Читать книгу Паломник. Том 1 - Виталий Литвин - Страница 4

Вскрикнув, Коста проснулся. Спина задеревенела. Было ещё далеко до рассвета, но откуда-то падал лунный свет. Оглядевшись, Коста увидел, что ворота конюшни приоткрыты. Переборов сон, он встал и прикрыл их, услышал, как кто-то завозился в дальнем углу, но не придал этому значения. Взбив солому и укрывшись плотнее, провалился в сон, на этот раз без сновидений.

Удар ноги по рёбрам, вырвал Косту из объятий Морфея. Не понимая, что происходит, он сел и получил удар в лицо. Наёмники подхватили его под руки и заставили встать. Сквозь кровавую пелену юноша видел, как схватили наставника и приставили меч к его горлу. Десятник наёмников стоял напротив Арона и что-то спрашивал.

– Куда подевался мой конь? – вопрос Арону сопровождался угрожающим движением меча. – Роберт видел, как твой выкормыш вставал ночью и открывал ворота, – кивнул на одного из своих воинов. – Отвечай, куда ты его дел? Кто сообщники?

Арон посмотрел на юношу, в поисках ответа, но Коста только помотал головой. С ответом наставник не спешил, взвешивая каждое слово, заговорил:

– Коста никогда не сделал бы этого, он монах, а не конокрад. Доложите мессиру легату, он во всём разберётся.

– Обойдёмся без твоих советов. Для конокрадов есть лишь одно наказание и тебе оно не понравится, – десятник зловеще ухмыльнулся, но одного из воинов всё-таки отправил оповестить господина.

Ждать пришлось долго. Всё это время вояки не теряли надежды выбить из монахов признание. Арон не сопротивлялся, а Коста почти не чувствовал боли и стонал только для вида, чтобы разжалобить дознавателей.

– Что тут происходит? – легат Бертран появился в сопровождении посыльного и зевак.

– Мессир, ночью у меня увели коня, – поспешил объясниться десятник, – Роберт видел, как писарь ночью открывал ворота.

Повинуясь жесту десятника, из толпы вышел вчерашний знакомец Косты.

– Что именно ты видел? – легат обратился к нему.

– Я видел, как он увёл коня, мессир, – заплетающимся, то ли от волнения, то ли с похмелья, языком, проговорил Роберт.

– Если ты видел, почему не пресёк? – Бертран не сводил презрительного взгляда со свидетеля.

– Мессир, я не видел, как он уводил коня, подумал, что по нужде выходил, – собравшись с духом, выпалил Роберт. – Пропажу обнаружили только утром.

– Если это так, почему ты решил, что именно он? – спросил с вызовом Бертран, теряя терпение, остальные наёмники понуро молчали.

– Он был ближе всех к выходу и не мог не слышать, как уводят коня.

– А проводник тогда здесь при чём? – Бертран указал хлыстом на Арона.

– Мессир, малец сам до такого не додумался бы, эти бродяги заодно, – вступился за выпивоху Пьер.

– Отпусти проводника, – распорядился Бертран, – иначе сам будешь показывать дорогу. Думаю, благочестивый монах никогда не решился бы на такое…

Слова легата заставили Косту приободриться и поверить в справедливый суд, но Бертран продолжил:

– Насчёт писаря я думаю иначе. Неокрепший ум способен на многое. Даже если коня он не крал, то видел, кто это сделал и обязан был поднять тревогу. Виновен. Тридцать ударов палкой или пока не сознается. Подготовьте место и позовите ко мне хозяина подворья, хочу поговорить с ним.

– Мессир, позвольте мне наказать послушника? – проговорил Арон, почтительно склонив голову.

– Твои уроки не идут ему впрок, его накажет пострадавший, – ответил легат, разворачиваясь, чтобы уйти.

– Мессир, прошу сделать скидку на возраст, ему нет и шестнадцати, проявите милость, – с мольбой в голосе произнёс Арон.

– В его возрасте я командовал малым войском и мне скидок никто не делал. Благодари аббата, что я пока тебе верю, но если не престанешь перечить, присоединишься к нему.

