Читать книгу Destroyed. Падшие ангелы - Виолетта Роман - Страница 1

Месть – разрушающее чувство? Чушь собачья…

Тот, кто это придумал – полный неудачник или лгун.

Месть – самый мощный катализатор, самый сильный стимул.

На протяжении последних пяти лет, каждый день, мне приходилось выживать.

Пять лет тюрьмы – за проявленную слабость. Решил поиграть в долбанного рыцаря, спас девчонку, и поплатился свободой.

Там, за решеткой – отдельное государство. Со своими порядками, законами. Избавиться от ненужного человека там намного проще, чем на воле. А я, по всей видимости, стал огромной костью в горле у одного влиятельного человека…

Когда тебя зажимают в угол, остается только два варианта: либо подыхать, либо отбиваться.

Я выбрал второй.

Первые три года заключения были особо щедры на издевательства со стороны подкупленных Бесом «кумовьев». Через сколько «пресс-хат» меня пустили, пальцев рук не хватит. Боли было так много, что, в конце концов, я даже научился отключаться и не чувствовать ее. Совсем. Закалил организм. Я, словно измученный жаждой путник, набредший на родник с ключевой водой, загребал горстями свою боль, испивал ее до дна, утолял свою жажду. Поливал ею, удобрял единственное чувство, для которого было живо мое сердце. Чувство, которое все пять лет помогало мне не сойти с ума, давало силы вставать с колен и бороться со смертью.

Жажда мести.

Из меня старательно пытались сделать жертву. Ломали, уничтожали с извращенным упоением. Крошили кости, суставы, избивали до тех пор, пока не отключался или не начинал захлебываться собственной кровью. Держали по несколько недель в жутком, нечеловеческом холоде. Издевались, псы позорные. Сколько шрамов на теле от ударов заточкой, я уже не скажу. Неудачники, ничего у них не вышло. Теперь кормят червей в сырой земле. Потому что в первый же день своего пребывания на зоне я четко уяснил для себя основное правило: убить меня можно, но сломать себя я не дам. На тот свет с собой заберу, но так просто не уступлю.

Я мутировал. Стал одним из своих в среде самых сильных и опасных. Теперь меня никто не трогал. А «кумовья» едва ли не ссались от страха, оставаясь со мной наедине.

Потому что я стал хищником. Теперь они чувствовали мою силу, боялись меня до дрожи в коленках. Обычные «мужики» и «арестанты» обходили меня стороной. Старались не связываться.

Спустя пять лет этого ада я стал настоящим чудовищем. В моих венах теперь не кровь течет, а гнев и ярость. И до тех пор, пока желаемое не свершится, огонь в моем сердце не погаснет.

Приятная прохлада металла под пальцами. Изучаю обстановку в оптике винтовки. Один из фешенебельных ресторанов города. Сборище богатеньких ублюдков. Мой объект – один из главных участников этого вечера.

Вижу его в оптическом прицеле. Мой заклятый враг. Моя главная жертва.

Осознание того, что он на прицеле, посылает тысячи импульсов по нервным окончаниям, приводя мое тело в боевую готовность. Все пять органов чувств работают на полную мощность. Делаю глубокий вдох, немного меняю позицию. Успокаиваюсь.

Объект выходит из тени деревьев, проходит в зал ресторана. Идет под руку с женой. Сраный семьянин. Чуть горло мне не перегрыз, защищая свою бабу. Но стоит отдать ему должное – он тоже зверь. Сильный. Свирепый. Вот только сейчас даже не подозревает, что на него открыта охота.

В тюрьме я получил погоняло «Хищник» не за татуху на плече. Меня прозвали так за способность выслеживать, выжидать, вести охоту. Ему не уйти. Я долго готовился к этому моменту. Поджидал, изучал его привычки, повадки. У него не осталось ни единого шанса.

Я должен быть хладнокровен, предельно собран. У меня всего лишь один шанс.

Всего лишь один выстрел. И я буду отомщен. За все пять лет.

Навожу прицел, замираю. Секунды отделяют от желаемого, всего один щелчок.

