Читать книгу Вернуть молодость - Вик Бове - Страница 7

Прошёл месяц. Моё отношение к Мирославу и его учению не изменилось.

– В состоянии невесомости воспринимаю лишь детский лепет, – всякий раз отвечал брату Алексею, когда речь заходила о наставлениях.

– Детский, – соглашался Неверов. – Но ты не осознаёшь гениальности простого. Вера приходит через повседневную ребячью игру и ведёт к умению. Сначала распределение ролей – мама, папа, дочка, сынок. Потом выполнение обязанностей – мама готовит, папа зарабатывает деньги, дети учат уроки. Постоянная практика в игре, создаёт творцов реальности. Всё приходит через веру в то, чему следуешь. Вот о чём говорит Мирослав!

– Но мне не требуется вера в Мирослава!

– Не требуется, пока нет нужды.

– У меня нет нужды?!

– Да, брат Саша, ты не испытываешь истинной потребности в чём-либо. Когда она появится, то тебе понадобится вера.

Слова брата Алексея казались бессмысленными. Как это я не испытывал нужды?! Жизнь словно замерла на месте. Позади пустота и развалины, впереди полная неопределённость. Работу на кухне выполнял как запрограммированный робот. Подъём в пять, завтрак в семь, заготовка для первых и вторых блюд, обед в час, мытьё посуды, ужин в семь вечера, уборка столовой и кухни. Чем такое существование могло закончиться?! Ответа я не знал.

Община росла. Почти каждую неделю Неверов вносил изменения в список. Когда братьев стало больше восьмидесяти, Алексей прислал помощника. Им оказался тот старик, которого видел в первый день. Правда, выглядел он не таким немощным и больным.

Брат Коля был неразговорчивым, что устраивало. Он чистил картошку, ходил за молоком, творогом и маслом на хоздвор. Также в его обязанности входило мытьё посуды и уборка помещений.

С приходом старика появилось свободное время, которым не знал, как распорядиться. Часто уходил с кухни, бродил по территории или выходил за ворота; устав не запрещал. Правила позволяли многое: почти всё. Нельзя было играть в азартные игры, распивать алкоголь, курить, употреблять наркотики.

На территории общины стояло шесть полуразрушенных домов. Два из них восстановили недавно. Новенькие крыши, сверкающие серебром, выделялись на фоне облезлых кирпичных стен. В них жили такие же братья, как и мы. Как пояснил Антон, бригады сами решают, каким быть жилью. Дом, в котором ночевал я, тоже приобрёл пристойный вид. Внутренние стены оштукатурили, привели в порядок коммуникации, заработал туалет и душевая.

Каждый брат, если не болел, выбирал занятие по душе. Мог работать в теплице, на скотном дворе, стройке или просто убирать территорию. Как потом узнал, некоторые из братьев уезжали в город и трудились там.

Болезнь братьев определял самый настоящий доктор, приехавший в общину одним из первых. Его звали Кирилл. Он заходил к больному, осматривал, ставил диагноз. Желающих отлынивать от общих дел было мало. Такие, как правило, встречались среди новичков, но они быстро отсеивались – уезжали или уходили.

Впервые осматривая меня, брат Кирилл сказал:

– Ты здоров. Твоё недомогание связано с душевными переживаниями и психологическими перегрузками.

Усмехнувшись, сказал:

– Врачи на мне крест поставили.

– Лишь Бог не ошибается, а врачи – люди.

– У меня непроходящие боли.

– Фантомные проявления другой реальности.

– Это как? – не понял я.

– Со временем разберёшься. А пока постарайся руководствоваться правилом Мирослава: «Что случилось со мной, то хочу».

– Не очень ясная мысль. Объясни.

– Думай своей головой.

– Табиб, у меня температура под сорок.

– Табиб?! – удивлённо переспросил доктор.

– Восточный лекарь, – пояснил я.

– Интересно, откуда такие познания.

– Неважно. Так как насчёт температуры?

– Защитная реакция организма, который борется с чужеродной субстанцией. Подобные симптомы не должны беспокоить, – заявил врач и ушёл.

Из рассказов Антона узнал, что брат Кирилл до общины жил в монастыре и был монахом. В своей комнате держал иконы и молился, что не мешало быть последователем Селивёрстова. Антон утверждал, что табиб знал нечто особенное, чем мог бы зарабатывать в городе миллионы. Доктор за месяц поставил парня на ноги, избавив от тяжелейшей наркотической зависимости.

Брат Коля тоже с большим почтением относился к врачу, и каждый вечер проводил в медпункте по сорок минут. Возвращался вдохновлённым и сияющим. Как-то после одного из таких визитов, Коля захотел научиться готовить.

– А ты разве не умеешь?

– Нет, – кратко ответил он.

Старший брат Алексей ничего не имел против, и я стал обучать старика. Большую часть рабочего времени теперь приводили, что называется, плечом к плечу. Невольно в глаза бросались перемены, происходившие с братом Колей.

Вначале внимание привлекли руки. Набухших вен после каждого визита к доктору становилось меньше. Однажды они пропали совсем. Не стало морщин, исчезли складки кожи, ногти заблестели словно их покрыли бесцветным лаком. Руки старика не вязались с лицом, как будто принадлежали другому человеку.

