Читать книгу И это пройдет… - Вера Александровна Чистякова - Страница 12

Оля сидела за столом между мамой и папой и уписывала за обе щеки макароны. Папа выглядел холодно и озабоченно, он нервно переключал пультом каналы телевизора.

–В Москве введен специальный план «Гроза» в связи с захватом заложников на Дубровке, наши корреспонденты находятся сейчас там, мы ждем прямых включений, – тревожным голосом вещал диктор.

Оля непонимающе посмотрела на папу. Его озабоченное лицо ее пугало. Добродушная, прячущаяся в мягкой бороде улыбка, пропала с тех пор, как он вернулся из США, они с мамой стали меньше разговаривать. Оля знала, что папа спит на диване в гостиной. Глаза его замерли, он не шевелился и весь был обращен в слух. Мама, поливавшая на подоконнике цветы, тоже словно оцепенела.

– Ну вот опять, сколько это может продолжаться, ты по-прежнему считаешь, что здесь надо жить? – сердито вскричал отец. Он вскочил и вышел из комнаты.

Олина мама бледная словно мел, опустилась на диван, вода из красной лейки капала ей прямо под ноги.

– Мам, -позвала девочка, – у тебя льется.

– Еще ты меня поучи, – прикрикнула мать, поднимая на дочь злые глаза. Оля прикусила язык, последнее время мама очень часто ругала девочку, в основном это происходило после ссор с папой.

Оля слышала, как в коридоре, отстукивая по рифлёной, выкрашенной масляной краской желтой стене, отец набирает чей-то номер на стационарном дисковом телефоне. Его облегченный возглас, а потом взволнованный бас показались девочке странными и неприятными, она тоскливо поежилась.

***

Аня крутилась на офисном стуле в мамином рабочем кабинете. Ей было нестерпимо скучно. Они уже 2 часа как должны были быть дома. Аня с грустью думала о том, что пропустила сериал про молодого супермена, по СТС уже год шли «Тайны Смолвиля», Кларк Кент был настоящим красавчиком. Но у тети Жени, как назло, разыгрался гайморит, и мама делала ей КУФ на нос. Сначала Аня читала мамины рабочие справочники, некоторые из них были с картинками. Глядя на проявления кожных инфекций, Аня поморщилась: «Нет, ни за что она не будет врачом, как все эти прыщи можно отличить друг от друга? Прыщ он и в Африке прыщ!». За окнами сгустился мрак. Облетевшее дерево, весной покрывающееся нежными белыми цветами, сейчас абсолютно голое, стучало своими изогнутыми тонкими ветками в окно, падая на него под натиском ветра. Небо плакало навзрыд то ли дождем то ли снегом. Аня навалилась на подоконник и разглядывала в темноте фары от приближающихся машин. Ее удивило, что с пригорка около серой, спрятавшейся за решетчатым забором больницы, мимо морга и гаражей спускается небольшая цепочка синих огоньков. Было в них что-то зловещее.

– Мам, а кто может ехать сюда целой колонной? – крикнула Аня через коридор.

Она услышала, как в маленьком кабинетике тяжело отодвинулся стул. Раздались грузные шаги и отборный мат. Мужчина тёти Жени выскочил в темный коридор. Следом за ним бежала мама, они спешили к пожарному выходу, который смотрел на железнодорожные пути. Мамин белый халат взлетел словно флаг на ветру, когда она распахнула тяжелую железную дверь. Мужчина выскочил в темноту. Мама трясущимися руками запирала замок. Тетя Женя спешила к Ане.

***

Полина была в гостях у Паши, они резались в карты. Из кухни доносились веселые голоса. Сегодня у Пашкиного отчима был день рождения. Он играл на гитаре и пел забавную песенку:

«Шаланды, полные кефали,

В Одессу Костя приводил,

И все биндюжники вставали,

Когда в пивную он входил.

Синеет море за бульваром,

Каштан над городом цветёт,

И Константин берёт гитару

И тихим голосом поёт:

«Я вам не скажу за всю Одессу —

Вся Одесса очень велика,

Но и Молдаванка, и Пересыпь

Обожают Костю-моряка»11

Полина снова выиграла. Она положила Пашке 2 туза на погоны и весело засмеялась. Мальчишка насупился. Он проигрывал уже в третий раз.

