Читать книгу Кощеево седло. Всеслав Чародей – 3 - Виктор Некрас - Страница 5

Витко Бренич спрыгнул с седла на боярском дворе, и слегка дрогнул в душе, глядя на высокое резное крыльцо двухъярусного терема, широкого раскинувшего пристройки. Воя пробирала холодная дрожь – сватовство впервой, вот и дрожишь, как осиновый лист.

Рыжий Несмеян с лёгкой усмешкой подтолкнул друга локтем в бок. Витко в ответ задорно сверкнул глазами и шагнул было к крыльцу, да только Несмеян опередил – негоже жениху вперёд свата в терем к хозяину входить.

Дверь распахнулась, из сеней сваты весело прошли в горницу. Путислав Гордятич, отец Божены ждал их, сидя за столом, и тут в душу Витко невольно стало закрадываться ощущение нехорошести происходящего. Одет боярин был вовсе не по-праздничному, а это говорило о многом. Оно, конечно, обычай не дозволяет хозяину прежде времени показывать, что он знает, ЗАЧЕМ пришли к нему эти гости, да только ведь ведает же всё равно – Божена должна была просветить.

Да и угощений на столе негусто – квас в ендове, каша, яблоки да медовое печево. Ох, нежеланные мы тут гости, – понял Витко мгновенно, – не зря я Божке говорил, что отец её за меня нипочём не отдаст. И это-то угощенье боярин выставил на столе только потому, что обычай не велел иначе. Поняв всё это, Витко с порога едва не поворотил обратно.

– Присаживайтесь, гости дорогие, – прогудел, меж тем, боярин, и голос его тоже не обещал ничего доброго. Но сваты, ничуть не смущаясь, присели к столу – первым Несмеяна, потом Витко. – Да говорите, с чем пожаловали.

– А пожаловали мы к тебе, Путислав Гордятич с делом важным да дорогим, – ничуть не смущаясь, начал Несмеян. – Проезжал мимо нашего двора недавно один купец, да говорил, что есть у тебя, господине, дорогой товар, какой не везде и не всегда найдёшь. А у меня вот и купец на тот товар есть.

– Может, и есть такой товар, не ведаю, дорогие гости. Мало ли чего в бертьянице боярской найдётся.

Боярин ответил так, как велит обычай, и Витко несколько воспрянул духом – может, всё ещё не так страшно, как ему кажется, и упросила Божена батюшку смилостивиться над ней. А всё то, что он заметил – от обычной спеси да нелюдимости Путислава.

– А проезжал мимо моего двора другой купец, и говорил, что есть у тебя, Путислав Гордятич, на дворе диковинный зверь – не то черно-бурая лисица, не то рыжая куница, а вот охотника пока на неё не сыскалось. Так есть у меня на неё охотник.

– Верно, верно говорили купцы, – паки прогудел боярин, буравя кметя глазами. – Уж не ты ль тот охотник, Несмеяне?

– Да нет, боярин, я только говорю от него, – засмеялся Несмеян. – Сам-то он от любви язык потерял. Есть у меня, Путислав Гордятич, и купец на твой товар, и охотник на твоего зверя, да вот только не ведает, приглянётся ли тебе. Вот за меня и хоронится.

Несмеян лёгким толчком в плечо указал на Витко. Вой встал и поклонился Путиславу, всё так же не произнося ни слова.

– Вот он – и охотник, и купец, и вой, и жнец, и на дуде игрец. Он и будет тебе зятем верным, опорой в старости. Люб ли тебе жених, господине?

Боярин молчал, и Витко снова начал бледнеть. Как выяснилось – не зря.

– Вот что, гости дорогие, – сказал, наконец, Путислав Гордятич. – Ешьте-пейте, да дорогу обратную знайте. Дочка у меня одна и за Витко… – он помедлил, вспоминая отчество Витко (всё-таки соблюдал обрядность старый боярин), – Витко Бренича я её не отдам. Есть у меня дорогой товар, да твоему, Несмеяна, купцу, он не по пенязям. Есть у меня и редкий диковинный зверь, да только твой охотник ещё снасть охотничью на него не обрёл.

И не выдержал-таки, боярин сорвался:

– А коль ещё раз явитесь – псов спущу! – рыкнул он так, что и Витко, и Несмеян невольно попятились к двери.

Уже на улице Несмеян невольно засмеялся.

