Читать книгу Пушкин. Побег из прошлого - Виктор Юнак - Страница 2

«Династия Романовых на российском престоле началась с Михаила в 1613-м, Михаилом, по большому счету, и закончилась в 1917-м, если иметь в виду, что Николай Второй в конце февраля отрекся от престола в пользу младшего брата Михаила, а тот целые сутки размышлял над данным предложением, но, в результате, решил, что это далеко не то предложение, от которого нельзя отказаться… И, в итоге, отказался. Так закольцевалась история царизма в России. Если же еще вспомнить, что первого Романова Михаила Фёдоровича призвали на престол из Ипатьевского монастыря, где 16-летний отрок прятался от лихолетья Смутного времени, а последнего Романова, Николая Второго расстреляли в Ипатьевском доме, куда его доставили большевики во время очередного русского лихолетья, то и вовсе данное кольцо истории не разомкнуть…».

Михаил Романов сидел за компьютером и быстро бегал пальцами по клавиатуре, лишь изредка над чем-то задумываясь, а еще реже что-то уточняя в поисковике, после чего снова начинал строчить текст. К нему подошел десятилетний сын Вася и, слегка потянув за футболку, произнес:

– Пап, тебя мама зовет.

Но Михаил продолжал печатать, не обращая внимания на сына. Тот постоял еще немного и снова сказал:

– Ну, пап, тебя же мама зовет.

Михаил недовольно вздохнул и, наконец, ответил, продолжая смотреть в монитор:

– Скажи маме, если я сейчас встану, то потеряю нить мыслей.

Обрадованный мальчик тут же побежал на кухню, где раздавался плеск воды, – мать мыла посуду. Он передал слово в слово, сказанное отцом, а потом и сам спросил:

– Мам, а можно я теперь в майн-крафт поиграю?

Мать выключила воду, вытерла насухо последнюю тарелку, поставила ее в сушилку, висевшую над раковиной, и сурово посмотрела на сына:

– Не больше часа!

– Хорошо! – кивнул мальчик и тут же исчез в своей комнате.

А женщина, сняв передник и закатав рукава халата, решительно направилась к мужу.

– Так, Романов, если ты через минуту не начнешь пылесосить в комнате, я все твои нити мысленные намотаю на твое же причинное место, дабы оно не лезло ко мне по всяким пустякам! Я устала, ты понимаешь? Я и стираю, я и глажу, и посуду мою, и еду готовлю, а ты только и знаешь, упереться в свой монитор.

– Людочка, ну, правда, всего пару минут и я прервусь.

Людмила вздохнула и села на диван, стоявший рядом со столом, за которым работал муж. Пару мгновений смотрела на него, потом спросила:

– Что ты хоть пишешь-то?

– Статью для Исторического журнала. «Романовы как зеркало русских революций».

– Плагиатом попахивает, дорогой, – хмыкнула жена.

Михаил ответил не сразу, а лишь после того, как закончил очередной абзац.

– Ничего подобного! Ленин писал о Толстом, а я о двух императорах, двух Николаях, единственных правителях, при которых в России произошли революции, при которых страна потерпела жесточайшие поражения в новейшее время – первый в Крымской, точнее, Восточной войне, второй в русско-японской, да и первая мировая здесь же; и, наконец, оба они, Николай Первый и Николай Второй, начали свое царствование с пролитой крови. Первый на Сенатской площади во время краткого междуцарствия, вылившегося в восстание декабристов, второй – на Тушинском поле во время коронации.

– Подумаешь, Николаи! А чем тебе трое Петров лучше? Первый самолично брил бороды и рубил головы, второй, несмотря на юный возраст только и делал, что водку пьянствовал да безобразия нарушал, а третий так и вовсе хотел из России Пруссию сделать.

Михаил с Людмилой – оба историки, оба учились на одном факультете, там же познакомились, а на пятом курсе поженились. И иногда устраивали дискуссии на исторические темы, вроде той, что происходила сейчас. Дискутировали они всерьез, подходя с разных, едва ли не противоположных точек зрения: она с более либеральной, он – с более консервативной. Правда, истины ради, надо сказать, что до драк у них никогда не доходило, но обиды бывали. Несколько раз после таких обид, то он, то она уходили на ночь спать к сыну, Василию.