– Да ну тебя, мне надоело, – зыркая исподлобья, сказал он, – давай лучше телевизор посмотрим? – с этими словами он схватил пульт и нажал на кнопку, ему страшно не хотелось выслушивать насмешки Полины.

Динамики заорали не своим голосом.

– Страшный теракт на Дубровке, в заложниках находится 916 человек.

Дверь в комнату распахнулась, в проеме стояла мама Полины. Веселая, розовощекая женщина, с коротко стрижеными черными волосами.

– Можно сделать тише, – спросила она, сначала не обращая внимание на речь диктора, тут ее глаза остановились на красной бегущей строке, она тяжело опустилась на диван, из ее груди вырвался сдавленный вздох, – о, Господи!

Полина посмотрела на мать, она знала этот взгляд. Растерянный, блуждающий, он символизировал все плохое, что может случиться. Такой она была, когда четыре года назад забирала у нее тысячные бумажки из копилки, вместо них она потом положила туда всего 5 рублей. Эти же глаза смотрели на Полину, когда через три месяца после этого умер дедушка. Девочка понимала, случилось что-то очень страшное. Она вопросительно смотрела на мать, ожидая, что та хоть что-то скажет.

***

Мира сидела в кладовке. Верхняя лампочка сломалась. Она с маленьким фонариком спряталась под шубой и разглядывала выкройки. Около ее ног дремал черный пес. Папа с мамой разговаривали на кухне. Папа был вне себя. Сегодня в Москве случилось что-то страшное. Отец обвинял во всем чеченцев. В начале года в их классе появился чеченский мальчик, учительница говорила, что он беженец, его родной дом разрушен и семья приехала сюда, спасаясь от войны. Мира пришла домой и рассказала об этом маме, папа посмотрел на дочь красными, налитыми кровью глазами, сжав кулаки он запретил дочери общаться с мальчишкой. Отец считал, что чеченцы-убийцы. Мире было очень страшно. Его настроение менялось в одну секунду. Мира никогда не знала, из-за чего он разозлится в следующий раз. Два дня назад он пнул их пса только за то, что собака подобрала с пола упавший с Мириной вилки кусок котлеты. Девочка была поражена, ведь 5 лет назад папа подобрал песика на обочине дороги. Собака была тощая и грязная, глаза заплыли гноем. Мать отказывалась взять уродца в дом. Но папа настоял, он ходил за ним, как за ребенком. Отмыл его, вытравил всех блох, кормил маленькими порциями, отпаивал водой. Пес был его лучшим другом. А теперь… Папа стал много пить. С тех пор, как он вернулся из длинной командировки, мама долго отказывалась говорить дочери, куда он ездил, но Мира все-таки подслушала и узнала, что папа служил в Чечне. Его словно подменили. Он больше не рассказывал смешных историй, плохо спал по ночам, по долгу мог сидеть на табурете в пустой темной кухне. Его глаза бегали, а руки дрожали. Как-то раз Мира спросила, как он жил там, в горах. Отец посмотрел на нее пустыми глазами и ответил: «Я там не жил, там нет жизни – только смерть». Мать, стоящая рядом, вытирающая белым вафельным полотенцем большую тарелку с голубыми розочками по ободку, с размаху треснула его по плечу. Папа замер, зло посмотрел на жену, отвинтил красную крышечку со стеклянной водочной бутылки.

      Миру мало заботило то, что случилось в Москве. Она очень боялась, что родители опять поссорятся, и мама выгонит отца навсегда. Мире этого не хотелось, несмотря ни на что, она любила папу.

***

Аня набрала номер, ей очень хотелось рассказать подруге, как сегодня к маме на работу приехал наряд, чтоб задержать мужчину тети Жени. Но на другом конце провода мерзко пищали короткие гудки. Аня с грустью подумала о том, что пропадает такая интересная история. Вдруг до завтра что-то забудется? Она достала свой дневник и записала в нем: «За окном сгустился мрак…»