Читать книгу Zona O-XА. Книга 1. Чёрная дыра - Виктор Грецкий - Страница 11

– Чё за хрень? – подумал Штирлиц, глядя на воду.

– Точка – точка – точка – тире – тире – тире – точка – точка – точка (sos) – выплескивалось из крана.

– Кому уже надо оказывать помощь? Причём здесь точка – тире, точка – тире? Когда уже эти шпионские глюки прекратятся?

Быстро закончив умывание и плотнее закрыв кран с холодной водой (ноги сами его понесли к телевизору), Гиров перебрался в гостиную. Мобильник один раз хрюкнул.

– Надо сказать сыну, пусть сигнал поменяет, уже достали эти свинячьи звуки, – доставая мобильник, подумал Штирлиц.

Прочитал SMS-ку: CAT 186: – как ноги?

– Какие ноги, – не понял Саня и почёму-то сразу включил шестую кнопку (спортивный канал), что раньше никогда за собой не замечал.

Первое что он увидел, была белая повязка на ноге чуть выше колена.

– Блин Клинтон – дежавю, – пронеслось в голове. – Точно, ночью эту повязку во сне уже видел. Еще думал чьи это ножки такие шикарные!

На корте Дементьева, проиграв первый сет со счетом 6:3, яростно сражалась с Энен – Арденн, уступая, походу, ей и во втором.

Штирлиц очень любил теннис и сам, когда выдавалось свободное время, с удовольствием поигрывал, забывая во время игры обо всём на свете. Все мысли сразу покинули утреннюю дурную голову, и он полностью предался любимому зрелищу.

Датчанка была настроена самым решительным образом.

– Похоже, сольёт и во втором, – мелькнуло у Штирлица в голове, – уж очень Жюстин хороша сегодня. Матч показывают в прямом эфире, – отметил он про себя и, вдруг, не столько услышал, сколько почувствовал слабый щелчок: не то в голове, не то в телевизоре.

– Поиграй мячиком, поиграй мячиком, – вихрем пронеслось в мозгах.

– Вроде, где-то уже слышал это, – попытался отогнать назойливую мысль Штирлиц.

– Поиграй мячиком, поиграй мячиком, – звенело в ушах.

– Попала, попала, попала – стал нашептывать Штирлиц, как только Дементьева размахивалась для удара.

– Не попала, не попала, не попала, – шептали губы, отхлебывая чай, когда Энен пыталась ударить по мячу.

Настроение заметно скакнуло, потому что у россиянки дела пошли в гору. Накал борьбы усилился.

– Хороший был бы финал – две наших, – мечтательно подумал Штирлиц и, вдруг, отчётливо услышал сердитый голос: – У тебя что – мячик женского рода?

Чашка упала на пол, но к счастью не разбилась. Голова сама, как учили, крутанулась сначала на сто восемьдесят градусов в одну, а затем в другую сторону, будто ей хотели поссать в рот.

– Никого, – мелькнула мысль и не успела она предательски улизнуть, как её придавил утренний, уже полностью забывшийся сон, неожиданно снова раскрывшийся в полном объёме.

– Во, блин, чуть не проспали, – сказал испуганно Внутренний Голос, а ты говорил: он созрел, он созрел.

– Да-а-а уж, – протянул САМ, – кто ж знал-то. Ну, что ж, жаль парня. Теперь у него крышу сорвёт. В лучшем случае – постоянный клиент Кащенко. А долго держался. Где теперь другого искать.

– Нам сейчас главное – обеих по нашим местам расставить и можно курить бамбук все оставшиеся жизни. Бабы всегда у наших ног будут лежать, – захрипел в экстазе ВГ, глядя голодными глазами на носящихся по корту Дементьеву и Энен.

– Всё, приступаем, – обрезал его САМ.

Штирлиц почувствовал, как его тело, как вода в стеклянном сосуде, состоящем из двух половинок, начало медленно перетекать из большой ёмкости в меньшую, становясь при этом тёмно-бурого цвета, причём, голова почему-то оказалась на месте задницы, а задница расположилась на мизинце левой руки. Место головы оставалось пока свободным.

ВГ и САМ, потешаясь над всем миром, раскачивались в качалке, а напротив них двое маленьких гномиков пытались катить вверх по наклонной плоскости огромный шар, то и дело зло глядя на экраны телевизоров, которых почему-то стало в комнате уже три.

Из первого телевизора на Штирлица с угрозой смотрели глаза Энен. Из второго – с мольбой глаза мамы Елены Дементьевой. В третьем же – картинка постоянно менялась. С неимоверной скоростью летели года, проносились эпохи, но всё увиденное почему-то оставалось в памяти.

– Сколько же это информации запомнилось, – мелькнула мысль, – прямо как Йоган Вайс.

– Да, лох, а ты чё не понял ещё этого? – опять закартавил ВГ. – Не помнишь про отца, сына и Святого духа? Типа, атеист что ли?

– Нет не атеист, просто неверующий, – ответил тихо голос Штирлица откуда-то из угла.

– О! Баран! Какая разница?

– Атеисты говорят – Бога нет. А, я не говорю. Может есть, а может и нет. Я не знаю, но Космический Разум точно есть. Можно и его Богом назвать.

– Ну-у-у! – Удовлетворенно крякнул ВГ. – Немножко, значит, всё-таки въезжаешь.

