Читать книгу Совершенный изъян - Василий Воронков, Василий Владимирович Воронков - Страница 2

Они выбрались из окраин и заехали внутрь четвёртого кольца, не говоря ни слова.

– Сходил бы ты к врачу, – сказал Вик, когда на улицах стали появляться первые огни.

Он вёл, вцепившись обеими руками в руль, хотя обычно вращал баранку двумя пальцами.

– А чего врачи? Смысл? Больше спать, меньше пить. Меньше этого, мать его, стресса.

Пётр усмехнулся. Вик кивнул.

– Меньше пить – нормальный ваще совет.

– Уж извини. Сам-то вчера…

Пётр схватил с приборной панели пачку. Дрожь в руках унялась, но закурить он не решался.

– Не кури, – сказал Вик.

Пётр молча спрятал пачку в куртку, чтобы та не маячила перед глазами.

– Дай лучше глотнуть малость!

– Нет уж! Хрен тебе! Веди давай!

– Да и хер с тобой! Обойдусь без ракетного топлива!

– Обычная китайская водка.

Пётр посмотрел в окно. Все дома на улице были чёрные, электричество по расписанию давно отключили, но хотя бы работало освещение дорог. Редкие фонарные столбы почему-то напоминали сигнальные вышки – реле для передачи световых сигналов в темноту. Фары фургона выхватывали из сумрака узкие островки обледенелого тротуара и голые бетонные стены с вычурно нарисованными иероглифами.

– Тяжёлый год просто, – сказал Пётр. – Тяжёлая осень.

– И не говори, бля! Для сентября па́дали многовато. Скорей бы уж тот сортир убрали на хер из патруля!

– А чего, собираются?

– Давно! Там уже не город ни хуя, а…

– Мёртвый город.

– Мёртвый, да! А мёртвое есть мёртвое.

Они въехали в тёмный квартал. Вик сбросил скорость, недовольно всматриваясь в выщербленное полотно дороги. Пётр вытащил из кармана чёрную метку – страшно хотелось курить, нужно было хоть чем-то занять руки.

– Отдашь мне пото́м, – зевнул Вик. – Я же их сдаю.

– А чего там? Образец крови или чего?

– Ты уже спрашивал. Не знаю. Образец крови там или чё.

– Странная штука.

– Странная. А ничё больше тебе странным… – Вик кашлянул, поперхнувшись словами.

– Раньше жетонов этих не было, насколько я помню.

– Да как раньше… – Лоб у Вика собрался складками. – Я когда ток в эска́ пришёл, их уже вводили. Проще с ними. Как-то там херня эта хитро называется… Заключение о смерти, вот! Зос. Хотя… Чёрная метка, она, блядь, и есть чёрная метка.

– Ясно.

– Тут много ерунды всякой, ещё привыкнешь. Я за пять лет научился не замечать.

– Ерунды? Вроде этой твоей палки?

Вик поёжился и промолчал. В конце проспекта показались огни. Вик выключил дальний, и фургон тут же подпрыгнул на скрывшейся в темноте ямке – так, что Пётр чуть не ударился головой о стекло.

– Бля, извини!

– И как эта колымага ещё ездит!

Они выехали на соседнюю улицу и затормозили на светофоре – первом работающем из всех, которые попадались им по пути. Третье кольцо было уже близко.

Через дорогу, недоверчиво озираясь на остановившийся фургон, пролетели два подроста – оба в бесформенных дутых куртках раздражающе ярких цветов.

– И чё эти блядушата тут в такое время лазят? – проворчал Вик. – Надо бы отловить их да документики проверить! Не хошь размяться, кстати?

Он подмигнул Петру. Пётр не ответил.

– Ладно, ладно, ты ж больной у нас! Отдыхай! Мы свою норму на сегодня уже выполнили и перевыполнили на хер!

Вик ткнул большим пальцем в переборку кабины, за которой лежали три пластиковых мешка.

– Чего зимой-то будет, если уже такое творится? – вздохнул Пётр.

