Читать книгу Оранжевая смута - Василий Варга - Страница 6

Занятый интенсивной политической деятельностью Виктор Писоевич поздно возвращался домой. На кухонном столе, накрытом белой салфеткой, его неизменно ждал легкий ужин, независимо от того, прикасался он к этому ужину или утром следующего дня супруга Людмила выбрасывала результаты своего труда в мусорный бачок. В этот раз он крепко проголодался и потому зашел на кухню, не снимая обуви, сорвал салфетку и уничтожил все, что находилось на столе.

Ему надо было зайти в спальню, поблагодарить за ужин, и он уже было направился, но остановился, вспомнив, что она не спит, а только лежит, закрыв глаза. Но одной благодарности мало, жена еще молодая, а он уже побывал в объятиях не только Дундуцик, но и другой довольно миловидной подружки, которая липла к нему как банный лист. Обойдется моя клуша. Она холодна, амбициозна, суха, как любая женщина ее профессии, подумал он и направился в душевую.

После легкого теплого душа Вопиющенко ушел к себе в свою спальню, откинул мягкое одеяло и принял горизонтальное положение, а мобильный телефон положил на прикроватную тумбочку. Усталое тело наполнилось тяжестью, веки отяжелели, особенно после душа, и он погрузился в сон.

Где-то около двух ночи раздался громкий протяжный сигнал, один, потом второй, третий. Вопиющенко в это время пребывал во сне, он куда-то бежал, за ним кто-то гнался, по всей вероятности, это были москали. Он очутился на высоком берегу и, пребывая в невероятном страхе за свою бесценную жизнь, прыгнул вниз не то с крутого берега, не то с высокой скалы и дико закричал: ратуйте (спасайте) и в это время проснулся. Металлический скрежет маленькой, продолговатой штучки повторился с новой силой, и только тогда Вопиющенко окончательно проснулся и схватил мобильник, чтоб поднести его к уху.

– Алло, слушаю, – произнес он сонным голосом.

– Хелоу! Говорят фром Америка, говорят Збигнев. Ти есть Вопиющенко, лидер оф партия «Наша краева»?

– Да, да, господин Пробжезинский, я лидер партии «Наша Украина»; рад слышать ваш певучий украинский голос, – нараспев произнес Писоевич. – Какие будут приказания? Мы готовимся к революции и назовем ее оранжевой. Мы нуждаемся в помощи, нам не хватает денег, господин Збигнев.

– Я ненавидеть Россия, я воевать с коммунизм, помогать молодой незалежалой Украине.

– Незалежной, господин Збигнев.

– Ми делай так. Твоя контакт оф Майкл Корчинский на сотрудник посольства Украина оф Америка. Ти там получить инструкций, буквально тепьерь.

– Теперь ночь, господин Пробжезинский.

– О да! Ти – ночь, моя – день. Ти день получать инструкций. Гуд бай, Вопиюшшенкоу.

«О Боже! – радостно выдохнул Виктор. – Моя судьба только начинается, битва только зарождается. Эх ты, Данила, выпихнул меня из премьерского кресла, а теперь я тебя выпихну с президентского. И это произойдет довольно скоро».

Сна больше не было ни в одном глазу. Только под утро он задремал, а в восемь уже был на ногах. Сам стал подогревать себе кофе. Вошла супруга, хмурая, тихая, будто виноватая, и едва слышно поздоровалась.

– Куда ты так торопишься? Я плохо спала эту ночь, все думала: почему это мой любимый муж забыл о моем существовании? Мог бы зайти на полчала, спросить, как дети. Ну да ладно! Подожди, я быстро приготовлю завтрак. Успеешь.

– Не могу. Дела… государственной важности, – сухо произнес Вопиющенко, запивая бутерброд с черной икрой растворимым кофе без молока.

– Ну, я прошу, – умоляюще произнесла Людмила. – А то я все корю себя за то, что, может быть, плохо ухаживаю за тобой. Белье нам стирают в прачечной, кормишься и даже спишь где-то, а я как будто ни при чем.

– Знала, за кого выходила замуж, – сказал будущий лидер нации. – Все великие люди немножко не такие, как остальные. Поэтому терпи. А если надоело терпеть – заведи себе любовника, а когда найдешь, я отпущу тебя на все четыре стороны.

У Люды покраснели глаза, она покорно поднялась, как будто ей приказывали это сделать, и ушла к себе. Будущий лидер нации облегченно вздохнул, после чего начал спешно собираться в путь.

Американское посольство в Украине, расположенное в центре города, открывалось в десять утра по киевскому времени. Вопиющенко уже торчал возле пропускной будки с девяти утра. Ровно в десять охранник связался с Майклом Корчинским по внутреннему телефону. Корчинский дал добро на встречу: он уже знал, кто и зачем к нему рвется.

– Второй этаж, тридцать третий кабинет, – сказал дежурный, нажимая на кнопку блокировки входной железной двери.

Сердце у Вопиющенко колотилось так, что он невольно положил раскрытую ладонь правой руки на левый бок в районе соска.

– Господин Вопиющенко, входите, Майкл ждет вас, – произнесла молодая девушка, очевидно, секретарь, открывая дверь кабинета, и вытянула руку, оголенную до плеча, показывая направление посетителю.

