Читать книгу Цветы в огне войны. Две судьбы - Виктор Булкин - Страница 12

Зима выдалась на редкость морозная и ветреная. Люди коротали время у печки-буржуйки. Хотя в домах было тепло и уютно, но было грустно и скорбно – шла война, приходили похоронки, умирали близкие и родные люди.

Таня со своими сестрами, в основном, занимались рукоделием: шили, вязали, рисовали, читали книги, иногда играли в карты, дурачились.

Анна занималась народным ремеслом: пряла, ткала холсты, полотна, коврики. В доме установили ткацкий станок. Ставки взяли у родственницы, Ольги Фирсовой. Нести их было очень тяжело, но один незнакомый мужчина помог принести и установить их в доме.

Поговаривали, что мужчина этот из раненых бойцов Красной Армии, попал в окружение, подлечился и собирается вернуться к партизанам, в отряд. Звали его Андрей Чесноков. Ходила молва о том, будто жил он у соседки, Насти. Андрей очень много курил самосад и кашлял громко, надрывисто. Был он рукодельным, зарабатывал себе на питание тем, что ремонтировал старые вещи. Сам по себе был молчаливым, неразговорчивым и угрюмым, но любопытным, и его интересовало, где находятся партизаны. Тане он не понравился, и его взгляд, и любопытство по поводу партизан.

Стало известно, что Андрей часто захаживает к Вере Коростылевой. Все знали, что до войны она преподавала немецкий язык в школе. Вера работала в немецкой комендатуре, в Кокоревке. Она с двумя сыновьями, Володей и Женей, жили в доме пожилой женщины Меланьи, своего дома у них не было. Когда она уходила в Кокоревку, Меланья присматривала за детьми.

Частенько к Вере заглядывал ее отец, Федор Коростелев, люди поговаривали, что он был партизаном. До войны Федор был лесником и знал в лесу каждую тропинку. С отцом Вера передавала партизанам важные сведения. Делала она это очень осторожно, незаметно вкладывая в его карман записку.

Андрей Чесноков, как-то смог расположить Веру к себе настолько, что она решила поговорить с отцом о том, чтобы его взяли в партизаны. В этот вечер она намекнула отцу об Андрее, отец молча кивнул и сказал о том, что скоро будет создаваться новый партизанский отряд, будут набирать новобранцев, там он и сможет представить Андрея.

Видно было, как Андрей после этого оживился, ведь он давно хотел в партизаны, но цели, как оказалось впоследствии, у него были совсем другие. Очень жаль, что Вера не смогла разглядеть его истинные намерения, разгадать его душу, и доверилась этому совершенно незнакомому человеку.

Приближался Новый год, дед принес из леса небольшую елочку, девушки нарядили ее. Встречали 1942 год без радости и настроения. Наталья приготовила и накрыла стол. Сварила клюквенный кисель для девочек, с отцом налили себе по рюмочке за встречу нового года. Загадали желание, чтобы следующий год принес в село хорошие вести о победе над врагом. Попели застольные песни, но праздника они не чувствовали. Лишь за окном было слышно, как пьяные полицаи, напившись самогонки, горланили песни под гармошку.

Сразу после Нового года произошло событие, которое потрясло всех жителей села. С утра объявили, чтобы все жители села собрались на площади у комендатуры. Перед комендатурой были сооружены виселицы для казни людей. У крыльца стояли немецкие солдаты с автоматами, широко расставив ноги. Поодаль кучковались местные полицаи, во главе с Давыдовым, который возглавлял комендатуру в Кокоревке. Зловеще развевался фашистский флаг. Люди затаились в своих мыслях и не могли даже подумать о том, кого будут казнить. Вдруг все увидели, как из комендатуры вывели переводчицу, Веру Коростелеву, и молодого парня из соседней деревни, Сергея Жавмера. Было видно, что их били и пытали, волосы у Веры были растрепаны, одежда изорвана, лицо все в кровоподтеках.

Комендант заговорил по-немецки, переводчик переводил на русский с большим акцентом. Сначала представили Сергея, он обвинялся в связях с партизанами, пытался оказывать сопротивление немцам, при аресте у него было оружие. Его приговорили к смертной казни через повешение и объявили о немедленном приведении приговора к исполнению.

