Читать книгу Оранжевая смута - Василий Варга - Страница 12

Вопиющенко вернулся домой в субботний вечер довольно поздно. Он чувствовал себя невероятно усталым и к тому же голодным. Поездка на периферию не вписывалось в его распорядок. Там не с кем было вести войну за будущее президентское кресло, оставалось только создавать зыбкую почву, ему же хотелось сражений. Аплодисменты, низкие поклоны, пьянки, шашлыки, голенькие девочки, не дававшие ему отоспаться по ночам, – все это основательно измотало его физические и духовные силы. Его манила беспрерывная политическая борьба, разоблачение всех перед всем народом и всем миром, чтобы занять лидирующее положение в этой, пусть иногда неравной борьбе. Здесь он как будто никогда не уставал. Какие-то демонические силы оберегали его от усталости особенно в тот период, когда он вел войну с Россией по поводу оккупации Украины со времен Богдана Хмельницкого. Его современники галичане, особенно те, в жилах которых бурлила частичка польской крови, с превеликим удовольствием поставили бы ему памятники в каждом маленьком городишке еще при жизни, да неоткуда было взять денег.

В отличие от Юли, своей соратницы, он не отличался последовательностью в изложении мыслей, мямлил у микрофона, неестественно жестикулировал, хотя оранжевая толпа, чем больше не понимала его, тем неистовее аплодировала, вопила, топала ногами и восклицала: «Вопиющенко – так!» Эти слова он помнил и сейчас, принимая душ перед ужином, который, начиная с обеда, готовила Катрин.

Жена, родившаяся и выросшая в Америке, всегда кормила его консервами, бутербродами и жареными пончиками. Вот и сейчас жареные пончики лежали на столе в изобилии. Русскую икру она то ли не любила, то ли относилась к ней с недоверием. Когда Вопиющенко вышел из ванной в длинном теплом халате, супруга встретила его любезно и очень приветливо.

– О, май френд, – сказала Катрин, всплескивая руками, – как ты долго гуляла на народ! Ты давал счастье свой народ. Народ тебе скандаировал: Вонющенко, Вонющенко, ти есть наш фрэнд. Ай тебья так ждаль, так ждаль! Кушать пончик, свежий пончик, ай приготовил этот пончик на прошлой неделья; пончик есть украинский национальный блюд, а я есть украинка, хоть с языком у меня проблем. Но я выучит твой родной язык, сук буду. И даже украинский борщ на фрикаделька тебе начать варить. Ми любит украинский борщ. Свиной ножка, бараний ножка, капуста, соляна – украинский борщ на блюд, а блюд на стол. А тепьерь, май френд, кушать пончик, кушать и запивать кафа.

Катрин подняла юбку выше колен, и ее немного располневшая фигура стала покачиваться из стороны в сторону, но это не вызвало никакой реакции у мужа – голодного, усталого и основательно израсходовавшего мужскую силу со своими подругами.

– Иди ты к черту со своими пончиками и кофе, – произнес муж несколько громче обычного, не удостаивая супругу взглядом.

– Май френд, не кричать! Бэби, то есть как там, на украинский язык? А, дети, дети – спит. Ти что такой злая? О, я совсем забыл. Твой политический партнер Юлия Болтушенко звонил. Он просил отзвонить ей и приехать по важный проблем.

Злой муж тут же достал мобильный телефон, нажал на соответствующую кнопку, и на том конце раздался звонкий голос: слушаю, мой дорогой.

Виктор Писоевич крепче прижал телефон к уху, дабы звонкий голос не дошел до ушей Катрин, но она и не думала прислушиваться. Она уже копошилась в своем портмоне, достала чек на десять тысяч долларов и подошла к мужу.

– Май дие френд, – сказала она, – тут чек на десять тысяч доллар, отнеси этот чек на Юлия в понедельник. Юлия есть твой политический соратник, он поддержать тебя на выборах президента. Ти становишься президент, и ми едет на американский президент Пеньбуш в гости. Ми объединим Украина и Америка и покажем кукиш Россия. Россия не сможет поработить Украина, когда ти станешь президент. Мы ей покажем дуля, комбинейшн на три пальца. Ти есть – так, Вопиющенко – так, га-га-га.

И она попыталась чмокнуть мужа в щеку.

– А сколько у тебя еще денег? Сколько ты собираешься выделить на мою избирательную кампанию? – спросил муж, отодвигаясь назад, дабы избежать поцелуя.

– О, много! Сколько надо, столько ми выделяет. Я очень богатый, как это на русский? А, жена. И потом у меня френд Пробжезинский на Америка. Америка пятьсот миллион доллар выделяйт на твой избирательный компани. И я один тысяч доллар выделяйт тебе со свой банк.

– О, как много! Ты настоящий друг. Ты чистая украинка, ты наша девочка. Как мне повезло, что мы встретились и полюбили друг друга, – сказал муж, целуя Катрин в щеку. – Только не пятьсот миллионов, а два миллиарда, таковы были условия, когда мы заключали с тобой брачный союз.

– Бух-бух на кровать. Кровать мягкий, таблетка в рот и жена под бок: спать не просыпаться до утра, а утром снова выступать перед народ. Ти есть мой Юлий Цезарь. Я много раз слышал, как ти выступаль перед народ. О, это есть кайф. Звони Юлия и скажи: в понедельник встреча и план на политический борьба.

– Я не могу. То, что предлагает Юлия, никак невозможно откладывать на понедельник: либо завтра, либо уже никогда. Мой соперник набирает силу, его поддерживают другие партии, только блок Юлии Болтушенко со мной да еще руховцы. Спасибо за кофе и за деньги в первую очередь. Ложись спать, я встану очень рано, возможно, на рассвете.

– Хорошо, май дие френд. Завтра я тоже рано встать, тебя кормить на пончик и на кафа, – сказала Катрин и ушла к себе в комнату.

Вопиющенко улегся, повернулся на правый бок и заснул.

Утром, задолго до рассвета, на цыпочках он прошел в ванную, принял легкий душ, затем спустился в гараж, сел за руль своей колымаги, медленно поплыл на другую сторону Днепра.