Что-то отвлекает меня. Не дает завершить начатое. Что-то, едва уловимое.

Постороннее.

То, что цепляет помимо воли. Кусочек летящей полупрозрачной материи, целое облако кусочков, словно огромная порция сладкой ваты, о которой я так отчаянно мечтал в детстве и которую до сих пор ни разу не пробовал. Над этим облаком – тончайшая талия, которую обхватывает кружевной корсет. Темные волосы, а глаза, я просто уверен, голубые. Как чистейшее небо, без малейшего облачка. Чертова кукла попалась в мой прицел. Раньше меня такие не волновали. Но было в ней что-то. Ошеломляющая невинность, при всей провокационности наряда. Лицо безгрешного ангела. Нежные, изысканные черты лица. И доброта – вот, что заставило меня буквально залипнуть на девице. На минуту мир остановился. Я позволил себе увидеть, почувствовать нежность, которую она излучала, даже на таком приличном расстоянии. А потом – вернуться в своей задаче.

Отпускаю палец с курка, вытираю пот со лба. Перехватываю винтовку, навожу прицел снова. Что за хрень? Глянцевая кукла с обложки, никогда мне такие не нравились.

Никогда на таких не засматривался, зная, что не про мою честь…

Черт, откидываю винтовку, сжимаю в ярости кулаки. Какого хрена со мной происходит? Снова тянусь к оружию, высматриваю ее в прицеле. Теперь она стоит возле моего объекта, держится за его локоть. У меня вырывается нервный смешок.

– Его дочка?! Б*ть, вот так фартит! – провожу руками по короткому ежику волос.

Но понимаю, что не могу выстрелить сейчас, когда она стоит вот так, вплотную к объекту. И не потому, что боюсь задеть ее, это невозможно, я не промахиваюсь.

Просто… не могу. Не могу представить ужас на ее хорошенькой мордашке. Кровь, забрызгавшую ее пышное платье. Ангел, окропленный кровью приговоренной жертвы.

Поэтично, возможно. И, будь я проклят, объект этого более чем заслуживает. Но я не могу обидеть ангела. Не сейчас, не сегодня. Злюсь на себя, зверею от ярости. Я просто жалкий кусок дерьма, поплывший от вида хорошенькой мордашки и сексуального платья.

Знаю, что мне до такой красотки – как до Луны. Слишком чиста и невинна эта принцесса. А я замазан грязью по самые уши.

Снова смотрю в прицел, цежу сквозь зубы:

– Ну же, давай, свали, Принцесса. Сладенькая. Свали, пока не испортили твое платьице. Пока можешь еще сохранить свою невинность. Иначе то, что произойдет на твоих глазах, еще долго будет мучить тебя в ночных кошмарах.

Словно услышав мои молитвы, девица отходит, направляясь к выходу из зала.

– Отлично, хорошая девочка, – шепчу про себя, и эти слова вызывают во мне возбуждение.

Да что ж такое? С чего завела меня эта принцесска? Вроде, не голодный, только утром отлично с Маринкой время провел. Ублажила, как надо. А сейчас словно только из тюрьмы откинулся. Голодуха накрыла в момент, дикая, неконтролируемая.

Трясу головой, приказываю себе успокоиться. И снова навожу прицел на объект. Теперь меня уже ничто не остановит…

В этот момент понимаю, что на крыше я уже не один. Но не успеваю среагировать.

Чувствую, как в затылок упирается дуло пистолета. Во мне ни капли страха, только злость бешеная на себя от понимания того, что не смог уйти без хвоста. А теперь все дело медным тазом накрылось. Даже если успею объект на мушку поймать, вряд ли убью – меня уберут раньше.

– Хищник, брось винтовку, – слышится напряженный мужской голос за спиной.

Я знаю, чей это голос. Моего друга. Только вот сей факт не означает абсолютно ничего. В моем мире друг – первый, кто способен всадить в тебя несколько граммов свинца, выполняя приказ одного беспринципного мудака по прозвищу Бес.

– Жека, свали по-хорошему, – огрызаюсь, не убирая от лица оптики винтовки.