– Ха! – продолжил дискуссию Михаил. – Головы рубил. Зато города и заводы строил. Россию с колен поднял по-настоящему, не то что нынче, к европейской цивилизации приблизил. Да вон, как сказал Пушкин, окно в Европу прорубил. То бишь, выход в Балтийское море навсегда России обеспечил. А внук его, хоть и вправду пьянствовал и дебоширил в свои юные лета, зато сделал для страны величайшее дело: послал куда подальше всемогущего временщика и самого беспардонного в истории страны казнокрада, светлейшего князя-булочника Алексашку Меншикова, аж в самое Берёзовское захолустье.

– Ха! – в его же стиле ответила Людмила. – И что, избавил страну от казнокрадов? Как воровали в России, так и продолжают воровать. Потому что рыба гниет с головы, а не с шеи. А что касается строительства городов, то вот тебе примеры от Николаев: Романов-на-Мурмане, Новониколаевск, наконец, Николаевск-на-Амуре. А что касается петровского окна, то Николай Первый ведь не окно, а целые ворота открыл для России – на Тихий океан. Да и куда подальше мог послать подданных – не на Урал на поселение, а в сибирскую глушь, на каторгу.

– Тоже мне каторга! Сколько из этой Сибири побегов было! То ли дело сталинский ГУЛАГ. Попробуй сбежать оттуда.

– Эк, куда уже тебя занесло, Романов! Так ты о чем пишешь: о Романовых, или о Сталине?

– Ну, Сталин у меня случайно выскочил, – уже спокойно произнес Михаил. Он сел на диван рядом с женой, обнял ее за плечи и поцеловал ее в щеку. – По аналогии с каторгой царской.

– Так ты пылесосить-то будешь?

– Ну я же сказал, сейчас допишу и займусь.

И вдруг они одновременно вспомнили одну забавную историю, приключившуюся, когда Васе было года три. Он к тому времени все еще любил иногда подержать во рту соску, несмотря на то что родители пытались его от нее отучить окончательно. Даже горчицей ее мазали. Он соску выплевывал, но тут же начинал хныкать, а родители начинали его стыдить: мол, такой большой, а не можешь без соски. Но, если родители не обращали на это хныканье внимание, то добрая бабушка, Людмилина мать, когда брала на выходные внука себе, всегда в таких случаях едва ли не торжественно вручала ему этот предмет, заменитель материнской груди. Когда же Людмила начинала за это ругать мать, та оправдывалась:

– Людочка, но он же очень просит.

На что дочь решительно отвечала:

– А если он у тебя водку попросит, тоже дашь?

– Ну, это ему еще рано, – смеялась мать.

– А это ему уже поздно!

Родители, точнее, скорее, Людмила (Михаилу всегда было немного не до воспитания) с малых лет приучали сына к труду. В том числе, поручали ему пропылесосить в своей комнате. Так вот, как-то раз Вася пылесосил, а тут позвонила Людмилина мать, которая спросила у дочери, привезут ли они на выходные Васеньку.

– Мы бы привезли, да что-то у него нет особенного желания, – ответила Людмила. – Впрочем, на, сама у него спроси.

Она поднесла телефонную трубку пылесосившему ребенку, по дороге сказав:

– Вася, с тобой хочет бабушка поговорить.

Мальчик по-деловому выключил пылесос, взял в руку трубку.

– Привет, Галя, – бабушка сама настаивала на том, чтобы внук называл ее по имени, а не называл бабушкой.

– Здравствуй, мое золотце! Ты как, приедешь сегодня ко мне?

– Сейчас попылесосю и поеду.

Видимо, было плохо слышно, или бабушка захотела услышать это по-своему.

– Соею хочешь? – переспросила она да так громко, что этот вопрос даже услышали Людмила с Михаилом, чем вызвала у обоих взрыв смеха.

После этого каждый раз, когда Василий начинал пылесосить, они вспоминали этот случай и смеялись.

Людмила поднялась, вздохнула.

– Что за мужики у меня? Муж помешан на истории, брат на машине времени, сын часами может в телефоне сидеть.

Усевшись было за стол на прежнее место, Михаил, услышав про машину времени, повернулся к жене:

– Что ты про машину времени сказала, Людочка?

– Да ну тебя! – в ответ махнула рукой Людмила. – Я пошла обед готовить.