После такой отповеди Арон возражать перестал, только посмотрел на Косту с сочувствием. Коста, памятуя о его наставлениях, не решился говорить в свою защиту, а услышав приговор, предпочёл смириться. Он наивно полагал, что наказание палками ненамного страшнее публичной порки розгами, а к этому он давно привык. Только глядя на лицо наставника, не мог понять, отчего он так тревожится.

Знакомый с подобными наказаниями, Арон прекрасно понимал, что такой экзекуции послушник может и не пережить. Всё зависит от мастерства палача, а судя по довольной ухмылке Пьера, опыт у него в этом был, и не малый. Со своей стороны Арон сделал всё что мог и даже больше, оставалось только наблюдать за приготовлениями к казни. Постепенно на площади перед постоялым двором стала собираться толпа зевак.

Косту распяли верёвками за руки меж двух столбов. Отряд наёмников расположился полукругом, отсекая толпу, десятник вышел вперёд, а легат занял почётное место на крыльце, возвышаясь над площадью. Увидев орудие казни, Коста внутренне содрогнулся. По сравнению с розгами, палка в руках палача выглядела внушительно. Заметив, что наставник шепчет слова молитвы, Коста обратился к Богу и перестал обращать внимание на происходящее.

Бертран поднял руку, но толпа и не думала утихать, скорее наоборот, шум стал нарастать, пока первые ряды не расступились. Верхом на осле, на всеобщее обозрение выехал проповедник. Толпа загомонила, приветствуя Петра Пустынника. Стоило ему поднять руку, воцарилась тишина. Судя по тому, что легат пошёл ему навстречу, и подал знак воинам расступиться, в правах проповедника он не сомневался. Пётр остановился напротив приговорённого:

– В чём провинился юноша, и кто вынес приговор?

– Я, легат Бертран, сын Раймунда Тулузского, представитель Престола Святого Петра, приговорил конокрада к тридцати ударам палкой по праву его господина.

– Не могу сказать того же, мессир. Я Пётр, говорю вам, на нём рука Господа и не нам судить его, проявите милость и Вам воздастся. Готов поручиться за него.

Противоречивые чувства отразились на лице Бертрана, светлая кожа пошла пятнами, однако он не торопился менять решение. Народ расступился, и воины продолжали расширять этот круг. Рядом с Костой остался только проповедник и легат. При этом Пётр даже не думал спешиваться, что само по себе говорило о многом. Теперь Коста мог рассмотреть его вблизи и всё больше удивлялся, откуда в нём столько силы и уверенности? Проповедник продолжил, понизив голос:

– «Похоть же, зачав, рождает грех, а сделанный грех рождает смерть».[21]

Мессир, думаю, что епископ с готовностью возместит ущерб. Легат, наверняка Вас ждут более неотложные дела. Пути Господни неисповедимы.

Этот разговор мог слышать только Коста, которого это обстоятельство совсем не радовало. Пожалуй, лучше было бы получить удары палкой. Намёк на незаконное происхождение рыцаря для невольного свидетеля мог стоить головы. Бертран сделал над собой усилие:

– Отвяжите его, он помилован во славу Господа, – легат повысил голос и был услышан.

Толпа загомонила, разочарованные возгласы сменились криками ликования, прославляющими легата Бертрана и Петра Пустынника.

– Пребывающие на вершине редко слышат голоса у подножия, – вполголоса проговорил проповедник. – Я рад, что ты услышал и проявил милость. Наши желания редко совпадают с божьим промыслом…

– Мне пора, – проговорил рыцарь с нетерпением, – благословите, святой отец.

– Благословение пастыря пребывает на тебе, сын мой. Ты опоздаешь не только на битву, но и на войну, да прибудет с тобой Господь, – Отшельник перекрестил опешившего легата.

Бертран сконфуженно удалился, не дожидаясь, когда отвяжут юношу.