Полицаи подошли к Сергею, винтовкой стали толкать его к виселице. Через несколько метров Сергей остановился, повернулся к Давыдову и плюнул в его холеную морду: «Сволочь продажная! Победа будет за нами!».

Давыдов ударил Сергея прикладом в спину и заорал, вытирая лицо. Сергей стал на подставку, на его шею набросили петлю, но он успел крикнуть: «Пусть я умру, но смерть будет и вам, оккупантам!».

Подставку выбили из-под его ног, тело Сергея дрогнуло, обмякло, народ охнул, из толпы донесся плач.

Затем вывели Веру, грубо подтолкнули ближе к виселице. Комендант громко заговорил лающим противным голосом, переводчик стал переводить:

– Вера Коростелева обвиняется в измене фюреру. Пользуясь служебным положением, она передавала информацию и важные документы партизанам. Арестована с поличным, при ней оказалась важная информация, которую она не успела передать. Приговаривается к смертной казни через повешение. Но ей мы даем возможность сознаться и рассказать нам о расположении партизан, дать нам данные об отрядах, предоставить список партизан – и мы сохраним ей жизнь.

Вера стояла молча, ни один мускул не дрогнул на ее лице.

Давыдов заорал в бешенстве:

– На колени, сука! Расскажи, что знаешь! – Он подошел к ней и смотрел прямо в глаза. – Дура, подумай о своих детях, об их будущем, что с ними будет. Говори же не молчи, или ты как была упрямая комсомолка, такой и подохнешь?

Вдруг Вера отошла от него на шаг и заговорила:

– А мне от вас не надо пощады, я ее не жду! О моих детях позаботятся, на все Воля Господа! Придет время, и вы тоже ответите за свои деяния на нашей Земле! Наш народ победит, и вам пощады не будет! Иуда, оборотень грязный! – крикнула она с гордо поднятой головой Давыдову. Ее слова слились с воем ветра и стоном толпы, раздался плач и крики.

Полицаи стали грубо толкать Веру к виселице. Она оттолкнула полицая, и гордо подняв голову, пошла сама к виселице, красивая, смелая, даже перед своей казнью. Встав на подставку, Вера еще успела сказать несколько слов:

– Мы умираем за победу нашего народа, за наших детей и счастливую мирную жизнь на земле.

Ей больше не дали говорить, выбив с силой подставку из-под ног. Вера умерла как героиня, за Родину, за русский народ и его победу.

Дети стояли с Аней и Таней в толпе и плакали, было невыносимо смотреть на эти не по-детски скорбные лица. Когда тело закачалось в воздухе, младший сынишка с криком: «Мамочка!», – бросился по снегу к виселице:

– Мама, не умирай, ведь я же люблю тебя!

Один из солдат с криком: «Цурюк! Назад!», – выпустил автоматную очередь в землю, чтобы припугнуть мальчика. Мальчик упал. Таня рванулась и, побежав к Жене, накрыла его своим телом. Толпа ахнула, недовольно зашумела, показывая на солдата. Солдаты всполошились, послышались крики в сторону Тани:

– Назад! Стрелять буду!

Но комендант махнул перчаткой солдату, и дал команду: «Не стрелять!», – ему не хотелось расстреливать детей.

Послышалась речь, переводчик перевел:

– Так будет с каждым, кто будет помогать партизанам, мы узнаем о любом вашем шаге. Те, кто не будет подчиняться нашим законам, будут расстреляны и повешены. А сегодня все молча расходитесь по домам.

Люди были напуганы тем, что произошло на площади, было до глубины души жалко Верочку, всеобщую любимицу, комсомолку, учительницу.

Таня подняла Женю, он дрожал и всхлипывал, то и дело повторяя: «Мама, мама…». Таня обняла его и повела за руку домой, успокаивая, как могла. По дороге она увидела отца Александра с крестом, он издалека крестил повешенных, помогал их душам, читая молитву за упокой. Полицаи, завидев его, прикрикнули, что, если поп не уйдет отсюда, то окажется рядом с ними. Отец Александр повернулся и пошел, но по дороге сказал:

– Ничего, безбожники, бог с вас спросит строго, вы еще ответите за страдания и слезы людей.