– Ну и ну, – покрутил он головой. – Не выдержал-таки боярин!

– Смейся – не смейся, а дело плохо, – угрюмо сказал Витко. – С самого начала я того ждал.

– А что, коль с Боженой переговорить?

– Да нет её в городе, – с досадой сказал Витко. – Я с одним холопом знакомым успел парой слов перекинуться. Боярин её ночью обратно в загородный дом отправил.

– И что делать хочешь? – Несмеян озадаченно почесал в затылке.

– Думать.

Всадники тёмными бесшумными громадами плыли сквозь вечерние сумерки. Два всадника и четыре поводных коня. Остановились на опушке леса.

– Что, прибыли? – Несмеян оглянулся на Витко, – в сумерках его лицо белело, словно серебряная монета.

– Прибыли, – Витко смотрел сквозь переплетение ветвей на высящуюся на холме громаду усадьбы. – Вот оно, его логово.

Рубленые клети с крытыми заборолами, четыре вежи по углам и четырёхъярусный терем в середине. Кое-где светились окна. Богато, князьям впору, жил боярин Путислав Гордятич, несостоявшийся тесть Витко, витебский тысяцкий. Пока несостоявшийся, – поправил себя Витко.

– Которое её окно?

Витко молча кивнул на крайнее левое на втором ярусе.

– Вперёд?

– Вперёд.

Луна пряталась за тучами, да и выгляни она, её новорожденный серпик дал бы слишком мало света для того, чтобы углядеть из усадьбы на опушке леса двоих.

Коней оставили на опушке, в перестреле от усадьбы. К городне шли пешком. Вскарабкались по склону холма, стараясь ступать бесшумно. Вои на стене услышат – верная смерть. И не спросят, – кто, мол, там да почто. Добро хоть, собаки на этой стене нет. Или есть?

Витко нацелился, забросил осил. Конёк кровли над заборолом не скрипнул под тяжестью его тела. Добротно рубили стены для боярина Ратибора, Путиславля деда.

Лезли наверх, цепляясь за узлы. Молились в душе. Окно стрельни страшновато чернело в забороле. Витко задержался около. Изнутри не доносилось ни звука – излиха надеялся боярин на сторожу на вежах. Да и откуда ему набрать людей для сторожи на заборолах, не князь ведь всё ж таки. Боярская дружина редко досягает числом до сотни воев.

Через эту же стрельню пролезли внутрь. Под низкой кровлей было темно. Бесшумно ступая босыми ногами, Витко и Несмеян проскользнули по лестнице во двор замка, крались через двор к стене терема. Челядь спала – ей не было никакого дела до пришельцев, которые готовились украсть у Путислава Гордятича самое ценное его достояние.

Окно Божены было не так уж и высоко – с гульбища досягнуть. А вскарабкаться на кровлю гульбища для того, кто только что по верёвке взобрался на забороло крепостной стены – раз плюнуть.

Витко шёл по кровле гульбища, едва касаясь руками могучих брёвен стены терема. Вот и окно – волоковое, но широкое, можно и пролезть. Витко глянул в щель между стеной и ставнем, да только что в темноте увидишь. А, будь, что будет! Легонько стукнул в ставень ногтем. Ещё раз.

Изнутри послышались лёгкие и быстрые шаги.

– Кто там? – в девичьем голосе слышалось недоумение.

– Божена, отвори.

Изнутри послышалось аханье, и ставень, скрипнув, быстро сдвинулся в сторону. Девичьи руки обхватили Витко за шею.

– Витко!

– Витко, Витко, – усмехнулся Несмеян, появляясь рядом с другом. – Здравствуй, Божка.

– Здравствуй, Несмеяне, – белозубо улыбнулась она, овладев собой. – Вам чего надо, добры молодцы, под окном у красной девицы?

– Тебя надо, – хмыкнул Витко весело. – Я позавчера к отцу твоему сватать тебя приезжал. Он говорил про то?

– Говорил, – Божена вздохнула.

– А чем дело кончилось, тоже говорил?

– Говорил, – в голосе Божены прорезались грустинки.

– Так вот чего скажу, слушай, Божена, – Витко сжал зубы. – Согласна за меня идти?

– Знаешь ведь.

– А без отцова благословенья? Увозом? – Витко холодно прищурился.

Божена, закусив губу, потупил глаза и чуть отступила. Потом решительно махнула рукой:

– Ладно! С батюшкой, бог даст, после помиримся. Когда?