– Плод упал слишком далеко от древа, – тихо проговорил Пётр по-латыни, – бледная тень своего отца…

Услышав такое, Коста готов был провалиться сквозь землю, но Пётр уже не замечал его присутствия, начав свою проповедь:

– Как сказал пастырь наш, пребывающий на святом Престоле: «Пусть же прекратится меж вами ненависть, пусть смолкнет вражда, утихнут войны и уснут всяческие распри и раздоры. Начните путь к Святому Гробу, исторгните землю эту у нечестивого народа, землю, которая была дана Господом нашим детям Израилевым и которая, как гласит Писание, течёт млеком и мёдом…».[22]

Арон поспешил увести Косту с площади и не разделял его радости по поводу чудесного спасения. Оставшись наедине в конюшне, заговорил, седлая коня:

– Не думай, что на этом наши неприятности закончились, они только начинаются.

– Что я сделал не так, наставник? – Коста и сам понимал, что легат так просто этого не оставит.

– Пути Господни неисповедимы, ты ни в чём не виноват, – немного подумав, проговорил Арон. – Расскажи мне, что было ночью?

Рассказ Косты был недолгим и ничего нового не дал, однако Арон продолжал смотреть на ученика.

– Больше ничего не хочешь мне рассказать?

– Нет, наставник.

– Тогда седлай коня, надо торопиться, – он протянул послушнику сумку.

Взяв её в руки, Коста похолодел, сумка стала легче. Стремясь поскорее проверить свою догадку, он заглянул внутрь и убедился, что ценный груз пропал. Потеряв контроль над собой, он вытряхнул содержимое на пол и стал лихорадочно разбирать припасы. Не обнаружив свёртка, посмотрел на наставника.

– Что-то потерял?

– Вчера в ней был свёрток…

– Что в нём было? – Арон нахмурился.

– В нём было золото и серебро, много. Видимо, главарь засунул его туда, а я нашёл его вечером и хотел рассказать вам, но не успел… – сбивчиво ответил Коста.

– И когда ты собирался это сделать?

– Вчера ещё, но потом пришли наёмники и я решил, что расскажу утром. Как же так? Кто мог так поступить?

– Не волнуйся, – Арон усмехнулся, – казна разбойников у меня, – он открыл свою сумку и показал край шкуры. – Если бы тебя забили насмерть, то твоё имущество досталось бы палачу, вот я и решил проверить. Кто ещё знает об этом?

– Больше никто.

– Уверен?

– Я так думаю, наставник.

– Пусть так и остаётся. Надо решить, что с этим делать.

– Разве мы не должны сдать находку господину и разделить трофеи?

– Нет, не должны. По закону мы даже аббату не должны его сдавать. Нашей доли в отряде Бертрана нет. Трофеи я собирал сам и на долю в общей добыче не претендовал, следовательно, легат не может претендовать на долю этих трофеев. Но, после произошедших событий, он не упустит возможности обвинить нас в воровстве, и я бы не стал так рисковать. Откупиться не получится.

– Тогда что же делать?

– В зависимости от того, как ты хочешь поступить.

– Я хочу поступить правильно. Мы можем разделить их поровну?

– Мне золото ни к чему. Слишком опасно, – подумав, заявил Арон.

– Я никогда не имел золота, – Коста искал решение и не находил его. – На нём кровь невинных, может быть, пожертвовать обители?

– Тоже опасно. На золоте всегда чья-то кровь. Предлагаю избавиться от него.

– Выбросить?

– Нет, Коста, закопаем клад. О месте будем знать только мы. Предварительно разделим поровну и возьмём в дорогу по необходимости, так, чтобы не вызывать подозрений. Это будет наша плата за наём. Случись, судьба разведёт нас, один из нас заберёт свою долю и поступит с ней по своему усмотрению. Другая часть будет ждать своего владельца или его наследников. Если же решишь вернуться в обитель, то всегда сможешь заплатить взнос и порадовать настоятеля щедрым подношением.

– У вас есть наследники?

– Кроме тебя, нет, – Арон посмотрел на Косту, и тому показалось, что сейчас он скажет что-то важное, но наставник промолчал.

– Тогда и свою долю я завещаю вам, наставник.

– Значит, договорились, – Арон похлопал юношу по плечу. – По дороге выберем укромное место и закопаем до лучших времён. Пусть золото никогда не прельстит тебя и не толкнёт на дурные поступки, – после чего резко сменил тему: – Я думаю, что коня увёл кто-то из наёмников.

– Зачем им красть у своего господина?