За большим столом полудугой сидел маленький, плюгавенький человек в массивных очках, сверкая лысиной.

– О, йес! Сит даун, пожалюста, – сказал Корчинский, показывая на кресло посетителю. – Сенатор оф Америка, болшой человек оф Америка Збигнев Пробжезинский предложил такой план. Ти, Виктор Писяевич, становишься зять оф Америка. Твоя жена Люда получает от тебя развод, дети остаются с мама, а потом с тобой. Ти женишься на Катрин Чумачеченко, молодой, красивый девушка, кровь на молоко, как говорят на Россия. У меня есть фотографий твой невеста. Твой невеста работала на сенат оф Америка. Сенат оф Америка командировать Чумачеченко оф Укрина изучать голодомор, возбудить ненависть на Москва и на вся Россия. Такой заданий Чумачеченко получайт оф сенат и Збигнев. – Вопиющенко при этом подпрыгнул от радости и бросился целовать локоть Майкла. Но Майкл отстранил его, чтоб достать связку ключей из портмоне, затем подошел и открыл сейф, порылся в какой-то секретной папке и извлек цветное фото размером 12×18. – Вот, можно любоваться. Катрин американка украинского происхождения. Правда, она не знает украинский язык, кроме слов «незалежность» и «Рух» да голодомор.

– Йес, йес! – воскликнул Вопиющенко по-английски.

– О, ты знает английский? Это есть очен корошо.

– Of course (разумеется), – произнес Писоевич.

– Очен и очен корошо, – сказал Майкл. – Твоя курить? Угощайтсь.

В речи Майкла, как и у его духовного отца и родного дяди Збигнева Пробжезинского, смешались три языка – польский, русский и украинский. Таким образом, Майкл знание ни одного языка не сумел довести до совершенства. Простим ему словесную мешанину, поскольку Майкл, как и его дядя Збигнев, полиглот и блестящий эрудит, каким был когда-то вождь большевиков Ленин.

– Корошо, о матка боска, я тебе не рассекретил план. Завтра ти встречать Катрин на аэропорт и пригласить на гостиница. Номер на гостиница уже мной заказать. Ты записать гостиница.

Майкл извлек бумажку, назвал гостиницу «Киев» и продиктовал номер.

– Ты пробыть в гостиница три дня, не разлучаться с Катрин, тогда она даст согласие быть твой жена. Получив согласие, ты вместе с Катрин отправляешься в Америка, билеты на самолет в моя карман, два билета – тебе и Катрин, ви будете сидеть рядом, там и целовать…

– Взасос, – подсказал будущий лидер нации.

– О'кей, о'кей! Какой красивый слово. На английский язык нет такой слово, а жаль. – Майкл сплюнул в салфетку, подморгнул собеседнику и уронил подбородок на согнутую ладонь. – Ты знакомится, нравится друг на друга, влюбляться друг в друга, ты оформишь развод со своей Люда и затем становишься зять оф Америка. Збигнев и другой американский элита выделяйт тебе на революсия два миллиард долларс. Ты победить на выборах в президент, вступайт в НАТО и Евросоюз и размещайт ракеты оф Америка на границе с Россия.

Будущий лидер нации не слышал слов, относящихся к знакомству и влюбленности, которые противоречили знакомству в гостинице: ракеты на границе с Россией просто затмили его разум. Он тут же встал на колени и сложил руки, как перед изображением Иисуса, и произнес:

– Я согласен, согласен. Расставьте ракетные базы сперва в Галичине, а потом и по всей Украине, мой народ, моя нация будет приветствовать и кричать «ура». Во сколько вылетает самолет? Что с собой иметь? Можно ли везти свой пистолет или там можно купить? А вдруг покушение? Нельзя оставить мой народ без лидера, иначе русские нас снова оккупируют.

Майкл Корчинский смотрел на собеседника через очки и видел на его все еще молодом лице каждую тоненькую морщинку. Слова «плут», «прохвост» скользили в его мозгу, но он не решался произнести их хотя бы на английском языке.

– Ты есть наш человек. Збигнев хорошо изучил твой биография. Он знайт, что твой отец был в немецком плену и вел себя очень хорошо. Збигнев знайт также, что ты работал счетоводом и бухгалтером на Галичина и прошел там крещение на Степа Бандер. Ми все знайт.

Он говорил это без запинки, не отрывая глаз от гладкого лица собеседника.

– А как я встречу Катрин, я ведь не видел ее ни разу, а по фотографии могу и не узнать? – спросил Вопиющенко, проявляя нетерпение.

– Я с тобой пойдет. Катрин завтра – сюрприз, болшой сюрприз. Ты на баня, на парикмахер, стрижка – ковбой, духи на Париж. Катрин болшой любитель мужской запах на духи Париж.

– Откуда вы знаете, Майкл? – задал Виктор глупый вопрос.

– Ми все знает. Даже то, что твой жена Люда тепьер сидит и плачет, но как говорит москаль: Москва слезам не верит.

Он открыл папку и достал два билета на самолет.

– Катрин прилетать завтра с маленький сумка под левый плечо. Ты завтра на десять утра ждать меня у подъезд.

– От всего сердца благодарю вас, – произнес Вопиющенко.