– Чё зимой будет, узнаем зимой! Может, нам повезло так сёдня.

Светофор моргнул, и фургон тронулся.

– Кстати, а ты чё там подобрал-то?

– Не знаю, херню какую-то…

Пётр вытащил из кармана кристалл и пару секунд смотрел на стиснутый кулак, прежде чем раскрыть ладонь. Через кабину пронёсся синий отблеск от блуждающего в ночи огонька. Кристалл. Теперь было видно, что внутри камня, как врождённый изъян, протянулась длинная трещина.

– Дай-ка!

Вик выхватил кристалл у Петра.

– Это карта памяти такая? – спросил Пётр.

– Вроде того. Модная хрень. Дорогая, кстати, вещичка. Хотя для соски с шунтом… – Вик осклабился. – На, держи! Камешек треснул, кстати, так что толку от него теперь мало. Но будет тебе сувенир.

Они подъехали к пропускному пункту. Угловатая рама, возвышающаяся над дорогой, была похожа на металлический остов недостроенного здания. Считывающий луч скользнул по номерам, и широкие блокираторы, торчащие из растресканного асфальта, медленно опустились.

– Вот и третье, – сказал Пётр. – Быстро сегодня.

– Ага, мне тоже этот маршрут побольше нравится.

Они выехали на многополосную дорогу. Света стало больше. На обочине, один через два, горели фонарные столбы, тонкие и высокие, как спицы. Асфальт на автостраде тщательно залатали – неровными заплатами, напоминающими чернильные кляксы, – и фургон больше не подбрасывало на рытвинах.

Вик опять вёл, не напрягаясь, лишь слегка придерживая у основания руль.

– Чего это всё-таки было? – не выдержал Пётр.

– Ты о чём?

– А то не понимаешь!

– Да не знаю я! – Плечи у Вика дрогнули, как от холода. – Слышал, бывает там всякое, конвульсии такие вроде как. Пальцы у мертвяка подёргиваются, а его уж хоронить пора. Но чтоб прям такое… И чё в отчёте писать – неясно. Как бы нас в дурку с такими отчётами на упекли!

– А правда, чего писать будем? Ты же ей все мозги этой палкой выжег! Чего за палка-то, кстати?

– Старый, – Вик кашлянул, – реквизит.

– Но как это возможно? Она же окоченелая была! Как такое…

– Да не знаю я! Я тебе не этот, не физик. И не химик. Не была она окоченелая. Умерла недавно по ходу. Я такое ваще… – Вик посмотрел на Петра. – Я такое, блядь, ваще никогда не видел. Я и мертвяка-то с шунтом за кольцом не находил никогда.

– Бред какой-то! Там же действительно есть режим паники. За ней «скорая» должна была приехать, а не мы.

– Да хуй его знает! – Вик на секунду отпустил руль, и фургон мотнуло в сторону. – Может, не сработал режим этот. А может, и сработал. Я-то чё, у меня шунта нет. Мало ли чё у них там сейчас в энд юзер агрименте написано. Да и никому ж неохота за кольцо среди ночи переться.

– Но ты же знал, чего делать.

– Ты меня чё, допрашивать будешь?! Я хоть чё-то сделал! Червяк её поднял – надо поджарить червяка!

Вик задумался. У его глаз прорезались глубокие, как у старика, морщины. По лобовому стеклу проносились блики от фонарей, мерцающих, как от перебоев напряжения.

– Не знал я ничего. Рассказывали, бывают конвульсии. Разряд в голову – и шунту пиздец!

– Это я догадался. А палка-то откуда? Мне о ней не говорили ничего.

– Да палка эта, разрядное устройство или как её там. Щас не пользуются, с мертвецами от неё толку мало. Обычно. Но в фургоне есть всё равно.

– Понятно.

Пётр откинулся на сидении. Курить хотелось невыносимо.

– Я жрать хочу, – сказал Вик. – Притормозим здесь.

И зарулил на обочину.

– Жрать? – моргнул Пётр. – Где?

