Читать книгу Сын Орла - Виктор О'Коннелл - Страница 64

* * *

Поиски привели Чарльза через Карибский бассейн в Испанию. Один из американских клиентов «Браунз» из Южной Каролины обратился в банк с просьбой оказать ему финансовую помощь при покупке сахарной плантации в Тринидад и Тобаго. Проводя проверку юридической чистоты сделки, граф встретился с агентом продавца в его старом доме на плантации в Тобаго.

Поддавшись обаянию Чарльза, агент – бывший торговый атташе посольства Испании в Венесуэле – открыл ему, что среди его клиентов есть одна испанская аристократка, графиня из Андалусии.

Сидя на выходящей в сад веранде в тени цветущих палисандровых деревьев, джентльмены потягивали ром, а вокруг в зарослях орхидей с неумолчным гомоном шныряли зеленые и малиновые птицы. По мере того, как ром растекался по жилам, а прохладный бриз смягчал утомительный зной, агент мало-помалу утрачивал профессиональную бдительность и рассказывал графу все, что знал о своей клиентке.

Ее звали Мария Консепсьόн Химéнес де Кόрдова. Умная, энергичная и жизнерадостная женщина классической красоты, – так отзывался о ней агент, и его сверкающие глаза и выразительные жесты говорили больше, чем самые щедрые комплименты. Странным образом графиня никогда не была замужем и не имела ни с кем романтических отношений. Вероятно, это было связано с ее религиозными убеждениями. У графини были прочные отношения с католической церковью, поскольку ее кузен был кардиналом в Папской курии в Ватикане. В то же время ходили слухи о ее увлечении эзотерическими учениями и духовными практиками.

Финансовые советники Марии Консепсьон в Мадриде дали агенту понять, что продажа плантаций в Карибском бассейне является частью ее грандиозного плана, который состоит в ликвидации большей части семейных предприятий и земельных владений в обеих Америках и по всему миру и превращению их стоимости в наличность.

В деловых и дипломатических кругах Испании шепотом обсуждались причины столь неожиданного решения. Некоторые считали план графини мудрым стратегическим маневром, суть которого сводилась к тому, чтобы подобру-поздорову убраться из колоний прежде, чем те достигнут политической независимости. Независимые государства могли в любой момент национализировать частный сектор. Особенно это касалось предприятий, которые – как в случае графини – были основаны на землевладении. Такие предприятия имели политически сомнительное происхождение, которое коренилось в испанском завоевании Нового Света и последующем колониализме.

Другие полагали, что всему виной угрызения совести, которые графиня испытывает по поводу несметного богатства своей семьи и, в особенности, того, каким путем это богатство было нажито. Третьи говорили, что она действует из альтруистических побуждений и хочет увеличить наличный капитал, чтобы использовать его в своей благотворительной и религиозной деятельности.

Граф обратился в банк «Браунз» с просьбой деликатно навести справки о Марии Консепсьон через корреспондентский банк в Мадриде. Результат оказался весьма обнадеживающим. Какими бы ни были мотивы графини, она уже довольно далеко продвинулась в осуществлении своего плана. По оценкам маклеров, занимающихся закупками ценных бумаг для нее, объем продаж недвижимого имущества в наличных деньгах превышал три четверти миллиарда фунтов стерлингов, и это было далеко не все.

Пресс-служба на Флит-стрит41 предоставила графу подборку статей из английских и испанских газет и журналов. В одной из этих статей была помещена фотография графини в черной кружевной мантилье на аудиенции у Папы Иоанна XXIII в Ватикане; в другой – фотография, на которой она стояла в белом шелковом сари42 рядом с Далай-ламой в Дхарамсале в Индии. Чарльз обнаружил публикации со снимками, на которых графиня была запечатлена рядом с Главным раввином в Иерусалиме, со Старшим муллой в Марокко, с синтоистским священником в Токио и другими религиозными деятелями и духовными лицами, в том числе шаманами и знахарями. Такие сочетания слов, как «просветленное сознание», «древние учения» и «путь знания» довольно часто встречались в статьях, посвященных конференциям и встречам, в которых участвовала графиня. Эти статьи содержали ценные сведения о круге ее интересов.

Однажды Чарльзу попались фотографии Марии Консепсьон, сделанные в Нью-Йорке на встрече с Дагом Хаммаршельдом, Генеральным секретарем ООН, а также в Стокгольме на приеме у Лестера Пирсона, после получения им Нобелевской премии в 1957 году. Последнее фото вызвало особый интерес графа, поскольку он был лично знаком с Лестером Пирсоном – бывшим Генеральным секретарем ООН и действующим лидером Либеральной партии Канады, а стало быть, наиболее вероятным кандидатом на пост премьер-министра Канады.

Порывшись в латиноамериканской прессе, Чарльз нашел сообщения о благотворительных проектах графини в Мексике и странах Центральной Америки, а также в Венесуэле, Боливии, Перу, Уругвае и Чили. Мария Консепсьон финансировала детские дома и больницы, семейные клиники, лепрозории, школы, колледжи и культурные центры. Судя по тому, как деятельность графини освещалась в прессе, большая часть ее проектов имела отношение к детям и семьям коренного индейского населения Мексики, Центральной и Южной Америки. Она часто поддерживала начинания местных жителей. Несколько проектов были связаны с католической церковью, в частности, с Обществом Иисуса – Орденом иезуитов.

Наводя справки, граф вышел на благотворительный фонд «Centro Para la Restitución» в Севилье. Графиня была его постоянным участником и главным жертвователем. Официальной целью фонда являлось «возмещение ущерба, причиненного коренным народам Нового Света».

Единственной публикацией, в которой были приведены слова, принадлежащие лично донне Марии Консепсьон, была ее вступительная речь на симпозиуме Всемирного Банка в Вашингтоне. Речь была озаглавлена «Реституция43 – наша обязанность, а не возможная альтернатива».

Графиня, несомненно, была загадкой. Область ее интересов охватывала защиту природы, сближение мировых религий под лозунгами экуменизма44, поддержку неортодоксальных систем верований и эзотерических учений, включая племенной шаманизм и колдовство. Казалось, главным объектом ее забот были коренные народы и их культура в обеих Америках. Учитывая громадное состояние и общепризнанную красоту Марии Консепсьон, очень странным выглядело то обстоятельство, что она не была близка ни с одним мужчиной. В свои тридцать семь лет – а она была на два года моложе Чарльза – графиня наверняка была озабочена своим биологическим возрастом. Ни одна богатая женщина не хотела оставаться бездетной старой девой.

Можно было, конечно, предположить, что графиня – не более чем эксцентричная богатая дилетантка, пытающаяся придать значительность своей персоне. Но тем больше было у Чарльза оснований, чтобы попытаться завязать с ней дружеские отношения. Для этого он должен был сделать вид, что ее интересы заслуживают внимания и вполне согласуются с его собственными взглядами.