Читать книгу Цветы в огне войны. Две судьбы - Виктор Булкин - Страница 4

Семья Фирсовых в эту мартовскую ночь так и не смогла заснуть. Тревожные мысли не давали покоя Наталье уже не одну неделю, а тревожилась она за своего мужа Ивана Фирсова, председателя колхоза – очень уж неспокойно последнее время стало на душе за него, да и сам он потерял покой.

Старшая их дочь, Анна, была девушкой на выданье, красивая статная. Средняя, Таня, 16-ти лет, небольшого роста, но не по годам умная и трудолюбивая. Младшая, Машенька, 12-ти лет, была всеобщей любимицей, и во всем брала пример у своих сестер: училась у них шить, вышивать узором, ткать.

Наталья с Иваном с вечера долго вспоминали свою жизнь, все тяготы судьбы, рождение девочек, как будто предчувствовали расставание, а так хотелось увидеть жизнь дочерей, внуков, да и сами еще были в силе, хотелось жить.

– Иван, наверное, ты поторопился раздать зерно людям за трудодни? – проговорила Наталья, глядя на задумчивое лицо мужа.

– Но как иначе, они ведь заработали, а что же они будут есть?

– Ты бы лучше о своей семье подумал, ведь и у нас муки хватит только до масленицы, а там хоть шаром покати, а ты все о людях! Да и Давыдов, председатель сельского совета, что-то на тебя зуб точит, я же вижу, и все за это зерно, скорее всего.

– Ладно, хватит, что-нибудь придумаем! Окрысился! Ему что, людей жалко, он что, о них печется? Ему главное – выполнять все приказы Сталина да райкома, следить за тем, чтобы они не нарушались.

– Ох, не к добру все это, Ваня, чует мое сердце, этот твердолобый Давыдов волком на тебя смотрит.

– Ладно, – буркнул Иван, – Бог не выдаст, свинья не съест – обойдется.

Нет, не обошлось. Наталья как в воду смотрела, женское чутье ее не подвело, да и говорить со своим мужем ей больше не пришлось.

Поближе к утру всех разбудил стук в дверь в сенцах. Наталья вскочила, разбудила Ивана, который только начал дремать. Вскочив с кровати, он крикнул: «И кто же это в такую рань к нам пожаловал?

Кому не спится?».

Иван в одной исподней вышел в сенцы, дверь уже почти снесли с петель, раздавались грубые речи в адрес хозяев:

– Открывайте, именем Закона, это органы власти, есть дело! – кричали они.

Иван спокойно открыл дверь, на пороге появился председатель сельского совета Давыдов, с ним несколько человек в военной форме:

– Фирсов Иван Иванович, ты обвиняешься в антисоветской деятельности. У нас есть ордер на твой арест. Собирайся, на сборы дано тебе 15 минут.

Иван обратился к Давыдову:

– Кузьма, что это? Какая еще антисоветская деятельность, можешь объяснить?

– Мое дело было только показать твою хату, разберутся, надо было думать раньше, когда дела делал, – проговорил Давыдов, пряча глаза.

Иван сжал кулаки:

– И все-таки это твоих рук дело, это ты написал на меня.

Но ему не дали договорить, приказали быстро собираться и подчиняться приказам. Иван пошел в хату, стал собирать вещи, чекисты последовали за ним.

– Антисоветская пропаганда, газеты, листовки имеются в доме? Один из них порылся на столе, где лежали книги и тетради девочек.

Наталья, стоявшая в стороне, прижавшись к косяку, обомлела, побелела и только смотрела на мужа полными слез глазами, сердце отчаянно подсказывало, что это надолго, а может, и навсегда. Иван взял вещевой мешок, закинул его за плечо, подошел к испуганно сидевшим в кровати дочкам, поцеловал каждую из них, сделал наказ быть послушными и ждать отца. Затем подошел к жене обнял ее, вытер ее глаза и поцеловал.

– Не переживай за меня, я ни в чем не виноват, разберутся и отпустят, – с этими словами он вышел в сопровождении конвоя. Увезли Ивана на машине в районный центр.

Среди дочерей больше всего переживала за отца средняя дочь Таня, она очень любила его. Она долго лежала и плакала, думая о том, что же такое антисоветская деятельность, и за что обвинили ее отца.