– Тут есть. – Вик отключил двигатель, и косящие фары медленно погасли. – Автомат. Хот-доги. Пойдёшь?

Они вылезли из фургона. Вик быстро зашагал мимо кривых и слепых киосков. Все оконца были завешены листами мятого гофра. Почерневший от копоти снег скрипел под ногами.

– Автомат? – Пётр с трудом поспевал за Виком. – И чего, ночью работает?

– Работает, конечно. А хули бы мы туда пёрлись тогда?

Автомат прятался среди закрытых киосков – вывеска у него не горела, лишь слабо подсвечивался платёжный терминал.

– Не вызывает он как-то доверия! – хмыкнул Пётр.

– И хер с тобой! У тебя ток водка палёная, от которой кишки гудят, доверие вызывает! Можешь голодать, мне чё!

Вик приложил ладонь к считывателю. Автомат выплюнул продолговатый брикет в целлофановой упаковке. Вик взял его и тут же перехватил другой рукой.

– Горячий, блядь! Перегрели почему-то.

Брикет был коричневого цвета, с закруглёнными краями.

– Похоже на говно, – сказал Пётр.

– Да пошёл ты! – Вик разорвал целлофан и принюхался так, словно сам сомневался в съедобности «хот-дога». – Нормально. Перегрели, а так нормально. Какая-то сука поигралась тут с настройками.

Пётр пожал плечами и тоже купил себе «хот-дог».

Они устроились позади киоска – где не было ветра. «Хот-дог» оказался комковатым. Разжёванные куски приставали к нёбу, как клейкая паста. Но вкус был приятным – мясным и острым.

– Подпортили малость, – сказал Вик. – Но всё равно неплохо.

– Нормально. Есть можно.

– Ты это, глотнуть-то дай.

Несмотря на отсутствие ветра, Пётр чувствовал, как холод проникает сквозь его тяжёлую тёплую куртку. Он доел «хот-дог», скомкал обвёртку и помассировал окоченевшие ладони. Вик же продолжал смаковать, с «хот-догом» в одной руке, фляжкой – в другой. Щёки у него зарозовели, а водка больше не вызывала нареканий.

– Коптя-ят! – протянул он с важным видом, точно доморощенный философ.

– Ты о чём?

Вик кивнул в сторону широких труб, которые поднимались над панельными домами. Чёрный дым сливался с пустым беззвёздным небом, и казалось, что трубы затягивают в себя темноту.

– Опять перебои будут! – Вик облизнул губы. – Не в центральных, конечно. У тех сучек каждый день праздник. Но нам вот прилетит наверняка.

– Это да.

– Отключить бы на хер все эти поганки! Это ж они всё из города высасывают. Паразиты, бля!

Где-то вдалеке, еле пробиваясь сквозь густой шлейф смога, поблёскивали тусклые огоньки.

– Жди, – нахмурился Пётр. – Они отопление, скорее, отключат.

– Отключат, как пить дать. И свет.

Вик доел «хот-дог», но фляжку не возвращал.

– Пойдём, может? – сказал Пётр. – Я уж дубеть начинаю.

– Погоди! – запротестовал Вик. – Ты подыши! Тебе полезно. Считай это курсом новичка, бля! Да и нам нужно же патрулировать на хер, мы и патрулируем! Глотни вот!

Вик встряхнул фляжку.

– Мне хватит! – отвернулся Пётр. – А патрулировать и сидя в тепле можно. Пошли!

– Тут как-то уютно. – Вик показал на заброшенные киоски. – Все эти коробочки. И ветра нет. И гарью почти не пахнет. Есть еда и… – Он приложился к фляжке. – К холоду надо привыкнуть. Надо пустить его, блядь, в себя, закалиться, а то зимой околеешь тут же!

– Философ, твою мать.

– О, кстати! – Вик толкнул Петра в плечо. – Вспомнил я, чё мне говорили. По поводу шунтов этих ебучих.

– И чего тебе говорили?

