Читать книгу Сын Орла - Виктор О'Коннелл - Страница 58

* * *

Размышляя над тем, как использовать в интересах семьи новые маркетинговые навыки, Чарльз пришел к выводу, что образ грифона является готовой торговой маркой, хотя название животного и не имело никакого отношения к фамилии Гриффин. Исконное значение этого мифического образа было затеряно в веках, поэтому вряд ли кто-либо мог опровергнуть заявление о том, что грифон символизирует сочетание мудрости орла и силы льва. Развивая эту идею, Чарльз решил сделать новым девизом семьи латинское «Sapientia et Fortitudo» – «Мудрость и Сила».

Поскольку отец Чарльза слышать ничего не хотел о каких-либо новшествах в освященной веками семейной геральдике, виконту пришлось ждать, пока он сам станет двенадцатым графом Ардунским. Немедленно после этого он «модернизировал» родовой герб. Грифон был выгравирован на всех предметах, имеющих фамильную ценность, вышит на парадной и домашней одежде, а также сделался лейтмотивом внутреннего убранства всех домов, находившихся во владении графа.

Единственным звеном, которое к тому времени связывало Гриффинов с международными инвестициями, было банковское дело. Семья графа была одним из первых пайщиков банка «Браунз», поэтому в совет директоров банка всегда входил кто-либо из Гриффинов или их доверенное лицо. Коммерческий банк «Браунз» был основан в XVIII веке в Лондонском Сити. Он финансировал освоение новых земель и развитие торговли в колониях Британской империи. После того как империя распалась в ХХ веке и ее бывшие колонии превратились в независимые государства, банк изменил политику и переключился с коммерческой деятельности на частные банковские услуги. В течение столетий банк обслуживал состоятельных клиентов, в числе которых были аристократические семьи Британии, извлекавшие крупные барыши из своих первоначальных капиталов, своих титулов, колониальных плантаций, торговли рабами в Африке и морских перевозок. Время от времени за консультацией в банк обращались даже советники по инвестициям королевской семьи.

Другим важным источником клиентуры банка являлись новые промышленники и землевладельцы Северной Америки, которых Охотник Джон презрительно называл «нуворишами и выскочками из колоний». Начиная переговоры с ними, Чарльз обычно объяснял значение нового девиза семьи Гриффинов: «Sapientia et Fortitudo» – «Мудрость и Сила». В зависимости от обстоятельств он иногда трактовал девиз, как «Знание – Сила» или – для клиентов с более примитивным складом ума – как «Знание – Деньги».

Чарльз обращал внимание будущих вкладчиков на исключительный успех семьи в международном бизнесе. Умело изображая самоуничижение, он признавал, что этим успехом семья обязана, большей частью, тому обстоятельству, что ее постоянными клиентами были короли, королевы и принцессы.

– Но ведь в этом и состоит залог успеха в банковском деле, не правда ли? – вопрошал он риторически. – Важно не то, что вы знаете, а то, кого вы знаете.

Если мистический ореол, окружающий английскую аристократию, был настолько притягателен для потенциальных клиентов, а сами они настолько наивны, что верили, будто, открывая счет в банке «Браунз», они приобщаются к привилегированному кругу носителей тайного знания, – то граф не считал нужным их в этом разубеждать. Наша работа, говорил он, и впрямь сродни магии – той алхимии банковского искусства, которая позволяет превращать знания в богатство. Правда же состояла в том, что от знаний и контактов своих вкладчиков граф рассчитывал получить намного больше, чем сам когда-либо мог дать им взамен.

Чарльз начал свою карьеру в банке «Браунз» в 1951 году. На этапе ученичества он занимал должность специалиста по анализу банковских счетов. Чарльз понимал, что должность эта звучит несколько претенциозно, поскольку на деле его основной обязанностью было принимать зарубежных клиентов, в частности, из Канады и Соединенных Штатов. Несмотря на нескрываемое презрение к напыщенным манерам британцев, большинство североамериканских гостей весьма благожелательно относились к обаятельному молодому виконту – бывшему капитану кавалерии – и высоко ценили его гостеприимство и радушные приемы со щедрым угощением в лондонском доме. Они приходили в восторг от возможности посещать бары и рестораны Палаты лордов, джентльменские клубы на Сент-Джеймс и Пэлл-Мэлл, а также такие привилегированные мероприятия, как скачки на ипподроме Аскот, Уимблдонский теннисный турнир и регаты в Хенли и Каусе. Американцам нравилось умение энергичного английского аристократа выхлопотать для них приглашение на прием в саду Букингемского дворца; на званый ужин, где собирался цвет лондонского общества; на вечеринку в загородном доме или на Бал Охотников в Ардуне, не говоря уже об охоте или рыбалке в фамильном доме Гриффинов в Северо-Шотландском нагорье. Гости ценили блестящую репутацию, которой виконт пользовался в эксклюзивных ночных клубах и казино в Мэйфэре и Найтсбридже39.

Иногда, находясь в подпитии или поддавшись меланхолии, Чарльз с грустью размышлял о том, что, по сути дела, он не многим отличается от сводника, работающего на жадных до денег иностранных коммерсантов, и что он продает свое благородное наследие за чечевичную похлебку.

Затянувшееся ученичество Чарльза подошло к концу, когда ему исполнилось тридцать семь лет и банк «Браунз» назначил его управляющим счетами в Северной Америке.