– Сейчас!

– Ладно, – вздохнула девушка. И почти тут же с крайней вежи послышался заполошный крик:

– Воры! К мечу!

Похоже, кто-то из стражников заметил-таки на серой кровле двух человек. Забыли про осторожность Витко и Несмеян!

На крик мгновенно отозвалось не менее десятка голосов, послышался топот, а во дворе показались люди с жаграми. Несмеян, сообразил вмиг:

– Внутрь!

Божена отпрянула. Несмеян сиганул внутрь (толсты были брёвна в Путиславлем терему, а потому и окна волоковые широки!), и в этот миг из темноты, с вежи прилетела стрела. Витко на лету перешиб её мечом, Несмеян оборотил к нему бледное, как смерть, лицо, – стрела летела именно в него.

– Скорее!

Витко тоже прыгнул в окно, Божена быстро задвинула за ним ставень. Вторая стрела с треском расщепила доску, высунув внутрь хищное жало.

– Твою мать! – процедил Несмеян, бросаясь к двери.

– Почему – внутрь?! – Витко тоже подскочил к двери, бросив Божене ободряющий взгляд, – она сейчас беспомощно и бестолково переводила взгляд с одного на другого. – Почему – не во двор?

– Там сейчас светло, как на вершине Прадуба, – процедил Несмеян. – И не протолкнёшься, как на киевском торгу.

– А здесь что? Запереться и сидеть, доколе не надоест?

– Не надо сидеть! – Божена, очнувшись, тоже подскочила к двери. – Бежим в терем, там есть потайной ход! Пока все снаружи!

Они едва успели. Дверь потайного хода захлопнулась прямо перед лицами удивлённых боярских холопов, которые всю жизнь почитали эту дверь не ходом, а поставцом с посудой. Несмеян задвинул тяжёлый дубовый засов. Ранее, чем через час дверь не вынесут.

Пока в усадьбе сообразили, что к чему и снарядили погоню поверху, Витко, Божена и Несмеян уже мчались о-дву-конь к Полоцку. Да и погоня-то была бестолковой – кроме боярина, никто не знал, куда выходит ход, а его самого, как на грех, в усадьбе не оказалось.

А через седмицу именно Несмеян ездил к боярину Путиславу в ту же самую усадьбу – с выкупом за невесту и мириться.

Во дворе замка Несмеяна мгновенно окружили боярские вои.

– Он? – напрягая кулаки, спросил один из них.

– Не он, – решительно отверг второй.

– Он, он! – весело утвердил третий. – Я в него и стрелял тогда.

– А может, ему хоть теперь челюсть на сторону свернуть, раз тогда не вышло? – полюбопытствовал четвёртый.

– Охолонь, – лениво сказал кто-то с крыльца. – После драки кулаками не машут.

Несмеян молча равнодушно глядел поверх голов, хотя чего это ему стоило – знал только он. Внутри всё дрожало. Как выйдет сейчас на крыльцо Путислав Гордятич, да махнёт разрешающе рукой… И затопчут вои насмерть Несмеяна. Хотя и знал – он княж вой, и закон боярину своевольничать запрещает. Но закон – что дышло, вестимо…

И тогда, и после не мог понять Несмеян – чем не по нраву был в зятьях Путиславу Витко – сын воеводы Бреня, товарищ по учёбе самого князя Всеслава Брячиславича. Не мала честь для витебского тысяцкого. Разве что уже была сговорена Божена за кого вроде гридня самого великого князя киевского – про то ни у Витко, ни у неё самой Несмеян не спрашивал.

Боярин вышел. Свирепо глянул на Несмеяна, спесиво задирая бороду.

Несмеян выложил на крыльцо перед боярином отрезанную девичью косу Божены:

– Божена Путиславна и Витко Бренич прощенья просят и в гости зовут.

Боярин помолчал и, наконец, изронил через силу:

– Ладно. Пусть моя дочь за приданым приезжает. Но дружка твоего чтоб в моём доме не бывало. А твоей – тем паче.

Повёл бровью боярин. Вой, тот, что говорил про кулаки после драки, вмиг поняв, поднял со ступеней косу и подал Путиславу в руки. Не сказав больше ни слова, повернулся боярин и, грозно сопя, ушёл в покои.

И тут только позволил себе Несмеян усмехнуться.