Читать книгу Теща - Виктор Улин, Виктор Викторович Улин - Страница 35

Занятия в школе закончились.

Я с блеском завершил восьмой класс, подал документы и уже знал, что меня приняли на последние два класса в математическую школу №114.

Не просто лучшую в городе, а известную по стране; мой преподаватель из ВЗМШ при Московском университете справлялся, не перепутал ли я данные, указав в качестве места обучения ничего не стоящую 9-ю. А 114-ю он знал, хотя сам – какой-то студент то ли второго, то ли третьего курса мехмата МГУ – происходил из другой области.

Обещанное спецматшколой компенсировало даже то, что учеба там отнимала у меня ежедневно лишних полтора часа на дорогу. Ведь моя старая, как могила Тамерлана, 9-я находилась в центре, она лежала в трех кварталах от дома. А 114-я расположилась в новом здании на проспекте Октября, туда приходилось ездить на трамвае. Но остановки имелись в малых окрестностях начальной и конечной точек пути, я всегда мог сесть и спокойно читать «Квант».

Можно было считать, что первая часть моего среднего образования закончилась триумфом, теперь ждала пара ступеней вверх по пьедесталу и очередной триумф, каким я мыслил поступление в Московский университет.

Его я тоже видел у себя в кармане – и, вероятно, был прав.

Но я как-то сильно перескочил вперед по временнОй шкале воспоминаний.

Кое-что важное успело случиться на старом месте еще до перехода на новый уровень, я ненадолго возвращаюсь в восьмой класс.

То есть в последний год, проведенный в школе №9.

По существу, он был полностью отдан математике.

Эти подробности вспоминать не вижу смысла; сами по себе они не имеют отношения к мыслям, всколыхнувшимся на поминках тещи – заставившим плакать, вызвавшим желание влить литр водки и разбить себе голову об стену.

Скажу кратко.

Помимо ВЗМШ, где учеба заключалась в периодическом решении контрольных работ, присылаемых по почте из Москвы, я записался еще в ЮМШ – «Юношескую математическую школу» – при местном университете, еще не предполагая, какую роль он сыграет в моей жизни.

Туда я ходил раз в неделю, вечером по средам – решать задачи у доски, общаться с такими же увлеченными ребятами, с многими из которых предстояло оказаться в одном классе школы №114.

Помимо вечерних занятий, которые вели студенты-второкурсники математического факультета, ЮМШ дала мне право посещать университетскую библиотеку и даже брать домой некоторые вещи, не пользующиеся спросом.

Я выбирал сложные, мало кому нужные книги по высшей геометрии. Например, крупноформатную монографию Савелова о плоских кривых, которую читал, как иные в моем возрасте поглощали дребедень вроде «Трех мушкетеров» или «15-летнего капитана». В какой-то другой книге я вычитал термин «инфинитиземальные координаты»; он мне понравился, я даже пытался выяснить у нашей Нины Ивановна, что это такое, но она с трудом могла объяснить даже простые декартовы.

Сейчас я уже не помню ничего ни о смысле этих слов, ни о финслеровой геометрии, ни о гомеоморфизмах тора – забыл даже, что такое интеграл Лебега. Геометрия осталась за бортом, я специализировался по теории вероятностей, и это оказалось благом, поскольку статистические методы широко используются в современных областях.

Сфера моих научных интересов позволила возглавить сектор в академическом Институте математики, дала возможность работать на полставки профессора в университете, общаться с заинтересованными студентами, иметь аспирантов.

Я также без труда подвизался в УГАЭС, где хорошо зарабатывал левым образом на диссертациях, о чем уже упоминал.

Там я исправно пользовался феноменом человеческого тщеславия: дурам с лицами прачек, только что вылезших из бариновой постели, не хватало отцовских «Мерседесов SLK», им требовались диссертации. За наукообразные обоснования своих потуг – без которых экономическую ахинею не принимал к защите ни один ученый совет – они платили мне по пятьдесят, а то и по семьдесят тысяч рублей.

О таких деталях я вспомнил потому, что они явились результатом моих математических усилий в восьмом классе.

Правда, сама судьба сложилась не совсем так, как намечалось, но этим воспоминаниям еще не пришло время.

Я просто хотел сказать, что восьмой класс оказался для меня своего рода переломным.

Слегка повзрослев, я стал перестраивать жизнь.