Продолжаю следить за объектом. Не потому, что еще питаю какие-нибудь надежды на удачный выстрел. Нет. Просто, показывать страх или слабость кому бы то ни было – не в моих правилах.

– Братан, я тебя по-дружески прошу, – произносит он, сопровождая свой неубедительный блеф щелчком взведенного курка.

Не сдвигаюсь ни на сантиметр с места. Только горькая усмешка слетает с губ. Вот тебе и друг, которого в свое время я не стал сдавать мусорам.

– Рус, я тебе, считай, жизнь спасаю, – не дождавшись от меня никакой реакции, выходит он из себя, опускаясь до слезливых уговоров. – Бес ведь сказал тебе, что грохнешь этого мужика, только когда он позволит. Давай, не дури! Поехали на хату к Святому. Лучше с девчонками оттянемся.

– Ты такой заботливый, Жека. Моя мамаша так не пеклась обо мне, как это делаешь ты, – ухмыляюсь, всматриваясь в прицел. Только сейчас понимаю, что вот уже несколько минут пялюсь на девчонку в приторно-сладком платьице.

– Я сегодня быстро догадался, куда ты отправился. Сколько лет уже под Бесом ходим, а ты до сих пор не понял, кто он и что из себя представляет? Если говорит – нельзя грохать, значит, нельзя, табу, баста. Нет, ты все равно в пекло свою рожу/голову суешь. Жить надоело? Месяц всего, как вышел. И уже самодурствуешь, парень, – словно заведенный тараторит Женька. Думает, что благодаря его проникновенной речи, я только что откинул в сторону винтовку и, задрав руки кверху, поднялся с колен.

– Нельзя так, – тихим спокойным голосом произносит он, смотря мне глаза. – Бес тебя быстро пришьет. Нужен ему этот мужик, дела с ним ведет. И двигается твой объект в нужном нам направлении. Так что, давай, уматывай отсюда. Забудь. Или подожди. В нашем деле надо уметь ждать, брат, – произносит он и опускает пистолет, совершая тем самым непростительную ошибку.

Потому что в следующий миг мой кулак летит в его голову. Женьку отбрасывает на несколько метров в сторону. Не дав возможности опомниться, выбиваю ногой из его рук оружие и, схватив пистолет, навожу на него.

– Еще раз приставишь ствол к моей башке, я тебе кишки выпущу, – произношу это обманчиво тихим голосом. Только Жека знает меня слишком хорошо, и мое видимое спокойствие пугает его до чертиков.

– Ладно-ладно, прости, брат, – поднимает руки ладонями вверх. А я вглядываюсь в его глаза. Вижу в них отблески ужаса, животного страха. Знает говнюк, что, в отличие от него, я зря стволом размахивать не стану.

Но следующая мысль в считанные секунды рассеивает ярость, сгустившуюся непроницаемым туманом в моей голове. Черт возьми, а месть действительно может быть слаще меда, – на губах расплывается улыбка предвкушения, когда я поворачиваю голову в сторону помещения ресторана. Воскрешаю в памяти воздушно-сладкий образ девчонки.

Что может быть ужаснее для родителя, чем потеря любимой дочери? Лишиться близкого – все равно, что умереть, только это сильнее смерти. Это сжигает изнутри.

Иссушающая, всепоглощающая боль. Она накроет с головой, захлестнет с такой силой, что по истечении времени, уже невозможно будет определить, где ее начало, а где – конец.

Как бы поступил на моем месте настоящий Хищник, в душе которого не осталось и намека на сострадание или доброту?

Я знаю ответ. Не тратя времени на объяснения, забрав свою винтовку, покидаю крышу.

– Можешь не благодарить, – доносится вслед Женькин возглас. Действительно, этот недоумок, сам не зная того, только что оказал мне огромную услугу.

Ведь я, не испытывая ни капли сожаления, направляюсь к дочери объекта, которой суждено сегодня стать падшим ангелом. Я научу ее тому, что познал сам. Сделаю орудием мести, раз уж сам объект под запретом.