– Думаю причин много, а главное, через тебя хотели обвинить меня. Так же, как пытались обвинить в трусости, когда я опоздал к месту схватки, или в неуважении господина, когда вернул охранника на пост, или когда недостаточно сурово наказал ученика. Не важно, давай посмотрим правде в глаза. Мы сами по себе и если ничего не изменится, милости от господина ждать не стоит. Как только мы станем не нужны ему, он рассчитается с нами сполна и отнюдь не золотом.

– Я не знал всего этого, наставник.

– Тебе и не надо. Люди, в большинстве своём, способны на многое, и не всегда это дела благие.

– А как же поход?

– Об этом даже думать не смей! – неожиданно вспылил наставник. – Я верю, что всё в руках Господа, – он замолчал, заслышав приближение шагов.

– Эй вы, калеки, – в конюшню вошёл посыльный, – выезжаем, мессир ждать не станет.

После фиаско с несостоявшейся казнью, легат Бертран спешил покинуть город. Так думали многие, но только Коста знал настоящую причину. Став невольным свидетелем разговора между легатом и проповедником он уже тысячу раз пожалел об этом.

В этот раз Бертран с десятником двигались впереди, при этом глава наёмников гордо восседал на молодом жеребце из конюшни епископа. Монахи оказались в окружении воинов, их ни на секунду не оставляли без присмотра. Можно было бы считать это арестом, если бы у них изъяли оружие, но разоружать их не стали. По отношению наёмников и самого легата можно было понять, что монахи попали в немилость. Коста винил в этом только себя. Несмотря на предостережение наставника, он считал себя причиной этого.

На первом же привале худшие опасения подтвердились. Разведя костёр, вояки дали понять, что в общем круге изгоям не место. Десятник и Роберт не скрывали враждебного отношения, но в присутствии господина вынуждены были сдерживаться, остальные, видимо, считали, что конокрадам удалось избежать заслуженного наказания, и относились к ним с холодным презрением. В завершение привала Арона вызвали к легату.

Во время длительного отсутствия наставника Коста не находил себе места. Размышления о кладе, ставшем непосильной ношей, не давали покоя. Мысли о том, что будет, если кто-то случайно обнаружит его, Коста гнал от себя подальше и не преставал молиться об успешном окончании пути, при этом ни на секунду не выпускал из вида коней, привязанных к дереву в стороне от костра. Все сомнения развеял вернувшийся наставник:

– Мы сворачиваем с тракта, господин решил срезать путь, – проговорил шёпотом, стараясь не шевелить губами и делая вид, что занят сборами, – ночевать будем в лесу, будет возможность избавиться от груза.

Его слова вскоре подтвердились, отряд свернул с наезженной дороги на лесную тропу. Воины ослабили бдительность и растянулись в длинную вереницу, но возможности продолжить разговор не представилось до самого вечера. Арон замыкал отряд, а на узкой дороге вдоль холма разъехаться двум всадникам было невозможно. Уроки Арона не прошли даром, Коста внимательно смотрел по сторонам и не забывал уклоняться от низких веток. Тем не менее, дорога была утомительной.

Бертран распорядился разбить лагерь, не дожидаясь темноты. Наёмники разошлись в стороны, осматривая прилегающие овраги, чтобы убедиться в безопасности выбранного места, Арон ушёл с ними, а Коста остался приглядывать за лошадьми и разводить костёр. По возвращении, наставник, подгадав момент, шепнул юноше:

– Я присмотрел место, под утро разбужу.

Будить Косту не пришлось, всю ночь он спал урывками, находясь перед выбором подпалить одежду рядом с костром или замёрзнуть поодаль от него. Бессвязные картины сновидений не складывались в единое целое и сразу же забывались. Когда к нему подкрался Арон и приложил палец к губам, Коста уже не понимал, происходит это во сне или наяву.

Приподнявшись, он увидел дремлющего возле костра Роберта. Наверняка и в этот раз переусердствовал с вином, хотя Коста слышал, как его предупреждали по поводу пьянства. Стараясь не шуметь и не наступать на сухие ветки, Арон с Костой углубились в лес. В предрассветной мгле и тумане наставник долго осматривался, прежде чем нашёл искомое место. К этому времени они успели удалиться от лагеря на приличное расстояние. Остановившись возле раскидистого бука с приметным валуном неподалёку, Арон обратился к ученику:

– Про него я и говорил. Где находится, запомнил?