– Короче, про Отца, Сына и Святого духа – это тоже для простоты и понятия дела, – напыжился ВГ.

– На самом деле, Дух – это часть Космического Разума, – он покосился на напарника (тот пока держал паузу), – или он, – ВГ сделал незаметное движение указательным пальцем в сторону САМа.

– Отец – это твоя Душа, стало быть, сейчас Я, – ВГ игриво подмигнул Жюстин, которая в этот момент раскрыв рот смотрела на него, забыв про теннис.

– А сын – это ты, твоя плоть, твои мозги, сознание твоё и ещё, как его… этот мотор в тебе основной? Сердце! Нахрена его так сложно назвали, я никак, бля, не въеду.

– А, чё ты всё матом гнёшь? – спросила голова Штирлица, наконец-то, придя в себя и тоже перебравшись в кресло.

– Так я ж тебе тупарю неотёсанному сказал. Я – Душа, твой отец. Отца что ль забыл уже?

– Нет, помню, – загрустила голова.

– Вот. А помнишь, как ты его домой не пускал? Он, как собака, у тебя на крыльце спал? Помнишь, сука?

– Так он же пьяный был?! Мать бил!

– Пьяный? Что отцу уже и выпить в день рождения немножко нельзя? А насчёт бил… Ну, да бил! Но у нас, русских бьёт – значит любит.

– Хорошо немножко, я ж видел, как вы четыре бутылки на троих без закуси дернули за сараем!

– Не спорь с отцом! Кстати, это моя норма, что б ты знал. Ванька норму знает!

– Откуда знает, как отца звали, – мелькнула мысль в голове, которая хоть и расположилась очень даже удобно в кресле, но соображала ещё туго.

– Всё работаем, – резко обрубил его САМ.

– Два дежавю отметь, – сказал ВГ, обращаясь к Штирлицу, – если Кащенко тебя отмоет, в следующей жизни пригодятся.

Первое дежавю отметить удалось легко: Николай Озеров очень грустный, дважды появился на экране и дважды сказал, почему-то подмигнув при этом:

– Нам такой хоккей не нужен.

– Откуда эта фраза? – загудела голова. – Я точно это уже слышала.

– Показалось, – поставил ее на место САМ.

Второе дежавю не появлялось очень долго.

А в это время на корте творилось что-то неописуемое. Мячик, который пытались заставить на себя работать две противоборствующие стороны, как реактивный метался по всему корту. Он то шёл кроссом по диагонали под самую линию, то подрезанным опускался у самой сетки, то, вдруг, свечкой взмывал ввысь… Но, увы, силы были слишком не равны, и САМ и ВГ, потешаясь над всем миром, наслаждались своей безграничной властью.

Дважды мяч садился на сетку верхом и, выждав паузу, когда уже казалось, что он неминуемо должен упасть на сторону Дементьевой, он, как бы нехотя, переваливался к Энен. Датчанка метала в стекло телевизора тройные молнии. Но экран для неё был не пробиваем.

– А вот Алка бы сегодня проткнула, – вставил свой пятак ВГ, подмигивая Жюстин, – А тебе, Дания, ещё долго придётся тренироваться для этого.

Дементьевой же наоборот, несмотря на напряжённейший матч, встало весело. Она подмигивала всем через экран и даже, галантно улыбаясь, попросила извинения у датчанки за столь казусные мячи: – Мол, извиняйте, люди, случайно-с получилось.

И тут, вдруг, из третьего многоликого мира-телевизора в броске (прямо на пол) вывалился Яшин, и со словами: – Ну, вы блин мужики даёте?! – выхватил у гномов шар, который оказался футбольным мячом и был таков.

Гномы тут же исчезли. Вместе с ними исчез и один из телевизоров. САМ досадливо крякнул. Но самое удивительное случилось дальше. Голова, вдруг, раздулась, и трижды хрюкнув, начала громко скандировать: – Я шина! Я шина! Я шина!

– Не ты шина, а он шин, – жёстко оборвал ее САМ, – опять роды путаешь, дура.

– А парня – то придётся отпускать, – просопел он.

– Да ты что, САМ, – запротестовал ВГ, – он наш первый ход срисовал, да и Дементий уже сет с нашей помощью взял. Мы на коне.

– Сет не игра, – ответил САМ, – пусть дальше по-ихнему, по-честному играют, а мы с тобой уходим.

– Так у нас Россия всегда в заднице сидеть будет, – засопел ВГ. – А далеко откатываемся?

– Год так, похоже, в семьдесят пятый, – быстро просканировав всю имеющуюся информацию, прохрипел САМ у которого процесс телепортации в прошлое уже начал срабатывать.

– От рождества Христова?! – задрожал всем телом ВГ, представив то, во что этот откат их мог превратить.

– Тысяча девятьсот семьдесят пятый, придурок.

– А как же с ним? – с облегчением выдохнул ВГ. – Ведь он понял, что информация в молчаливое Сознание может передаваться через этот ящик? Он же разнесёт?

– Не боись, все подумают, что он долдонит про 25-й кадр, а если он лишнее брякнет – ему же хуже, за дурика сыграет, дуриком и умрёт. Все тип-топ, уходим.

– А как же я? – просипело возвращающееся сознание Гирова.

– Пошёл вон, не до тебя сейчас, – простонал САМ, ныряя в один из телевизоров. – Сам выкарабкивайся.