День ото дня брат Коля становился сильнее. Если в первые дни он с трудом передвигал пятилитровые кастрюли, то теперь спокойно заносил со двора по два ведра воды. Дыхание при этом оставалось ровным, словно старик и не поднимался на второй этаж. Как-то попросил принести полведра картошки. Брат Коля приволок сетку, в которой было килограммов двадцать.

Не выдержав, поинтересовался:

– Ты всегда был таким сильным?

– Нет.

– Месяц назад умирал, а теперь скачешь молодым жеребцом. С чего бы?

– Так нужно.

После небольшого раздумья, сказал:

– Нужность я понять могу. Но как у тебя получается?

– Использую с вибрацией «Правила больших «Д».

– С какой вибрацией?

– Если тебе нужно, спроси у доктора, – буркнул Коля, давая понять, что не хочет разговаривать.

Никогда не любил назойливых людей и сам не навязывался, но вибрации больших «Д» пробудили любопытство.

– Доктор меня тоже осматривал, но ни о каких вибрациях не говорил, – тихо произнёс я, словно разговаривал сам с собой.

Честно говоря, хотелось узнать о них от старика. Но брат Коля сделал вид, что не слышит.

Через два дня снова столкнулся с загадкой вибраций больших «Д». Случилось это при обстоятельствах, вначале испугавших меня. Брат Коля передвигал большую кастрюлю с горячей водой и неосторожно поставил её на край плиты. Она наклонилась, и приличная порция кипятка пролилась на ноги старику. Тот вскрикнул от боли. Я усадил брата Колю на табуретку и засучил штанины. Ошпаренные ноги были красными, а кое-где появились волдыри.

Выбежал из кухни и устремился в медпункт.

– Ты куда?! – услышал вопрос старика, прокричавшего вслед.

– Сейчас приду!

– Доктора не надо! – донеслось до меня. Но я уже был во двор.

Как ненормальный влетел в медпункт, где брат Кирилл разговаривал с кем-то из вновь прибывших. Врач общины не любил, когда к нему входили без разрешения. Он строго посмотрел и спросил:

– Что-нибудь случилось?

– Да, Коля ноги ошпарил! – задыхаясь, выпалил я.

Доктор на мгновенье задумался, а потом спокойно проговорил:

– Сейчас закончу разговор и приду.

– Коля ошпарил ноги и у него волдыри! – громко и отчётливо произнёс я, подумав, что доктор не расслышал.

Но тот тихо рассмеялся и сказал:

– Я хорошо понял. Не следует так кричать.

Мой растерянный вид доктора забавлял. Брат Кирилл снова хохотнул, взял за руку и выставил за дверь. Закрывая, шепнул:

– Не волнуйся! Думаю, что Коля уже здоров.

Когда вернулся на кухню, то увидел, как старик спокойно разгуливает в чёрных сатиновых трусах.

– Штаны сильно мокрые. Пришлось снять и отжать, – сказал он.

На верёвке в дальнем конце висели брюки, но не это смущало. Я внимательно разглядывал ноги Николая. Волдырей на них не оказалось, как и красноты. Не было на них выпуклых вен, синюшных бляшек и звёздочек. Его ноги выглядели молодыми и здоровыми.

– Ты так смотришь, слово голую бабу увидел, – усмехнувшись, проговорил Коля.

– Ничего не понимаю! Ты же ноги ошпарил!

– Так уж и ошпарил. Ну пролилось чуток воды. Что за беда?!

– Но я видел волдыри и красную кожу!

– Должно быть тебе привиделось.

– Брат Коля, ты хочешь сказать, что я сумасшедший?!

– Я не доктор, диагнозы не ставлю.

Внутри вскипело возмущение. Этот старик с ногами и руками молодого мужчины явно издевался. Потянулся к ковшу. Захотелось набрать воды и плеснуть Коле в лицо.

– Эмоциями следует владеть, – услышал за спиной.

Оглянувшись, увидел доктора, который улыбался.

– Но Коля изгаляется надо мной! – вырвалось у меня. – Я видел его красные ноги в волдырях! А теперь получается, что у меня глюки?!

– Глюков у тебя нет. Брат Коля не изгаляется. Ему нельзя говорить про изменения, а иначе они перестанут происходить, – успокаивающе произнёс доктор.

– Какие изменения?! Почему перестанут?!

– Ты не слишком любопытный? – поинтересовался доктор.

Голос врача общины прозвучал негромко, но как будто внутри головы. Вопрос подействовал словно загораживающая стена, которую сознание ощутило отчётливо. Даже показалось, что вижу старинную кладку из красных кирпичей. Понимание, что через стену не перебраться, заставило успокоиться и вернуться к плите. На автомате помешал рассольник, выключил закипающий компот, растопил кусок сливочного масла и полил вермишель.

– Обед готов, – проговорил я и голос показался незнакомым.

– Очень кстати, – сказал брат Кирилл, выходя из кухни.

Коля в трусах и с голыми ногами носил чистые тарелки к раздаче, туда же перенёс кастрюли с первым и вторым.

– Ну что, открывать? – спросил старик, указав на дверь общего зала, за которой толпилась братия.

Невольно посмотрел на ноги старика, кивнул и буркнул:

– Халат надень.