом припустила домой, изнывая от тревоги. Что могло случиться за это время? Может, отцу стало плохо? Что за гость? Лео? Податной инспектор? Какие новые неприятности меня ждут?

Я выскочила из-за угла и застыла, не в силах поверить увиденному. У забора дома толпились мальчишки и глазели на привязанного черного жеребца. Ближе они подойти не смели, потому что рядом сидел огромный брылястый пес.

К нам в гости пожаловал сам окружной наместник, Август фон Морунген. Железный Полковник, который, вероятно, каким-то образом проведал о том, что дочь часовщика нарушила запрет – наведалась на старый рудник в дурной компании и пряталась там в кустах, замышляя шалость. И вот теперь он явился к отцу, чтобы исполнить угрозу – попросить, как он выразился, всыпать мне по первое число.

На миг мелькнула трусливая мысль сбежать и отсидеться в доме у почтмейстерши, пока Морунген не уберется прочь. Но я с честью подавила недостойный порыв. Теперь думалось лучше, чем в кустах.

Ничего ужасного я не совершила. Это полковнику должно быть стыдно – напугал двух юных девушек, натравил на них своего пса! Я найду нужные слова и постараюсь вежливо объяснить этому солдафону, в чем его ошибка. Но дело, пожалуй, не во мне. Скорее всего, Морунген явился с инспекцией. Тогда отцу не обойтись без моей поддержки.

Глубоко вздохнула, крепче сжала в руках тяжелую коробку с посылкой и пошла к дому. Но не к парадной двери, а к заднему двору – сначала нужно незаметно проскользнуть в свою комнату и переодеться. Пса обошла по широкой дуге, опасливо на него поглядывая. Пес вел себя спокойно, но потом медленно поднялся, втянул воздух и басовито гавкнул. Я присела от страха.

– Хорошая собачка, – произнесла я дрожащим голосом. – Сидеть, Кербер!

Мальчишки взволнованно загалдели. И тут я разглядела, что пес и в самом деле был необычен. Марта говорила правду – передняя часть его тела, его грудь и часть живота, были заключены в некое подобие железной клетки.

Пес лениво гавкнул еще раз. Неподалеку хлопнули ставни. В окнах соседних домов белели полные любопытства и опасения лица. Вся улица уже знала о визите наместника, который, несомненно, не предвещал часовщику ничего хорошего.

Дверь распахнулась, на улицу вышла Марта, охнула и схватилась за голову.

– Где тебя черти носят! – сказала она в сердцах, подбежала ко мне, и, суетливо подталкивая в спину, повела в дом. – Скорее, скорее! Господин Вайс изнемог весь, сколько можно ждать! Тебя хочет видеть фон Морунген, он к тебе приехал! В каком ты виде! Что делать! Что теперь делать! Все пропало! Все!

– Да что случилось? Погоди, дай переодеться!

Но Марта уже почти силком волокла меня по коридору. Перед входом в гостиную она выхватила коробку из моих рук и зловеще прошептала:

– Пришла беда – отворяй ворота! Иди, иди, он давно ждет!

Растерявшись от подобного обращения, я вошла в гостиную, но тотчас замедлила шаг – от волнения в коленях разлилась позорная слабость.

Я почувствовала постороннего в доме, как только открыла дверь. В привычный домашний запах добавилась незнакомая смоляная нотка, и даже половицы под ногами потрескивали иначе, а часы тикали как будто громче и тревожней. Чутье подсказывало, что гость пришел не с добром.

Навстречу выскочил кот – уши прижаты, шерсть дыбом. Глянул дикими глазами и промчался на кухню – прятаться под шкаф. Мне захотелось последовать его примеру.

В комнате было светло – шторы сдвинуты, на ковер лился карамельный свет, за окном шумели листья сирени. Отец пристроился у стола и теребил узел шейного платка. Лицо у него было несчастное.

А посреди комнаты стоял высокий человек в черном сюртуке и брюках. Он повернулся на шум, заложив руки за спину, и теперь внимательно рассматривал меня, покачиваясь с каблука на носок. На ногах у него были высокие сапоги, которые я тотчас узнала – не так давно успела изучить их во всех деталях.

Сердце громко забилось, когда я впервые рассмотрела фон Морунгена – не только его ноги, но и всю его персону целиком.

Надо же, он довольно молод, думала я удивленно, вовсе не желчный старый солдафон, а мужчина в расцвете лет. Ни седых волос, ни морщин. Возраст выдают лишь складки от крыльев носа к уголкам губ и вертикальная бороздка между бровей от привычки хмуриться.

Взгляд фон Морунгена задержался на моих голых исцарапанных лодыжках, отметил изодранный подол платья, потом скользнул выше, на растрепанные косы, и изучил ссадины на лице. Дышать стало трудно, горячая волна опалила щеки. Такого стыда я не испытывала с детства, когда классная дама поставила меня в угол, поймав на списывании.

– Так, – сказал фон Морунген своим гулким голосом, и это короткое слово прозвучало в моих ушах смертным приговором. – Это и есть ваша дочь, господин Вайс? Майя? Та самая, которая ходила в ученицах у доктора Крамера, имеет особый лекарский дар, и которая искусна в часовом деле?

– Увы, полковник, – ответил отец замогильным голосом. – Это она самая.