– Думаю, что запомнил, наставник.

Арон, не говоря больше ни слова, принялся за дело. Он уже подкапывал корни дерева и прятал в нём свёрток, когда со стороны лагеря послышался хруст веток. Арон вскочил на ноги и выхватил меч. Коста только сейчас спохватился, что меч остался в лагере, но кинжал оказался под рукой. Прикрывая собой место захоронения клада, Арон развернулся в сторону одиночной фигуры в кольчуге, появившейся из тумана.

– Вот вы где, – Роберт приблизился, но предпочитал сохранять безопасную дистанцию, – так и знал, вы что-то скрываете.

– Это не твоё дело, уходи, – проговорил Арон спокойным голосом.

– Я так не думаю, казну разбойников мы так и не нашли, хотя перерыли там всё, – наёмник и не думал сдаваться. – Их главарь был явно не дурак, и специально навёл шайку на нас, чтобы не делиться и самому уйти под шумок. Я разговаривал с людьми в городе. Так вот, о его богатстве уже ходили легенды, он знатно пощипал купцов…

– Возможно, ты и прав, чего тебе надо? – Арон опустил меч, давая понять, что драться не намерен и готов договариваться.

– Разделим клад пополам, меня это устроит, – самодовольно произнёс Роберт.

– Нас трое, – возразил Арон.

– Мальчишка не в счёт, ему деньги не нужны, – вояка ухмыльнулся.

– А тебе, значит, не хватает?

– Денег всегда не хватает, да вино и шлюхи нынче дороги. Так что решил, божий человек? Тебе не провести меня, даже не надейся.

– Думаю, что и коня увёл ты, наверняка и деньги уже пропил, – Арон тянул время.

– Если и так, тебе какое дело? У нашего Пьра достаточно звонкой монеты, чтобы восполнить любые потери. Не заговаривай мне зубы, – в голосе Роберта проступила угроза.

– Пожалуй, ты прав. Думаю, казну надо сдать господину, а заодно рассказать, кто увёл коня…

– Ну, уж нет, не бывать этому. Думаешь, я забыл, как ты выставил меня из трактира? Не хочешь по-хорошему, будет по-плохому. Положу обоих…

Недоговорив, он кинулся с мечом на Арона. Наставник оттолкнул Косту под защиту дерева и упустил драгоценное время, за что и поплатился. Не успев увернуться, он получил удар в плечо и, казалось, даже не заметил этого, но рука повисла плетью. Коста не знал, как помочь наставнику. Бросаться с кинжалом на опытного воина – самоубийство, но больше всего он опасался помешать наставнику.

Контратака Арона была молниеносной. Звон мечей, приглушённый туманом, длился недолго. Пятясь назад, Роберт едва устоял на ногах. Отбив несколько выпадов, наёмник выдохся, а наставник нанёс решающий удар в грудь. Противник обмяк, завалившись на землю.

– Коста, не стой, у нас мало времени. Бери его за ноги, пока вся кровь не вышла. Надо отнести его ближе к лагерю. Не стой, шевелись.

Выйдя из оцепенения, Коста подхватил тело за ноги, Арон взял его здоровой рукой за воротник. Стремясь скрыть следы и не выдать тайника, они сделали большой крюк, заходя к лагерю с другой стороны. Положили тело на землю. Арон пошёл вперёд, чтобы убедиться, что в лагере не заметили отсутствия дозорного. Внимательно осмотревшись, подал знак сообщнику:

– Возвращайся, ложись и не вставай, пока не поднимут тревогу…

– А как же…

– За меня не беспокойся, делай, что говорю.

Не теряя времени, Коста прокрался в лагерь и лёг на прежнее место, наблюдая сквозь наполовину прикрытые веки, как по лагерю перемещается одиночная тень.

[21] Протоевангелие от Иакова или Послание Иакова (1:15).

[22] Из речи папы Римского Урбана II на Клермонском соборе.