– Говорили, значит, – Вик набрал воздуха в грудь, – что здесь, в третьем, у мужика карачун был, он дубу дал, понятное дело, причём шунт у него, все дела, такой весь прокаченный до сотого левела…

– И чего?

– Да чего-чего, провалялся он больше десяти часов. Это днём! Люди рядом ходили. А чё им? Подумаешь, трупяк лежит, чё такого. Ток ночью его и приняли. Сподобились на хер. Дескать, перегружена была у них, блядь, эта их блядская сеть.

– Вот уроды! А ведь откачать могли бы.

– Понятное дело. А ты говоришь… За этой дурой крашеной никто б не поехал, будь у неё хоть сотня шунтов.

– Это да.

Какое-то время они молчали.

– Перебои будут наверняка, – сказал Вик, уставившись на коптящие трубы. – Я вот бывшую свою вспоминаю. У неё, конечно, крышак под конец конкретно так потёк. Не помню, рассказывал я или нет…

Он рассказывал, но Пётр не стал перебивать.

– Каждый раз, когда свет отрубался, она думала, что всё стирается на хер. Ну из-за темноты. Типа кто-то там на хард-резет нажимает. И просто чёрное пятно. Баста! Раз она не видит чё-то, значит этого и нет. Типа – ваще! Было – и р-р-раз!

Вик импульсивно взмахнул рукой, отбросив в кипящую темноту загаженную улицу, но вдруг замолчал и сник.

– Это всё шунт, – сказал он чуть погодя.

– Шунт, – кивнул Пётр.

– А ведь все тесты прошла. Вероятность того, что там у неё шарики за ролики заедут сотая доля процента была. Короче, всё замечательно, говорит доктор, давайте вскрывать вам череп на хуй…

Вик сплюнул на асфальт.

– Глупая сука! – Он отхлебнул в последний раз из фляжки. – А я ведь говорил, на хера тебе всё это? Зачем это нужно ваще! А ей чесалось, блядь! А пото́м мы с ней вдвоём четыре года по этому долбокредиту выплачивали! Ещё в хорошие, блядь, времена!

– Ладно, пойдём!

Пётр, не дожидаясь ответа, побрёл обратно к фургону. Вик вздохнул и потащился вслед за ним.

– Темнота всё стирает, – пробормотал он. – Надо же такое выдать, а?

Пётр молчал.

– Так вот живешь себе, пото́м кто-нибудь засовывает тебе в мозги эту хуйню, и ты начинаешь видеть то, чего нет. Пото́м начинаешь думать, что то, чего ты не видишь, не существует. А пото́м…

– А пото́м превращаешься в зомби, – закончил Пётр.

– В зомби! – подхватил Вик.

– А ты сам не хотел?

– За такие деньжищи? – Вик натянуто рассмеялся. – Нет уж, спасибо! И на хера? За ваши деньги вскипятим вам мозги к ебене матери!

Они вернулись к фургону, и Вик снова полез на водительское сидение.

– Давай, может, я? – предложил Пётр.

– Не! – отмахнулся Вик. – Я в полном порядке! А тебя ещё кондратий хватит, когда мы на кочку наедем. Сиди вон, отдыхай! Наслаждайся жизнью, бля!

– Как скажешь.

– А ты? – спросил Вик, когда они уже ехали по автостраде. – Ты чё, себе червяка в мозги засунуть хотел?

– Не то чтобы хотел, но в угрозе предлагали…

– Так вот почему тебя турнули! – обрадовался Вик. – Вторую неделю я с ним, блядь, катаюсь, а он всё – реорганизация, перевод…

– Да нет, это было необязательно, но тест я не прошёл. Перевели меня не поэтому.

– А почему?

Вик вёл невнимательно и нервно, пытался зачем-то объезжать заплаты на асфальте, резко выворачивая руль. Автопилот постоянно его корректировал, но он даже не замечал.

– Реорганизация, – сказал Пётр.

– Да пошёл ты! – прыснул Вик.

Он съехал с автострады и остановился у пропускного пункта. Они возвращались обратно в темноту.