Читать книгу Парадигма - Василина Широкова - Страница 11

Неважно, кто ты. Неважно, сколько тебе лет, и какие заслужил регалии. Бросила ли родная мать, ненавидя одну мысль о твоем существовании, или же послушала совесть и сделала из тебя порядочного человека.

Ничто не вечно. Папоротник цветет всего одну ночь.

Тело не слушалось, онемело от холода. Илерия открыла глаза::комья грязи, толстые зеленые стебли. В кулаке сжата охапка мятых ромашек.

Если бы не теплые прикосновения солнца к спине, то неизвестно смогла бы она очнуться. Звуки бодрствующего города сработали как будильник, призывая скорее вставать. Мягкий желтый свет, еще не добравшегося до зенита солнца, возвещал о еще раннем времени.

Конечно, Илерии вовсе не хотелось и дальше коченеть подобно трупу, лежа лицом в грязи под ромашками. Но кровь не спешила разгонять онемение и, наверно, прошло больше десяти минут, прежде чем конечности наполнились жизнью. Скуля больной сукой, Илерия приподнялась. Дыша ртом, глотая крик, превозмогая жжение, она схватила лопату и, используя ее как костыль, встала на ноги. Хотя эту позу вряд ли можно было назвать человеческой: спина уродца-горбуна, дрожащие ноги в косолапом расположении, низко опущенная голова.

Илерия рассмеялась: игра ее воображения достойна самых лучших докторов.

Жжение прекратилось, тело понемногу выпрямилось. Она сделала осторожный шаг.

Илерия благодарила Бога, что он не позволил ей убежать дальше, чем эта грядка с ромашками. Уйди она на дорогу, и все могло обернуться катастрофой.

Дверь открыта нараспашку. Стекло цело, хотя Илерия была почти уверена, что его вышибло сбрендившее приведение. Если Анну можно было так назвать. Илерия так и не поняла, чего та желает. Но вот ее слова останутся в голове навечно. Столько боли, отчаяния, угрозы было в них, столько невероятного стремления сказать их, будто услышанная Илерией, она могла обрести покой. Но ни голоса, ни ее лица больше видеть не хотелось. Сам повелитель кошмаров Аламедас обрек Илерию на страдания. Эта древняя тварь, наверно, сейчас победоносно скалится, почесывая гриву облезлого мертвого пса, прикованного к его колеснице огромной цепью. Но Аламедас лишь сказка, а страдания Илерии очень даже реальны.

Входить в дом или нет? В стекле отражалась безумная женщина, перепачканная землей. Опухшая. Ее уродливость вызывала отвращение. Илерия узнала в ней себя. Из ее глаз брызнули слезы.

Произошедшее… нет, не так. Пережитое не отпускало. Кто бы мог посоветовать, что делать в таких случаях. Много ли тех, кто вступил на путь безумия, испробовав вкус потустороннего? Их единицы. Они либо прячут истинную суть себя, либо, спроваженные родственниками, хлебают казенную кашу в сумасшедших домах. Веселые дома, если уместно такое сказать.

Обкусывая заусеницы, Илерия все же решилась войти. Разве позволено побеждать монстрам? В книгах их убивают быстрее, чем зло успевает вырасти до вселенских масштабов.

Все неизменно. Залитая солнцем гостиная не внушала опасений. И самым страшным здесь могли оказаться только прямые углы мебели. Зеркало, висящее в спальне, она тут же убрала в кладовую. Сама мысль о нахождении с ним в одной комнате натягивала нервы до предела. Оно – очередное напоминание о набирающем силу видении. Ему не место в этом доме, даже не смотря на изумительной работы золоченую раму.

Перепачканная соком травы и землей, Илерия позлорадствовала, усаживая потрепанного медвежонка в удобную позу среди коробок:

– Назначаю Вас, Сэр Барни, смотрителем зеркал! – вВеличественно возвестила она, и, плотно закрыв за собой дверь, заперла ее на ключ.

Избавляться от всех отражающих предметов она не видела смысла, но попыталась минимизировать их количество хотя бы в спальне.

После душа Илерия решила спуститься в подвал. Он заперт уже более шести лет. Ключ был найден без труда. Пару оборотов, и победный щелчок возвестил об открывшемся замке. За дверью лестница, уходящая глубоко вниз. Такие подвалы были во многих домах на Green str.. Они – признак страхов быть на поверхности, когда взрываются бомбы.

Война давно кончилась, но люди все еще жили теми днями, ожидая угрозу, способную уничтожить все на своем пути. Такое случилось много лет назад. Те, кто спасся в подобных городах, возомнили себя Богами, кем бы они не являлись на самом деле – последними тварями или нищими. И пусть над их головами висел купол, пусть за спинами стояла сильная армия, пусть враги почти обессилили – война осталась в их душе.

В таких местах, скрытых под толщей бетонированных полов, скрывались темно-серые пыльные подвалы. Про них никогда никто не забывал. Они оставались и будут оставаться еще долгие столетия.

Илерия помнила, как мама говорила, что человек пропитан страданиями поколений, и они будут такими до тех пор, пока не умрет последний из них. Колет была права – люди питаются страхами, а не они ими. И вступая по пыльным каменным ступеням, углубляясь в промозглую глубь, Илерия понемногу принимала свои.

– Не беги от себя, – как-то сказала мама. – Бойся не пуль, не войн, не злых людей, а бойся себя. Мы способны породить больших монстров, чем кто-либо другой.

Сколько чудовищ могло стоять за ее спиной, Илерия старалась не думать.

А на двух длинных столах хранилось былое, что так долго было спрятано. Воспоминания путались среди приборов, колб и книг. Их именно столько, сколько могло уместиться в жизни обычного человека. Студенческие годы, живая мама и разбитое сердце от ее потери. Куч сваленного вместе прошлого несравненно больше, нежели пылинок в воздухе, воняющем затхлостью и стариной.

Илерия все так же стояла на последней ступеньке и смотрела. Углубиться дальше она не решалась, боялась спугнуть услышанный из недр подсознания голос мамы, ее смех. Звонкий и искренний. Как предел совершенства.

Илерия редко работала здесь. В основном пыталась выделить яд из спорыньи для дипломной работы. Ее страстное увлечение отравлениями и его видами не вызывало у мамы ровным счетом никаких опасений. Поэтому она позволила сделать здесь лабораторию. В фильмах ужасов и книгах в таких местах орудовали маньяки, разделывая людей. Илерия же предпочитала препарировать на работе, а здесь изучать только то, что не имеет тела: бактерий, вирусы, флору.

Все же сделав пару шагов вглубь, она осмотрелась: не считая двух заваленных столов, тут стоял холодильник, два контейнера с азотом и шкаф, древний, как сам дом. Это все, если не считать портрета жуткого бородатого мужика в облезлой раме на стене.

– М-да! – Илерия оценила фронт работ и пришла к выводу, что на все уйдет весь день.

Пусть она спала всего пару часов на улице в грязи, рвения уйти от своих проблем не убавляло. С ног Илерия не валилась, не терялась в пространстве. Это говорило о ее сносном состоянии. Только вот требовалась много кофе с тостом. Желательно помазанным сверху мандариновым джемом. Что она и поспешила сделать. И уже с кружкой и тарелкой вернулась назад.